(1924)

Имя этого американского дизайнера и по сей день остаётся символом высочайшего качества работы, той работы, которая уже ближе к искусству и смело может соперничать с творениями лучших кутюрье Европы. Неудивительно, что в США гордятся им не меньше, чем в Европе… о, тут можно подставить много имён. Да, европейский список знаменитых модельеров длиннее, но тем интереснее узнать об их американских коллегах.

Джеймс Галанос родился в Филадельфии, в 1924 году. И отец, Грегори Галанос, и мать, Елена Горголиатос, были выходцами из Греции. Что ж, Америка всегда славилась тем, что принимала множество людей, недовольных жизнью в собственной стране. Кому-то удавалось добиться там большего, чем на родине, кому-то нет. Грегори Галаносу, художнику, не удалось — вместе с женой Еленой они держали небольшой греческий ресторан в южном Нью-Джерси. Он выкраивал немного времени каждый день, чтобы заняться живописью, так, для себя самого. И только. Зато художественные способности передались его сыну, которому в своё время суждено было стать самым знаменитым дизайнером их новой родины.

Позднее Джеймс Галанос вспоминал: «Я рос одиноким, в окружении трёх своих сестёр. Я никогда не шил, только рисовал. Это было на уровне инстинкта. Когда я был мальчиком, вокруг меня не было ничего, связанного с модой, но тем не менее я мечтал о Париже и Нью-Йорке». Впрочем, кое-что из мира моды маленький Джимми всё-таки мог наблюдать — нарядно одетых посетительниц ресторана своих родителей, где ему, наравне с отцом, матерью и сёстрами, приходилось много и тяжело работать.

Джеймс Галанос

В 1942 году, в восемнадцать лет, Джеймс закончил школу. Его первые опыты в области моделирования одежды относились как раз к школьным годам, когда он придумал спортивную форму для футбольной команды. После выпуска он отправился в Нью-Йорк, где намеревался поступить в школу Барбары Каринской — бывшая харьковчанка Варвара Андреевна Каринская была выдающимся художником по костюмам, много работала в балете и кино. Увы, той осенью школа не открылась, и он, чтобы не терять времени, поступил в школу моды «Трафаген», основанную в середине 1920-х. Чтобы платить за жильё, Джеймс рисовал эскизы, которые иногда удавалось продать дизайнерам из фешенебельных модных салонов на Седьмой авеню. Потом он вспоминал: «Начинать было очень тяжело. Когда мне было плохо, я уезжал домой, в Нью-Джерси, а потом возвращался в Нью-Йорк и всё начинал сначала».

В школе он проучился два семестра вместо трёх лет, а потом бросил. Ему хотелось поскорее начать работать, и в 1944 году он получил место ассистента в торговом центре Хэтти Карнеги, где, кстати, в своё время работал другой выдающийся американский дизайнер, Норман Норелл. Работа, однако, Джеймса разочаровала — ему хотелось творить, а этого ему как раз не давали, во всяком случае, пока. Но он не собирался ждать и уволился.

Тут и произошла встреча, которая вскоре помогла начинающему дизайнеру встать на ноги, хотя путь к успеху оказался извилистым. Элизабет Рорабах, у которой Джеймс учился в «Трафагене», обратила его внимание на объявление в газете — предприниматель Лоуренс Лесавой, чья жена собиралась открыть модный салон в Калифорнии, искал дизайнера. Джеймс встретился с ними, получил работу и уехал в Лос-Анджелес. Однако семейные неурядицы его работодателей лишили его места — Лесавои развелись, а без жены Лоуренс салоном заниматься не собирался. Джеймс, конечно, расстроился и потом рассказывал, что начал стучаться буквально во все художественные студии Калифорнии подряд. Жан Луи, главный художник по костюмам знаменитой киностудии «Коламбиа Пикчерз», взял его рисовать эскизы в качестве ассистента, на неполный рабочий день. «Из жалости» — как скажет потом Галанос. Пока что начинающий дизайнер никого не интересовал… И тогда Лесавой предложил ему вернуться в Нью-Йорк, а затем отправил на учёбу во Францию.

