Весной 1949 года в США появился на свет секретный план войны с СССР под названием «Дропшот», по которому Пентагон планировал сбросить на нашу страну в течение 30 суток 300 атомных и 200 тысяч тонн обычных бомб.

Примерно в декабре 1950 года Комитет начальников штабов пришел к выводу о необходимости использовать в этих целях новые самолеты В-47B, которые только запускались в производство. Предполагалось оснастить их фотокамерами, устанавливавшимися в бомбовых отсеках. Президент Трумэн дал «добро» на два полета «47-х» в глубь советской территории: один над Чукоткой и северным побережьем Сибири, другой – южнее, вдоль побережья Приморья.

Впервые выполнили разведывательные полеты с попутным фотографированием советской территории экипажи пары В-47В полковников Дональда Хиллмэна и Патрика Флеминга. Это произошло 15 октября 1952 года с авиабазы Йельсон. После дозаправки от самолетов КС-97 у мыса Барроу Флеминг достиг острова Врангеля и прошел обратным курсом на восток вдоль северного побережья Чукотки. Хиллмэн сразу же углубился над полуостровом между Становой и Амбарчиком, вышел к Эгвекиноту и достиг бухты Провидения, после чего повернул к полуострову Сьюард на Аляске. В ходе этого полета со стороны советских МиГ-15бис 53-го смешанного авиационного корпуса, где заместителем командира служил полковник Иван Пстыго – ныне заслуженный военный летчик СССР, Герой Советского Союза, маршал авиации – была отмечена безуспешная попытка перехвата высокоскоростного высотного бомбардировщика. Вместе с тем в период перехвата второй пилот Хиллмэна майор Лестер Гантер перебрался в хвостовую башню и был готов вести огонь из пулеметов по нашим МиГам. Однако те шли ниже «47-го». В итоге за 7 часов 45 минут нахождения в воздухе оба экипажа покрыли расстояние в 5500 километров, причем около 1300 километров они прошли над территорией СССР. Заместитель командира 306-й эскадрильи бомбардировщиков полковник Дональд Хиллмэн был отмечен командованием стратегической авиации крестом «За летные заслуги».

Естественно, американцев очень интересовало состояние боеготовности общевойсковой армии русских, дислоцированной Сталиным на Чукотском полуострове на случай возможной войны с США, а также степень освоения тундровых ледовых аэродромов в приморском регионе. Некоторые из этих аэродромов были им знакомы еще со времен Второй мировой войны, когда по трассе «Алсиб» перегонялась на советско-германский фронт по программе ленд-лиза их авиационная техника.

В начале декабря 1951 года в Великобритании, на авиабазе Скалторп, пилоты королевских ВВС под началом полковника Мериона Миксона начали тренировочные полеты на американских модернизированных машинах RB-47С. Это был уже чисто разведывательный вариант бомбардировщика В-47. Экипажи комплектовались по смешанному принципу – из англичан и американцев, а полеты выполнялись днем и ночью над Англией и Западной Европой. На случай, если они подвергнутся атакам истребителей противника, шпионы должны были передавать в эфир на запасной частоте сигнал «ОМБ» («О, мой Бог»).

29 апреля 1954 года американская стратегическая авиация провела глубокую разведку для возможного ядерного удара по основным городам СССР. Группа бомбардировщиков В-47, стартовав с европейских натовских аэродромов и пользуясь недосягаемостью огня зенитных артиллерийских систем и высоты со стороны советской истребительной авиации, успешно вышла на рубеж Новгород – Смоленск – Киев. По мнению специалистов того времени, не исключалось, что на их борту находились ядерные боеприпасы. Позже появление американских бомбардировщиков фиксировалось отечественными средствами радиолокации над Ленинградом и Подмосковьем.

Первое столкновение RB-47-х с советскими МиГами произошло 8 мая 1954 года над Кольским полуостровом. В нем участвовали 3 новеньких RB-47Е 91-го авиакрыла ВВС США, взлетевшие с английской авиабазы Фаерфорд. Эти самолеты отличала особая конструкция носовой части, где разместили фотокамеру К-38. Еще 3 камеры К-17 поместили в бомбовом отсеке. Пулеметы в кормовой башне заменили на спаренную 20-миллиметровую пушку. Но, как выяснилось позже, этого вооружения оказалось явно недостаточно.

