Всегда, что нибудь странное приходитъ къ вамъ писать, посланной съ письмами возвратился, о бѣдная, о несчастная Памела, что съ тобою будетъ никогда чаю дѣвка въ мои лѣта такихъ бѣдъ не терпѣла, ни искушеній вредныхъ не знала. Посланной два письма привезъ, одно къ госпожѣ Жевкесъ, а другое ко мнѣ, оба письма равно запечатаны были, господинъ мой печатая ихъ ошибся, мое письмо подписано было къ госпожѣ Жевкесъ, а ее ко мнѣ, но оба они мнѣ печальный. Госпожа Жевкесъ принесла ко мнѣ письмо, и отдавая сказала, вотъ письмо которова вы такъ долго ожидали, и оставя меня вонъ вышла. Я распечатала письмо госпожи Жевкесъ, которое подписано было. Дѣвицѣ Памелѣ Андревсъ, а въ заглавіи написано госпожа Жевкесъ. Я сему удивясь была рада: ибо думала что нибудь о себѣ провѣдать чрезъ счастливую сію ошибку, и съ крайнымъ примѣчаніемъ читала ужасное содержаніе слѣдующаго письма.

"Госпожа Жевкесъ.

"Письмо ваше много мнѣ труда приключило, безъ сумнѣнія эта дура лутче пойдетъ за какова нибудь побродягу замужъ, нежели хотя малую благодарность оказать похочетъ, за всѣ мои къ ней милости, которые и впредь продолжать былъ намѣренъ, но я скоро познать ей дамъ гнѣвъ мой и правильное отмщеніе. Прошу васъ умножить стараніе свое въ смотреніи, что бы она не скрылась, я вамъ посылаю письмо сіе съ добрымъ моимъ Швейцаромъ, которой повсюду ѣздилъ со мною, этотъ такой человѣкъ, на которова я много надѣется могу, и все, что вы прикажете совершенно исполнитъ. Эта лукавая дѣвка цѣлую націю подговорить можетъ, притворной своею простотою и наружной добродѣтелью, можетъ быть уже и у васъ всѣхъ людей въ домѣ подъговорила такъ какъ здѣсь до послѣднева человѣка въ дружбу къ себѣ склонила, Иванъ Арнольдсъ, на которова я больше всѣхъ надѣялся и содержалъ отменно предъ другими, нашолся противъ меня изменникъ однакожъ я ему заплачу такъ какъ онъ достоенъ.

"Что касается до молодова Ханжи Вилліамса, мнѣ нѣчево васъ учить, желаю, что бы онъ не видалъ впредь эту безпутную дѣвку, я просилъ господина Схортера моего прокурора, чтобъ скорѣя ево посадилъ въ тюрму за долгъ моихъ денегъ, которыхъ бы я отъ нево ни когда не истребовалъ, ежелибъ онъ не такъ поступать началъ: ибо я о всѣхъ ево бездѣльныхъ поступкахъ извѣстенъ, и не могу снесть досады видя и списьма вашего ево съ нею инстриги, и намѣреніе, въ коемъ онъ признался чтобъ помогать ей къ уходу, въ такое время, когда еще мои намѣреніи ему были не извѣстны; ежели бы онъ по мнѣнію ево изъ жалости хотѣлъ подать помощь онъ бы прежде ко мнѣ отъ писать былъ, долженъ, слѣдуя должности своего чина, и памятуя мою милость; но онъ плѣнясь идола сего красотою, такъ какъ лицемѣръ вознамѣрился самъ съ нею бѣжать, и меня обносить въ домахъ честныхъ, объ чемъ господинъ Дарнфортъ самъ ко мнѣ писалъ про ево бездѣльническія происки.

"Сіи поступки вмѣсто тово, что бы ему дать мѣсто, принудили меня раззорить ево въ конецъ, и низвергнуть въ темницу. Кольбрантъ мой вѣрной Швейцаръ во всѣмъ волю вашу исполнитъ ежели другіе будутъ сему противны хотя она и увѣряетъ, что ни какой надежды оному страмцу не подала, но я не могу сему повѣрить, она бы со всей своею непорочностію и тихостію притворною, съ радостію ушла съ нимъ. Подумайте куда бы она ушла? Съ мущиной которова только съ недѣлю знать стала? И съ которымъ фамиліарно обходится весьма ей безчестно, не поверя моимъ обнадеживаніямъ, которые я подтверждалъ клятвами.

