Среди этих признанных патронов, большинство которых Перигрин видел насквозь, был один вельможа, казалось занимавший с достоинством то положение, к коему предназначила его судьба. В его отношении к Пиклю не было той снисходительной любезности, какая выражается в скучном повторении пустых слов, свидетельствующих о дружбе и уважении. Что касается изъяснения чувств, то он держал себя, по-видимому, с благородной сдержанностью; его внимание к Перигрину казалось результатом размышления и опыта; он пожурил молодого джентльмена за сумасбродство со строгостью родственника и откровенностью близкого друга и, расспросив о его делах, осудил его поведение с видом искренним и озабоченным. Он указал ему на безумие и опасные последствия разгульной жизни, которой предавался Перигрин, с жаром посоветовал продать беговых лошадей, ибо в противном случае они постепенно поглотят все его состояние, а также сократить чрезмерные расходы, которые только делают его жертвой насмешек и неблагодарности тех, кто извлекает из них выгоду; отдать деньги под верное обеспечение за хорошие проценты и осуществить прежнее намерение — выставить свою кандидатуру от какого-нибудь боро на ближайших выборах в новый парламент, причем сей аристократ обещал помочь ему своим влиянием и советом, заверив, что как только Пиклю удастся обеспечить себе место в палате, он может почитать судьбу свою устроенной.

Наш герой, признав мудрость и благоразумие того совета, за который принес благодарность своему великодушному ментору, объявил, что немедленно приступит к его исполнению. Он во всех подробностях ознакомился с положением своих дел и, после тщательного их изучения, сообщил его лордству, что, не считая мебели, состояние его уменьшилось до четырнадцати тысяч трехсот тридцати фунтов в акциях Банка и Компании южных морей, а крепость с прилегающими участками должна, по его расчетам, приносить шестьдесят фунтов в год. Поэтому он попросил, чтобы его лордство, уже удостоивший его дружбы и совета, простер свое великодушие дальше, научив его, как извлечь наибольшую пользу из этих денег. Милорд сказал, что он лично предпочитает не вмешиваться в денежные дела; что мистер Пикль найдет много желающих взять взаймы эти деньги под земельное обеспечение, но что следует быть чрезвычайно осторожным при заключении столь важной сделки; в то же время милорд обещал поручить своему управителю поиски закладчика, которому можно с уверенностью ссудить деньги.

Итак, этот агент приступил к делу и в течение нескольких дней наводил справки безрезультатно, так что наш герой принужден был сам заняться расспросами и нашел несколько человек, известных своей кредитоспособностью, которые предложили ему закладную на всю сумму; но когда он дал подробный отчет своему знатному другу, его лордство высказал такие сомнения и выдвинул такие возражения против каждого из них, что он должен был отказаться от всяких соглашений с закладчиками, радуясь в то же время удаче, благодаря которой он пользуется советами и наставлениями столь мудрого руководителя. Однако после безуспешных переговоров со всеми городскими маклерами и нотариусами он начал терять терпение и решил прибегнуть к объявлениям в газете. Но милорд уговорил его отложить этот эксперимент, пока не будут исчерпаны все прочие средства, ибо такое объявление привлечет внимание всех мелких лондонских ходатаев по делам, которые, быть может, и не надуют его, но, несомненно, будут ему докучать и нарушать его покой.

После этого разговора Перигрин, случайно встретив управителя неподалеку от дома лорда, остановил его на улице, чтобы поведать о своей неудаче; тот выразил свое сочувствие и огорчение и, задумчиво потирая рукой подбородок, сказал Пиклю, что ему только что пришла в голову мысль, каким образом можноуладить это дело. Выслушав такое сообщение, юноша предложил ему зайти в ближайшую кофейню, где этот степенный управитель, выбрав уединенное местечко, дал ему понять, что часть имения милорда заложена, ибо его дед вошел в долги для обеспечения младших членов семьи, и что через несколько месяцев закладная должна быть выкуплена ввиду истечения срока.

— Милорд, — сказал он, — всегда вел блистательный образ жизни, и, несмотря на огромное свое богатство и доходы, какие получает с занимаемых постов, он делает так мало сбережений, что теперь принужден, как мне известно, занять десять тысяч фунтов, чтобы набрать сумму, необходимую для выкупа закладной. Не сомневаюсь, что, когда намерение его станет известным, он будет окружен людьми, домогающимися ссудить ему деньги под столь надежное обеспечение; и не исключена возможность, что он уже обещал оказать предпочтение какому-нибудь доброму знакомому. Однако, зная, что он принимает ваши интересы близко к сердцу, я, если вам угодно, постараюсь выведать намерения его лордства и дня через два извещу вас о результатах.

