Осип Мандельштам и Надежда Хазина
Великий поэт Осип Эмильевич Мандельштам прожил всего 47 лет. Он родился в 1891 году в Варшаве. Отец, выходец из Курляндии (историческая область в западной части Латвии) имел диплом мастера перчаточного дела и сортировщика кож; звание купца первой гильдии дало ему, еврею, право жить в Петербурге.
В семнадцать лет Осип Мандельштам писал стихи, не уступающие по мудрости, духовной зрелости стихам, написанным через три десятилетия.
…Поздним вечером 1 мая 1919 года в «Хлам», подвал самой большой в Киеве гостиницы, приспособленный под ночной клуб для местной богемы, спустился из своего номера Осип Мандельштам. Молодой человек обвёл быстрым взглядом собравшихся и сразу же приметил тоненькую глазастую девушку. Это была двадцатилетняя киевская художница Надя Хазина.
Она родилась в семье киевских интеллигентов. Мать её была врачом, отец — присяжным поверенным. После гимназии Надя, считавшая себя художницей, работала в мастерской Александры Экстер.
Она тоже обратила внимание на странного субъекта с неправдоподобно запрокинутой головой. Чуть позже незнакомец принялся читать стихи, полузакрыв глаза от удовольствия… Мандельштам читал стихи всегда и везде, даже на улице.
В первый же вечер Хазина отправилась к нему в гости, где они «безумно сошлись». Подобная решительность приветствовалась среди представителей богемы.
На подворье Михайловского монастыря купили пару дешёвых колечек. Осип своё сунул в карман, а Надя, продёрнув в кольцо цепочку, повесила её на грудь. Написал он и «свадебные стихи» — знаменитую «Черепаху» и преподнёс подарок — гребёнку с надписью: «Спаси тебя Бог…» Они полюбили друг друга, но очень скоро разлучились: Мандельштаму опасно было оставаться в Киеве после ухода большевиков. Уезжая на юг, он обещал Наде Хазиной, что вернётся и заберёт её.
В 1920 году Мандельштам дважды попадал в тюрьму: во врангелевской Феодосии (вырваться оттуда помог ему М. А. Волошин) и в Батуме, где он был арестован меньшевистскими властями по подозрению в «большевизме».
Вернувшись в Петроград, Осип окунается в литературную среду, пишет стихи. В марте двадцать первого года он внезапно объявился в доме Хазиных в Киеве и как обычно принялся читать стихи. Потом заявил, что больше не отпустит Надю.
Они отправились в длительную поездку по Закавказью, где Осип переводил грузинских поэтов из группы «Голубые роги».
С 1922 до осени 1924 года Мандельштамы живут в Москве.
Мандельштамы почти не расстаются. Но когда у Нади обострился туберкулёзный процесс, Осип отправил её в Ялту. И забрасывал письмами. Однако, будучи человеком увлекающимся, Мандельштам позволял себе вольности, которые ни в коем случае не потерпел бы со стороны жены.
Знакомую с детских лет Ольгу Ваксель поэт случайно встретил на улице и привёл домой. Ваксель принадлежала к кругу старой петербургской интеллигенции. Осип Эмильевич был буквально ослеплён этой красивой женщиной, она очаровала его и поэтичностью и одухотворённостью облика, естественностью и простотой обращения.
Надежде из-за вспышек туберкулёза иногда приходилось лежать в постели. Отец поэта, зашедший как-то проведать сына и заставший его с двумя женщинами, заметил: «Вот хорошо: если Надя умрёт, у Оси будет Лютик…» И тут жена не выдержала и собрала чемодан. Уже написала прощальную записку и направилась к двери, как та вдруг открылась и на пороге возник Осип. Он сразу всё понял — вырвал чемодан, разорвал записку. Когда вскоре пришла Ольга и произнесла, показывая на соперницу: «На что она вам?», то услышала в ответ: «Моё место с Надей».
В изложении Ольги Александровны Ваксель эта история выглядит куда более прозаично: «Около этого времени [осень 1924] я встретилась с одним поэтом и переводчиком, жившим в доме Макса Волошина в те два лета, когда я там была. Современник Блока и Ахматовой, из группы „акмеистов“, женившись на прозаической художнице, он почти перестал писать стихи. Он повёл меня к своей жене (они жили на Морской), она мне понравилась, и с ними я проводила свои досуги. Она была очень некрасива, туберкулёзного вида, с жёлтыми прямыми волосами. Но она была так умна, так жизнерадостна, у неё было столько вкуса, она так хорошо помогала своему мужу, делая всю черновую работу по его переводам! […]
Всё было бы очень мило, если бы между супругами не появилось тени. Он, ещё больше, чем она, начал увлекаться мною. Она ревновала попеременно то меня к нему, то его ко мне. Я, конечно, была всецело на её стороне, муж её мне не был нужен ни в какой степени. Я очень уважала его как поэта […]
…Он снова начал писать стихи, тайно, потому что они были посвящены мне. Помню, как, провожая меня, он просил меня зайти с ним в „Асторию“, где за столиком продиктовал мне их.