"Думаю, что я нынѣ ее отъ всево сердца ненавижу, и хотя твердо положилъ ни чево и не дѣлать, но что бы отмщеніе мое удовольствовать, и наказать за недовѣрчивость, честному моему слову, также и за презрѣніе любви моей, я могу принудить ее терпѣть все, а особливо, чево она всево болѣе боится и потомъ отдать злой ее долѣ. Пускай идетъ въ лѣса и долины и слушаетъ, какъ эхо будетъ повторять жалобу ея и вздохи. Пускай рыдаетъ потерявъ непорочность свою, которою сія дура и баснословка такъ много себя славитъ и ставитъ за велико. Я ѣду въ Лондонъ съ моею сестрою, и какъ скоро раздѣлаюсь съ нею, что думаю окончить недѣли въ три или меньше, то къ вамъ приѣду и привезу опредѣленное наказаніе сей не благодарной, дабы всѣ ее бѣды окончить; а между тѣмъ прилѣжно за нею смотрите, я вамъ давно сказывалъ, что она наполненна замысловъ и затѣй лукавыхъ, въ протчемъ я

Вашъ пріятель.

Чуть, что успѣла я ужасное сіе письмо прочитать, госпожа Жевкесъ вошла ко мнѣ въ превеликомъ страхѣ вся поблѣднѣвши, узная что ошибкой ее письмо у меня быть надобно, для чево вы мое письмо читали? съ превеликимъ сердцемъ она мнѣ сказала и вырвавъ письмо, которое въ рукахъ держала, продолжала рѣчь свою, вы видите, что въ началѣ написано мое имя, политика и учтивость должны запретить вамъ читать ево далѣе. Не ругайте меня я ей отвѣчала, въ моихъ несносныхъ печалѣхъ, на счастье мое скоро васъ избавить отъ труда смотрѣть за мною, не могу живу быть, видя ясно свою погибель, и въ тотчасъ бросилась на постелю въ слезахъ утопая. Она въ другой палатѣ прочитала письмо свое и вошла ко мнѣ тотчасъ, подлинно говорила она мнѣ, письмо сіе ужасно, я сама много опечалена имъ стала, и правильно боялась, чтобъ ваша нѣжность и упорство далеко васъ не замчали. Оставте меня госпожа Жевкесъ, я ей сказала, не могу болѣе говорить съ вами. Бѣдная дѣвка она сказала добро, я тебя оставлю, а чрезъ часъ приду опять и надѣюсь, что будешь веселѣе, вотъ возми и твое письмо, и положа оное ко мнѣ на постеліо вышла. Я съ начала не имѣла прочитать мочи, о злой человѣкъ и не милосердной! какіе пагубы и злости выдумать не можетъ! о гонитель, безчеловѣчный! какъ скоро возвратились мои силы, то и стала я разсуждать о содержаніи страшного сего письма. Слова написанные въ немъ дура, лукавой идолъ, показались весьма суровы вашей Памелѣ, сама себя спрашивала, какіе я худыя дѣла дѣлала? И изслѣдывая всѣ мои поступки смотрѣла, достойналь я своего несчастія, вздумала также, что и о бѣдномъ Иванѣ провѣдали, удивлялась нечестивымъ поступкамъ господина Дарнфорта, которой обо всемъ писалъ, что говорилъ имъ несчастный Господинъ Вилліамсъ, наконецъ заключила, что отмщеніе господина нашева за то, что сей доброй и честной человѣкъ зжалясь надо мной, оказывалъ свои услуги, а всево болѣе терзало духъ мой, вспомня страшнаго Кольбранта, которой затѣмъ присланъ, чтобъ бѣды мои умножить. А когда вспомнила, что онъ хотѣлъ отнять мою непорочность, то вся кровь во мнѣ оледенѣла. Чрезъ три недѣли пишетъ онъ, приѣдетъ згубить меня! какіе ужасные слова сіи! о Боже ускори въ мою помощь! и отними духъ мой прежде, нежели пріѣдетъ врагъ сгубить меня, или вразуми убѣжать несчастія, которое грозитъ мнѣ пуще смерти! о Боже остави грѣхъ мой, естли я виновна.

Потомъ взяла письмо, которое подписано было къ госпожѣ Жевкесъ, оно не меньше тово ужасно, и вотъ какъ написано было.

