Фёдор Фёдорович Молодцов по своему мастерству нисколько не уступал знаменитому Жан-Франсуа Блондену. И если у себя на родине он не был широко известен, то лишь потому, что работал в основном за границей. Там расцвёл его талант, пришли признание и громкая слава. Биографических материалов об этом незаурядном человеке и замечательном артисте сохранилось крайне мало. В 1918 году, во время гражданской войны, пропало всё: фотографии, афиши, документы, не говоря уже о цирковом реквизите. Сохранились лишь опубликованные ещё при жизни записи артиста и краткие воспоминания его сына.

Путь Молодцова на арену был нелёгким. Отец его, бывший крестьянин Ярославской губернии, владел в Петербурге мелочными лавками и двумя трактирами. Овдовев, он женился во второй раз. «Мачеха моя, — вспоминал Фёдор, — была женщина безграмотная и, найдя совершенно лишним, по её понятию, бросать деньги на ветер, настояла на том, чтобы отец взял меня из школы».

И вот девятилетнему мальчику подвязали фартук и отправили работать сначала в кабак, а затем — в лавку. «Житьё моё, — вспоминал через много лет Фёдор Фёдорович, — было очень незавидное. Зима в то время стояла суровая, а одет я был прескверно: ходил в рваных сапогах и в таком же рваном пальто. Спал на мешках с мукой или на печке в пекарне. Матрац и подушку заменяли мне тоже мешки из-под муки. А сколько потасовок приходилось переносить от приказчика — одному только Богу известно».

Но дальше стало ещё труднее. Отец разорился, и Фёдор Молодцов вообще оказался на улице. «Придёшь домой к отцу, а тебя и ночевать не пускают, — рассказывал он. — Заберёшься в сарай, да там и проспишь до утра, и это часто бывало при морозе в 10 градусов». С трудом Фёдор устроился учеником в типографию, но профессия наборщика его не прельщала.

Единственной отрадой для будущего артиста были цирковые представления в балаганах. Однажды летом в Зоологическом саду, где тоже устраивались различные увеселения, Фёдор увидел выступления канатоходца Егора Васильева. Он поразился, когда узнал, что Васильев в прошлом — полотёр, а сумел научиться такому сложному искусству!

Недолго думая, юноша приспособил вместо каната жердь, перекинутую с одного сарая на другой, и начал тренироваться ходить по ней. Вскоре жердь он заменил верёвкой. Случалось, что «канатоходец» падал, больно разбивался, но свои тренировки не бросал. Научившись более или менее уверенно держаться на канате, Фёдор в один прекрасный день пришёл к содержателю зоосада Росту, бывшему артисту цирка. Тот проэкзаменовал неожиданного гостя и согласился взять его в ученики. «Я учился всю зиму, — вспоминал Молодцов. — Слов нет, нелегко мне это ученье досталось: не раз трость учителя гуляла по моей спине».

Дебют Фёдора Молодцова как канатоходца состоялся 17 мая 1873 года в саду Сасова за Невской заставой. Канат был натянут над прудом. Выступление прошло успешно, и артиста через какое-то время стали приглашать в центральные сады Петербурга — в Крестовский, Таврический, Летний. До 1878 года молодого канатоходца знали под псевдонимом Фёдор Иванов. Потом у него появилось более «звучное» цирковое имя: Жак Ричард. В конце 70-х годов XIX века ему удалось устроиться в немецкий цирк Пауля Буша, гастролировавший в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки). Вместе с этим цирком Молодцов попал сперва в Швецию, а затем надолго — в Германию.

Хозяин нещадно эксплуатировал своих артистов. Когда же Молодцов восстал против несправедливости, то был просто изгнан из труппы. С трудом, на последние гроши, он со своим братом Константином, тоже ставшим циркачом, добрался до Берлина. «Очень трудно было нам в Берлине первое время, — вспоминал Фёдор Фёдорович. — Жили мы чуть ли не на чердаке, имели маленькую комнату, в которой вместе с нами жили ещё трое странствующих музыкантов. Не один день приходилось нам голодать».

К счастью, им повстречался знакомый артист, который и помог получить работу в увеселительном саду «Ное Вельт» («Новый Свет»). Здесь, в Берлине, Фёдор исполнял опасный трюк — шёл по канату с привязанными к ногам острыми мечами. И вдруг однажды на самой середине каната шест, помогавший канатоходцу сохранять равновесие, разломился пополам и выпал из рук! «Я не потерял присутствия духа, — рассказывал Молодцов, — схватился за канат, отвязал мечи, взял их в руки, как балансиры, и прошёл до конца, то есть до платформы». Раздался гром рукоплесканий. А на другой день все берлинские газеты опубликовали сообщения о том, что русский канатоходец, находясь на волоске от смерти, проявил удивительное хладнокровие и мастерство.

