Нынѣ я любезные мои родители, ежели мнѣ точно не опредѣлено погибнуть, очень близко къ моему счастію, или несчастію, отъ котораго Боже спаси меня. Но что я теперь скажу вамъ, то можетъ навести страхъ а не надежду. Послѣ обѣда господинъ мой ходилъ смотрѣть конскіи свое заводы, и пришедъ отворилъ залу, гдѣ мы обѣдали съ госпожею Жевкесъ, мы увидя ево обѣ встали, но онъ приказалъ сѣсть, и подошедъ сказалъ кушай Памела, я посмотрю каковъ у васъ апетитъ. Ни чево не кушаетъ почти Жевкесъ ему сказала: никакъ сударыня я отвѣчала, я очень много ѣмъ. Господинъ нашъ зная мое состояніе сказалъ, не говори такъ дарагая Памела, и въ тотъ часъ ударилъ меня тихонько по щекѣ, я хотя отъ тово и застыдилась, но была очень рада, видя что онъ веселъ, не зная какъ принятся за хлѣбъ передъ нимъ сидя? Я знаю Памела, продолжалъ онъ, что вы рѣзать умѣете и часто слыхалъ объ этомъ отъ матери моей. Покойная мать ваша я отвѣчала много милости ко мнѣ имѣла, и всегда когда не много гостей бывало, дѣлала мнѣ честь служить при столѣ своемъ. Обрѣжте курицу, господинъ нашъ мнѣ сказалъ, которую я какъ скоро обрѣзала, онъ взялъ ножикъ и вилки и положилъ отъ оной крыло мнѣ на тарѣлку, скушай при мнѣ, говорилъ онъ: я уже государь мой одно съѣла, отвѣчала ему, и не могу больше. Пожалуй для меня говорилъ скушай, я хочу что бы вашъ апетитъ былъ больше; я въ смятеніи превеликомъ ѣсть стала видя такъ необыкновенную ево ко мнѣ ласку, къ которой я не привыкла, и удивляюсь съ какимъ почтеніемъ тогда госпожа Жевкесъ, сударыней меня величала и подчивала пирогами.

Господинъ мой между тѣмъ ходилъ по залѣ задумавшись, и такъ смутенъ, что я ево никогда такова не видала, а идучи мимо меня сказалъ, я иду въ садъ, вы знаете Памела, что я вамъ сказалъ въ вечеру. Я вставъ сказала ему, что тотчасъ буду къ нему. Я вижу говорила госпожа Жевкесъ куда простираются ево мысли, безъ сумнѣнія государыня моя, вы будите госпожа наша? мои желаніи въ томъ только госпожа Жевкесъ я ей отвѣчала, чтобъ сохранить мою добродѣтель, и повѣрте мнѣ, что ни какіе искушеніи не принудятъ меня съ нею разстатся. Хотя я до обѣда поступками моево господина и не была довольна, однакожъ по приказу ево спѣшила итти къ нему въ садъ, гдѣ нашла ево близь тово пруда въ которомъ бы безъ помощи Божіей во отчаяніи моемъ себя утопила, и котораго видъ отъ тѣхъ поръ смущеніе и раскаяніе во мнѣ раждаетъ. Но близъ же тово мѣста и перьвой лучъ надежды моей увидѣла, ежели по несчастію не ошибуся, то почитаю сіе предначинаніемъ добрымъ, и надѣюсь, что Богъ милосердый захотѣлъ показать дочерѣ вашей какъ полезна моя на него надежда, и не впала въ несчастіе, которова убѣжать разуму моево не досталобъ.

