ПРОКЛЯТИЕ ФАРАОНОВ ПО-ПРЕЖНЕМУ ЖДЁТ РАЗГАДКИ

С открытия гробницы Тутанхамона началась зловещая история о проклятии фараонов, отнявшем жизнь у десятков людей — археологов, исследователей, преподавателей, чиновников и других.

Первым из них был богатый английский аристократ — лорд Карнарвон. Он родился в 1866 г. в знатной семье, молодые годы провёл в Хайклире, родовом имении родителей. Позже, в колледже Троицы, Кембридж, стал известен как отличный наездник и ещё из-за того, что держал в ящике стола ядовитых змей. Отец умер, когда Джону было тридцать три года, и он получил в наследство всё имущество родителей. Он был помешан на автомобилях. Даже можно сказать, что лорд Карнарвон больше других сделал для становления автомобильного транспорта в Англии и Франции. И тем более странно его обращение к археологии…

Хотя Карнарвон и заслужил репутацию безрассудного и горячего игрока, в действительности он был достаточно рассудительным человеком, и чувство опасности не покидало его никогда. Когда один писатель спросил его о необязательном риске, тот ответил: «Вы что, меня за дурака принимаете? В автомобиле опасность заключается в резких поворотах, а я никогда резко не поворачиваю». Это было действительно так, но всё же жизнь вывела его на такую дорогу, которая трагически повлияла на его судьбу.

Он ехал по Германии, когда случилось несчастье. Лорд с Эдвардом Тротленом, водителем, сопровождавшим его на протяжении 28 лет, мчался по пустой дороге в сторону Швальбаха, где их ждала леди Карнарвон. Перед подъёмом, когда они увеличили скорость для разгона, на покрытии вдруг заметили ямку, невидимую на расстоянии. Лорд резко вывернул руль и выскочил на обочину, но колесо наскочило на груду камней, шины лопнули, машина перевернулась. Если бы это произошло на асфальте, то Карнарвона раздавило бы в лепёшку, а мягкая почва спасла его от смерти. Тротлен от удара вылетел в окно, но не пострадал и с неимоверным усилием освободил лорда из-под автомобиля. Карнарвон был жестоко покалечен.

Он перенёс несколько операций, но они так до конца и не поправили его здоровье. Ему было трудно дышать, особенно зимой в Англии, и в холодные месяцы, начиная с 1903 г., он стал уезжать в Египет. Вполне естественно, человек небезразличный к искусству, он почувствовал интерес к археологии. Карнарвон начал раскопки, но успеха они не принесли. Обескураженный, он попросил помощи у сэра Гастона Масперо, тогдашнего директора Каирского музея. И Масперо познакомил его с Говардом Картером.

Картер был английским художником и археологом и жил в Египте с 1890 г. Ему удалось сделать карьеру как живописцу, но денег это не принесло. Занимая должность администратора древностей, он уже обнаружил два захоронения в Долине царей к западу от Луксора и сообщил об этом своему богатому американскому патрону Теодору Девису, отставному юристу и финансисту из Ньюпорта. Спустя несколько лет после поисков скрытых сокровищ Картер с Карнарвоном издали шикарную книгу «5 лет исследований в Фивах». И продолжали копать. Могила фараона должна была быть где-то здесь, в долине, Картер был в этом уверен. Дело в том, что во время сезона 1907–1908 гг. рабочие Девиса обнаружили клад огромных глиняных кувшинов с похоронным имуществом, в частности мотками бинтов. Он посчитал открытие незначительным и забыл бы о нём, если бы не Э. Уинлок из музея Метрополитен, заметивший случайно, что на одном бинте стоит имя Тутанхамона.

Девис также раскопал захоронение с остатками деревянного ящика, там хранились золотые пластинки с именем фараона, и решил, что это и есть усыпальница Тутанхамона. Картер с ним не согласился. Египетский царь не мог быть похоронен в такой скромной могиле в эпоху XVIII династии. Но где же она, эта могила?

Девис настойчиво искал захоронение там, где предполагал Картер, получив разрешение от египетского правительства. Но работы этих людей прервала Первая мировая война, и только спустя три года археологические изыскания в Долине царей возобновились. На поверхности появилось огромное количество самых различных предметов, но главного не было. К весне 1922 г. лорд Карнарвон был уже готов остановить работы, когда Картер решил сделать последнюю попытку. Как раз позади могилы Рамзеса VI был треугольный участок земли, никогда не подвергавшийся раскопкам (могилу Рамзеса посещало много туристов). Но именно в этом месте Картер приметил остатки фундамента — огромные каменные глыбы, наверняка составленные древними рабочими. Их-то ему и захотелось потревожить. Фундамент был сделан из кусков кремния, а такое скопление материала было верным признаком близкого захоронения.

