Выкуп для султана

Даже после окончания, причем довольно бесславного, крестовых походов рыцарей Европы не оставляла мысль об отвоевании у мусульман Иерусалима и Гроба Господня. Тем более что экспансия воинственных турок, мечом раздвигавших пределы своих владений, властно требовала от европейцев сесть на коней и взять в руки оружие: иначе бунчуки неверных грозили появиться под стенами Рима, Вены и Парижа.

Еще не кончилась Столетняя война между Англией и Францией за обладание Фландрией, Анжу и Нормандией, а многие рыцари, предводительствуемые герцогом Бургундским, выступили в поход на юг, против турок. Навстречу им двинул свои войска очень одаренный в военном отношении и располагавший немалыми силами турецкий султан Баязид I (1354–1403), прозванный Молниеносным. Смелый и воинственный, по-восточному коварный и жестокий, он уже завоевал Малую Азию, многие страны на Балканах и не раз грозил Персии.

В 1396 году европейское войско сошлось с турками в битве при Никополисе. Рыцари сражались отчаянно, кровавая сеча была страшной, и очевидцы вспоминали, что даже земля сочилась кровью, тучи стрел застилали солнце, и временами казалось, что наступили сумерки.

Однако воинское счастье оказалось на стороне султана Баязида, и он силой вырвал у европейских рыцарей победу! Вместе с ней султан получил и множество пленных.

– Можем ли мы оставить единоверцев в неволе у мусульман? – обратился к своим сторонникам и уцелевшим в жестокой битве рыцарям герцог Бургундский. – Надо выкупить пленных.

– Мы готовы собрать деньги, – ответили рыцари. – Каждый отдаст все, что может, на святое дело освобождения.

Выкупать пленных тогда считалось в порядке вещей: во многих случаях именно только ради большого выкупа и брали в плен противников на поле брани. Причем делали это и христиане, и мусульмане. Случалось, несчастным приходилось томиться в неволе несколько лет, пока родные и друзья не соберут требуемую сумму и не выкупят страдальца.

На совете, собравшемся в шатре герцога, определили сумму выкупа и назначили парламентерами Луи д'Ивернеля и Бернара Мартюре – рыцарей достойных и храбрых. Не теряя времени, они отправились к туркам, и султан Баязид принял послов побежденных. Выслушав их предложения, он ответил одним словом:

– Нет!

– Наверное, его не устраивает количество золота? – предположили по возвращении послы. – Но мы не могли взять на себя смелость предложить больше.

– Хорошо, мы дадим еще, – решили на совете французские рыцари. – Поезжайте и скажите об этом султану.

Мартюре и д'Ивернель вновь поехали в турецкий лагерь, и Баязид во второй раз согласился их выслушать. Но опять на все предложения владыка турок резко ответил: «Нет!»

Удрученные рыцари вернулись в свой лагерь и сообщили герцогу, что предводитель и повелитель турок просто не желает даже слышать о выкупе.

– Я не поверю этому, – недоверчиво покачал головой герцог Бургундии. – Не может быть, чтобы султана ничего не могло заинтересовать. Вероятно, он просто не хочет золота, а ждет от нас чего-то другого?

– Но чего? – развел руками Мартюре. – Баязид твердил в ответ лишь одно: «Нет!»

– Значит, нам нужно узнать самим, чего он хочет, – заключил герцог. – Не можем же мы оставлять в плену у него множество христиан? В конце концов, это еще и воины, способные носить оружие. И они нам очень понадобятся. А сейчас отступаем, пока коварный турок не решил добить нас совсем!

Хрипло протрубил рог, и войска европейцев отступили, опасаясь внезапного нападения успевшего отдохнуть после страшной сечи грозного противника.

Вернувшись в свою столицу город Дижон (Бургундия в те времена была самостоятельным государством и даже входила в союз с англичанами в долгой войне протии Франции и ее короля), герцог стал думать: как выручить из турецкого плена тысячи христиан, оказавшихся в неволе после поражения под Никополисом?

Купцы шли всегда впереди и позади войны и нередко являлись не только источником свежих новостей, но и ловкими шпионами, не брезговавшими «работать» сразу на нескольких хозяев: они поклонялись все одному богу, имя которого – золото!

– Я хочу знать, – обратился к ним герцог, – что более всего ценит султан Баязид: оружие, драгоценные камни, золото, красивых женщин, коней, корабли?

