Книга: Двойник Декстера
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18

Глава 17

— Она была разведена и жила одна. Ее звали Мелисса. Не, погоди, — сказал детектив Ларедо. Он открыл папку и провел толстым пальцем по бумаге. — Ага, вот. Элисса. На «Э». Элисса Элан. — Он нахмурился. — Странное имя.
То же самое мог бы сказать и я, поскольку выписал его в блокнот всего день назад, но теоретически мне не положено было ничего знать, пока он об этом не скажет, поэтому я придержал язык. В любом случае, судя по тому, что я успел понять, Ларедо не любил, когда его поправляли, особенно если комментарии исходили от яйцеголовых умников-экспертов. Он расследовал дело об изрубленной на куски женщине, найденной в маленьком убогом домике, и мы собрались вместе, чтобы работать не покладая рук — политика полицейского департамента требовала посвящать крупным делам двадцать четыре часа в сутки. Так, считаясь частью команды, я тоже оказался там.
Наверное, я бы в любом случае нашел повод поприсутствовать, поскольку отчаянно жаждал любой зацепки относительно того, кто совершил это ужасное преступление. Больше чем кто бы то ни было во всем департаменте, больше чем кто бы то ни было во всех правоохранительных органах на свете, на всем земном шаре я хотел найти убийцу Элиссы и отдать в руки правосудия. Нет, не в руки той медлительной слабоумной потаскушки, которая называется «юридической системой Майами». Я хотел разыскать его сам и лично втащить по ступеням в Декстеров Храм Темного и Окончательного Правосудия. Поэтому я сидел, ежился и слушал, пока Ларедо подводил итог нашим знаниям, а их оказалось чуть меньше, чем ничего.
Никаких серьезных улик, не считая нескольких следов кроссовок самой распространенной модели и размера. Ни отпечатков пальцев, ни волокон, ничего, что могло бы привести к более интересному объекту, нежели мои старые кроссовки, — и потом для их розыска Ларедо пришлось бы нанять хорошего водолаза.
Я внес свою лепту, сказав, что по части кровяных брызг — тоже ничего нет, и нетерпеливо подождал, пока кто-то не произнес:
— Разведена, да?
Ларедо кивнул.
— Я попросил разыскать ее бывшего мужа, Бернарда Элана, — сказал он, я оживился и подался вперед. Но тут же Ларедо пожал плечами и продолжил: — Не везет нам. Он умер два года назад.
Возможно, он сказал что-то еще, но я уже не слышал, поскольку на свой ненавязчивый лад обомлел от ужаса. Бывший муж Элиссы умер два года назад. Хотел бы я от души поверить, будто так оно и есть, но мне прекрасно известно: он отнюдь не мертв, а, напротив, изо всех сил старается убить меня. Но Ларедо имел репутацию хорошего полицейского — если он утверждал, что человек мертв, значит, имел серьезные основания считать это правдой.
Я отключился от скучных полицейских разговоров, задумался и предположил лишь два варианта. Либо мой Свидетель на самом деле не бывший муж Элиссы Элан, либо он каким-то образом умудрился инсценировать собственную смерть.
Нет смысла выдумывать прикрытие целиком и полностью, включая десятки фиктивных записей, посвященных Э. и разводу с ней. Свидетель, несомненно, заметил меня во дворе, когда я рассматривал «хонду», и, бесспорно, он ссорился в доме с женщиной, и, конечно, именно его спину я видел в дверях. Поэтому приходилось верить: он на самом деле являлся бывшим мужем Элиссы и действительно убил ее.
То есть он заставил копов поверить в собственную смерть.
Когда инсценируешь свою смерть, самое трудное — подделать фактические свидетельства. Нужно предъявить полиции реалистичный сценарий, правдоподобное место преступления с недвусмысленными уликами и убедительный труп. Весьма немногим это удается, так как очень трудно проделать всю работу без погрешностей.
Но…
Как только ты миновал первую стадию, поплакал на собственных похоронах и предал тело земле, становится намного проще. Решив, будто он «умер» два года назад, Бернард свел остальное к бумажной работе. Разумеется, мы живем в двадцать первом веке, и бумажная работа в наши дни означает работу компьютерную. Есть несколько центральных баз данных, которые придется взломать и ввести поддельную информацию. Кое-куда достаточно трудно проникнуть, хотя я бы предпочел не объяснять, откуда мне это известно. Но когда тебе наконец удается преодолеть разные киберзащиты, достаточно набрать лишь пару строчек с новыми или слегка измененными сведениями…
Это вполне возможно, хотя и трудно. Наверное, я бы справился, несмотря на все хитрости процесса. Мое мнение о Свидетеле и его компьютерных способностях поднялось на несколько пунктов и отнюдь не порадовало меня.