Шесть лет двое людей искали то, в чём не были до конца уверены, боясь, что всё предприятие рухнет, и все шесть лет натыкались везде на одно и то же.

А всё произошло за несколько недель.

28 октября 1922 г. Картер уезжает в Луксор без Карнарвона — нанимать команду копателей.

1 ноября. Картер начинает новые раскопки в Долине царей. Начав в северо-западном углу могилы Рамзеса VI, он копает в юго-западном направлении, и траншея идёт прямо под основание кремниевых глыб, которые он открыл ранее.

4 ноября. Как обычно, Картер отправляется утром на муле к месту раскопок. Необычная тишина настораживает его. Прораб выскакивает навстречу: «Сэр, мы наткнулись на ступени, спускающиеся под скалу…»

5 ноября. После обеда открываются ещё четыре ступени. Без сомнения, они ведут к могиле, расположенной глубоко в скале. Не фараонова ли это усыпальница? Не разграблена ли? К вечеру очищают ещё двенадцать ступеней. Появляются мощные каменные двери. Печати на них изображают шакала и девять стилизованных пленников. Это печать Города мёртвых в Долине царей. Могила нетронута!

6 ноября. Вернувшись в Луксор, Картер отсылает телеграмму патрону — лорду Карнарвону в Англию: наконец-то сделали великое открытие в долине! Потрясающая могила с нетронутыми печатями! Вскроем с вашим прибытием. Поздравления.

8 ноября. Лорд Карнарвон посылает две телеграммы, одну за другой. Скоро прибуду, ждите в Александрии 20-го.

23 ноября. Лорд Карнарвон прибывает в Луксор с дочерью, леди Эвелин Герберт.

24 ноября. Вход в могилу очищается от многочисленного хлама и охраняется взводом египетских солдат. Проход открыт.

25 ноября. Печати сфотографированы и сняты. Открывается проход, ведущий вниз. Разбитые алебастровые сосуды и печати лежат вперемешку со строительным мусором. Такое ощущение, что могилу разгромили, а потом срочно опечатали.

26 ноября. В 9 м от первых ворот копатели натыкаются на следующее. Кроме городских печатей здесь ещё и личные — Тутанхамона с его подписью. Карнарвон первым обрёл дар речи.

— Вы… что-нибудь видите? — спросил он прерывающимся голосом.

— Да, — ответил Картер, — потрясающие вещи.

Их взорам предстали необыкновенно красивые и драгоценные вещи… И никаких следов мумии или гроба. Конечно, это было лишь прихожей.

Будучи дотошным археологом, Картер сделал подробное описание находок. Он снова заделал проход, выставил охрану и круглосуточное дежурство и заказал мощную дверь, которую привезли вскоре из Каира в Луксор на поезде. А потом, не веря до конца в надёжность этих мер, велел завалить всё мусором.

Лорд Карнарвон с дочерью уехали в Англию 4 декабря, чтобы, подготовившись, вернуться в Египет в феврале.

Картер между тем не терял времени даром, подбирая самых опытных экспертов. Нью-йоркский музей Метрополитен послал ему Гарри Бёртона, лучшего фотомастера и двух художников — Холла и Хаузера, чтобы сделать подробные зарисовки внутренних покоев, а также Артура Мейса, куратора по раскопкам. Предложил свою помощь Алан Гардинер, специалист по иероглифике. Старый друг Джеймс Брестед тоже не оказался в стороне. Алфред Льюкас, эксперт-химик, вызвался помочь. Прежде всего они пробили стену в прихожую, чтобы более детально, чем это было проделано 26 ноября, осмотреть внутренности комнаты. Тщательный осмотр печатей показал, что гробницу грабили. Но злоумышленникам удалось пробить небольшое отверстие в стене и стянуть немного. И вероятнее всего, это произошло вскоре после захоронения. Иначе сломанные печати не заменили бы новыми.

Долгое время находку хранили в тайне. Карнарвон представил лондонской «Таймс» единственное право освещать ход раскопок. Внимание всего мира было приковано к этой гробнице.

