Я оба дни для тово совокупно описызаю, что сія злая жена весьма за мною смотритъ, и ни какъ было не возможно писать. Во вторникъ возила меня съ собою въ каретѣ по полю, часто гуляла я и въ саду, но она вездѣ была со мною. Господинъ Вилліамсъ пришедъ къ намъ ходилъ съ нами въ саду. Пользуяся я отдаленіемъ моево пристава, и ободрясь сказаннымъ мнѣ отъ нево въ Воскресенье словомъ, говорила: не можноль государь мой здѣсь на уступахъ между дерномъ, положить когда нибудь къ вамъ записочку. Очень изрядно выдумано, онъ отвѣчалъ мнѣ, и надобно замѣтить сію пирамиду, у меня есть ключь отъ саду, для тово что я сквозь ево хожу въ деревню.

Симъ образомъ принуждена я была зачать съ нимъ мою переписку: ибо нужда многіе вымыслы раждаетъ; я радовалась сама, что такъ мнѣ вздумалось здѣлать. Госпожа Жевкесъ скоро къ намъ возвратилась, а господинъ Вилліамсъ будто продолжая рѣчь свою говорилъ мнѣ, нѣтъ не очень пріятна. Что такое? Что такое? Она спросила? Нѣтъ ни чево, онъ отвѣчалъ, я говорю, что деревня ближняя отъ сюда очень не весела. Конечно не весела подхватила она, по моему мнѣнію самая бѣдная деревня. Естли какія нарочитыя тамъ люди я спросила? И стали мы распространять рѣчь о деревнѣ, чтобъ не подать ей сумнѣнія, по томъ говорили о изрядномъ и пространномъ здѣшнемъ садѣ, напослѣдокъ сѣли на берегу пруда, гдѣ видна была гуляющая въ свѣтлой водѣ рыба. Госпожа Жевкесъ говорила мнѣ, что я могу тутъ удить рыбу, когда я хочу. Пожалуй я ей говорила, принесите мнѣ уду. Нѣтъ сударыня, она отвѣчала, не думайте чтобъ я должности своей не знала. Повѣрьте мнѣ, я ей сказала, ей, ей, я ни чево ненамѣрена худова дѣлать. Позвольте мнѣ сударыня сказать себѣ она говорила, что я еще ни ково на свѣтѣ не знала, у ковобъ умъ такъ былъ остръ и такъ скоро все вдругъ вздумать могъ. Завтре мой свѣтъ станемъ удить. Господинъ Вилліамсъ боясь ее чреззычайно пресѣкъ разговоръ, я пошла прочь, а они поговоря не много растались, и Жевкесъ пришла ко мнѣ скоро.

Я между тѣмъ, пока она не бывала, бросилась въ кабинетъ мой и писала, а какъ скоро она пришла, я за пазуху положила бумагу, и говорила ей: госпожа Жевкесъ, мнѣ надобно бумаги? Вы знаете, что уже я два письма написала. Довольно сказала она, на то одново листа было, поллиста пошло на обвертки, а поллиста на письмы; посмотри какъ я изписала, взявъ показала ей писанныя мною стишки, въ намѣреніи нарочно доказать ей, чтобъ она думала, что только то и пишу сидя. Изрядно она сказала, теперь дамъ вамъ еще бумаги, только кажите мнѣ всегда что напишете. Добро, я думала Аргусъ, я тебѣ покажу тѣже обманы, Аргусъ имѣя сто глазъ, не у стерегъ, какъ же тебѣ съ двумя только устеречь можно.

Она принесла ко мнѣ бумаги и говорила, пожалуй сударыня, здѣлайте мнѣ честь, и покажите какъ вы пишите? Съ радостію я ей отвѣчала, и взявъ перо слѣдующее писала: я бы желала, Чтобъ госпожа Жевкесъ такъ ко мнѣ была милостива, какъ бы я къ ней усердна быть хотѣла. Она посмотря сіе сказала, очень изрядно я надѣюсь, что доволно милости къ вамъ имѣю, что вамъ еще отъ меня надобно? Я ей еще написала, чтобъ она мнѣ сказала за какую вину, я сижу въ заключеніи, и какой конецъ тому будетъ? Что еще далѣе она говорила. Я опять на писала, я бы желала, чтобъ госпожа Жевкесъ мнѣ свое писменное наставленіе показала, по чемубъ мнѣ ее винить или оправдать во всѣхъ поступкахъ ее было можно? Все сіе только для тово писала, чтобъ ей показать, какая я охотница писать, не ожидая ни какова съ ее стороны добра, надѣялась только ее тѣмъ увѣрить, что я ни какова дѣла кромѣ вздору не пишу; ибо она и такъ думала, что я какіе нибудь способы устрояю, будучи всегда молчалива и уединенна. Она хотѣла и еще заставить меня писать. Но я ей говорила, вы не удостоили меня инаго отвѣтомъ. Чево вы боитесь она говорила? Зная, что господинъ мой по чести васъ увѣряетъ о своихъ безгрѣшныхъ предпріятіяхъ. Изрядно госпожа Жевкесъ, подумайте по совѣсти и безпристрасно, скажите мнѣ правду? Можноль тому вѣрить, что господинъ нашъ обѣщаетъ? Безъ сумнѣнія, она отвѣчала. Скажите мнѣ я ей присовокупила, что вы называете честію? Что вы сами думаете она спросила? Стыдъ и гибель я отвѣчала. Тфу, матка, какъ нестыдно, она говорила, ежели вы сумнѣваетесь, о чистотѣ ево намѣреній, я отпишу къ нему, онъ самъ приѣдетъ васъ увѣрить. Ахъ ужасное страшилище! я ей вскричала, не лутчели теперь меня зарѣзать, нежели стращать ево приѣздомъ.

