Женька всё никак не мог заставить себя оторваться от картины и наконец что-нибудь сделать, мгновения растянулись в вечность, а его звериные глаза отмечали на полотне всё новые и новые нюансы. Краски: с одной стороны, яркие, насыщенные, но общий фон представал мрачноватым, в багровых, тёмно-коричневых, синих тонах. Только волосы Алёны выделялись серебристым пятном, да лицо казалось слишком светлым. Обстановка: по уже прорисованным деталям можно угадать какую-то комнату, на заднем плане которой виднелся угол кровати и приоткрытая дверь дальше. Люди: они были выписаны лучше интерьера, видимо, с них начиналась картина, но Алёна всё же выглядела более завершённой, чем некромант Женька уже не сомневался, что это именно он. Однако нечёткие, не прорисованные до конца черты лица, общая размытость фигуры не давали возможности собрать цельный образ, и возможно именно поэтому картина не начала действовать. Или начала?.. К сожалению, амулет Андрея остался вместе с вещами в машине, кольцо на звериной лапе точно держаться не будет, а предположить, что Соколинскому придётся перекидываться, никто не мог. В азарте охоты Женька упустил из виду, что кольцо можно повесить на шею на верёвке или цепочке, сейчас бы оно пригодилось.

Впрочем, это всё мелочи, картину может проверить и сама Алёна, когда увидит. Сейчас задача взять Вересникова и удержать до появления Сергея с командой захвата. А потом уже сообщить Рэму о проделанной операции и попросить приехать вместе с Алёной, чтобы она подтвердила подозрения насчёт художника. Кирилл же повёл себя между тем странно: он замер напротив картины, стоя спиной к лису, от него исходили волны раздражения, даже злости, и недоумения зверь чутко улавливал эмоции, выгадывая наиболее удобный момент для нападения.

— Вот же фигня, — пробормотал вдруг Вересников довольно громко и издал досадливый возглас. Сделает он что-нибудь, чтобы я смог нормально работать, или нет?!

И такой резкий контраст был между этим раздражённым голосом и тем, как художник разговаривал с Женькой у себя, что Лис сразу понял настоящий Кирилл вот он, такой, как сейчас. А для всех остальных всего лишь маска немного рассеянного, увлечённого своим творчеством, мечтательного молодого человека, слегка смущённого свалившейся на него определённой известностью. Едва Вересников поднял руку с кистью, явно собираясь что-то нарисовать на картине, Соколинский больше не медлил ни минуты. Что бы ни задумал Кирилл, нельзя позволить его кисти коснуться полотна, это зверь ощущал чётко, всем своим существом. Распластавшись на полу, напружинив мышцы, рыже-чёрный зверь оттолкнулся и бесшумно прыгнул, легко преодолев несколько метров пустого пространства, лежавших между ним и художником.

Видимо, Кирилл почувствовал движение, или уловил едва слышный шорох, или просто интуиция сработала, но в последний момент Вересников обернулся. Женька успел отметить на его лице удивление и замешательство, потом в расширившихся зрачках художника мелькнул страх. А в следующий момент на него обрушилось тяжёлое, сильное тело хищника с внушительными клыками и когтями. Лис величиной со взрослого дога серьёзное испытание, это не простая рыжая лесная огнёвка, гоняющая кроликов и мышей по полям. Опрокинув художника на пол и прижав лапами, Женька молча оскалил зубы, означив свои намерения, глядя прямо в глаза Вересникову и чутко прислушиваясь к ощущениям, готовый в любой момент среагировать даже на малейшую попытку высвободиться. Кирилл звучно сглотнул, явно не собираясь делать глупостей видимо, до сих пор он с оборотнями не сталкивался, хотя и промышлял чёрным колдовством. Для пущей убедительности Женька чуть выпустил когти, позволив им проткнуть плотную ткань свитера с лёгкостью бумаги.

Вересников спал с лица и, кажется, даже дышать перестал.

— Н-не двигаюсь — просипел он, не отрывая испуганного взгляда от морды зверя прямо перед его физиономией.