Изначально планировалось, что Джеймс будет учиться в парижской Школе изящных искусств, но когда он туда приехал, то выяснил, что готовят там вовсе не модельеров, а художников и скульпторов. Нужно было что-то предпринимать, и он начал обращаться в местные дома моды в поисках работы. Мало кто тогда говорил в Париже по-английски, а французского Джеймс не знал, так что ему помогали знакомые французы. У Диора и Баленсиаги вакансий не нашлось, зато он смог попасть к Роберу Пиге.

Ему предложили прийти на интервью, Пиге просмотрел его рисунки, и через несколько дней его пригласили на вторую встречу. Дать «настоящую» работу, с зарплатой, кутюрье не мог, но Джеймс Галанос согласен был работать и бесплатно. На таких условиях его и взяли ассистентом.

Что ж, эта «школа жизни» оказалась лучшей из возможных для молодого американца. У Пиге работали дизайнеры, которым в своё время предстояло самим стать знаменитыми, — и Пьер Бальма, и Юбер де Живанши. Как раз в то время главным дизайнером у Пиге был Марк Боан, который в будущем возглавит дом «Кристин Диор». Словом, мечтавший поскорее применить свои знания на практике и на практике же учиться новому, Джеймс Галанос попал именно туда, куда нужно. Он учился выбирать ткани, работать с поставщиками, изучал тонкости кроя, и т. д. По словам Галаноса, именно тогда он и научился разрабатывать коллекции одежды, и одними из самых продаваемых моделей у Пиге в то время стали те, что придумывал он, в частности, женский костюм-тройка.

Он прожил в Париже два года. Будучи скромным замкнутым человеком, который к тому же не знал языка, освоиться во Франции Галанос так и не смог и, когда в 1948 году получил предложение начать работать в США (в нью-йоркской фирме по производству одежды «Давидов»), с радостью туда вернулся. Правда, оказалось, что на новом месте снова нет простора для творчества, и Галанос уволился. В чужих рамках ему всегда оказывалось слишком тесно, и в 1951 году он переехал в Калифорнию, а в 1952-м, наконец, открывает своё ателье, «Галанос Ориджиналс», в Лос-Анджелесе.

Уже первая его коллекция, хоть и совсем небольшая, имела такой успех, что универмаг из сети «Сакс Пятая авеню» сделал ему заказ на четыреста тысяч долларов. «Я делал очаровательные экстравагантные хлопчатобумажные платьица, которые продавались от 125 долларов и выше. Сегодня столько стоят разве что пуговицы. Я был молод, стеснителен, но пресса обожала меня». И его было за что любить.

Он начал делать одежду прет-а-порте, но покрой был мастерским, качество исполнения — высочайшим, отделка — изящной или, наоборот, роскошной, материалы — самыми лучшими. Он сам наблюдал за всеми составляющими процесса, от выбора тканей (Галанос дважды в год ездил за ними в Европу) до работы ассистентов, а затем рекламы готовой продукции и её продаж, — не говоря уже о собственно разработке самих коллекций.

