Мистический дым

Военно-стратегическое значение пищевых продуктов люди осознали и оценили еще во времена фараонов и строительства пирамид. Знали о нем и древние греки, и служители Марса из легионов гордого и воинственного Рима, распростершего свою власть более чем на половину известного тогда обитаемого мира.

Азиатские воины воинственных персидских царей Ахеменидов считали незаменимой в рационе питания свеклу, якобы придающую храбрости в боях. Древние эллины самых отважных своих бойцов, отличившихся на поле брани, украшали веточками укропа, а русским царь Петр из своих игрушечных мортир в детстве стрелял по боярам… репой! Но еда может стать в умелых руках и весьма грозным оружием, конечно, если знать, как ее правильно использовать.

В порту горьковато пахло смолой, мокрым, подгнившим деревом и крепким рассолом от бочек с рыбой. Наверное, все порты имеют одинаковые запахи, которые корабли приносят из открытого моря.

Идальго Хуан Энрике де Мена, командир набранного из всякого сброда нового отряда конкистадоров, готовых ради золота отправиться не только в Новый Свет через страшный океан, а к самому черту в зубы, придирчиво осматривал оснастку каравелл, на которых ему с новыми солдатами и предстояло отплыть в недавно открытый Христофором Колумбом тот самый Новый Свет.

Правда, Колумб, о котором упорно говорили, что родом он из Генуи, именовал себя «адмиралом Моря-Океана», якобы такой титул или звание присвоили ему сами их величества.

Но чего только ни придумают эти безродные итальяшки, лишь бы хоть как-то сравняться с натуральными идальго из старинных испанских дворянских родов. С другой стороны, следует признать, что Новый Свет Христофор все-таки открыл, совершив поистине беспримерное плавание.

– Волшебные бобы! – негромко сказал кто-то за плечом дона Хуана Энрике, обдав его облаком винного перегара. – Волшебные бобы – самый надежный амулет для тех, кто отправляется в неведомое.

Идальго обернулся. Рядом с ним стоял дочерна загорелый, морщинистый, словно старая черепаха, пожилой человек с выцветшими до прозрачной голубизны глазами: ходили слухи, что такие глаза у тех, кто много времени провел в море, и оно украло цвет радужки, вобрав его в себя.

Незнакомец был одет просто: длинные, немного подвернутые штаны из холстины и такая же рубаха, в вырезе которой среди седой поросли на груди терялось небольшое медное распятие. Талию старика перехватывал некогда имевший красный цвет старый кушак, из-за которого торчала рукоять внушительных размеров навахи, угрожающе поблескивавшей сталью и с рукоятью из черной кости. Голову пьянчуги покрывал столь же выцветший красный платок, а на ногах красовались старые сандалии из сыромятной кожи.

– Всего один или пара стаканчиков винца, сеньор, – слегка поклонился выпивоха, – и талисман ваш! Поверьте, не прогадаете. Знаете, даже сам знаменитый король Ричард носил на шее высушенный лук.

– Однако это не спасло его от гибели, – усмехнулся дон Хуан. – Но откуда ты знаешь о короле Ричарде Английском, прозванном Львиное Сердце?

– Читал, – равнодушно пожал плечами старик. – Так как насчет бобов?

– Пошли!

Дон Хуан решительно повернул в сторону таверны: старик его заинтересовал.

– Сознайся, ведь ты просто плут и пройдоха? – угощая его вином, усмехнулся в усы командир отряда конкистадоров.

– Ну и что? – Выпив, старик вытер губы тыльной стороной ладони и философски заметил: – Каждый зарабатывает, как может и как ему доступно и безопасно. А бобы…

– Я так и полагал, все твои бобы просто бред и надувательство, – наливая еще по стакану из глиняного кувшина, заключил идальго. – Но откуда ты знаешь о короле Ричарде?

– Слишком многое пришлось повидать в жизни и побывать во многих местах, – уклончиво ответил бродяга. – Не хочется сталкиваться с попами, особенно с ищейками святой инквизиции, поэтому лучше предлагать пустой товар.

– Вот как? – протянул дон Хуан. – Значит, если ты опасаешься инквизиторов, у тебя есть нечто иное?

– Когда вы уходите в море? – поинтересовался старый бродяга. – Завтра?

– Ты угадал.

– Если благородный дон не пожалеет для меня хорошей монеты из серебра, я скажу ему, что ждет за океаном.

– Вот почему ты опасаешься инквизиции, – рассмеялся дворянин. – Что же, изволь! Но если солжешь, я вернусь и найду тебя.

Вместо ответа бродяга взял кружку идальго и стал всматриваться в оставшееся на дне вино. Глаза его приобрели странное, потустороннее выражение, и дон Хуан испугался – не начинается ли у пьяницы припадок? Но тут его неожиданный знакомый глухо заговорил каким-то деревянным голосом:

– Океан ты переплывешь вполне благополучно. Держи своих солдат в ежовых рукавицах: они насильники и грабители… Вижу большую полноводную реку и селение дикарей на ее берегу. Они нанесут вам страшное поражение… Дым, повсюду мистический дым! От него падают и задыхаются люди, сбрасывают седоков обезумевшие лошади, а дикари убивали беспомощных солдат, где и как хотят… Тряпка! Мокрая тряпка; она поможет тебе, идальго, спасти свою жизнь и выбраться живым из бойни. Потом тебе повезет больше…

Старик замолчал, откинулся на спинку стула, и его лицо медленно стало превращаться из какой-то застывшей маски в живую плоть.

– О чем ты? – не выдержал дон Хуан.

Скорее всего, старый бродяга обладал даром предвидения будущего, поэтому и опасался на свою жизнь.