Лис удовлетворённо рыкнул, а потом и вовсе улёгся всей своей немаленькой тушей на подозреваемого, положив голову на лапы и продолжая сверлить художника немигающим взглядом. К счастью, ждать пришлось недолго, следователь-ведьмак среагировал на звонок оперативно, и минут через двадцать чуткое ухо зверя уловило отдалённый лай собак, голоса, шум шагов по асфальту. А ещё через некоторое время заброшенное здание наполнилось этими же звуками, только громче, и в глазах художника под лисом мелькнула досада пополам со злостью, и совсем немного тревоги. Похоже, Вересников ещё не понял, насколько серьёзно попал. Рассчитывал, что не найдут следы чёрной магии? Вот это он зря, Алёнка его в два счёта выведет на чистую воду.

Теперь о ней думалось хоть и с теплотой, но без прежней тоски или боли, отметил вдруг для себя Женька. И это хорошо Кстати, интересно, а сколько времени он тут уже торчит? И звонил ли сам Сергей Рэму? Словно в ответ на мысли зверя, шаги и голоса послышались в коридоре, среди них он узнал и следователя. Но Женька не торопился слезать с напрягшегося Вересникова, только снова приподнялся, придавив лапами с выпущенными когтями, да глухо рыкнул, обдав горячим дыханием лицо художника.

— Ну, что тут происходит? отрывисто поинтересовался Колесников где-то позади, и хвост Женьки дёрнулся, нервно хлестнув по бокам. Ого, — послышался восхищённый свист следователя. Это кто такой красавец? Ребята, берите того, кто внизу, только аккуратно, — отдал Сергей приказ своим людям. Женя, ты, что ли? Отдашь нам подозреваемого? весело спросил ведьмак, и Соколинский краем глаза заметил, как рядом остановилась пара ног в высоких армейских ботинках.

С другой стороны появилась такая же, двое мужчин наклонились и крепко подхватили Вересникова за плечи, покосившись на здорового лиса, не дававшего художнику подняться. Женька слез с поверженного врага, но далеко не отошёл, внимательно проследив, как на того надели наручники, и только тогда расслабился, усевшись и обернув хвостом лапы.

— Эй, это же Алёна, да, если не ошибаюсь? следователь заметил картину, и на его лице проступило удивление. А что за тип рядом?..

Женька фыркнул, решая сложный вопрос: перекинуться сейчас поскольку тут одни мужики, появление ещё одного, но без одежды, их вряд ли смутит, а уж Соколинского тем более, — или всё-таки добежать до машины. Потом махнул рукой и решил, что сообщить начальству о поимке подозреваемого важнее. Несильно упиравшегося Вересникова уже увели, в комнате осталось всего несколько оперативников, осторожно обходивших помещение и тщательно его осматривавших. Женька отпустил зверя и вернул себе человеческий облик, а на косой взгляд Сергея лишь усмехнулся и протянул руку.

— Надеюсь, твою нежную психику не шокировал вид голого мужика? иронично отметил Соколинский. Мне звякнуть Рэму надо, можно твоим телефоном воспользоваться? До моего бежать далеко, — хмыкнув, добавил он.

К некоторому удивлению Женьки, времени с момента как он появился на пороге квартиры Вересникова и до приезда Сергея с опергруппой прошло всего около полутора часов. Сергей усмехнулся в ответ и протянул свой телефон, снова скользнув глазом по портрету Алёны и некроманта, потом передёрнул плечами.

— Что-то мне жутковато от этой картины, — пробормотал он. Уж не знаю, есть там магия или нет

— Вот Алёна и проверит, — кивнул Женька и набрал номер Рэма из исходящих.

Несколько долгих гудков барс не брал трубку, и это почему-то заставило Женьку насторожиться. Сердце тревожно сжалось от неясного предчувствия, и когда в трубке раздался отрывистый голос Рожнова, Лис уверился, что что-то не в порядке.

— Да, — отозвался шеф.

— Это, мы с Сергеем тут художника поймали, — всё же начал устный отчёт Женька, отойдя к окну. Прохладный воздух особо не доставлял ему неудобства, пока что. Картину нашли, где Алёна с этим придурком, по всей видимости, Осокиным. Подъедете, посмотрите, есть в ней что-то или нет нехорошее? Женька рассеянным взглядом проводил группу мужчин, уводивших Вересникова.

— Потом, — так же кратко ответил Рэм и добавил. Алёна пропала. Я её ищу. Отзвонюсь позже, — и отключился.

Лис несколько мгновений в растерянности смотрел на молчавшую трубку, и в душе стремительно нарастала тревога. Да, они с Алёной больше не были вместе, однако и чужими тоже не стали, и если бы знал куда, Женька бы прямо сейчас сорвался на помощь. Стиснув зубы и уняв панику, он снова набрал номер барса, чтобы узнать направление, но Рожнов не брал трубку. Лис глубоко, нервно вздохнул и повернулся к Сергею.