Джеймс Галанос не был новатором, скорее он стремился довести уже придуманное до совершенства. Архитектурно-выверенные линии костюмов и повседневных платьев напоминали работы Баленсиаги, кутюрье, которым Галанос восхищался, а своих хозяек, на которых сидели идеально, превращали в истинных леди. Его шифоновые платья были произведениями искусства — обработанные вручную подолы, слои прозрачной ткани, однотонной или расписанной, изящные драпировки. Вечерние ансамбли из идеально сидящих брюк и жакетов, или брюки с гипюровыми блузами. Выверенные складки на простых с виду шерстяных платьях. Из меха, даже сложного в работе, он мог сотворить что угодно, и у его меховой одежды были такие манжеты и такие складки, которые другой не смог бы сделать и из ткани. Ручная вышивка, зачастую огромной сложности. Из шёлка другие дизайнеры шили одежду, а Галанос делал подкладку, которая мягко прилегала к телу. Высочайшее качество исполнения абсолютно всех деталей, вне зависимости от того, видны они или нет… Говорили, что однажды сам Юбер де Живанши, воскликнул, рассматривая одно из платьев Галаноса, что, мол, даже в Париже не обрабатывают подкладку так качественно! В одной из бесчисленных статей, посвящённых его творчеству, было дано краткоё ёмкое определение его подхода к работе: «Его стандарты одни из самых высоких в мире. И если его работы с чем-то и сравнивают, то обычно с Высокой парижской модой».

Галанос в какой-то мере следовал за общими тенденциями — за стилем «нью лук» 1950-х с его тонкими пышными юбками, модой на мини в 1960-х, длинными платьями 1970-х, подчёркнутой сексуальностью 1980-х и 1990-х. Однако вместе с тем многое из того, что он сделал, было вне времени, и спустя пять, десять, пятнадцать лет всё так же могло украшать свою хозяйку. Так что неудивительно, что с самого начала самостоятельной карьеры Галаноса сопровождал успех.

Но шил он далеко не для всех. Даже голливудские звёзды — а среди его клиенток их было множество, от Мэрилин Монро до Элизабет Тейлор, от Розалинд Расселл до Марлен Дитрих, от Джуди Гарленд до Ким Бэсингер — не были его основными клиентками. «Моими клиентами были дамы из высшего общества, что намного выше и больше, чем Голливуд», — говорил он. «Одежду от него редко увидишь в офисе. И дело тут не только в ценниках с пятизначной суммой, хотя, конечно, они не отпугивают разве что самых высокооплачиваемых руководящих сотрудников. Дело тут ещё и в том, насколько эти вещи роскошны». Можно сказать, его целью было «создание самых элегантных нарядов для самых изысканных дам».

В свою команду он собрал самых лучших мастеров, каких только мог найти, все они проходили там великолепную выучку, и многие из них впоследствии пускались в самостоятельное плавание — желание, которое сам Галанос понимал, как никто, и очень уважал.

В 1980-е, когда президентом стал Рональд Рейган, начался очередной подъём в карьере модельера, который, хотя и не сходил с модной сцены, всё-таки на тот момент работал в ней уже больше тридцати лет — мягко говоря, немалый срок. Но Нэнси Рейган, первая леди Америки, обожала платья от Галаноса, и даже появилась на своём первом официальном приёме в Белом доме, в своём новом статусе, надев платье, купленное за четырнадцать лет до того, — изысканный вечерний наряд оказался вне моды. Сама она говорила, что позволить себе одеваться у Джеймса Галаноса с ног до головы не может никто, это слишком дорого, и что она бережно относится ко всем вещам от именитого дизайнера, которые есть в её гардеробе. Но, если говорить начистоту, их было немало — в одном из интервью сам он упомянул, что посылал в Вашингтон новое платье каждый месяц. И в красном с золотыми пуговицами костюме от Галаноса Нэнси Рейган побывала в России, произведя огромное впечатление на советских женщин. Впрочем, его работы впечатляли и самых искушённых модниц…

На покой признанный всемии мастер ушёл только в 1998 году, когда ему было семьдесят четыре. По его словам, он долго работал, очень устал, и настало время отдохнуть. Сейчас он живёт в своём особняке в Беверли-Хиллз относительно замкнуто, в одиночестве (он никогда не был женат), много времени посвящает чтению, встречается со старыми друзьями. Но, несмотря на официальный уход от дел, Джеймс Галанос всё ещё занимает важное место в моде. К его мнению прислушиваются, одежду от него продолжают носить — ведь она не устаревает…

Он слишком долго был звездой, чтобы быстро погаснуть.