Я продолжал грустить, покидая совещание. Явившись туда, я питал слабую надежду найти малюсенькую крошку хлеба в начале широкой тропы, по которой я бы пошел за Свидетелем. После совещания надежда окончательно исчезла. Я опять не узнал абсолютно ничего нового. Никогда не надо надеяться.
И все-таки оставалась одна тоненькая ниточка, и я поспешил к компьютеру, желая выяснить, куда она ведет. Я тщательно искал Бернарда Элана, затем Берни Элана. Большинство официальных записей оказались удалены, и вместо них значилось «умер». Этот человек, как бы его теперь ни звали, проделал отличную работу.
Я обнаружил несколько старых статей о некоем Берни Элане, игравшем в небольшом бейсбольном клубе в Сиракузах. Он был неплохим подающим, но «закручивать» так и не научился; Берни не пробился в высшую лигу и ушел, проведя в клубе полтора сезона. Нашлась даже фотография в профиль — мужчина в бейсбольной форме замахивался битой. Снимок оказался зернистым и слегка размытым, поэтому я, конечно, не сомневался, что у Берни есть лицо, но не поручился бы, как оно выглядит и сколько у него носов. Больше нигде в Интернете фотографий Берни не имелось.
Вот и все. Теперь я знал: мой Свидетель некогда играл в бейсбол и хорошо владеет компьютером. Сфера поисков сократилась всего до каких-то двух-трех миллионов человек.
Следующие несколько дней слились в сплошное потное пятно, и не только потому, что лето окончательно вступило в свои права и поддало жару. Декстер постоянно трепетал, непрерывно, двадцать четыре часа в сутки охваченный состоянием, близким к панике. Я был взволнован, рассеян, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме мысли о неведомом Свидетеле, подбирающемся ко мне, чтобы нанести удар, который я не способен отразить. Нужно бьггь начеку и ждать чего угодно — но как? С какой стороны и когда придет неведомое? Как подготовиться, если я не знаю, к чему, зачем и каковы сроки?
Тем не менее я должен быть готов каждую минуту, каждый час, днем и ночью — немыслимая задача. Хотя все мои колесики и шестеренки бешено вертелись, я не двигался вперед, а только погружался в бездну страха. Охваченный паранойей, я слышал Его шаги за спиной, и мне казалось, будто Свидетель крадется за мной по пятам, вооруженный бейсбольной битой и отнюдь не с благими намерениями.
Это заметил даже Вине Мацуока; впрочем, трудно было не заметить, поскольку я подскакивал, как ошпаренный кот, всякий раз, когда он откашливался.
— Сын мой, — произнес он наконец, глядя на меня поверх своего лэптопа, — у тебя всерьез сдают нервы.
— Я слишком много работаю, — ответил я.
Вине покачал головой:
— Значит, нужно больше развлекаться.
— Я женатый человек с тремя детьми и кучей дел. Мне некогда развлекаться.
— Прислушайся к мудрости старца, — проговорил он голосом Чарли Чена. — Жизнь слишком коротка, поэтому нужно хоть пару раз хорошенько напиться и побегать голышом.
— Мудрый совет, Наставник, — согласился я. — Наверное, сегодня на собрании бойскаутов я именно так и поступлю.
Вине кивнул и серьезно посмотрел на меня.
— Прекрасно. Учи их, пока они еще малы… и они запомнят.
Вечером действительно предстояло еженедельное собрание «волчат» — младших бойскаутов. Коди состоял в «волчатах» уже год, хотя ему и не нравилось. Мы с Ритой единодушно решили: скаутство пойдет мальчику на пользу и, возможно, поможет раскрыться. Разумеется, лично я считал единственно верным способом вытащить Коди из скорлупы — выдать ему нож и какое-нибудь живое существо для экспериментов, но в разговорах с Ритой предпочитал избегать скользкой темы. Бойскаутский клуб выглядел лучшей альтернативой. И мне действительно казалось, что Коди извлечет пользу, поскольку научится вести себя как настоящий человеческий детеныш.