— Так, забирай картину, думаю, Алёна с Рэмом завтра подъедут проверить, — быстро произнёс Женька, отдав телефон. Спасибо за помощь, я пошёл

— Что-то случилось? прозорливо заметил следователь, прищурившись и глядя на собеседника проницательным взглядом.

Поколебавшись, Соколинский кивнул.

— Алёну, похоже, похитили, и скорее всего, это дело рук Осокина, — пояснил он. Всё, ладно, я побежал, — Лис торопливо пожал руку следователя и моментально перекинувшись, покинул здание уже зверем.

В голове билась одна мысль: Алёна в опасности, ей требуется помощь. И больших трудов стоило убедить себя, что метаться вслепую не дело, и если Рэм не отвечает, значит не может. В том, что он найдёт Алёну, Женька не сомневался ни разу, а потому, прибежав к машине и одевшись, решил действовать с другой стороны. Заводя мотор, он набрал номер Андрея и едва дождался, пока тот ответит.

— Да, Женёк, — на заднем фоне слышалась приглушённая музыка, и голос некроманта тоже отдавал весельем.

— Андрюх, от твоих по Осокину ничего? спросил Соколинский, выруливая с улицы.

— Нет пока, а что? немного удивлённо переспросил Князев. Я тут сейчас в баре одном, Симонов заехал

— Похоже, Алёнка каким-то образом у него оказалась, — выдал Женька, вдавив педаль газа в пол и с визгом шин вписавшись в поворот. Дай пинка своим, пусть поднажмут и найдут его.

Андрей сразу стал серьёзным.

— Хорошо, — коротко ответил он. Рэм в курсе?

— Он как раз её и ищет, — кивнул Женька. Так что, вызывай там группу захвата, или кто у вас за психопатами приходит, — на его губах мелькнула кривая улыбка. С Симоновым потом разберёмся.

После чего, распрощавшись с некромантом, Соколинский, едва удерживаясь от нарушения скоростного режима по городу и матеря про себя светофоры, поспешил в офис. Пока туда, а там видно будет, может и Рэм даст о себе знать.

Я лежала на грязном полу, созерцая тёмный потолок заброшенного ангара, сознание окутывала мутная пелена, а тело практически не слушалось. Не знаю, как у Осокина так получилось сделать, что из своего арсенала он применил, но факт оставался фактом. Едва я показалась на пороге этого здания, ведомая странной магией, он рывком дёрнул меня к себе и поцеловал. А я даже оттолкнуть не смогла: во-первых, не ожидала, во-вторых, силы настолько стремительно начали покидать, что я заподозрила вмешательство магии. Осокин как будто пил меня, мою энергию, как одна из тех тварей, что убили моих родителей не сомневаюсь, по его наущению. Я только беспомощно всхлипнула, оседая в его железных объятиях, и, кажется, всё-таки потеряла сознание на несколько минут.

Когда же очнулась, уже лежала посередине нарисованной разноцветными мелками фигуры на полу, совершенно обессиленная, не способная не то, что пошевелиться, но и связать две мысли в голове. Даже голову было не повернуть, а в сознании царил вязкий кисель вместо хотя бы примерного плана действий. Осокину и связывать меня не пришлось, мда. Уж не знаю, что за магию он ко мне применил, но сработала она лучше любой верёвки, сделав меня слабой, как котёнка. Одна надежда была только на Рэма, что он найдёт. Ведь кулон всё ещё был на мне, под свитером, хотя уже, наверное не защищал. Подозреваю, под воздействием ритуала Осокина он просто разрядился, но надеюсь, как маяк ещё работал.

Сам некромант присел рядом с границей рисунка вокруг меня и посмотрел так, что кожа покрылась пупырышками, как от холода, а внутренности завязались узлом. Его глаза, похоже, видели не меня, а кого-то другого, и улыбка, жутковато-нежная, рождала лишь желание отползти подальше и забиться в какой-нибудь тёмный угол.

— Алёнушка, — прошептал он проникновенно, и холодные пальцы медленно провели по моей щеке, за которой по ощущениям оставался морозный след на коже. Скоро я верну тебе душу и память, и мы снова будем вместе, — с предвкушением закончил он, а у меня всё заледенело внутри от ужаса.