Однажды Картер нашёл глиняную табличку, которую занёс в списки находок, как и многие другие предметы. Через несколько дней Гардинер расшифровал значки. Надпись гласила: «Смерть раскинет свои крыла над тем, кто нарушит покой фараона». Ни Картер, ни Гардинер, никто из других учёных не придали значения этому проклятию, вернее, не восприняли его всерьёз. Они больше боялись, что египетские лаборанты и грузчики-копатели разнесут смысл слов по окрестностям. И табличка исчезла из коллекции. Но не из памяти тех, кто её нашёл.

Вскоре ещё одно проклятие было найдено, но уже в другой форме, на спине статуи: «Это я обратил в бегство грабителя пустыни пламенем пустыни. Я — защитник могилы Тутанхамона».

Эта магическая надпись была обнаружена в главном помещении захоронения, и прятать её не нужно было — копатели уже выполнили свою работу и ушли.

В отличие от других культур Востока семитского толка проклятия были редки в Древнем Египте. Они могли посылаться только одним человеком, первым после бога — фараоном. В записях о заговоре против Рамзеса III сообщается, что, прежде чем умереть, обвиняемые были прокляты, и это снимало с них защиту бога. Существовал обычай выцарапывать имя осуждённого на глиняной табличке и затем стирать его…

Таблички с проклятиями — такие как та, что исчезла из могилы Тутанхамона, — все без исключения называют богов главными инициаторами проклятий: Осириса-Сокара, великого бога, повелителя Абидоса; Изиды, великой богини. Когда инспектор управления древностей Египта А. Энгельбах вскрыл могилу в средней пирамиде, он нашёл табличку в прихожей, на ней была надпись: «Дух смерти обовьёт шею грабителя и свернёт её, как гусиную». В табличке упоминалось о духе только одного человека, однако чиновник обнаружил в прихожей два тела. Одно — мумифицированное, другое — нет. Оно-то и было жертвой проклятия: грабитель был убит камнем, упавшим с потолка как раз в тот момент, когда он протянул руку к сокровищам. Камень упал не случайно, а в результате приведения в действие технического устройства, на которые жрецы были большие мастера.

Но об этом ни Картер, ни лорд Карнарвон не знали. 17 февраля 1923 г. они готовились войти в главную комнату — усыпальницу Тутанхамона. Никто из двадцати человек, собравшихся перед дверями могилы, не знал, найдут ли они самую важную мумию, и тем более никто не мог допустить, что тринадцать из них вскоре сами умрут.

Картер так описал то, что случилось потом: «Был назначен день 17 февраля, и к двум часам все приглашённые на церемонию собрались наверху Присутствовали: лорд Карнарвон и леди Эвелин Герберт, Г.Е. Абд-эль-Халим, паша Сулейман — министр общественных работ, Пьер Лакау — генеральный директор департамента древностей, сэр Уильям Гарстин, сэр Чарлз Каст, мистер Литто, куратор египетского отдела музея Метрополитен, профессор Брестед, доктор Алан Гардинер, мистер Уинлок, Мервин Герберт, Ричард Бетелл, Энгельбах — шеф-инспектор отдела древностей, а также представитель правительственного пресс-бюро и члены команды, всего около 20 человек».

В списке Картера всего тринадцать имён. Понятная оплошность, возникшая в те волнующие дни. Среди тех, кого он не упомянул, был губернатор провинции Бен Фахми и командующий египетской армией Сирдах. Кроме того, в группу входило трое ассистентов — Астор, Бурэр и Каллендер, а также Алфред Льюкас и Артур Мейс.

Тягостное ожидание. В прихожую поданы стулья. В подземелье провели свет. Карнарвон и Мейс стояли на специальной платформе около дверей и принимали от Картера камни, которые он отбивал с помощью молотка и зубила.

Когда в стене появилась дыра размером с человеческую голову, Картер просунул в отверстие электролампу. Заблестело золото — повсюду, куда ни падал луч…

«Сдвинув несколько глыб, — рассказывает Картер, — мы открыли тайну „стены из золота“. Мы были у входа в усыпальницу царя, а то, что преграждало нам путь, оказалось не чем иным, как огромной позолоченной ракой, призванной защищать сам саркофаг. Если бы хоть один камень упал внутрь, мы бы нанесли непоправимый вред раке, так что дальше мы работали со всевозможными предосторожностями. Два часа напряжённого труда понадобилось для расчистки пути от блоков — ровно столько, чтобы пройти, и, уже будучи у самого пола, пришлось собирать с его поверхности бусы от ожерелья, брошенного грабителями».

