Один из самых известных сподвижников Екатерины II Григорий Александрович Потемкин родился в 1739 г. в селе Чижово, близ Смоленска, в семье мелкопоместного дворянина Он рано остался без отца. Детство будущего фаворита прошло в Москве, где мать поместила его в частную школу Литкеля. В 1757 г. Потемкин поступил в Московский университет. Поначалу он учился превосходно и числился среди лучших учеников, но потом вдруг разом охладел к учебе и в 1760 г. был отчислен «за нехождение» на лекции. Он переехал в Петербург и был определен здесь в конногвардейский полк. Вскоре ему дали чин вице-вахмистра, затем вахмистра и назначили в ординарцы к дяде цесаревича Петра Федоровича — принцу Георгу Голштинскому.

Переломным в судьбе Потемкина стал 1762 г. Он был в числе деятельных участников переворота 26 июня. (В письме к Понятовскому Екатерина писала: «В конной гвардии двадцатидвухлетний офицер Хитрово и семнадцатилетний унтер-офицер Потемкин направляли все благоразумно, смело и деятельно».) В числе особо доверенных лиц Потемкина отправили в Ропшу для охраны свергнутого императора Петра III. Впрочем, непосредственного участия в его убийстве он, кажется, не принимал. Екатерина не забыла его заслуг — произвела в подпоручики, пожаловала звание камер-юнкера, 10 тысяч рублей и 400 душ крепостных. Успеху его при дворе, согласно одному известному анекдоту, очень способствовал дар подражать чужим голосам. Тогдашний фаворит Екатерины Григорий Орлов, желая позабавить императрицу, привел к ней Потемкина. Потемкин так удачно передразнил голос самой государыни, что та хохотала до слез. Уже в ту пору он очень понравился Екатерине, но сближению их помешало несчастье, случившееся с бравым гвардейцем. Потемкин заболел горячкой и, не доверяя врачам, призвал к себе какого-то знахаря. Тот обвязал голову и глаз больного припаркой своего собственного изготовления. Следствием этого «лечения» стал сильнейший ожог и слепота на один глаз. Сокрушенный этим несчастьем, Потемкин удалился от двора и несколько месяцев прожил полным отшельником, не выходя из дома В эту пору он всерьез думал постричься в монахи, но любовь к нему одной красавицы и расположение императрицы побудили его вернуться в свет.

Во второй половине 1763 г. Потемкин был определен в синод помощником обер-прокурора. В 1765 г. его произвели в поручики, в 1767 г. командировали в Москву для работы в комиссии по составлению нового Уложения. В 1768 г. он был пожалован в камергеры с освобождением от воинской службы, однако с началом русско-турецкой войны отпросился у императрицы волонтером в действующую армию. Его ратная служба проходила в армиях Голицына и Румянцева, вместе с которыми ему привелось участвовать во всех крупных сражениях этой войны: при Хотине, Фокшанах, Браилове, Рябой Могиле, Ларге, Кагуле и при осаде Силистрии. Потемкин был храбр и не раз, рискуя жизнью, ходил в кавалерийскую атаку. В 1770 г он был уже генералмайором и командиром кавалерийской бригады, а в следующем году был произведен в генерал-поручики.

Между тем в Петербурге произошли важные изменения — блистательная звезда Григория Орлова закатилась. Всесильный фаворит, более десяти лет властвовавший над сердцем императрицы, получил отставку. Новым другом Екатерины стал юный корнет Васильчиков. Но и с ним сердечные дела императрицы вскоре разладились. Позже она признавалась, что никогда столько не грустила и не плакала, как в эти полтора года их близости. Видимо, в одну из таких печальных минут она, вспоминая прошлое и размышляя о будущем, подумала о Потемкине. В июне 1773 г. тот получил под Силистрией следующее многозначительное письмо от государыни: «Господин генерал-поручик!