– Твой отряд ожидает страшное поражение от дикарей. – Бродяга залпом выпил остававшееся вино прямо из кувшина. – Когда это случится, я не знаю, но постоянно ты должен иметь при себе лоскут мокрой материи, он поможет спастись… Возьми для отвода глаз мешочек с бобами и прощай. Удачи тебе за океаном!

Плавание через океан прошло действительно относительно спокойно, если не считать легкого шторма, немного потрепавшего каравеллы. И вот искатели приключений и несметных богатств ступили на берег недавно открытой земли, покрытой пышной растительностью.

Разгрузку кораблей произвели в небольшом порту, а на берег вышли неподалеку от начинавшего разрастаться испанского поселка, и дон Хуан Эрнандес де Мена приказал разбить военный лагерь, где разместил своих солдат, приказав им укрепиться на случай нападения неприятеля. Тут все было чужим, незнакомым и таило опасность: любой звук в ночи мог означать приближающуюся смерть.

Вскоре командира вновь прибывших солдат, набранных преимущественно по тюрьмам Испании (желающих добровольно отправляться на погибель в страну дикарей за океаном пока еще находилось не столь много), пригласили в палатку дона Вальдеса, считавшегося здесь кем-то вроде коменданта.

– Рад приветствовать вас, – сказал дон Вальдес, – с прибытием в Новый Свет!

– Благодарю, сеньор, – поклонился дон Хуан.

– Не теряйте зря времени, – сразу перешел к делу комендант, – утром поднимайте солдат и выступайте в поход в направлении этой реки! Лазутчики доносят, что дикари собирают там серьезные силы. Проведите разведку боем, захватите опорный пункт и принесите мне донесение.

Он указал командиру отряда район его действий на довольно примитивно исполненной самодельной карте, полной белых пятен: испанцы еще очень плохо знали местность.

– Что это за река? – спросил дон Хуан.

– Ориноко. Не знаю, это местное название или ее так назвал кто-то из моих предшественников. Я слышал, она полноводная и могучая, но сам в тех местах не бывал. Впрочем, вы все увидите сами. Не теряйте бдительности, капитан! Дикари коварны и умеют сражаться, их стрелы метки, а жестокость не знает границ. Вперед, за короля и Испанию!

Утром его отряд выступил в поход в сторону Ориноко. Стояла погожая осень 1532 года.

Предсказание старика в портовой таверне крепко врезалось в память идальго, и он вложил в шлем тщательно сложенную большую тряпку-холстину, обильно смоченную водой.

Однако пока ничего напоминавшего предсказание не происходило, кроме небольших стычек с индейцами, в которых закованные в латы, вооруженные длинными острыми шпагами испанцы легко одерживали победы. От пленных дон Хуан узнал, где расположено самое крупное поселение дикарей, и отправился к нему. Добыча пока оказалась невелика, а солдаты жаждали золота.

Вскоре они вышли к реке. Ориноко действительно оказалась могучей и полноводной, а на ее берегу стояло большое селение, обнесенное стеной.

– На штурм пешими! – скомандовал капитан и намочил в реке свою неизменную тряпку, стараясь не обращать внимания на усмешки солдат.

Испанцы построились в боевые порядки, опустили на шлемах забрала и мерным шагом двинулись на штурм: они не сомневались в победе. Но вели себя настороженно, поскольку уже успели убедиться, насколько коварен их противник.

Неожиданно ворота поселения раскрылись, и из них нестройной толпой выбежали индейские юноши: гибкие, ловкие, мускулистые, с бронзово-золотистыми телами, в одних только набедренных повязках. Каждый держал в руках жаровню с ярко рдевшими углями.

Испанцы озадаченно приостановились. Что это? Юноши расставляют жаровни в ряд. Неужели они надеются поджарить нападающих? Нет, это оружие не причинит вреда закованным в сталь воинам!

– Вперед!

И тут индейцы начали горстями бросать на угли в жаровнях какой-то темный порошок. Над жаровнями тут же поднялись густые клубы какого-то непонятного, колдовского дыма зловещего цвета, и ветер понес его прямо на ряды атаковавших испанцев. Дым быстро проник под забрала шлемов, и у конкистадоров началась резкая одышка, возникла страшная боль в глазах, они почти ослепли, и горло перехватывало судорогами.

«Мокрая тряпка!» – мелькнуло в мозгу дона Хуана предсказание старого бродяги.

Капитан скинул шлем и закрыл лицо мокрой тканью. Сразу стало легче. Поймав чью-то рвавшуюся обезумевшую лошадь, он вскочил в седло и быстро поскакал прочь, туда, где был чистый воздух.

Почти ослепшие, задыхающиеся конкистадоры обратились в бегство, и тогда из ворот селения высыпали толпой взрослые воины и стали догонять и убивать бегущих; они расправлялись с ними, где хотели и как хотели.

Только к вечеру капитан дон Хуан сумел собрать жалкие остатки своего бесславно разбитого воинства – в заплеванных доспехах, почти ослепшие, многие безоружные, испанцы являли собой удручающие зрелище. О новом натиске или продолжении похода нечего было даже и думать. Добраться бы живыми и здоровыми до главного лагеря и принести туда весть о мистическом дыме, таящемся в колдовском порошке…

Идальго де Мена с остатками отряда сумел благополучно выбраться к своим и рассказал о страшном оружии. Комендант приказал отправить лазутчиков, дабы выяснить, что за мистический дым и колдовской порошок используют индейцы!

Прошло еще немало времени, прежде чем европейцы узнали, что это молотый и перетертый в ступках жгучий черный перец, с которым они никогда не были знакомы. Зато сотню лет спустя его можно было отыскать на любом столе и в каждой кухне…