– Мы узнаем это, – твердо обещали купцы, но, как довольно скоро выяснилось, их слова оказались всего лишь пустым звуком.

Время неумолимо шло, а никто из торговых людей не мог точно сказать герцогу, что охотно возьмет вместо выкупа турецкий султан. Из Дижона в ставку Баязида I еще дважды отправлялось посольство, однако владыка мусульман, выслушав послов, предлагавших всевозможные богатые дары, по-прежнему коротко бросал:

– Нет!

– Видимо, нам придется отступиться, – сказал однажды герцогу рыцарь д'Ивернель.

– Никогда, – отчеканил герцог. – Провидение непременно укажет нам верный путь в богоугодном деле освобождения наших братьев!

Примерно месяц спустя после этого разговора, как всегда помолившись на ночь, герцог лег спать и увидел странный сон. В этом сне он гулял в роскошном саду с рыцарем Жаком де Ванном, томившемся в плену у турок. Жак выглядел усталым и несколько изможденным, но старался бодриться.

– Ты настойчиво ищешь то, что более всего заинтересует султана? – спросил он у герцога. – Так запомни: Баязид готов душу заложить за тех, кого любит наш Отец Небесный!

– Не говори загадками! – вскричал герцог и хотел схватить де Ванна за руку, но ладонь пошла сквозь фигуру рыцаря, словно через дым. – Постой, не уходи! Объясни мне значение твоих слов, я ничего не понял и не могу разгадать загадку!

Однако в ответ на все его мольбы и призывы Жак лишь бледно улыбнулся и, сделав прощальный жест, скрылся между пышными, усыпанными ароматными цветами кустами незнакомого сада, а герцог проснулся. На востоке небо уже порозовело, и владыка Бургундии повелел пригласить к себе епископа.

– Скажи, – спросил он священника, – кого любит Отец наш Небесный из живых тварей?

– Человека, – ответил священнослужитель. – Праведника. А более всего искренне раскаявшегося грешника.

– Да нет, не то! – В нетерпении монарх вскочил и стал ходить по комнате. – Думай, святой отец, хорошенько думай! Напряги свои мозги, сейчас от этого многое зависит!

Епископ оперся на свой посох и задумался. Он совершенно не понимал, почему его подняли в такую рань и чего хочет и требует от него герцог? А тот не желал дать никаких объяснений. Все это выглядело, по меньшей мере, странно. Монарх задавал вопросы так, словно с завязанными глазами искал на ощупь дорогу. Но куда?

– Возможно, тогда ты имеешь в виду птиц? – после долгого молчания произнес священник. – В Священном Писании сказано: они не сеют и не жнут, а Отец Небесный любит и питает их!

– Птицы? – остановился герцог. – Но какие? Какие птицы, ты знаешь?

– Мне больше нечего тебе сказать, – обидчиво заявил епископ и попросил разрешения удалиться.

– Ну конечно же! – после его ухода вскричал герцог. – Какие еще птицы могут нравиться султану, кроме ловчих соколов? Позвать сюда д'Ивернеля и Мартюре! Скорее!

Когда рыцари пришли, владетель Бургундии сообщил им: они вновь отправляются с посольством к турецкому султану и везут ему… дюжину отличных соколов, охотничьих птиц самого герцога Бургундского.

– Спору нет, Ваше Высочество, это достаточно дорогие дары, – поклонился рыцарь Бернар Мартюре. – Но они не идут ни в какое сравнение со стоимостью кораблей или чистокровных жеребцов. Боюсь, Баязид опять скажет нам «нет»!

– Делай, как я сказал! – отрезал герцог.

Посольство уехало и свершилось чудо: султан отдал тысячи пленных воинов, среди которых было немало рыцарей, за дюжину ловчих птиц! Рассказ об этом необычайном выкупе сохранился в старинных французских хрониках.

– Ты немало помог мне выручить всех из плена, – сказал герцог при встрече рыцарю Жаку де Ванну.

– Я? – удивился тот. – Как я мог помочь Вашему Высочеству, если валялся на прелой соломе в жестокой лихорадке?

Больше бургундцы с Баязидом не воевали. Но и Молниеносному недолго оставалось потрясать вселенную – в 1402 году, в жесточайшей битве, его войска наголову разбил новый завоеватель, пришедший из глубин Азии: «железный хромец» Тамерлан. Султан Баязид был пленен и через четыре года скончался.

Как отмечают исторические хроники, он приказал выпустить любимых соколов на волю.