Вы, я воображаю, так заняты видом Силистрии, что вам некогда читать письма. Я не знаю до сих пор, успешна ли была бомбардировка, но несмотря на это я уверена, что — что бы вы лично не предприняли, это не может быть приписано иной цели, как вашему горячему рвению на благо мне лично и Дорогой родине, которой вы с любовью служите Но, с другой стороны, так как я желаю сохранить людей усердных, храбрых, умных и дельных, то прошу вас без необходимости не подвергаться опасности Прочтя это письмо, вы, может быть, спросите, для чего оно написано; на это могу вам ответить' чтобы вы имели уверенность в том, как я о вас думаю, так же, как желаю вам добра».

Это было приглашение приехать. Потемкин все понял. При первой возможности он взял отпуск и поспешил в Петербург.

В столице его дела пошли именно так, как он рассчитывал. В течение февраля 1774 г. Потемкин несколько раз встречался с Екатериной на придворных вечерах и праздниках. Она не скрывала своего интереса к нему. Их разговоры становились все более интимными. Императрица забыла о своих печалях и, кокетничая с Потемкиным, делала ему недвусмысленные намеки.

Поначалу ее ухаживания встретили твердый и даже грубый отпор. Потемкин стал упрекать Екатерину в распутстве и в том, что у нее «уже перебывало пятнадцать любовников». Императрица не обиделась и отвечала Потемкину пространным оправдательным письмом, из которого следовало, что она была близка только с пятью мужчинами, да и с теми сходилась не от распутства, а от того, что сердце ее «не хочет быть ни на час охотно без любви». Это сердце она теперь уже без обиняков предложила Потемкину. Сближение состоялось, после чего Потемкин стал официальным фаворитом государыни. За считанные месяцы он сделал головокружительную карьеру. В марте он был пожалован в генерал-адъютанты и подполковники лейб-гвардии Преображенского 'полка. В мае 1774 г. его ввели в члены Совета, в июне — пожаловали в графы (перед этим, как предполагают некоторые историки, произошло их тайное венчание). В октябре Потемкина произвели в генерал-аншефы, а в ноябре наградили орденом Андрея Первозванного. Два года спустя, в 1776 г., по ходатайству Екатерины Потемкин был пожалован в князья Священной Римской империи.

Все друзья императрицы недоумевали и находили выбор императрицы странным, экстравагантным, даже безвкусным, ибо Потемкин был некрасив, крив на один глаз, кривоног, резок и даже груб. Однако сама она была очень довольна своим новым приобретением. «Ах, что за голова у этого человека, — говорила она, — и эта хорошая голова забавна, как дьявол». Ее любовь к нему была пылкой и искренней. «Голубчик мой дорогой, — писала она в одной из своих записочек, — я вас чрезвычайно люблю: и хорош, и умен, и весел, и забавен, и до всего света нужды нету, когда с тобою сижу. Я отроду так счастлива не бывала, как с тобою…» В июле 1775 г. она родила от Потемкина своего последнего ребенка — дочь Елизавету Темкину.

С первых дней своего фавора Потемкин был осыпан деньгами, землями, наградами и всякого рода почестями. Власть, сосредоточившаяся в его руках, была почти ничем не ограничена. Иностранные послы, внимательно наблюдавшие за всем, что происходило при русском дворе, вскоре стали называть фаворита «самым влиятельным лицом в России». И действительно, всего за несколько месяцев Потемкин сделался настоящим властителем, всемогущим человеком, перед которым стушевались все соперники и склонились все головы, начиная с головы Екатерины. Его вступление в Государственный совет было равносильно тому, что он сделался первым министром, после чего в его руках сосредоточилось руководство всей внутренней и внешней политикой. И это положение он сохранял неизменным в течение многих лет, даже после того, как его любовная связь с императрицей прекратилась. Вообще, «случай» Потемкина продолжался сравнительно недолго. Уже в декабре 1775 г. появились симптомы приближения ко двору нового фаворита — Завадского. Но даже после того как в 1776 г. Екатерина и Потемкин перестали быть любовниками, Потемкин продолжал пользоваться безраздельным дружеским расположением императрицы. Их добровольный «дуумвират» не только не распался, но еще более упрочился. Поначалу Потемкин сильно переживал измену Екатерины, но потом нашел утешение с более юными возлюбленными. С тех пор до самой смерти он имел множество любовных приключений, причем особенным расположением князя пользовались пять его хорошеньких племянниц.