Поэтому, приехав домой, я торопливо проглотил остатки цыпленка по-карибски, пока Рита возилась с бумагами на кухонном столе, и запихнул в машину Коди в синей скаутской форме, которую он надевал каждую неделю с плохо скрываемой ненавистью. Он считал форму, включающую шорты, не просто ужасной модой, но еще и унижением для каждого, кто вынужден ее надевать. Однако я внушал Коди, что, побыв скаутом, он научится вписываться в коллектив. Я попытался разъяснить, что эта часть подготовки важна точно так же, как и умение избавляться от остатков тел, и мальчишка целый год повиновался, ни разу не выказав открытого сопротивления.
Мы приехали в начальную школу за несколько минут до начала собрания и молча сидели в машине. Коди предпочитал дожидаться здесь вместе со мной — видимо, Вписываться в Коллектив ему оставалось по-прежнему неприятно и слишком сложно. Именно поэтому по вечерам мы частенько сидели вдвоем и ничего не делали, не считая скупого обмена словами. Коди всегда говорил мало, но к его двух-трехсложным высказываниям стоило прислушиваться. Несмотря на мою великую нелюбовь к клише, я вынужденно признавал — мы Привязались Друг к Другу. Сегодня, впрочем, я чересчур отвлекся, выискивая среди теней нечто зловещее, и не заметил бы ничего, даже если бы Коди процитировал «Камасутру» целиком.
К счастью, он был не в настроении разговаривать и пристально рассматривал других детей, которые вылезали из машин и входили в школу в сопровождении родителей или одни. Разумеется, я тоже внимательно их изучал.
— Стив Байндер, — вдруг сказал Коди, и я рефлекторно подпрыгнул. Он взглянул на меня с легким удивлением и кивком указал на рослого мальчика со сросшимися бровями, который прошел мимо нас.
Я повернулся к Коди и пожал плечами; он тоже.
— Дерется, — заметил он.
— Он тебя обижает? — спросил я, и Коди снова пожал плечами. Прежде чем он успел ответить словами, я ощутил на шее странный легкий холодок, и незримая масса в глубине моей души неловко перевалилась с места на место. Я обернулся и осмотрелся. Несколько машин въехали на парковку, направляясь на близлежащие свободные места. Я не видел в них ничего зловещего или необычного, что заставило бы пробудиться Пассажира. Просто короткая вереница мини-вэнов и потрепанный «кадиллак» как минимум пятнадцатилетней давности.
На короткое мгновение я задумался, нет ли в одной из этих машин Свидетеля, Тени, опасности, подбирающейся все ближе, так как из Подвала, достигнув сознательной части мозга, пронесся легкий электрический импульс. Невозможно… Но я продолжал внимательно рассматривать каждую машину. По большей части это были обычные автомобили жителей пригорода, точно такие же, какие мы видели здесь каждую неделю. Отличался только «кадиллак»; он остановился, и оттуда вылез коренастый мужчина в сопровождении маленького толстого мальчика. Совершенно нормальная картина, именно то, что и ожидаешь увидеть. Я не усмотрел в обоих ничего странного или угрожающего, совершенно ничего. Они вошли в школу, ни в кого не швырнув гранату по пути. Я проводил их взглядом, но коренастый не смотрел на меня. Он вообще ничего не делал, только ободрительно держал руку на плече мальчика, направляя его внутрь.
Не он. Все именно так, как выглядит. Мужчина ведет сына на собрание скаутов. Глупо думать, будто Тень каким-то образом пронюхала о моих планах на вечер и быстренько раздобыла мальчишку, чтобы подобраться ко мне поближе. Я сделал глубокий вдох и попытался отключить дурацкие мысли. Сегодня ничего такого не произойдет, что бы это ни было. Только не сегодня.
Я решительно свернул маленький, но назойливый сигнальный флажок, который трепетал перед моим лицом, повернулся к Коди и увидел: он неотрывно смотрит на меня.
— Что? — спросил он.
— Ничего, — ответил я. И почти наверняка не ошибся. Ничего, кроме секундного подергивания стрелки на радаре — вполне возможно, я почувствовал чей-то гнев, оттого что любимое место на парковке оказалось занято.
Но Коди так не думал; он повернулся и осмотрел парковку, точь-в-точь как я.
— Тут что-то, — уверенно заявил он.
Я с интересом взглянул на него и спросил:
— Темный Парень?
Так звали его собственного маленького Темного Пассажира, поселившегося в Коди благодаря психотравмам, которые регулярно причинял ему биологический отец, ныне сидящий за решеткой. Если Коди и Темный Парень одновременно услышали сигнал тревоги, на это стоило обратить внимание.
Но Коди просто пожал плечами.