Эти строки перепечатали газеты других стран. На Молодцова посыпались приглашения из разных цирков. Теперь его называли не иначе как «знаменитый русский эквилибрист». За полтора десятка лет гастролей за границей Фёдор объехал всю Европу. В один только Берлин он приезжал восемь раз и всегда выступал с неизменным успехом.

Артист с бородой и в парике появлялся на канатном мостике в наряде русского купца: поддёвке, бобровой шапке и начищенных до блеска сапогах «бутылками». Покрасовавшись, «купец» начинал ходить и бегать по канату, лихо плясать без всякого балансного шеста. Неожиданно его нога срывалась, публика ахала. Но это, конечно, была шутка. А Молодцов, улыбаясь, снимал поддёвку и бросал её вниз, туда же летели меховая шапка, сапоги, борода, парик. Канатоходец, враз помолодевший, оставался в светлом трико и продолжал своё выступление.

Трюк следовал за трюком, один сложнее и удивительнее другого.

Самым простым для Молодцова было ходить и бегать по канату с завязанными глазами! То же самое делал он, забравшись в мешок. Артист ухитрялся также перемещаться по туго натянутому тросу на ходулях и коньках, стоять на канате на голове. Облачившись в костюм повара, Фёдор ходил по канату с кастрюлями, надетыми на ноги, с тяжёлыми кандалами на руках и ногах и при этом нёс на голове зажжённую лампу. На середине каната он вдруг ложился на спину, «отдыхал», болтая в воздухе ногами, затем резко вскакивал и бежал дальше, к площадке. Иногда на плечах выносил пушку, из которой стрелял, пройдя половину пути. Он танцевал на канате, натянутом высоко над ареной, лезгинку, мазурку, барыню, казачка вприсядку, трепака, аккомпанируя сам себе на балалайке.

Был у Фёдора Молодцова один очень эффектный номер. Канатоходец начинал двигаться по канату с подносом на голове. На подносе стояли чашки и кипящий самовар. Добравшись до середины каната, артист становился на одно колено и устраивал чаепитие.

Но особенно впечатляющим был номер под названием «Огненный рыцарь», который никто больше не повторил. Молодцов появлялся на канате в блестящих рыцарских доспехах. В зале гас свет. В руках артиста вспыхивал фейерверк. На концах балансировочного шеста начинали вращаться два больших огненных колеса. Тем временем запускались высоко вверх ракеты и там, под самым куполом цирка, они рассыпались тысячами разноцветных искр. Попытки других канатоходцев повторить номер «Огненный рыцарь» не удавались. А один немецкий эквилибрист чуть было не погиб. Горящая пиротехника вырвала шест из его рук. Артист упал в сетку, едва не пролетев мимо неё.

В 1892 году, после многих лет жизни за границей, Фёдор Молодцов вернулся в Петербург. Один столичный журнал писал в те дни: «Теперь из Молодцова выработался невиданный по смелости гимнаст, считающийся одним из первых в Европе и Америке». И в самом деле, он вскоре ярко блеснул своим мастерством: на пари с одним купцом, любителем цирка, перешёл по канату через водопад Иматра на реке Вуоксе.

На протяжении долгой и бурной артистической жизни Молодцова бывало всякое. Не раз завистники пытались помешать его выступлениям, вплоть до того, что подрезали ему канат. К счастью, злой умысел удавалось своевременно разоблачать. Но однажды всё-таки «диверсия» удалась: в 1899 году в момент выступления упал столб, на котором был закреплён конец каната. Помощник артиста упал и разбился насмерть, а сам Молодцов с переломанными рёбрами и сотрясением мозга надолго попал в больницу. Но вылечившись, он снова вышел на канат.

Последнее его выступление в качестве канатоходца состоялось в 1912 году в Риге. Потом в паре с сыном Фёдор Молодцов работал как гимнаст на трапеции. Ему шёл уже шестидесятый год. Здоровье постепенно сдавало. Прославленный канатоходец поселился в Угличе, на Волге, в тех краях, где родился. Здесь весной 1919 года он и умер от водянки.