Картер надел парадный костюм по случаю, но ему пришлось сбросить пиджак, едва он принялся долбить стену. И вот наконец достаточно большое отверстие готово. Картер пролез в главную комнату. Карнарвон и Лакау последовали за ним.

«Без сомнения, перед нами была погребальная камера, а рака оказалась такой большой, что занимала всю площадь, и всего два фута отделяли её от стен по четырём сторонам, а крышка её почти упиралась в сводчатый потолок камеры».

Добрались ли сюда воры? Вот что больше всего волновало Картера.

«Здесь, в восточной части, была большая запертая дверь, за ней оказалась другая рака, а потом снова двери на болтах, а на них — печать».

Без сомнения, грабители сюда не добрались. То, что находилось за этими дверями, не видел никто со времени кончины фараона.

«Помню, мы даже не захотели снимать эту печать, чувствуя на себе некое давление, когда мы открыли дверь, возможно, оно исходило от тканевого покрова с золотыми розетками. Мы чувствовали присутствие мёртвого царя и должны были выказать ему почтение. Осторожно, тихо мы снова прикрыли огромные двери…»

Приготовления по изъятию тела были сложными. Снова вход был погребён под слоем строительного мусора. Лорд Карнарвон отбыл в Каир, где остановился в отеле «Континенталь», чтобы немного отдохнуть; Картер остался в Луксоре.

В начале апреля Картеру передали, что лорд серьёзно заболел. Но он не придал значения этому сообщению. И только после второй телеграммы: «Лорд Карнарвон серьёзно болен, высокая температура» — примчался в Каир. «Что-то непонятное», — сказал Картеру сын Карнарвона. Он путешествовал по Индии, когда получил тревожную телеграмму, и первым пароходом приехал в Египет.

Болезнь началась странно. «Я чувствую себя как в аду», — заявил как-то за завтраком 57-летний лорд. К тому времени температура подскочила, его трясло. На следующий день самочувствие улучшилось. А потом снова начался жар. Так продолжалось 12 дней. Врачи решили, что лорд Карнарвон поранился, когда брился, вскрыв бритвой старую рану. Но это не дало бы такой продолжительный жар.

«Когда я приехал в Каир, — рассказывал младший Карнарвон, — то сразу поехал в отель „Континенталь“. Отец был уже без сознания. Картер был там, была и моя мать, леди Эвелин. Среди ночи я проснулся, было без десяти два. Пришла сиделка и сообщила, что отец скончался. Мать была с ним. Она закрыла ему глаза. Когда я вошёл в комнату, свет неожиданно погас. Мы зажгли свечу. Я взял отца за руку и стал молиться».

Сестра лорда Карнарвона, леди Бургклир записала в воспоминаниях: «Лорд очень устал. Я слышала, как он сказал другу: „Я готовлюсь…“».

«Не было никакого разумного объяснения падения напряжения по всему Каиру, — рассказывает сам Картер. — Мы запросили электрическую компанию, но те так ничего и не ответили».

Сын Карнарвона сообщил ещё об одном интересном факте. «Отец умер около двух ночи по каирскому времени. Как мне стало известно позже, нечто странное случилось у нас в Хайклире около этого времени, но в пересчёте на лондонское. Наша сука-фокстерьер, лишившаяся лапы в катастрофе 1919 г. и которую отец очень любил, начала выть, села и тут же сдохла».

Вот тогда-то газетчики и учёные впервые заговорили о проклятии фараонов и о табличке, найденной и пропавшей. Начали умирать другие люди, причастные к раскопкам. Поднялась паника.

У американского археолога Артура Мейса, приглашённого Картером для раскопок и вытащившего последний блок камня, прежде чем войти в усыпальницу, после смерти лорда началось истощение, он впал в глубокую кому и умер в том же отеле, что и Карнарвон…

Смерть Карнарвона заставила приехать в Египет его давнего друга Джорджа Джея Гуда, сына американского финансиста. Гуд направился из Каира в Луксор и в Долину царей, где Картер показал ему усыпальницу. На следующее утро у Гуда резко подскочила температура, а вечером он умер. Сначала врачи никак не могли поставить диагноз, но потом установили бубонную чуму.