Потемкин был призван Екатериной к государственной и военной деятельности в нелегкий для нее час, когда еще не окончилась война с Турцией и польскими конфедератами, а внутренние губернии были объяты пожаром пугачевщины, и когда ей очень был нужен человек, который мог бы взвалить на себя часть бремени государственного и военного управления. В его ведение сразу было передано множество разнообразных и сложных вопросов, так что ни одно важное дело не проходило без его участия. О государственных способностях Потемкина до нас дошли самые противоречивые мнения. Несомненно, он был от природы очень даровит и схватывал все легко, запоминал быстро и твердо. Кроме того, он отличался завидной работоспособностью, и единственное, в чем могли упрекнуть князя современники, так это в недостатке методичности. Энергия его была слишком порывистой и прерывалась частыми приступами беспробудной лени или, как тогда говорили, хандры. По словам Ланжерона, Потемкин был воплощенной изменчивостью: в один час его можно было видеть веселым и грустным, шутливым и задумчивым, ласковым и ворчливым, приветливым и грубым, отдающим распоряжения и отменяющим их. Те же поразительные перепады можно было наблюдать во всех его поступках. Иногда он мог без малейших признаков утомления путешествовать из одной губернии в другую, делая почти по сто верст в день, а порой по пустячному поводу не вставал целый день с постели. Бывали дни, когда изпод пера Потемкина выходило до 40 указов и депеш, а бывали и такие, что он не находил в себе сил поставить подпись под важной бумагой. В иные минуты он выказывал полное презрение к опасности, но при других обстоятельствах вел себя как настоящий трус. То он бывал нерешителен и малодушен, то вдруг принимал самые смелые решения. По широте души он был размашист, не собран и даже неряшлив в ведении дел. Однако несмотря на все эти недостатки он был, несомненно, одним из самых выдающихся деятелей екатерининской эпохи.

В 1776 г. Потемкин сделался генерал-губернатором Новороссийской, Азовской и Астраханской губерний (в 1781 г. к перечисленным наместничествам прибавилось еще одно — Саратовское). Эта должность вынуждала его постоянно обращаться к крымским и турецким делам. В 1783 г. благодаря стараниям Потемкина хан Шагин-Гирей принял русское подданство, после чего Крым вошел в состав России. Это приобретение послужило поводом к новым милостям. В 1784 г. Екатерина даровала Потемкину титул князя Таврического, сделала его президентом Военной коллегии (к этому времени в его ведении уже были две коллегии — Внутренних дел и Иностранных дел) и пожаловала в фельдмаршалы. В следующем году Потемкину подчинили Черноморское адмиралтейство и Черноморский флот.

Соединив в своих руках огромную власть, князь Таврический сумел дать ей надлежащее применение. Энергичной деятельности Потемкина Россия во многом обязана своими быстрыми успехами в освоении Северного Причерноморья. Он прекрасно понимал, что эти благодатные земли нельзя закрепить в составе империи силой одного оружия. Требовалось призвать сюда христианское население, построить новые города и порты, наладить хозяйственную жизнь, торговлю и мореплавание. Все эти непростые задачи были успешно разрешены Потемкиным. Он приглашал колонистов из других стран, брал под защиту беглых из внутренних русских губерний, основывал города (во многом благодаря его стараниям возникли такие знаменитые в дальнейшем центры Южной России, как Екатеринослав, Херсон, Николаев, Севастополь, Одесса, Ростов-на-Дону, Ставрополь и др.). По всему краю Потемкин разводил сады и виноградники, поощрял шелководство, учреждал школы и типографии, строил корабельные верфи и фабрики. Все это осуществлялось с размахом, не жалея средств и усилий.