Господинъ мой милостиво говорилъ мнѣ, радуюсь Памела, что вы сами пошли сюда охотно, дайте мнѣ руку, и взявъ подавилъ ея крѣпко, простирая на меня взоръ свой, теперь я хочу говорить съ вами въ правду и безъ ласкательства, вы имѣете ума и понятія въ разсужденіи вашихъ лѣтъ довольно много, сердце ваше чисто и добро несказанно, собой такъ пригожа, что мои глаза еще нигдѣ подобной не видали, то всѣ сіи ваши достоинствы такъ меня воспламенили, что безъ васъ вся моя жизнь будетъ несчастлива, все мнѣ на свѣтѣ кромѣ васъ не мило, всечасно мои мысли наполнены вами, и я съ радостіюбъ отдалъ половину моего богатства на тѣхъ договорахъ какъ я объявилъ вамъ прежде, но вы такъ ихъ отринули, что я принужденъ былъ больше вамъ удивлятся, нежели негодовать на ваше упорство ваши разговоры съ госпожею Жевкесъ въ вечеру въ Воскресеніе такъ были просты и не порочны, что разрушили все мое намѣреніе прежде нежели я пришолъ къ вашей постелѣ, увидѣлъ васъ преданну добродѣтели своей, и намѣренну защищать ее до послѣдней невозможности, чему я самъ принужденъ былъ удивлятся. И такъ постоянство ваше довело любовь мою до того, что я самъ не знаю что теперь дѣлать, и для того прошу дражайшая Памела, дай совѣтъ мнѣ безъ пристрасный? Вы не можете меня бездѣльникомъ назвать: ибо до сихъ поръ я вамъ ни чево вреднова не здѣлалъ, а большая вина моя предъ вами, что заперъ здѣсь и гналъ во все время, но она по-крайней мѣрѣ извинительна въ разсужденіи моей къ вамъ не ограниченной любови. Ежелибъ я со всемъ послѣдовалъ моей страсти, онабъ давно удовольствіе имѣла, я бы не имѣлъ такихъ раскаяній и жалости, которые вы сами видали и видите, будучи въ рукахъ моихъ не одинъ разъ, вы отъ меня такъ непорочны сохранены до нынѣ какъ были съ начала, но что мнѣ дѣлать? Подумайте! тщеславіе моей природы требуетъ, чтобъ я женился на равной себѣ и безмѣрное разстояніе между вами и мною запрещаютъ на васъ женится, да и что будутъ говорить въ Англіи о моей свадбѣ ежели я на васъ женюсь? Но со всѣмъ тѣмъ безъ васъ жить не могу, несносно мнѣ будетъ видѣть въ другихъ рукахъ ваше сердце, которое я имѣю право требовать. Едина та мысль меня терзаетъ, естли вы другому кому отдадите ваше сердце, для тово я Вилліамса не навижу, и принужденъ поступать съ нимъ весьма противно моему нраву. Нынѣ любезная Памела когда уже я открылъ вамъ мое сердце, и вижу изъ глазъ вашихъ и пріятности лица, что вы мнѣ нужное говорить хотите, говорите смѣло и безпристрасно, и скажите по справедливости, что мнѣ дѣлать?

Не возможно мнѣ описать тогдашнихъ моихъ чувствій, которые раждались, нечаянное сіе объявленіе слыша, поступки ево такъ казались пріятны и вѣжливы, что мнѣ въ тотчасъ необходимо потребна была осторожность, но чтобъ отвратить ударъ, которой готовился на мое сердце, бросилась въ трепетѣ предъ нимъ на колѣни и говорила, избавте государь мой чрезвычайнаго смятенія бѣдную вашу служанку? Спасите несчастную Памелу. Скажи онъ говорилъ мнѣ, что дѣлать не знаю? Государь мой я отвѣчала я что мнѣ сказать, только прошу не погубите меня и отпустите къ родителямъ моимъ, а я вамъ обѣщаюсь нейти замужъ ни за ково безъ вашева позволенія; но онъ принуждалъ меня непрестанно, чтобъ я точно отвѣчала, что ему дѣлать. Когда вамъ угодно чтобъ я отвѣчала, и сказала вамъ мои мнѣніи, то мнѣ кажется вы должны беречь свою славу, и недопустить людей о себѣ говорить много, не дѣлая тово, что природѣ и чину вашему противно: ежели вы подлинно имѣете милость и любовь къ Памелѣ, то отсудствіе, и обхожденіе съ дѣвицами вамъ равными, опровергнѣтъ страстное ваше желаніе, и лишитъ намѣреній вашихъ на мнѣ женмися. И такъ государь мой лутче сево совѣту я вамъ дать не въ состояніи. О безпримѣрная Памела! вскричалъ онъ отъ радости слыша слова сіи, но однакожъ все принуждалъ меня чтобъ я точно сказала что ему дѣлать, и мнѣ такъ казалось, что ему весьма хотѣлось, дабы я присовѣтовала ему женится на мнѣ. И какъ не могла уже больше я отъ него отговорится, то и сказала ему: ежелибъ я государь мой была равна вамъ а неподлая Памела, я бы вамъ сказала… Но теперь не спрашивайте меня болѣе.