Между тем таинственные смерти не прекращались. Пока Картер продолжал археологическое обследование усыпальницы, место раскопок посетил британский промышленник Джоэл Вул, а затем, возвратившись в Англию на судне, умер от лихорадки. Арчибальд Дуглас Рейд, рентгенолог, первым разрезавший бинты на мумии, чтобы подвергнуть тело обследованию, испытал приступы необъяснимой слабости и умер по прибытии в Англию.

К 1929 г. преждевременно скончались 22 человека. 13 из них принимали непосредственное участие в открытии захоронения. Среди них профессора Уинлок и Фоукрат, археологи Гарри Девис, Ханкнесс и Дуглас Дерри, ассистенты Астор и Каллендер. Жена лорда Карнарвона, леди Альмина, умерла в 1929-м, официально — «в результате укуса насекомого». Секретарь Картера Ричард Бетелл скончался в том же году. Обстоятельства его смерти самые странные в этой зловещей череде. Однажды утром Бетелл был найден в постели, смерть наступила от сердечного приступа. Когда его отец, 87-летний лорд Уэстбери, узнал о смерти сына, он выбросился с седьмого этажа лондонского дома. По дороге на кладбище катафалк задавил маленького мальчика…

«Смерть раскроет свои крыла над тем, кто нарушит покой фараона»… Что же означает это проклятие? Может ли человек, пусть божественного происхождения, оказывать воздействие на жизни стольких людей? Может, жители Древнего Египта владели тайнами, которых мы не знаем? Были ли то какие-то яды или вирусы, сохранявшие зловещую силу на протяжении тысячелетий, с помощью которых считавшие себя бессмертными фараоны охраняли себя от прикосновения простых смертных? А может быть, это было смертельное излучение редких элементов или металлов, о которых знали эти полубоги и умели с их помощью защищать свои усыпальницы?

Или же это цепь поразительных, чудовищных совпадений?!

Немецкий журналист Ф. Ванденберг проследил жизненный путь многих археологов. И пытался найти какие-то параллели в том, как они жили и умерли. Так вот, у них было мало общего в жизни, за исключением страсти к работе. Дело не в различных теориях, которых они придерживались, а в характерах и личных качествах. Некоторые немецкие археологи вообще отрицали проклятие фараонов как нонсенс, а другие упорно отказывались даже ступать на порог усыпальницы. Когда спросили мюнхенского учёного, чего он боится при этом, он ответил — богов.

Здесь напрашивается логический вывод. Если проклятие не уникально и связано не только с открытием могилы Тутанхамона, то многие археологи должны были умереть необычной смертью ещё до того, как была вскрыта царская усыпальница! Библиотеки и архивы хранят детальные описания открытий и теорий, но в них почти ничего нет о частной жизни искателей приключений и исследователей, которые делали эти открытия и выдвигали теории. Ф. Ванденберг пошёл по этому трудному пути, и его ждало здесь немало потрясающих открытий. Самое главное в том, что проклятие фараонов имело место и раньше — десятилетия и столетия назад! И всегда оно касалось людей, которые долго жили в Египте и были причастны к раскопкам…

Жречество в Египте было окружено тайнами. Жрецы являлись, без сомнения, интеллектуальной элитой царства. Они обладали знаниями, о которых не подозревали обычные люди. А знания были силой даже (а быть может, тем более?) четыре тысячелетия назад.

Сведения о магии и медицине в Древнем Египте содержались в семи основных папирусах. Все они различаются размерами, содержанием и временем написания.

Самый большой и известный — папирус Эберса. 108 страниц, написанные в начале Нового царства. Содержат всевозможную медицинскую информацию. Берлинский — поменьше, 24 страницы, создан в конце Нового царства. Папирусы Эдвина Смита и Херста (22 и 17 страниц соответственно) относятся к 1550 г. до н. э. Папирусы Кахуна A и B — самые древние, относятся к 1900 г. до н. э.: A относится к ранним образчикам специальной литературы по гинекологии, B — ветеринарный справочник. И, наконец, имеется 18-страничный Лондонский папирус эпохи Тутанхамона, содержащий фармацевтические рецепты и магические заклинания на тему материнства и детства, что в Древнем Египте считалось частью медицины (а может, так оно и есть?).

Магический папирус XI говорит о тайных силах, которые «отдыхают» в Бубастисе. Демотическая книга мёртвых Панопт тоже упоминает некую таинственную силу письмён, хранящихся в том же Бубастисе. Все эти силы признаны охранять только мёртвых, но не живых. Почему? Самое простое объяснение — эти силы охраняют усыпальницы. Но не окажемся ли мы на пороге разгадки тайны царского проклятия?