Об этом говорила Рада, о ритуале вызова души. Господи, Рэм, спаси меня уже, пожалуйста! Этот психопат точно мозгами двинулся! Я смогла лишь слабо дёрнуться, да прикрыть глаза ресницами, на большее обессиленное магией Осокина тело было неспособно. А он, как ни в чём не бывало, погладил меня по волосам и выпрямился.

— Я только подготовлю всё, любимая, потерпи ещё немного, — всё с той же ласковой улыбкой сказал он и исчез из моего поля зрения.

До меня донёсся какой-то шорох, потом снова появился Осокин с объёмистой сумкой, и я обратила внимание, что рядом на полу тоже что-то нарисовано. Бормоча под нос всякую чушь про то, что мы скоро будем совсем вместе, и сталось подождать всего ничего, всё будет хорошо и даже лучше, Осокин что-то вытаскивал из кармашков и раскладывал по рисунку, а потом достал деревянную шкатулку средних размеров и достал из неё что-то сморщенное и тёмное, похожее на засушенный фрукт. Осторожно положил в рисунок, потом с сосредоточенным видом зажёг свечи, расставленные по схеме, и поднёс зажигалку к непонятному куску чего-то. И посмотрел на меня. Глядя в его тёмные провалы глаз, отметив полную предвкушения улыбку, я вдруг отчётливо поняла: едва огонь коснётся непонятного предмета, мне конец. Начнётся долгая агония, которая закончится хорошо, если моей смертью. А если окажусь заперта в собственном теле, которое будет подчиняться не мне, а какой-то давно умершей подружке некроманта, которую тому встрялось во что бы то ни стало воскресить?!

— Я люблю тебя, Алёнушка, — мягко произнёс Осокин, и я чуть не взвыла, мысленно выругавшись трёхэтажным матом от того, что тело не слушалось.

Однако дальше события развивались стремительно, и совсем не так, как планировал некромант.

Рэм не сразу понял, что Алёны нет в офисе. Сначала позвонили из головного отделения в Москве, и он двадцать минут потратил на разговоры и уточнение некоторых моментов по отчётам и бухгалтерии. Потом выглянул, увидел, что девушки нет на привычном месте на подоконнике, но сумка лежит, и подумал, что она возможно в туалете. И снова вернулся к текущим делам. Ну а когда, в очередной раз выглянув, опять не нашёл Алёну на месте, обеспокоился разве что чуть-чуть. Ну куда она могла пропасть аж с двумя амулетами? Рэм заглянул к Василисе и Раде и поинтересовался у них:

— Алёнку не видели?

Те взглянули на него с некоторым удивлением, Рада чуть нахмурилась.

— Нет, а что? Её нет? переспросила она.

— Сумка на месте, может, выскочила куда на пару минут, — Рэм вернулся в гостиную, а за ним вышли и Василиса с гадалкой.

И буквально через мгновение ведьма издала негромкий возглас и что-то подняла с пола. Рэм обернулся и уставился на родовой браслет-оберег, который выглядел очень странно: кожаные ремешки словно обуглились, а камень потускнел. На лице Василисы отразилась уже нешуточная тревога, она побледнела и уставилась на Рэма глазами с расширенными зрачками, в которых плескалась настоящая тревога пополам со страхом. Но сказать она ничего не успела, заговорила Рада.

— Иди. За ней. Сейчас же, — ровным, глухим голосом произнесла гадалка, её взгляд сделался отсутствующим.

Рэм даже спрашивать ничего не стал, сразу рванул в коридор, сдёрнул с вешалки куртку и бегом сбежал с лестницы. Не было ни какого-то плана, ни даже мыслей остановиться и подумать. Всё заслонил страх за Алёнку и безумное, всепоглощающее желание поймать Осокина и набить ему морду. До кровавых пузырей, до свёрнутого носа и безобразных фингалов. И неважно, что он опасный псих, проводящий запрещённые ритуалы, он посмел угрожать безопасности его Рыси, его девочки, посмел выкрасть непостижимым образом буквально из-под его носа. И вот за это некромант точно ответит. Оказавшись за рулём машины, Рэм сжал пластик, стиснул до хруста зубы и заставил себя сделать несколько глубоких вдохов, загоняя панику и застилавшую глаза ярость подальше. Сейчас ему нужна холодная голова, потому что если амулет Алёна сняла, ну или колдовство Осокина нейтрализовало его кстати, надо будет потом у Василисы узнать, что же может уничтожить родовой ведьминский амулет, — то кулон остался на ней. И этот кулон, даже уже не исполняя защитные функции, всё равно будет работать как маячок.