Знаю любезные родители, что вы слыша сіе безпокойны такъ какъ и я, но я не знаю для чево со всѣмъ моимъ страхомъ и худыми противъ меня поступками, не могу ево возненавидѣть. Однакожъ надѣйтесь на милость Божію, что Памела ни чево недостойнова не здѣлаетъ, а ежели еще и нынѣ обманетъ, то вѣрно могу сказать, что въ немъ ни чево хорошева нѣтъ, кромѣ вреднова злова и лукаваго.

Какъ я отвѣтъ мой сказала, чтобъ онъ болѣе меня не спрашивалъ, и хотѣла отъ него прочь итти, но онъ удержавъ меня сказалъ, я не хочу больше смятеніе ваше умножать, но льщусь, что вы можете меня любить другимъ предпочитая, и не дадите иному въ любви своей имѣть участія, и вамъ чистосердечно скажу, что я очень ревнивъ, а особливо естли я ково люблю до чрезвычайности, и ежели узнаю, что ваша склонность есть къ другому, которой счастливѣе меня, самъ себя возненавижу за то, что люблю васъ, а вамъ не прощу за то, что мнѣ сего не открыли. Я во все то время стояла передъ нимъ на колѣняхъ, хотя много разъ онъ и встать мнѣ приказывалъ. По томъ онъ сѣлъ на берегу пруда и взявъ меня за руку говорилъ, для чево дарагая Памела не со отвѣтствуешь моему желанію? Для чего не говоришь рѣшительно? Говори, скажи мнѣ правду, я не осержусь. О государь мой! я ему отвѣчала, возможно ли не страшась васъ говорить вамъ правду, помня слова ваши, какъ вы въ Воскресенье въ вечеру говорили госпожѣ Жевкесъ думая что я не слышу, они меня заставили боятся и ожидать нещастій больше прежнихъ. Каъ же мнѣ васъ увѣрить дражайшая Памела, когда вы сумнѣваетесь въ моей истинной и не порочной въ вамъ любви, въ доказательство чево клянусь вамъ всѣми клятвами, что теперь говорилъ съ крайнѣю справедливостію, надѣюсь, что и вы съ такою же будете отвѣчать.

Государь мой я теперь сама себя почти забываю, вопросъ вашъ такой, на которой я ни какъ больше какъ прежде сказала отвѣчать не могу. Изрядно говорилъ онъ нѣсколько осердясь, вы чрезъ упрямство ваше ввергаете меня въ несносное мученіе, повѣрте мнѣ, чтобъ половина моихъ исканій лутчую дѣвицу въ Англіи исходатайствовали въ жену мнѣ.