Другой вопрос: у нас нет документов, рассказывающих о том, как и где инструктировали докторов по их специальности. Это доказывает, что мы имеем дело с секретным и мистическим таинством. Только из позднего периода дошли крупицы сведений о медицинских школах. Больниц в нашем понимании в Древнем Египте не было до сравнительно недавних эпох. Доктора (мага?) приглашали домой к больному. Это сопровождалось особой церемонией, и жрец должен был быть ещё и актёром, причём лечил он не только телесные недуги, но и любовное томление. Например, доктор мог нарисовать на руке больного фигуру бога и заставить того слизнуть изображение. Рисунок мог быть сделан не краской, а жидким лекарством и безвредным красителем, и если помогало, то люди рассматривали такое действо как божественное вмешательство в их судьбу.

Образование в Древнем Египте было уделом узкого круга избранных. «Библиотеки» фараонов хранили книги по самым разным областям знаний. Египтяне уважали тех, кто знал наизусть такие трактаты. Переход от мистики к науке был очень плавным. Египтяне знали особые дни недели и года, т. е. владели тем, что мы сегодня именуем теорией биоритмов, только у них это было заключено в божественную оболочку. Тогда, как и сейчас, биоритмология была такой же полупризнанной научной проблемой, как и сегодня. Из папирусов Нового царства мы узнаём, что такой-то день был угоден богам для данного дела, а такой-то — нет…

Маги были нужны на все случаи жизни. Они вызывали ветер и дождь. Они защищали людей от львов в пустыне и крокодилов в Ниле. Магическое заклинание произносилось каждое утро, чтобы защитить фараона от врагов. У фараона XI династии имена всех недругов были написаны на разных горшках и кувшинах, имелись там и имена высших сановников его же страны — на всякий случай. Все без исключения названы поимённо и приговорены к смерти. Верили, что люди умрут в тот самый момент, когда будет разбит соответствующий сосуд с именем. А может, так оно и было?…

3 ноября 1963 г. доктор Эзеддин Таха, физик и биолог Каирского университета, созвал пресс-конференцию. Ему было о чём рассказать. Он открыл тайну — так, по крайней мере, он сам заявил — проклятия фараонов. Или же нашёл причину, его вызывающую. На протяжении значительного времени он обследовал археологов и служащих музеев и заключил, что многие страдают от грибка, который вызывает сильное воспаление респираторной системы. У археологов наблюдается так называемая «коптская чесотка», принимающая формы кожного раздражения и стеснённого дыхания. Но до сих пор этому не придавалось особого значения, она наблюдалась чаще всего у тех, кто работал с папирусами.

Сотрудничая в каирском институте микробиологии, Таха доказал наличие целой серии опасных болезнетворных агентов, среди которых — Aspergillus niger. По мнению учёного, он мог бы выжить в мумиях усыпальниц и пирамид на протяжении 3–4 тысяч лет. «Это открытие, — заявил Таха, — раз и навсегда прекратит пересуды о неком проклятии фараонов, исходящем из могил. Они просто стали жертвами невидимых агентов, проникших в их организм во время работы. Антибиотики могут вполне справиться с проклятием!»

Но инфекция — не единственная причина гибели столь большого числа людей, сказал Таха. Он обещал продолжить работу, но… вскоре после пресс-конференции стал очередной жертвой проклятия, которое так старательно развенчивал…

Это произошло на пустынной дороге между Суэцем и Каиром. Чёрная лента асфальта мирно бежала меж жёлтых песков. Движение было слабым. Таха с двумя коллегами ехал в Суэц. В 70 км от Каира машина его вдруг резко взяла влево, на встречную полосу, и столкнулась с шедшей навстречу машиной. Трое погибли сразу. Те, кто ехали в другой машине, были тяжело ранены. Вскрытие тела Тахи показало, что у него случился сердечный приступ.

Правильно ли делал Таха, регулярно принимая антибиотики во время своих исследований?

Конечно, инфекция представляется одной из самых вероятных версий, и многие учёные разделяют эту идею.