Помогло. Невидимая нить потянула вперёд, и Рэм завёл мотор, усмирив бесновавшегося внутри зверя, готового выпустить когти и бежать прямо так, по улицам, спасать свою Рысю. Нечего шокировать добропорядочных жителей, оборотни так запросто в звериной ипостаси по городу обычно не бегают. Да и на машине быстрее доберётся, мало ли, куда путеводная ниточка уведёт. Звонить Андрею, чтобы попросить его знакомых поторопиться с поиском Осокина Рэм тоже не стал терять драгоценные минуты на бесполезные разговоры он не намеревался. Кулон и так приведёт его к Алёне, а с ней Рожнов очень на это надеялся, — и к зарвавшемуся некроманту.

По пути, правда, позвонил Женька с приятным известием, что поймал художника, но это сейчас Рэма волновало меньше всего, тем более, раз Лис сообразил позвонить Серёге и вызвать его на подмогу сразу. Значит, одной проблемой меньше. Тем более, ниточка привела его к узкой улочке, отходившей от Лиговского недалеко от метро, и уводившей куда-то в промзону. Поскольку уже стемнело, и район здесь выглядел безлюдно, Рэм припарковал машину, убедился, что случайных свидетелей бесплатного стриптиза не имеется, и избавившись от одежды, выпустил наконец на волю зверя, жаждавшего поквитаться с обидчиком. Серебристая с чёрным рисунком шерсть окуталась неярким голубым сиянием абсолютного щита против любой магии, и крупный барс большими, бесшумными прыжками скрылся между зданиями, безошибочно идя по следу любимой. Сейчас его чуткий нос уже улавливал обрывки тонкого запаха морозной фиалки, что только подтверждало девушка где-то здесь, на этой территории, и с каждым прыжком барс приближался к ней.

И к некроманту, Рэм был уверен.

Осокин не успел поджечь непонятное нечто: деревянная дверь ангара разлетелась в щепки с жутким грохотом, и моему затуманенному от слёз взору предстал здоровый серебристый барс, окутанный голубоватым сиянием. От огромного облегчения, нахлынувшего неудержимым цунами, я чуть повторно не ушла в обморок, рыдания комом застряли в горле, и я судорожно закашлялась, пытаясь справиться с волнением. Между тем, Осокин, выронив от неожиданности зажигалку, уставился на незваного гостя, замерев в полуприседе. Лица его я не видела, к моему великому сожалению, зато заметила, как в холодных голубых глазах барса полыхнула чистая, незамутнённая ярость. Пришло понимание: некроманту не жить. На этот раз он точно не уйдёт и не спрячется. Рэм просто не даст ему уйти живым из этого ангара. И никто его не осудит, в общем-то, на Осокине висит организация убийства моей семьи и попытка провести запрещённый тёмный ритуал, вполне достаточно для приведения смертного приговора в действие.

— Ты-ы-ы! провыл искажённым от ненависти голосом Осокин. Ты прикасался к ней

Договорить он не успел. Барс, всё так же сияя голубым светом, глухо рыкнул и прыгнул вперёд, легко преодолев расстояние между ними. Я успела только заметить, что в руках Осокина оказался узкий, острый клинок, но даже крикнуть не смогла, горло сжал спазм. Расширенными от ужаса глазами я беспомощно смотрела, как человек и зверь сплелись в один бело-чёрный клубок, и кто из них рычал громче, понять было невозможно. Треск материи, и я молча возблагодарила бога, что в ангаре темно, и немногочисленные свечи не позволяют видеть кровь, которая наверняка лилась в избытке Рэм ещё пребывал в образе зверя. Я не видела, сумел ли Осокин ранить барса, перед глазами всё расплывалось из-за навернувшихся слёз, и в какой-то момент зверь исчез, а на его месте появился человек. Попыталась проморгаться, чтобы увидеть, ранен Рэм или нет, но бросила это бесполезное занятие, в густом полумраке всё равно не разглядеть толком, даже моё ночное зрение не помогало, всё застилали слёзы. Ещё несколько минут противники молча катались по полу, пытаясь достать друг друга, я видела то одно, то другое лицо, ожесточённое, искажённое яростью и злостью тут они в чём-то даже были похожи. А потом Рэм коротко размахнулся, вывернувшись из жёсткого захвата Осокина, и с явным удовольствием смачно врезал тому в челюсть.