Перигрин, придя в восторг от перспективы столь удачно покончить с этим делом, поблагодарил управителя за дружеское сообщение и участие, сказав ему, что не поскупится на более существенное доказательство своей признательности, буде сделка эта состоится; на следующий день к нему пришел сей добрый посредник с радостной вестью, что его лордство соглашается позаимствовать десять тысяч из пяти процентов. Это извещение Перигрин принял как пример исключительной благосклонности своего благородного патрона; бумаги были немедленно составлены и заверены, а деньги вручены его лордству, который в присутствии заимодавца строго наказал своему управителю уплатить проценты в срок по истечении трех месяцев.

Когда большая часть капитала нашего героя была, таким образом, удачно помещена и агент получил в благодарность за услуги пятьдесят гиней, Перигрин стал приводить в исполнение свой план сокращения расходов; все слуги, за исключением Пайпса, были отпущены; от коляски и лошадей он отказался, перестал держать открытый дом, а мебель продал с аукциона. Да, пылкий его нрав дал о себе знать теперь, как и при всех обстоятельствах его жизни, ибо каждую меру, направленную к сбережению денег, предпринимал он с таким жаром и даже стремительностью, что многие его приятели предположили, будто он разорился или сошел с ума. На все их упреки он отвечал рядом благоразумных изречений в таком роде: «Самые кратковременные дурачества являются наилучшими», «Лучше воздержаться по убеждению, чем по принуждению» и прочими разнообразными и мудрыми сентенциями, казалось, вытекавшими из опыта и философических размышлений. Столь исступленно относился он теперь к бережливости, что им буквально овладела страсть к накоплению, и, получая каждый день предложения от тех маклеров, которым поручил позаботиться о помещении наличного своего капитала, он в конце концов рискнул дать тысячу пятьсот фунтов под заклад корабля, прельстившись огромной страховой премией.

Но к чести нашего героя следует отметить, что эти перемены отнюдь не повлияли на доброе его сердце. Он оставался по-прежнему добросердечным и расположенным к друзьям, хотя щедрость его и была подчинена рассудку; в оправдание своего великодушия он мог по праву заявить, что, изменив образ жизни, он отказался от излишеств, чтобы не потерять возможности оказывать помощь ближним, попавшим в беду. Немало было таких, кому он тайком благодетельствовал. Этой добродетели он предавался втайне, не только стремясь избежать обвинения в желании почваниться своим богатством, но и опасаясь, как бы злоязычные судьи сего человеколюбивого века не разоблачили столь странного его занятия, противного моде. В этой области он как будто смешивал понятия о добродетели и пороке; ибо добро он творил подобно тому, как другие творят зло, — украдкой, и столь причудливо было его поведение, что в обществе он частенько упражнялся в насмешливом осуждении той самой нищеты, которую тайком старался облегчить. Впрочем, отнюдь не избегая знакомства и не отвергая ходатайства тех, кто, по его мнению, нуждался в его поддержке, он всегда был доступен для всех, хотя высокомерный нрав побуждал его держать на расстоянии особ, занимающих более высокое положение; и не раз он избавлял скромного человека от тревоги и смущения, сопутствующих объяснению, ибо угадывал его нужду и предупреждал его просьбу, охотно предлагая свой кошелек и дружбу.

Но нельзя сказать, чтобы он оказывал такое благодеяние всем своим нуждающимся знакомым без разбора; всегда можно встретить людей ленивых и распутных, которые, промотав свое собственное состояние и совершенно утратив чувство чести и стыда, добывают средства к жизни, занимая деньги у тех, кто еще не прошел до конца того же самого пути и кому не хватает решимости противостоять их докучливым просьбам. По отношению к таким людям он всегда был неумолим, хотя и не мог окончательно избавиться от их присутствия, ибо благодаря своему бесстыдству и тем прежним связям, какие им удалось сохранить, они повсюду проникают в светское общество.

Не раз подобного рода нищие безуспешно пытались воспользоваться его деньгами. Один из самых ловких, подойдя к нему однажды на Пел-Мел и начав с обычных замечаний о погоде, проклял лондонские туманы и стал разглагольствовать о разных климатах, отдавая предпочтение климату той местности, где родился.