О государь мой! я ему отвѣчала, добродѣтель моя мила и мнѣ также какъ лутчей дѣвицѣ, и вы признаетесь сами, что моя осторожность не здѣлаетъ мнѣ ни какова пороку, да и какъ не имѣть оной, слышавъ какъ вы госпожѣ Жевкесъ говорили, что не такъ начали со мною поступать какъ бы надлежало, лутче бы прежде меня воспламенить любовію, нежели остуднть страхомъ, и что вы хотѣли впередъ перемѣнить уже ваши поступки и ласкою попытатся меня уловить. Но и государь мой съ моей стороны и того не боюся, ежели Богъ меня не оставитъ, вся ваша милость и любовь недопуститъ меня до того чемъ я должна моей добродѣтели и чести, однакожъ больше для меня страшна ваша милость, нежели всѣ угрозы, ее больше боюсь чтобъ меня не погубила: ибо я съ природы сердце имѣю не злобивое и благодарное. И такъ ежели впаду въ поставленные вами сѣти, то съ какою радостію приду ко гробу, зная что тово не могла не навидѣть, которой погубилъ меня вѣчно, и буду на страшномъ судѣ представлена въ улику такому, которова съ радостію спасти отъ грѣха хотѣла. О пріятная Памела! говорилъ онъ, какъ умно ваше разсужденіе, истинно вы сами себя превосходите, вы мнѣ дали нынѣ о себѣ такое мнѣніе, которое во весь вѣкъ мой не исчезнетъ, но скажи же мнѣ дражайшая, что вы предпріять намѣрены. И чего хотите.

По что сказывать государь мой, ежели вы не хотите видѣть меня въ смятеніи я отвѣчала, но когда вамъ то не обходимо надобно знать я скажу правду, что до сихъ поръ нѣтъ человѣка за ково бы я хотѣла замужъ, или бы тайную склонность къ кому имѣла, ибо сердце мое пріучено любить добродѣтель и почитать своихъ любезныхъ родителей, къ которымъ желаю возвратится, дабы при старости утѣшать ихъ непорочною моею жизнію. Вы сами знаете государь мой, какимъ образомъ лишили меня сей надежды, и привезя сюда принудили изчезнуть всѣмъ непорочнымъ восхищеніямъ, которые я въ той веселой жизни льстилася вкусить. Могуль я увѣрится говорилъ онъ, что не Вилліамсъ или не другой кто были притчиною отказа вашева на мои обѣщаніи? Совершенно можете государь мой я отвѣвчала повѣрить мнѣ, и въ томъ клянуся, что сердце мое не знаетъ любви ни пристрастія ни къ кому на свѣтѣ.

Признаюсь, говорилъ онъ, что я безъ мѣры ревнивъ, что совершенно и доказываетъ мою любовь къ вамъ, но скажите мнѣ правду, не подалиль вы хотя малой надежды господину Вмлліамсу, чтобы итти за нево замужъ? Конечно нѣтъ, я отвѣчала и очень отъ тово далеко. Пошлиль бы вы говорилъ за нево хоть тогда, естли бы ему удалось отсюда увезти васъ? Всему тому намѣреніе мое было противно я отвѣчала, онъ зналъ, что онъ бѣдной и несчастной человѣкъ… Пожалуй не говори такъ, пресѣкъ онъ рѣчь мою, вы во мнѣ не сказанное волненіе учините, ежели ласково о немъ станете говорить. Мнѣ не льзя объ немъ не говорить государь мой, я продолжала. Нѣтъ возразилъ онъ съ восхищеніемъ не надобно, скажите мнѣ, любители вы ево или нѣтъ? Но скажите правду: ибо въ противномъ случаѣ все обратится противъ обѣихъ васъ въ худое, ежели узнаю послѣ что вы скрыли хоть малое что въ своемъ сердцѣ, а особливо въ такомъ нѣжномъ дѣлѣ, которое весьма меня трогаетъ.

Государь мой, я ему съ нѣкоторымъ огорченіемъ отвѣчала, подалаль я вамъ хотя малую причину думать о себѣ, что я не справедлива. Онъ взявъ съ нетерпеливостію меня за руки говорилъ: скажите мнѣ предъ Богомъ, что вы ни какой склонности къ господину Вилліамсу не имѣете и ни къ одному человѣку на свѣтѣ.

Я васъ увѣряю государь мой, и въ томъ клянусь всѣмъ, что есть свято, что ни къ кому ни какой склонности не имѣю, и Боже отъ тово избави. Ну теперь вѣрю, онъ отвѣчалъ, и со временемъ Вилліамсъ не такъ мнѣ будетъ противенъ, ежели вы къ нему склонности не имѣете; мое самолюбіе льститъ мнѣ, что я предъ другимъ въ сердцѣ вашемъ найду мѣсто, только мнѣ очень досадно, что вы такъ мало ево зная хотѣли ему себя повѣрить.