Вся эта комедия начала мне сильно надоедать. […] Я сказала о своём намерении больше у них не бывать, он пришёл в такой ужас, плакал, становился на колени, уговаривал меня пожалеть его, в сотый раз уверял, что он не может без меня жить, и т. д. Скоро я ушла и больше у них не бывала…»
Отказавшись от Ольги Ваксель, Мандельштам с женой уехал в Царское Село.
В двадцатых годах Мандельштам пробовал жить литературным трудом. Все статьи и «Шум времени» написаны по заказу, по предварительному договору. Однако основной заработок давали переводы.
В мае 1930 года Мандельштамы поехали в Армению (затем — в Тифлис). Осенью создаётся лирический цикл «Армения» и ряд сопутствующих ему «армянских» стихов. Тем не менее явно обозначилась изоляция поэта в литературно-издательском мире. Ещё весной 1931 года Осип Эмильевич писал отцу: «Хвалят много и горячо… договоров… не заключают и авансов не дают». Работа, однако, продолжается. Поэт много пишет.
В это время Мандельштам сделал жену полной соучастницей своей жизни. «Наша связь, как мне думается, стала нерасторжимой, — пишет Надежда Яковлевна. — Связь двоих — не мираж, как думала Ахматова. Я недавно узнала, что есть даже молитва двоих, потому что двое — основная форма человеческой жизни».
Осип Мандельштам по-прежнему любил читать свои стихи, среди которых были и антисталинские. В ночь с 13 на 14 мая 1933 года он был арестован. Поэт даже не отпирался.
Приговор, вынесенный на самом верху, гласил: «Изолировать, но сохранить». Поэт был сослан на три года в Чердынь на Каме. В ссылку Надежда Яковлевна отправилась с ним, хотя могла остаться в Москве.
В Чердыни в состоянии депрессии Осип Мандельштам выбросился из окна больницы и сломал руку. Надя послала телеграмму в ЦК. Сталин велел пересмотреть дело и позволил выбрать другое место.
С июня 1934 года началась воронежская ссылка. Надежда Мандельштам писала Нине Грин: «Живём мы очень плохо — и что хуже — очень тревожно. Заработков нет никаких. Ося работу потерял, а мне работу не дают. Все поездки в Москву кончались ничем, и я перестала ездить. […] Единственное, что остаётся, это помощь друзей, и вот о чём я вас прошу, в Москве и Ленинграде сейчас никого нет. Но в Коктебеле наверное отдыхают какие-нибудь писатели. Съездите в Коктебель. Если там есть кто-нибудь из поэтов — Осе помогут. Ни один поэт не откажет…»
В Воронеже за три года он написал около ста стихотворений — это почти треть написанного им. Весной 1937 года опальный поэт писал Пастернаку: «Я очень болен и вряд ли что-либо может мне помочь… И тем, что моя „вторая жизнь“ ещё длится, я всецело обязан моему единственному и неоценимому другу — моей жене».
Разрешение покинуть Воронеж поэт получил в мае 1937 года. У Мандельштамов не было никакого жилья, они ездили из Калинина в Москву и обратно; лето провели в Савёлово.
2 мая 1938 года в доме отдыха «Саматиха», около станции Черусти, поэт был снова арестован. Надежда Яковлевна хотела ехать с мужем, но ей не позволили.
В письме к брату Александру (он думал, что жена арестована вслед за ним) Мандельштам сообщал, что получил пять лет за контрреволюционную деятельность и теперь, после месячного этапа, находится во владивостокской пересыльной тюрьме. Несколько строк адресовано и жене: «Родная Наденька, не знаю, жива ли ты, голубка моя. Ты, Шура, напиши о Наде мне сейчас же. Здесь транзитный пункт. В Колыму меня не взяли. Возможна зимовка. Родные мои, целую вас. Ося».
Последнее письмо Надежда Яковлевна написала в октябре 1938 года, а в январе узнала, что Мандельштам (по документам 27 декабря) погиб под Владивостоком.
В последние годы жизни Надежда Яковлевна всё чаще начинала разговор своим любимым «когда встретимся с Оськой…»
Она умерла 29 декабря 1980 года. Рядом с дубовым крестом, что стоит на могиле Надежды Яковлевны на московском Старокунцевском кладбище, лежит небольшой камень, на котором выбито: «Светлой памяти Осипа Эмильевича Мандельштама».