В октябре 1956 г. южноафриканский геолог Джон Уайлз спустился в подземные пещеры в горах Родезии. Он не подозревал, что там его поджидает смертельная опасность. Его целью было изучить экскременты летучих мышей на предмет их использования на манер гуано птичьих базаров. Там его было тысячи тонн. Через несколько дней Уайлз почувствовал недомогание, боль в мышцах. Первый же медосмотр показал пневмонию и плеврит. Но лечение не помогало, и учёного забрали в госпиталь Джоффри в Порт-Элизабет. Осматривая пациента, доктор Дин, главный врач госпиталя, вспомнил недавнее сообщение, что американские врачи столкнулись с подобным случаем в Перуанских Андах — в пещерах инков. Дин отправил анализ крови Уайлза в США. Ответ: та же болезнь — гистоплазмоз, вызванная инфекционным грибком, произрастающим в экскрементах летучих мышей и иной гнилостной среде.

Антибиотики спасли Уайлзу жизнь. Но доктор Дин призадумался: нет ли здесь связи с проклятием фараонов?

Здесь, в царских усыпальницах, более реальны яды, древние, как сама история. Первый фараон, Манес, выращивал ядовитые растения в 3000 г. до н. э. и знал, как они действуют. К сожалению, их ботаническая принадлежность сомнительна. Но из более поздних источников мы знаем, что опиум, болиголов, белена, мышьяк и аконит (борец) применялись повсеместно, причём пять миллиграммов аконита уже составляли смертельную дозу. Известна была также синильная кислота, применявшаяся для мазей в Древней Греции. Сократ умер, выпив болиголова (ядовитый алкалоид кониин). Медея убивала своих соперников колхицином. А Митридат, царь Малой Азии, живший в постоянном страхе, что его отравят, принимал ежедневно малые дозы ядов, чтобы выработать невосприимчивость (её так и назвали в его честь — митридатизм). Клеопатра была настоящим экспертом в области токсикологии. Она постоянно опробовала яды на рабах. Известно, что Марк Антоний боялся этого её искусства и ел только после раба — тестера.

Греческий врач и фармацевт Диоскорид, изучавший египетскую культуру I в. н. э., заключил в своей Книге ядов: «Профилактические меры против ядов весьма затруднительны, ибо те, кто тайно работает с ними, заботятся о том, чтобы погибали даже самые осмотрительные…»

У Калигулы, Клавдия, Нерона, Каракаллы имелись большие коллекции ядов, у последнего был даже особый придворный изготовитель ядов — Сепроний Руф.

А уж о тропических растениях, содержащих яды, и говорить не стоит — это тема отдельной книги.

Египтяне широко использовали яд скорпиона и даже знали противоядие — мёд и экскременты гиппопотама. Яд паука рода Lathrodectus парализует центральную нервную систему. Яды змей на протеиновой основе живут недолго в отличие от яда насекомых, и хотя ультрафиолетовые лучи могут их нейтрализовать, в усыпальницах, куда они не проникают, эти яды держатся долго и не теряют тысячелетиями своих коварных свойств. Вполне возможно, что Картер, проведя столько лет в подземельях, выработал у себя такую сопротивляемость и умер в возрасте 66 лет. Но он чувствовал себя плохо не раз, когда работал в Долине царей, кровь ударяла в голову, его мучили галлюцинации и головные боли. Это те же симптомы, что специалисты приписывают действию ядов животного происхождения.

Хотя в Египте росло не так уж много растений, рисунки на стенах являют нам загадочное применение многих из них.

Египтяне больше всего боялись «ядов смерти», которые появляются при разложении тела. В папирусах есть сведения о том, как их экстрагировали из трупов людей и животных. Вопрос в том, сохранялся ли такой яд на протяжении тысячелетий? Захоронения фараонов оказались идеальными тиглями для размножения бактерий, особенно тех, которым не нужен кислород. Большинство бактерий питаются растительными и животными субстанциями: жирами, углеводами и протеинами. Окисление, видное на большинстве мумий, — результат бактериологических процессов. Разложение жиров, масел и смол, покрывающих мумию, создаёт температуру, при которой мумия становится чёрной.

Египтяне знали о нервно-паралитических ядах. Спорынья, паразитический злаковый гриб, таинственное оружие тысячелетий, вызывает болезнь «холодный огонь». Она начинается с покалывания в пальцах, онемения поверхности тела, судорог в мускулах, паралича и помутнения сознания. Вполне может быть, что могилы фараонов охраняются именно такими грибами. Насколько, однако, эффективны такие яды? Нужно ли съесть столовую ложку вещества, отравленного ими, или они входят сами — незамеченными?