Помимо хозяйственных дел на Потемкине лежала оборона южных рубежей. Серьезным испытанием для него в этом смысле стала вторая русскотурецкая война 1789–1791 гг. Поначалу нападение турок повергло Потемкина в уныние, и он даже просил императрицу об отставке. С немалым трудом Екатерине удалось ободрить князя и вдохнуть в него уверенность. Но и позже всякая неудача вызывала в нем упадок сил. А неудач было много. Для действия против турецких кораблей Потемкин отправил к Варне русскую эскадру, однако страшная буря уничтожила большую часть кораблей. Потеряв флот, князь пришел в отчаяние. «Флот севастопольский разбит бурею, — писал он императрице в письме от 24 сентября, — остаток его в Севастополе, все малые и ненадежные суда, и лучше сказать неупотребительные; корабли и большие фрегаты пропали. Бог бьет, а не турки. Я при моей болезни поражен до крайности; нет ни ума, ни духу… Ей, я почти мертв, я все милости и имение, которое получил от щедрот ваших, повергаю к стопам вашим и хочу в уединении и неизвестности кончить жизнь… простым человеком».

Но дальше положение стало понемногу поправляться. 1 октября Суворов удачно отразил нападение турок на крепость Кинбурн. Потемкин сразу воспрял духом, но по-прежнему медлил с началом решительных действий. Более полугода русская армия простояла под Очаковым, причем Потемкин пропустил несколько удобных моментов для нападения. Наконец, когда из-за суровой зимы положение осаждавших сделалось совершенно невозможным, он дал согласие на штурм. 6 декабря после кровопролитного боя город был наконец взят. Узнав об этом, Екатерина была в восторге и писала фавориту: «За ушки взяв обеими руками, мысленно тебя целую, друг мой сердечный…»

В 1789 г. были взяты Аккерман и Бендеры. Потемкин переехал в Молдавию и более в активных боевых действиях не участвовал. Главная квартира его в Бендерах, по воспоминаниям современников, напоминала скорее царский двор, чем военный лагерь. Здесь был целый придворный штат: пятьсот слуг, двести музыкантов, балет, труппа актеров, сто вышивальщиц и двадцать золотых дел мастеров. На праздниках князя собиралось до двухсот хорошеньких женщин и столько же блестящих кавалеров. Весь этот народ съедал немалую часть провианта, предназначенную для армии, но Потемкин очень мало заботился об этом. Однажды он снял с фронта два гренадерских полка, которые в две недели вырыли ему несколько подземных зал, в которых он давал балы и ужины, в то время как его подчиненные генералы сражались с неприятелем. В 1789 г. Суворов нанес туркам поражения под Фокшанами и у Рымника, а в следующем году взял Измаил. Этими победами был предрешен исход войны, но Потемкин не дожил до ее окончания.

В 1791 г. князь в последний раз посетил Петербург, однако встреча с Екатериной не принесла ему обычной радости. Императрица была удручена недавней войной с Швецией и другими тяжкими заботами, между ней и Потемкиным случались частые сцены и размолвки. Везде и во всем князь чувствовал противодействие нового фаворита Зубова. Поначалу веселый Потемкин впал в ипохондрию. В конце июня, так и не помирившись до конца с государыней, он выехал из столицы и по дороге серьезно занемог. Пишут, что несмотря на опасное направление, которое принял с самого начала его недуг, Потемкин почти не лечился: не соблюдал диеты, не принимал никаких лекарств, во время лихорадки приказывал открывать окна в доме и заставлял лить себе на голову целые потоки одеколона. Он все надеялся на то, что недомогание пройдет, между тем болезнь не оставляла его. 4 октября князь выехал из Ясс в Николаев. Но уже на другой день он почувствовал себя совсем плохо, понял, что умирает, велел остановить коляску и вынести себя в поле. Его положили на ковер, дали в руки икону, и несколько минут спустя он тихо скончался. На современников и на саму Екатерину его внезапная и скоропостижная кончина произвела ошеломляющее впечатление.