— Не знаю, — сказал он, отражая мои собственные ощущения. Мы оба обвели взглядом парковку — наши головы поворачивались почти синхронно, — но не заметили ничего необычного. А потом лидер отряда, энергичный здоровяк по имени Фрэнк, высунул голову в дверь и заорал, что пора начинать, поэтому мы с Коди вылезли из машины и устремились внутрь вместе с другими опоздавшими. Я напоследок посмотрел через плечо, почти с отцовской гордостью заметив, что Коди сделал то же самое. Никто из нас не увидел ничего страшнее нескольких мальчишек в синих форменных шортах. Я стряхнул тревогу, и мы пошли на собрание.
Оно проходило, как всегда, без особых событий и даже слегка нудно. Привычное течение жизни нарушило лишь знакомство с новым помощником лидера, коренастым здоровяком, которого я видел на парковке. Его звали Дуг Кроули. Лет тридцати пяти, скучный, вежливый и очень серьезный. Я внимательно наблюдал за ним, по-прежнему слегка нервничая после ложной тревоги, но не заметил в Кроули ничего хотя бы отдаленно интересного, не говоря уж об угрожающем. Маленький толстяк, которого он привел с собой, десятилетний доминиканский парнишка по имени Фидель, не был его сыном. Кроули участвовал в программе «Старший брат» и вызвался помогать Фрэнку, Лидер поприветствовал его, поблагодарил и заговорил о предстоящей поездке в Иверглейдс. Двое мальчиков, работавших над соответствующим проектом, сделали доклад о тамошней экологии, а Фрэнк рассказал о противопожарной безопасности в походе. Коди высидел утомительное мероприятие с мрачным терпением и даже не ринулся к двери, когда оно закончилось. Мы поехали в наш недостаточно просторный дом, где еду на кухонном столе сменили Ритины бумаги, и по пути не заметили ничего более агрессивного, чем ярко-желтый «хаммер» с включенной на полную мощность звуковой системой.
Следующий день на работе тянулся бесконечно. Я ждал атаки с любой мыслимой стороны, но ничего так и неслучилось. И второй день оказался точно таким же, и третий тоже. Ничего не происходило: зловещий незнакомец не маячил в окне, и вокруг не стояли опасные капканы. Ни смертельно ядовитой гадюки в ящике стола, ни ассегая, летящего мне в горло из окна проезжающей мимо машины. Даже Дебора, любительница отвешивать адски болезненные тумаки, и та угомонилась. Я видел ее и даже разговаривал, конечно. Рука у сестры по-прежнему покоилась в гипсе, и я ожидал, что Дебора будет часто обращаться за помощью — но нет. Дуарте, видимо, всегда находился на подхвате, и Деб вполне довольствовалась ничтожной дозой Декстера.
Жизнь словно вернулась в накатанную колею Обыденного и Однообразного, час томительно тянулся за часом без каких бы то ни было опасностей, без изменений в привычном распорядке вещей, без всяких новшеств на работе и дома. Я знал, беда приближается, но день проходил за днем, а она не случалась, и казалось все менее вероятным, что однажды она придет. Конечно, это очень глупо, зато весьма по-человечески, да будет мне позволено так выразиться. Никто не в силах круглосуточно, без конца оставаться на стреме. Даже неустанно бдящий Темный Скаут Декстер. Особенно когда привычная поддельная реальность столь соблазнительна.
Поэтому я расслабился, хотя и не совсем. Нормальная жизнь… Она так приятна именно потому, что скучна и зачастую нелепа. Она постепенно убаюкивает, заставляя дремать на ходу. Она вынуждает сосредотачиваться на глупых, незначительных мелочах — например, закончилась зубная паста или порвался шнурок, — как на чем-то невероятно важном, а тем временем исполненные подлинного смысла вещи, на которые мы не обращаем внимания, вострят клыки и заходят со спины. Переживая краткие моменты истинного просветления, иногда выпадающие в жизни, мы понимаем, что поддались гипнозу бессмысленных пустяков, и порой даже желаем чего-нибудь волнующего и необыкновенного, дабы сосредоточиться и выбросить из головы дурацкие мелочи. Так как постоянно сохранять бдительность невозможно даже для меня. Чем дольше беда не случается, тем менее вероятной кажется, и в конце концов я действительно начал мечтать, чтобы она поскорее пришла и ожидание закончилось.
Одна из немногих великих истин западной философской мысли гласит: будь осторожен в своих желаниях, ведь они могут исполниться.
Так и произошло.
Назад: Глава 16
Дальше: Глава 18