Ртуть была одним из самых охраняемых средств в Древнем Египте. Есть документальное свидетельство её применения в XV в. до н. э. под названием жидкого серебра (гидрагирион у греков). Пары ртути крайне опасны для живых существ, тем более что не создают запаха.

Египтяне вымачивали бинты мумий в синильной кислоте в смеси с летучими маслами, именно это и объясняет столь долгую сохранность всех материалов. И ещё: усыпальницы были герметически опечатаны. Это несколько противоречит теологии египтян, которые должны были оставлять некое отверстие в могиле для Ка, чтобы тот мог выйти из могилы, когда ему заблагорассудится. Они всё же нашли выход: фальшивые двери. Но зачем же нужны были герметические запоры? Неужели знали, что в бензолдегиде содержится 2–4 процента синильной кислоты и она испаряется от контакта с кислородом?

Очевидно, яды использовались главным образом против воров. Те часто делали отверстие на высоте руки, и газы выходили. Но иногда их не удавалось нейтрализовать, и тогда грабители погибали.

В 1949 г. известный учёный-атомщик Луис Булгарини удивил археологов заявлением: «Я верю, что древние египтяне знали законы ядерного распада. Жрецы догадывались о силе урана и использовали радиацию для защиты святилища». А ведь урановую руду и сегодня добывают в Египте…

Может быть, проклятие фараонов связано с действием радиации? Булгарини не исключает такой возможности: «Потолки в усыпальнице могли быть покрыты уранием и выбиты в радиоактивной породе. Эта радиация может и сегодня если не убить человека, то, по крайней мере, навредить его здоровью». Нисколько не принижая заслуг Рентгена и Беккереля, можно предположить, что египтяне надолго предвосхитили их открытие. Вспомним, многие исследователи умирали от «неведомых» болезней, страдали от «необъяснимой слабости», нарушения мозговой деятельности. Всё это связано с различным уровнем воздействия радиации на организм человека, воздействия, до конца не изученного до сих пор. Причём на разные организмы радиация действует по-разному.

Двое археологов, проведших годы в пирамидах, умерли так неожиданно, что даже скептики связали их кончину с проклятием фараонов. Известный британский археолог Флиндерс Петри умер в Иерусалиме 28 июля 1942 г. на пути домой из Каира. А незадолго до этого скончался его коллега Джордж Райснер. Этот профессор в своё время сделал ценнейшее открытие — он нашёл большую усыпальницу матери Хеопса — Хетефаре. Он же первым провёл прямую радиопередачу прямо из могилы в 1939 г. Ему стало плохо внутри пирамиды: молниеносно развился паралич. На поверхности он умер от сердечного приступа, не приходя в сознание. Эти две смерти заставили физиков пристальнее взглянуть на физические параметры пирамид.

Физики — трезвомыслящие люди. В поисках разгадки феномена они забывают о традициях и символах и занимаются формами. Их волнует, аккумулирует ли форма пирамиды космическую радиацию, магнитное поле Земли или волны энергии неизвестной природы? Не работает ли пирамида как конденсатор, как линза? И знали ли об этом жрецы?

Главная наша ошибка — признание того, что всё уже открыто. Египетский физик Амр Гохед, проводивший опыты в пирамиде Хеопса, заявил: «То, что происходит внутри пирамиды, противоречит известным нам законам науки и, в частности, электроники». Речь шла об анализе магнитной ленты, на которой были записаны вспышки радиации в царской усыпальнице. Импульсы фиксировались визуально и акустически. Фотометрическая съёмка чётко показала, что символика и геометрия изменялись день ото дня, несмотря на одинаковые условия работы и идентичную аппаратуру. «Тайна находится за пределами рационального объяснения», — писал Гохед в «Нью-Йорк таймс».

Ни астрофизики, ни парапсихологи не могут сказать сегодня, что это за энергия. А знали ли об этом сами египтяне? Ведь для того, чтобы разобраться во всём, у них было достаточно времени: между сооружением пирамиды Хеопса и смертью Тутанхамона прошло больше времени, чем между рождением Христа и открытием Америки Колумбом…

Мы не пытались доказать, что проклятие фараонов существует. Мы лишь нащупывали подходы к решению этой загадки. На самом ли деле древние египтяне защищали своих царей с помощью неведомых сил? Оставляли яды, не прекращавшие своё действие с веками и тысячелетиями? Использовали радиоактивные материалы? Проклятие фараонов по-прежнему остаётся неразгаданной тайной истории человечества.