Со сдавленным всхлипом некромант рухнул на пол, а мой барс, мигом оседлав убийцу моих родителей, начал наносить удары с очень сосредоточенным лицом, не давая Осокину опомниться, прийти в себя и как-то заслониться. Я зажмурилась, зрелище тёмных капель, веером разлетавшихся из-под кулаков Рэма, вызвало прилив тошноты, в нос ударил резкий, острый запах крови, и меня замутило ещё больше. Я задышала ртом, инстинктивно дёрнув головой, и о, чудо! тело совсем немного пошевелилось, начиная потихоньку отходить от странного колдовского поцелуя Осокина. Видимо, Рэм что-то услышал, потому что противные хлюпающие звуки ударов прекратились, на несколько мгновений воцарилась тишина, а потом меня обняли сильные, родные руки, и запах крови перебил знакомый запах зимних ландышей.

— Рысенька, девочка моя, как ты? — ласковый, хриплый и встревоженный шёпот словно спустил невидимый крючок внутри, и оказавшись на коленях Рэма, я беззвучно заплакала, выпуская все мутные эмоции с момента, как оказалась в этом жутком ангаре.

Слёзы лились, я давилась сухими рыданиями, а Рэм бережно держал, укачивал, гладил по голове и бормотал что-то утешительное и жутко нежное, от чего плач пошёл по второму кругу, но уже от облегчения и щемящего чувства в груди, от которого сердце заходилось в сумасшедшем стуке. Слабыми, но уже подчиняющимися мне пальцами я цеплялась за плечи Рэма, не обращая внимания на грязь на его коже, прижималась к тёплой груди и не могла поверить, что всё закончилось, за моим прошлым дверь окончательно закрыта. Мне было даже всё равно, жив Осокин или нет. В данный конкретный момент значение имел только Рэм, его тёплые руки и успокаивающий голос.

После выплеска эмоций навалилась усталость, я пригрелась, веки налились свинцом. Смутно помню, как внезапно ангар наполнился голосами, и некоторые я даже узнала вроде, Женька и Андрей. Потом меня подняли и куда-то понесли, куда мне было всё равно, лишь бы Рэм не отпускал. Уже позже, через несколько дней, когда я пришла в себя и окончательно оправилась от последствий неудавшегося похищения Осокина, мой барс рассказал окончание всей этой истории. Что некроманту на закрытом суде среди своих вынесли приговор о высшей мере, да ещё и на том свете назначили охранника, чтобы не мог пакостить. Вампиров, убивших мою семью, Осокин в самом деле выпустил с помощью хитрых амулетов, которые самоуничтожились со смертью кровососов. А ритуал переселения душ он собирался провести с помощью мумифицированного сердца своей возлюбленной, неведомо каким образом ухитрившись сохранить его ещё с первой попытки воскрешения. Мой локон он украл из тумбочки матери Осокин входил в состав вызванного после трагедии патруля некромантов, к сожалению.

Вересников признался, что с помощью картин мог управлять сознанием людей, которые были там изображены, подмешивая в краски остатки их волос или крови и проводя специальный ритуал. То есть, заставить их сделать то, что изображалось на картине: внушить мысли о самоубийстве, например, или влюбить кого-то в нужного человека, и много чего ещё. Как, например, на своей незаконченной последней картине: Осокин заказал её в расчёте внушить мне любовь к нему, чтобы я сама пришла к некроманту. Заговорил Кирилл после того, как я подтвердила наличие тёмной магии в его картине из той мастерской, которую нашёл Женька, и этого же запаха в квартире Смирнова. Ну а умельцы из конторы ведьмака-следователя залезли в комп бизнесмена, выпотрошили его и таки нашли где-то там переписку с тем же Вересниковым насчёт картины жены Смирнова. Он знал о любовнике и решил таким оригинальным образом отомстить неверной жене. Ну и, в баре Андрюха успел подмешать настоечку Василисы и записать признания бизнесмена прежде, чем сорвался на помощь мне и арест Осокина. Понятное дело, что безнаказанными оба не остались.