— Бывали ли вы когда-нибудь в Глостершире? — спросил он Перигрина; когда же тот ответил отрицательно, он продолжал: — Там у меня есть дом, и я был бы рад видеть вас у себя. Поедем туда вместе на пасхальные каникулы! Могу вам обещать хороший деревенский стол и здоровые развлечения; у меня есть все необходимое, а также лучшая свора гончих, какую только можно найти в трех королевствах. Не буду распространяться о красоте дома; это, конечно, старое здание, а в таких домах, как вам известно, обычно бывает холодно и неудобно. Но к черту дом! Все дело в акрах грязной земли вокруг него, и, право же, это чертовски хороший участок. Если бы моя старая бабушка умерла… конечно, она не доживет до следующего сезона, потому что ей перевалило за восемьдесят и она совсем одряхлела. Да, кстати, кажется, я захватил с собой письмо, извещающее о том, что доктора уже не надеются на ее выздоровление. Позвольте-ка… нет, черт возьми, я, кажется, оставил его дома в кармане другого кафтана.

Пикль, с самого начала угадав смысл этой речи, слушал ее, казалось, с величайшим вниманием и время от времени прерывал его рассуждения возгласами: «Гм! Ну! Черт побери!» — и различными учтивыми вопросами, в которых тот видел счастливое предзнаменование успеха; когда же они дошли до Сент-Джеймс-сквер, проказник неожиданно перебил собеседника, сказав:

— Вижу, что ваш путь лежит до конца аллеи, а мне сюда!

С этими словами он расстался с гулякой, который попытался его задержать, крикнув ему вслед, что он еще не описал местоположения своего замка. Но Перигрин, не останавливаясь, отозвался: «Как-нибудь в другой раз» — и мгновенно скрылся из виду, оставив пройдоху глубоко опечаленным неудачей, ибо, покончив с описанием, он намеревался попросить взаймы двадцать гиней и посулить, что они будут возвращены, как только ему пришлют деньги из его поместья.

Не худо было бы для нашего героя, если бы он всегда поступал с такою осмотрительностью. Но бывали минуты, когда он забывал об осторожности, становясь жертвой собственной доверчивости и честности. Был среди его знакомых один человек, беседа с которым доставляла ему особенное удовольствие, ибо речь его была откровенна, любезна и обильно украшена разумными замечаниями о хитрости и коварстве рода человеческого. Этот джентльмен спустил значительное состояние, промотав его, впрочем, с большим вкусом и достоинством, и теперь должен был прибегать к уловкам, чтобы содержать семью, состоявшую из жены и ребенка. Нельзя сказать, чтобы он нуждался в самом необходимом, ибо ему щедро помогали его друзья; но такого рода обеспечение было ему совсем не по вкусу, и он строил различные планы, тщетно стараясь вернуть былую независимость.

Сидя однажды вечером в кофейне, Перигрин подслушал разговор между этим предприимчивым джентльменом и незнакомцем, касавшийся дела, которое привлекло его внимание. Незнакомцу было передано под опеку наследство в полторы тысячи фунтов, завещанное дочери первого джентльмена какой-то теткой, а отец настойчиво добивался получить от него эти деньги, уверяя, что сейчас ему представляется возможность поместить их очень выгодно, к благополучию семьи. Опекун напомнил о характере своего обязательства, по которому он нес ответственность за деньги, пока девочке не исполнится восемнадцать лет, но в то же время дал понять, что если тот может представить обеспечение, которое застрахует его от всяких случайностей, он немедленно передаст в его руки наследство. В ответ на это предложение отец сказал, что нелепо предполагать, будто он станет рисковать деньгами своего единственного ребенка, пускаясь в ненадежные предприятия, и посему он считает разумным, чтобы они находились в его распоряжении; что же касается до обеспечения, то у него нет желания беспокоить друзей делами, которые могут быть улажены без их вмешательства; далее он заметил, что не видит никакой услуги в согласии опекуна, если оно опирается на обеспечение, под которое можно получить такую же сумму у любого ростовщика.

После многих докучливых просьб с одной стороны и уклончивых ответов с другой, джентльмен, располагавший деньгами, заявил, что не может отдать капитал, порученный ему в интересах девочки, но готов дать взаймы ту сумму, какая нужна сейчас отцу; если же, по достижении девочкой совершеннолетия, ему удастся получить ее согласие, деньги могут быть перечислены на ее счет, а теперь отец должен найти какого-нибудь кредитоспособного человека, который вместе с ним подписал бы обязательство для обеспечения заимодавца. Это условие являлось препятствием, которое отцу было бы очень трудно преодолеть, если бы его не поддержал наш герой, досадовавший, что из-за таких пустячных соображений страдают интересы человека честного и рассудительного. Пользуясь правами знакомства, он вмешался в разговор в качестве друга, заинтересованного в этом деле, и, получив все необходимые сведения, предложил свои услуги для обеспечения заимодавца.