О государь мой я говорила, позвольте мнѣ сказать не гнѣваясь на меня вамъ правду, хотя я бѣдна и низкой природы, но добродѣтель и честь моя мнѣ столько же милы, какъ и самой знатной въ Англіи дѣвицѣ, вы сами знаете, что я подвержена была крайней опасности, такъ что не имѣла уже ни какихъ средствъ отъ намѣреній вашихъ укрытся: ибо вы и сами сказали, что ни что васъ отъ того удержать не можетъ. И такъ что бы вы должны были подумать, когда я видѣла предстоящую мнѣ опасность а не старалась всячески отъ оной укрытся. Господина Вилліамса по истиннѣ государь мой я склонила подать мнѣ помощь въ намѣреніи моемъ бѣжать отсюда, онъ по принужденію моему сказалъ мнѣ кто здѣсь живетъ въ сосѣдствѣ, не глядите на меня государь мой такъ прилѣжно и дайте сказать себѣ правду, я ево упросила говорить обо мнѣ Милади Іонесъ и Милади Дарнфортъ, а при томъ онъ и отъ себя просилъ господина Петерса, только ему вездѣ отказали; по чему и сказалъ, что единое только осталось средство мнѣ уйти изъ вашева дома и вытти за нево замужъ, но я ему въ томъ очень учтиво отказала, и довела до тово, что онъ хотѣлъ ради одного Бога помогать мнѣ.

Теперь вы, говорилъ господинъ мой… но я пересѣкла рѣчь зажавъ ротъ ево своею рукою, и забывъ, что такъ много беру смѣлости. Прошу васъ государь мой не погневатся, я тотчасъ окончаю рѣчь мою. Я хотѣла лутче бросится на шею послѣднему нищему, естлибъ только знала, что онъ доброй и честной человѣкъ, нежели жить здѣсь ожидая себѣ гибели, и льщусь ежели вы здраво захотите разсуждать, вы меня въ томъ простите, и не станете почитать дерзскою и лукавою какъ изволили меня называть.

Позвольте мнѣ сказалъ онъ, спросить васъ еще одинъ разъ, когда вы такъ много почитаете честь и добродѣтель, и всѣ противъ тово предпріятіи вамъ противны, которые я имѣлъ и старался исполнить. Можетель вы меня любить чистосердечно, непорочною любовію всѣмъ предпочитая?

А государь мой! я ему говорила, мои сомнѣніи опять возвращаются, боюсь что вы оказывая такъ много ко мнѣ милости стараетесь только меня уловить въ свои сѣти и возпользоваться вѣроятмостію и слабостію моими.

Всегда не вѣроятна и сумнительна отвѣчалъ онъ, можно ли мнѣ повѣрить по крайней мѣрѣ въ нынѣшнемъ моемъ состояніи, и можетель вы себя обнадежить, что я справедливъ противъ васъ нынѣ, заклинаясь страшными клятвами, что ни какова худова намѣренія не имѣю, каковые имѣлъ прежде. Увы государь мой! что я могу болѣе сказать вамъ? Я и такъ ужъ больше сказала нежели было надобно, въ тотъ часъ такъ застыдилась, что всѣ лице мое покрылося румянцомъ, а чтобъ скрыть оное, я облокотилась къ нему на плечо, наклоня въ низъ мою голову, а онъ прижавъ меня къ себѣ сказалъ, я вижу что вы застыдились, и для того сокройте прекрасное лице свое дражайшая Памела къ моему сердцу, ваши непорочные поступки меня прельщаютъ.

Ежели вы хотите я говорила милостивы быть къ вашей Памелѣ и сохранить ее, я буду молить за васъ Бога, ежели же нѣтъ, то я пропала безъ поворотно.