Она еще къ тому прибавила, я знаю, что онъ не приѣдетъ, только ежели бы я была въ ево мѣстѣ, я бы не долго жила тамъ. Что ты говоришъ, я опять вскричала? Что я говорю, она спросила, стараясь дать словамъ своимъ другой разумъ: я говорю, что ежели бы я была въ ево мѣстѣ, я бы приѣхала здѣлать конецъ бѣдамъ вашимъ, учиня васъ такъ щастливу, что бы вамъ больше желать было не можно. Не въ ево то власти, я сказала, что бы меня учинить счастливой, со всею ево знатностію и богатствомъ. Я буду за него молить Бога, ежели сохранитъ мою добродѣтель и отъ пуститъ меня къ моимъ родителямъ.

Какъ скоро она вонъ вышла, я окончала письмо къ господину Вилліамсу въ намѣреніи положить гдѣ мы съ нимъ уговорились, и пошедъ къ ней просилась еще погулять въ садъ. Поздно уже, она говорила, однако ежели вы хотите извольте, Нанонъ (имя горнишной дѣвки) поди за нею и неотставай ни мало.

Я идучи въ садъ нарочно у дверей платокъ уронила, а пришедъ къ уступамъ послала оную дѣвку сыскать оброненой платокъ, сказывая, что не далеко идучи уронила; а между тѣмъ положила письмо между дерну, и дождавшись дѣвку пошла вонъ. Госпожа Жевкесъ со мною встрѣтилась, она такъ много за мною смотритъ, что ни на часъ отлучится не хочетъ. Вотъ и копія съ того письма, которое я писала къ господину Вилліамсу.

"Государь мой,

"Не имѣя случаю говорить съ вами, принужденною нашлась чрезъ сіе письмо изъяснится, надѣюсь что вы мнѣ смѣлость простите, которую беретъ бѣдная заключенница безвинно, и которая совершенное имѣетъ право думать, что ей конечную погибель устрояютъ. Безъ сумнѣнія вамъ нѣкоторые мои приключеніи извѣстны, а особливо бѣдность моя, изъ которой я, помилости покойной госпожи моей исторгнута, также думаю знаете и о нападеніи моево господина, хотя онъ и уверяетъ меня что ево намѣреніи честны. Но что злые честно и непорочно называютъ, то мерзско и предосудительно кажется добродѣтельнымъ людемъ. Онъ какъ я думаю намѣренъ отнять мою добродѣтель и чрезъ то сокрушить меня вѣчно. Я такъ нещастна и поруганна отъ госпожи Жевкесъ, у коей весьма свирѣпой нравъ и худой обычай, что мнѣ не обходимо искать надобно случаю отсель удалится. А понеже я имѣю совершенную надежду въ добромъ успѣхѣ, и въ счастливомъ вымыслѣ нашей переписки; то я себя со всѣмъ въ вашу милость и вручаю. Ибо мое состояніе ни какова подкрепленія предпріятію моему подать не можетъ: я надѣюсь, что вы ежели захотите, то непремѣнно щастливое окончаніе быть можетъ. Видъ честнова человѣка, которой вы имѣете, нравъ вашъ доброй и склонной къ благодѣянію, подаютъ мнѣ надежду имѣть помощъ въ печальныхъ моихъ нуждахъ, ежели я чрезъ помощь вашу изыду изъ гибельной ямы, то вы чрезъ то испольните должность христіанскую совершенно, и учините славы и хвалы достойное дѣло, вы спасете тѣло и душу безпомочной дѣвки, которая еще до сего время ни мало отъ своей добродѣтели не отлучалась.

"Не возможноли найти какое средство къ моему спасенію, себя только недопущая до несчастія? Нѣтъли въ сосѣдствѣ здѣсь какова честнова человѣка, или добродѣтельнова дворянина, или какой госпожи куда бы мнѣ было возможно уйтить и укрытся, пока найду способъ къ родителемъ моимъ возвратится. Или неможноли мнѣ послать письмо къ Милади Даверсъ, увѣдомя ее о моемъ несчастіи. Родители мои такъ бѣдны и малосильны, что ничево для меня здѣлать не могутъ, развѣ только умрутъ съ печали, боюсь что бы на конецъ тово дѣйствительно съ ними и не послѣдовало. Господинъ мой мнѣ обѣщаетъ, что ежели я буду въ здѣшнемъ моемъ состояніи спокойна, онъ сюда не приѣдетъ; но увы! какъ мнѣ на то надѣятся, какое основаніе можно положить на обѣщаніе такова человѣка, которой власть имѣетъ со мною поступать по своей волѣ. Ежели онъ приѣдетъ, я пропала, а повидимому конечно будетъ сюда, какъ скоро по мнѣнію ево успокоитъ родителей моихъ, а меня ослѣпитъ своею лестію: ибо онъ сіе исполнить надѣется.

"И для тово государь мой я вамъ объявляю, что прежде нежели онъ сюда будетъ, надлежитъ мнѣ старатся о своей свободѣ, ежели же ево дождусь, то со всѣмъ погибла. Вы имѣете ключь отъ саду, а моя въ томъ главная и надежда. Выдумайте государь мой, какимъ нибудь образомъ меня отъ сюда вывесть, а я то конечно сохраню тайно, но при томъ много и сожалѣть буду, ежели вы показавъ мнѣ милость, себѣ наведете бѣду.

"Я не имѣю сказать вамъ теперь больше ни чево. Вручаю письмо мое тому уступу, о которомъ мы прежде уговорились, и надѣюсь, что оное произведетъ плодъ моея надежды. А вамъ истинное и безприкладное воздаяніе отъ Бога въ семъ вѣкѣ и будущемъ, о чемъ всегда моя усердная молитва будетъ

Ваша покорная услужница.