Этот джентльмен, не зная Перигрина, ознакомился на следующий день с его кредитоспособностью и без дальнейших колебаний вручил его приятелю сумму в тысячу фунтов, на которую они дали вексель, подлежащий уплате через полгода, хотя заимодавец заявил, что не будет требовать денег до совершеннолетия девочки, разве что произойдет какое-нибудь событие, которого он не может предугадать. Пикль поверил в искренность этих слов, ибо у того не было оснований притворяться; что же касается обеспечения самого себя, то он полагался главным образом на честность и заверения своего знакомого, который утверждал, что, невзирая на любую случайность, он всегда в состоянии будет защитить Перигрина от опасности, ибо проект его таков, что по прошествии немногих месяцев сумма неизбежно возрастет втрое.

Вскоре после заключения этой сделки было объявлено о новых выборах в парламент, и наш герой, по совету своего патрона, отправился в деревню для предвыборной кампании от боро и по этому случаю набил себе карманы достаточным количеством банкнотов. Но при осуществлении своего проекта он, к несчастью, затронул интересы одного знатного семейства из оппозиции, члены которого в течение многих лет представительствовали это местечко в парламенте и теперь были столь возмущены вторжением молодого джентльмена, что пригрозили истратить десять тысяч фунтов, чтобы разрушить его замысел. Угроза только подстрекнула Перигрина, который не сомневался в своем влиянии и ловкости, твердо веря, что способен опрокинуть планы его светлости даже в его собственных владениях. Он надеялся, что эта победа утвердит его репутацию и положение у министра, который, благодаря рекомендации его знатного друга, сочувствовал его интересам и был бы очень доволен, если бы один из его сильных противников потерпел столь унизительное поражение и, стало быть, значительно подорвал бы свой авторитет в партии.

Наш герой, опьяненный гордыней и тщеславием, подверг испытанию все свои таланты, дабы осуществить этот проект. Он не останавливался перед расходами на угощение избирателей, но, убедившись, что в этом отношении ему не сравняться с противником, пользовавшимся могущественной поддержкой, пустил в ход те свои способности, какие, по его мнению, обеспечивали ему победу. Он давал балы для дам, посещал городских матрон, с удивительной легкостью приноравливался к их причудам, пил с теми, кто любил осушить рюмку наедине, ухаживал за влюбчивыми, молился с набожными, болтал с теми, кто наслаждался сплетнями, и с великим мастерством придумывал для всех приятные подарки. Это был наилучший способ привлечь тех избирателей, которые находились под влиянием своих жен. Что же касается до остальных, то он атаковал их, сообразуясь с их вкусами, и ставил огромные бочки пива и вина для всех желающих, а в корыстные сердца, не раскрывавшиеся от напитков, он нашел прекрасный способ пробраться с помощью золотого ключа.

Покуда он прилагал такие старания, его противник также не дремал; старость и недуги не позволяли ему лично участвовать в сборищах, но его управители и приверженцы действовали с большим усердием и настойчивостью. Цена на избирательные голоса столь повысилась, что до начала выборов у Пикля иссякли наличные деньги, и он принужден был написать своему покровителю отчет о затруднительном положении, в каком очутился, и просить, чтобы тот поспешил принять меры, которые помогли бы ему закончить дело, стольсчастливо начатое.

Вельможа сообщил об этих обстоятельствах министру, и дня через два нашему кандидату был открыт кредит у главного сборщика налогов графства, который дал ему взаймы тысячу двести фунтов под его вексель, подлежащий уплате по предъявлении. Благодаря этому новому подкреплению он повел дело столь успешно, что ему было, несомненно, обеспечено большинство голосов, и ничто не помешало бы его избранию, если бы благородный пэр, являвшийся его противником, желая избежать постыдного и унизительного поражения в своем собственном боро, не предложил вельможе пойти на соглашение и не обещал уступить двух членов в другом боро, если ему не будут противодействовать в его местечке. Это предложение было принято с радостью. Накануне выборов Перигрин получил извещение от своего патрона, предлагавшего ему отказаться от своих притязаний под угрозой навлечь на себя неудовольствие не только его, но и министра, и обещавшего, что он будет избран в другом месте.

Никакое другое разочарование не могло вызвать у Перигрина такой досады, какую он почувствовал, получив этот жестокий приказ, который отрывал его уста от чаши успеха и превращал в прах все его тщеславные и честолюбивые надежды. Он проклинал свои придворные связи, с великой злобой поносил гнусные политические интриги, которым был принесен в жертву, и в заключение поклялся, что не откажется от плодов своей ловкости ради удовольствия всех министров на свете. Однако столь похвальное решение не возымело успеха благодаря его приятелю, главному сборщику налогов, который принес ему это известие и тщетно уговаривал его подчиниться, а затем тут же его арестовал за неуплату данных ему взаймы денег; эту меру он осуществил благодаря судебному приказу, которым ему посоветовали запастись на тот случай, если молодой человек окажется строптивым.