Но всё это было позже. Пока же меня доставили домой путь назад в машине Рэма я не помнила, провалилась в забытье, полусон-полуобморок, и пришла в себя только уже в его квартире под встревоженный писк Найдёны, которая забралась ко мне на кровать и беспокойно тыкалась мордочкой в моё лицо. Я была такой слабой, что ни раздеться, ни тем более помыться сама не могла, и Рэм ухаживал за мной с заботой, от которой перехватывало дыхание и слёзы снова наворачивались на глаза. Устроил в кровати, покормил с ложечки лично приготовленным ужином, строго запретил вставать лишний раз и вызвал своего знакомого целителя, который приехал очень быстро.

— Сильное энергетическое истощение, — вынес он вердикт после осмотра. Много сна, полный покой, хорошее питание и исключительно положительные эмоции, — выдал целитель рекомендации по лечению. Восстановится где-то через недельку, девочка сильная и здоровая, — он ободряюще мне улыбнулся.

А потом, вечером, Рэм не отходил от меня, и я так и уснула, уткнувшись ему в бок и наконец-то чувствуя себя в безопасности. Рядом, свернувшись пушистым клубочком, спала и трогательно мурлыкала во сне Найдёна.

После насыщенного дня, поимки Вересникова и тех страшных минут, когда он не знал, что с Алёной и где она, Женька возвращался домой усталым, голодным и каким-то опустошённым, что ли. Рэм успел вовремя, и ритуал не состоялся, но в процессе объяснения Осокину, насколько тот не прав, барс слегка перестарался и серьёзно покалечил некроманта. Впрочем, так тому и надо, всё равно в живых ему недолго оставаться. С Алёной тоже вроде всё было в порядке, Рэм почти сразу увёз её домой, как появился Андрей с группой поддержки из контролирующих органов некромантов. И сейчас Женька тоже ехал домой. По пути запоздало вспомнил, что не позвонил Анютке, и та наверняка беспокоится, и Лис очень надеялся, что своенравная рыжая не взбрыкнёт и не уедет к маме ключи от своей квартиры он утром ей выдал, с толстым таким намёком. Что удивительно, сама Аня тоже не звонила и не писала. Это немножко беспокоило Женьку, но он упорно гнал настойчивое желание всё-таки позвонить и узнать, дома ли лисица. Приедет и узнает. Даже самому себе он пока не признавался, что боится не найти дома Аню. Наверное, этот страх потерять близкого человека ещё долго будет в нём сидеть, и придётся как-то с ним справляться.

Подавив вздох, Лис вырулил на Садовую и через некоторое время припарковал машину рядом с домом. Опять порадовался, что окна квартиры выходят во двор, а не на улицу, потом сердито одёрнул себя и поспешил выйти из машины. Хотелось принять горячий душ, а ещё лучше ванну, опрокинуть пару глотков коньяка и съесть на ужин что-нибудь вкусное, можно даже заказать на дом. Где-то в глубине души ещё было не очень приятно и привычно видеть Алёну на руках другого мужчины

Женька быстро поднялся до квартиры и с удивлением и радостью обнаружил приоткрытую дверь дома кто-то был. Хотя, почему кто-то. Лис тихо улыбнулся, вошёл, аккуратно прикрыв за собой, снял куртку. Нос сразу уловил божественный запах жареного мяса, и рот наполнился слюной. А когда на пороге коридора появилась Аня, такая домашняя в пушистом халате и с небрежно собранными в хвост волосами, глядя на него с немного застенчивой улыбкой на лице, Женька вдруг понял, что хочет видеть её вот так каждый день. Уютную и такую родную, близкую.

— Я ужин сделала, будешь? произнесла она, прислонившись плечом к косяку. Не звонила тебе, подумала, раз не приехал дела были — добавила лисица, словно оправдывалась.

— Анька, — перебил её Соколинский, и его улыбка стала шире. Он шагнул к девушке и притянул к себе, стянув резинку и запустив пальцы в рыжие пряди. Лисёнок мой хозяйственный, — чуть тише добавил он и коснулся губами макушки, прикрыв глаза.

Женька был дома. Рядом с той, кто в самом деле ему нужен, и которая ждала его с самого детства. Кажется, Рада права была, и не той девушке ему следовало колечко дарить. Лис хмыкнул, крепче прижав к себе замершую Аню. Конечно, сначала рыжей надо получить диплом, это без вариантов, ну и колечко он купит другое, то, которое наверняка понравится его лисичке. Но всё это потом, потом сначала ванная и вкусный ужин после сложного дня.

Ужинали они вдвоём, в ванной, и, пожалуй, это был самый замечательный вечер за последнее время.