Я надѣюсь говорилъ онъ, что всегда я таковъ буду какъ нынѣ, и могу вамъ признатся, что въ непорочномъ препровожденіи сихъ двухъ часовъ съ вами, я больше насладился, нежели чрезъ все то время, какъ мое нетерпеливое сердце терзалось въ намѣреніяхъ владѣть вами на моихъ прежнихъ договорахъ, вы должны благодарить Бога: дарагая Памела, и просить, чтобъ онъ меня укрѣпилъ въ моемъ мнѣніи, и надѣюсь что ваши молитвы помогутъ мнѣ получить побѣду надъ моими слабостями. Слышать сіе обѣщаніе такъ мнѣ было пріятно, что вся моя осторожность кажется изчезла. Я упала на колѣни и обнявъ ноги ево говорила: бѣдную вашу служанку государь мой, столько милостивые ваши слова обрадовали, что я не могу довольно словъ найти благодарить Вышняго, ежели вы въ намѣреніи своемъ продолжитесь, всемогущій Творецъ да утвердитъ оныя, и и ниспослетъ благодать свою. О какъ я счастлива буду! любезные мои родители ежели такъ будетъ, однакожъ онъ оставляя меня сказалъ, я думаю, что женитса мнѣ на васъ дарагая Памела ни какъ будетъ не возможно въ разсужденіи того, что всѣ меня возненавидятъ.

Съ нова тѣми словами ударилъ меня какъ громомъ, но опомнясь смѣло ему отвѣчала: повѣрте мнѣ государь мой, что я никогда не простирала мысли своей къ такой великой чести, а довольна тѣмъ буду, ежели могу безопасно возвратится къ моимъ родителямъ, а вамъ желаю имѣть равнаго достоинства жену по вашей природѣ, меня и то много веселить будетъ, что возвратится покой и благополучіе сыну покойной госпожи моей.

Теперь дражайшая Памела говорилъ онъ, разговоры наши далѣе пошли нежели я думалъ, вотъ вы видите, что вамъ меня боятся нынѣ уже нѣчево, но мнѣ должно самому себѣ не вѣрить когда я съ вами, и прежде надобно расмотрѣть еще въ гордости упорное мое сердце. Наконецъ позвольте мнѣ сказать вамъ совершенную правду, ежели больше вы мнѣ станете вѣрить, то больше онымъ меня одолжите, и истребите всѣ мои противу васъ оскорбительныя предпріятіи. И по окончаніи словъ своихъ поцѣловалъ меня, но не съ такою наглостію какъ прежде, и взявъ за руку проводилъ въ палаты, но показался мнѣ очень не веселъ и задумчивъ, такъ какъ бы сожелѣлъ о томъ, что ласково говорилъ со мною.

Что мнѣ дѣлать? И какъ поступать? Ежели все то съ притворнымъ лукавствомъ учреждено было: всечасно мои недовѣрки смущаютъ духъ мой, ежели онъ обмануть меня хочетъ. Я тужу, что я очень много ему сказала, да уже то невозвратимо, однакожъ надобно думать, что онъ справедливъ былъ, покрайней мѣрѣ въ тотъ часъ, какъ говорилъ со мною, мнѣ кажется что ни какъ не возможно такъ много ему притворится. А ежели онъ обманывалъ меня, то скажу, что сердце такова человѣка весьма зло и лукаво, и гдѣ бы ему научится проклятаго сего искуства? Развѣ уже всѣмъ мущинамъ то сродно? Но почто такъ много сумнѣватся, успокойся волнующееся мое сердце, я отца имѣю, которой лукавства не знаетъ, и ни изъ какихъ сокровищь на свѣтѣ не правости здѣлать и обмануть не захочетъ. То какъ мнѣ и думать, что лукавство сродно всѣмъ мущинамъ, и можно ли мнѣ сумнѣватся, что сынъ благотворительницы моей, лукавѣе всѣхъ юыть можетъ, ежели же лукавъ, то можно сказать, что доля покойной госпожи моей несчастна, но доля горестной Памелы, впавши въ злые руки больше жалости достойна. Между тѣмъ надѣюсь на Бога можетъ быть всѣ мои страхи и исчезнутъ. Устала писать теперь оставляю перо на время.