Читатель, должно быть, уже хорошо знакомый с нравом нашего героя, может легко себе представить, пришлось ли ему по вкусу такое приключение. Сначала все душевные его силы были приглушены изумлением и негодованием, и прошло несколько минут, прежде чем бешенство его прорвалось, и он с такой силой ударил по голове главного сборщика налогов, что тот рухнул на пол. Эта расправа, совершенная в таверне, куда его умышленно заманили, привлекла внимание бейлифа и его помощников, которые набросились вчетвером на Перигрина, чтобы его усмирить; но ярость наделила Перигрина такой силой и проворством, что он освободился от них в одну секунду и, схватив кочергу — первое попавшееся ему под руку оружие, — начал колотить их по головам с невероятной ловкостью. Сам бейлиф, отважившийся захватить его силой, испытал на себе первый приступ его бешенства, получив удар в лицо, в результате которого лишился трех зубов и упал поперек поверженного сборщика налогов, вместе с коим образовал фигуру, напоминающую Андреевский крест. Один из его помощников при виде беды, постигшей начальника, не решился атаковать победителя с фронта и, подойдя сбоку, попытался напасть на него с фланга, но получил от нашего героя два удара, нанесенные левой рукой и левой ногой и столь удачно пришедшиеся по правой его ноге и по шее, что он упал головой в камин, где его подбородок пришел в соприкосновение с решеткой, которая мгновенно прожгла его до кости. Уцелевшие не сочли уместным продолжать бой и, с великой поспешностью покинув комнату, заперли дверь снаружи и стали громко взывать к слугам сборщика налогов, умоляя их прийти на помощь хозяину, чья жизнь находится в опасности.

Тем временем сей джентльмен, придя в себя, предложил вступить в переговоры и, с большим трудом добившись согласия взбешенного кандидата, стал горько сетовать на необузданный и пылкий нрав молодого джентльмена и очень спокойно изобразил опасные последствия его опрометчивости и безрассудства. Он сказал ему, что сопротивление, оказанное им закону, в высшей степени возмутительно и нелепо, ибо Пикль убедится в невозможности противостоять исполнительным властям страны, к которым сборщик налогов легко может прибегнуть, чтобы схватить его и задержать; что помимо унижения, каковое он навлечет на себя столь неразумными поступками, он повредит собственным интересам, вызвав неудовольствие своих друзей в министерстве, которые, как было известно сборщику налогов, в настоящее время расположены оказать ему услугу; что же касается до самого сборщика налогов, то он действовал во исполнение приказа своего начальства, а отнюдь не из желания досадить Пиклю, и, не будучи его врагом, несмотря на возмутительное оскорбление, ему нанесенное, он возьмет назад судебный приказ, если Пикль готов выслушать разумные условия соглашения.

Перигрин, не только склонный к раздражению, но и восприимчивый к доводам, был успокоен его уступчивостью и тронут его объяснением, а так как рассудок его осуждал все совершенное в порыве гнева, он начал прислушиваться к увещаниям сборщика налогов; и когда бейлифам было приказано удалиться, они приступили к переговорам, результатом коих был немедленный отъезд нашего героя в Лондон; итак, на следующий день его соперник был выбран единогласно, ибо не оказалось никого, кто противостоял бы его избранию.

По прибытии в Лондон, Пикль отправился прямо к своему покровителю и, раздраженный неудачей, горько пожаловался на такое обхождение, вследствие которого он не только понес унизительное поражение, но и потерял две тысячи фунтов, не говоря уже о сумме, взятой в долг у сборщика налогов. Его лордство, зная необузданный нрав молодого человека, приготовился к этим упрекам и ответил на все пункты его обвинения с большою рассудительностью, объяснив ему мотивы, побудившие министра лишить его поддержки в этом боро, и успокоив его уверениями, что потеря будет щедро возмещена министром, коему его лордство и представил на следующий день Пикля, дав ему наилучшую рекомендацию. Министр — образец учтивости — принял его с обольстительной любезностью, поблагодарил очень ласково за его старание поддержать и укрепить влияние правительства и твердо обещал воспользоваться первым удобным случаем, чтобы выразить ему свою признательность за его рвение и преданность; засим он пожелал почаще видеть его на утренних приемах, чтобы не запамятовать — под бременем дел — об его заслугах и достойном поведении.