"Ты очень изрядно здѣлала, смѣлая, упрямая, лукавая, но недогадливая Памела, что заранѣе меня увѣрила, какъ неправильна была моя склонность къ такой не достойной, какъ ты. Я къ тебѣ имѣлъ любовь непорочную, почитая тебя образцомъ тихости и добродѣтели, которая не можетъ имѣть гнусныхъ намѣреній подъ видомъ поступокъ честныхъ. Теперь знаю тебя безпутную лицемѣрку, вижу, что мнѣ ни въ чемъ вѣрить не хотѣла, зная меня нѣсколько лѣтъ, и будучи въ милости покойной матери моей почти возпитана со мною вмѣстѣ, не взирая на разность нашей природы, я имѣлъ къ тебѣ такое снсхожденіе, въ которомъ нынѣ самъ устыдился. Ты скоро себя повѣрила такому человѣку, которова только нѣсколько дней, какъ знать стала, и заключила не одумавшись бѣжать съ тѣмъ, которова прелести твои принудили нарушить должность и благодарность, кои онъ вѣчно противъ меня имѣть обязанъ, да еще и въ такое время когда онъ ожидалъ счастливую себѣ жизнь отъ меня получить. Впередъ гдѣ увижу хорошее лицо, то вспомня тебя буду думать, что злое и не постоянное серце въ томъ тѣлѣ заключено, и гдѣ услышу, что дѣвка славится добродѣтелью своею, всегда буду думать, что опа подъ шумомъ словъ своихъ, готовится исполнить намѣренье злое; ты не хотѣла повѣрить моимъ клятвамъ, которые тебѣ вѣчное благополучіе сулили, правда что я устрашилъ тебя завезя въ такое мѣсто, гдѣ ты не думала быть, а льстилась приѣхать въ другое, но не многоль я потомъ старался тебя увѣрмть о не порочности моихъ намѣреній, обѣщая при томъ хотя и съ великимъ себѣ принужденіемъ, любя тебя чрезвычайно не приближатся къ тому мѣсту безъ твоево позволенія; не довольноль было доказательства моихъ добрыхъ мнѣній и истинныхъ намѣреній въ твою пользу. Но какъ ты всему тому соотвѣтствовала такому человѣку, которова красота твоя плѣнила, и безстрашно отважася на побѣгъ свой ево склонила, и чрезъ то можно сказать во все его погубила, то не благодарной скоро и узнаетъ чему онъ достоинъ. Когда ты мнѣ не вѣрила въ правдѣ, то знай, что тѣмъ дала мнѣ свободу отнять данное тебѣ слово, и я тебѣ имъ теперь уже недолженъ, скоро увидишь какъ неправильно поступала съ такимъ, которой хотѣлъ быть

"Не льстивымъ твоимъ другомъ.

"Госпожа Жевкесъ о тебѣ приказъ имѣетъ, и ежели будетъ поступать строжее, нежели ты надѣялась, сноси себѣ пеняя, и знай, что сама привлекла къ себѣ все то своимъ дурачествомъ и не осторожными дѣлами."

О какъ я несчастлива! по что, лукавой, отважной, и не благодарной меня почитаютъ, зная что я ни какихъ намѣреній не имѣю, кромѣ, чтобъ сохранить мою добродѣтель, супротивляясь не справедливымъ ево нападкамъ. Какой я вымыслъ употребяла? Ево умъ къ затѣямъ и вымысламъ моево гораздо удобнѣе. Госпожа Жевкесъ ко мнѣ возвратясь, нашла меня утопающу въ слезахъ, и показалась мнѣ въ жалости не обыкновенной. Я зная, что отъ того часа надлежало быть мнѣ совершенно ей подвластной, и ежели разсержу, то будетъ хуже. Вижу теперь, я ей говорила, что мнѣ по несчастью моему лукавымъ умысламъ господина моево супротивлятся не возможно, то и надобно отдатся Божію изволенію, и приготовить себя терпѣть злые мученіи, но вы видите, что бѣдной господинъ Вилліамсъ погибаетъ, а я тому неповинная причина. Увы! какъ я сожалѣю, что онъ впалъ въ такую немилость для одной меня, я васъ увѣряю, что къ женидьбѣ ево я ему ни какой надежды не подавала, и не думаю чтобъ онъ меня о томъ просить сталъ, ежелибъ имѣлъ другое какое средство меня отсюда вывесть. Знаю подлинно, что собственная ево добродѣтель къ тому склонила, сжалясь, видя бѣдную дѣвку страдающую неповинно, ибо онъ знаетъ что я безъ всякой помощи. Я теперь одной у васъ милости прошу, увѣдомте ево о гнѣвѣ нашева господина, и о намѣреніи посадить ево въ темницу, подайте случай бѣдному человѣку укрытся отъ нещастія. Для господина нашева все равно хоть онъ удалится отсюда, или будетъ содержатся въ тюрмѣ, все уже помогать ему будетъ мнѣ не можно.

Просите отъ меня, она отвѣчала, все то, что въ моихъ силахъ, не нарушая должности моей и повѣренности, которую ко мнѣ имѣютъ, все съ радостію исполню, видя жалкое ваше съ обѣихъ сторонъ состояніе. Но переписки съ нимъ не только сама имѣть не хочу, да и васъ къ тому не допущу. Я хотѣла ей говорить о должности помогать въ бѣдахъ сущимъ, и избавлять гоненія неповинныхъ, и не дѣлать тово, что злобной тиранъ повелѣваетъ. Но она мнѣ молчать велѣла, увѣряя, что ничто ее принудить не можетъ измѣнить своему господину, а вамъ совѣтую чтобъ были вы спокойны, и оставили всѣ свои вымыслы пустые; а со мной поступать такъ, что бы я была вамъ другомъ, не подавая ни какой причины вамъ мнѣ не вѣрить, для тово, что я вѣрна своему господину. Надобно чтобъ странные замыслы у васъ съ Вилліамсомъ были, по тому, что оныя такъ далеко уже пошли, какъ онъ самъ признался. Сіе умножило мое безпокойство, предвижу, что за мной смотрѣть и беречь меня больше прежняго будутъ.

Когда ошибкой я ей говорила: удалось мнѣ прочитать письмо ваше, то позвольте мнѣ прочитать его еще разъ, да и до тѣхъ поръ, чтобъ я могла наизусть затвердить ево, пускай оно питаетъ во мнѣ злую печаль мою. Дай же мнѣ свое, она отвѣчала? Я тотчасъ отдала ей свое, а ее письмо взявъ съ позволенія ее списала копію, и приколовъ къ изголовію постели моей, сказала, вы всегда ево здѣсь увидите обмоченно моими слезами.

Она сказала мнѣ, что идетъ приказать ужинать готовить, и хочетъ не обходимо, чтобъ я ужинала съ нею. Я хотѣла отказать, но она показала видъ властительной надо мною, такъ что я не смѣла уже и отговорится; когда сошла въ залу, она взявъ меня за руку, и подвела къ преужасному чудовищу какова я никогда не видала. Вотъ господинъ Кольбрантъ она ему говорила: видитель нашу куклу? Станемъ старатся сколько намъ возможно чтобъ ей не было скучно. Онъ мнѣ поклонясь странно говорилъ: вы очень счасливы, что такой чесной и изрядной кавалеръ васъ любитъ. Я увидя его такъ испужалась, что чуть въ обморокъ не упала. Я вамъ любезные родители опишу и патретъ ево, вы увидите сами, было ли чево испужатся, а особливо вспомня порученную ему коммисію отъ господина.

Человкомъ ево называть нельзя: ибо онъ столь великъ какъ самой гигантъ, и гораздо выше Гендрика Мавлиджъ, которова вы знаете, что живетъ подлѣ васъ близко, сухъ и блѣденъ, плеча чрезвычайно широки, и назадъ высунулись, какъ рожны, рукъ такихъ большихъ и жиловатыхъ отъ роду не видала, глаза большіе кровавые, такъ какъ у быка, которой испужалъ меня, рѣсницы длинные, брови такъ повисли, что почти всѣ глаза закрыли, превеликіе и страшныя усы до самыхъ грудей висѣли, ротъ какъ челюсти львовы имѣлъ разтвореной, губы толстыя и синіе покрыты были пѣною, зубы желтыя и длинные изо рту ево торчали такъ какъ у кабана клыки, видъ имѣлъ свирѣпой, волосы чорные большіе и прямые, назади привязанъ былъ превеликой кошелекъ, на шеѣ галстукъ былъ черной и широкой, изъ подъ котораго виденъ былъ скотской кадыкъ, ноги подвязаны черными подвясками, а ступни ево были длинняе руки моей, и шпажища превеликая съ красной лентой.

Я испужалъ ее, онъ удивясь говорилъ, и хотѣлъ вонъ вытти; но госпожа Жевкесъ остатся ему приказала. Отужинавъ, я тотчасъ въ кабинетъ свой побѣжала, ибо не могу на сего, ужаснаго человѣка, и на толстую мою злодѣйку глядѣть спокоемъ, которая зная, какъ мнѣ горько, для пущаго мученія нарочно привела меня съ нимъ ужинать, въ чемъ ей и удалося, для тово, чтобъ я увидя ево ни о чемъ болѣе какъ о страшномъ семъ человѣкѣ, и о злобныхъ намѣреніяхъ моево господина не думала; и подлинно казалось, что они сотворены одинъ для другова. Какъ скоро я заснула, то и привидѣлось мнѣ, что они оба идутъ съ безчеловѣчнымъ предпріятіемъ сгубить меня, похитя мою непорочность, страхъ и ужасъ меня тотчасъ разбудили, и вскоча какъ бѣшаная, не сказанно испугала и злую Жевкесъ, расказывая ей сонъ свой, но она будучи наполнена злости и ненависти ко всѣмъ людямъ, только смѣялась, и говорила что все то чево я боюсь, также какъ сія мечта минется и послѣ мнѣ не будетъ страшно.