Наиболее массированно самолеты-разведчики RB-47 были использованы против Советского Союза в операции «Хоумран» («Дорога домой»), одобренной президентом Эйзенхауэром в начале февраля 1956 года. Для ее осуществления на авиабазе в Туле в Гренландии было сформировано специальное соединение под командованием бригадного генерала Хьюитта Уэллса, состоявшее из 16 самолетов RB-47Е, 28 заправщиков КС-97 и 5 новейших RB-47Н. Последние машины, помимо фотокамер, уже могли нести в бомбовых отсеках аппаратуру радиоперехвата и радиолокационного слежения с тремя офицерами-операторами. Один из таких опытных операторов Брюс Бейли, участвовавший более чем в 400 шпионских полетах, так описал суть своей работы: «В ходе выполнения задания мы не раз делали ложные маневры в сторону советской границы (?!), чтобы заставить Советы включить дополнительные радиолокаторы. Несомненно, что радиолокаторы русских не работают все время. Зачем раскрывать свои карты? Поэтому самолеты радиолокационной разведки обманывают операторов радиолокаторов – умышленно летают на близком расстоянии в надежде, что подключатся другие радиолокаторы. Радиолокаторщики уже не попадаются на этот обман так легко, как раньше. Опытный бортовой оператор-разведчик изучает не только сигналы радиолокационных станций. Он может перехватывать данные секретной радиосвязи. Однако основным назначением самолета радиолокационной разведки является получение данных, с помощью которых определяются методы подавления радиолокаторов противника».

По мнению американских исследователей Херша и Бэмфорда, все это необходимо было на случай, если «их ядерные бомбардировщики могли получить приказ атаковать Советский Союз или ответить на его первый удар. Соединенным Штатам при этом требовалось располагать сведениями о месторасположении и потенциальных возможностях каждой советской радарной установки и каждого противовоздушного объекта, чтобы гарантировать прорыв достаточному количеству своих самолетов».

Объектами американского шпионажа были первые советские атомные подводные лодки, стратегические бомбардировщики – носители ядерных боеприпасов Ту-4 (аналог их В-29 «Суперкрепость»), Ту-95 («Медведь»), реактивные М-4 («Бизон»), Ту-16 («Барсук») и места их базирования, испытательные полигоны ядерного оружия в Семипалатинске и на Новой Земле («Банановый остров», как его окрестили янки), ракетного оружия в Капустином Яру и в Тюратаме. Летая вдоль границ и над территорией СССР, самолеты-шпионы собирали телеметрические данные и радиосигналы, передававшиеся в эфир во время запусков баллистической ракеты, что позволяло составлять представление о работе ее бортовых систем, определять расход топлива, скорость движения ракеты, оценивать в реальном времени успехи советской ракетно-ядерной программы.

Большая часть самолетов проникала в воздушное пространство Советского Союза на несколько километров, но некоторые долетали до Урала. Все полеты выполнялись в светлое время суток. Всего в ходе операции «Хоумран» за семь недель американские пилоты сделали 156 вылетов, в том числе 1 массированный, когда 6 мая 1956 года шестерка RВ-47Е прошла над Амбарчиком до Анадыря и обратно. При этом ни одна машина потеряна не была. Перехваты же МиГов были осуществлены только в 3–4 случаях и то безрезультатно.

14 мая 1956 года последовал официальный протест Москвы. Но, как обычно, Вашингтон в ответной ноте сослался на «ошибки пилотов в сложных погодных условиях Арктики».

26 июля 1958 года самолет-разведчик RВ-47 в очередной раз нарушил границу СССР в районе Каспийского моря и углубился в его воздушное пространство на 15 километров. Этот и последующие полеты санкционировал лично Эйзенхауэр, утвердив в конечном итоге операцию «Хот шоп» («Горячий цех»). В соответствии с ней самолеты, взлетавшие с турецкой авиабазы Инджирлик, должны были летать вдоль советско-иранской границы и фиксировать испытательные пуски баллистических ракет на территории СССР. Для этой цели к марту 1958 года туда перевели 3 новых самолета-разведчика RВ-47Е.

До весны 1959 года RВ-47Е парили в небе над Ираном в ожидании пусков советских ракет. Иногда выше их совершали патрулирование и знаменитые самолеты-шпионы U-2.

Утро 1 июля 1960 года, казалось бы, не предвещало ничего плохого экипажу американского самолета-разведчика RB-47Н капитана Уильяма Палма. Второй пилот 1-й лейтенант Фримэн Олмстэд привычно принял доклады технической команды о готовности корабля к вылету. Штурман 1-й лейтенант Джон Маккоун сверил полетные карты и проверил работоспособность своего навигационного оборудования. Это был их седьмой вылет на разведку русских объектов с английской авиабазы Брайз-Нортон, где дислоцировалось 55-е авиакрыло стратегического авиационного командования ВВС США, в районы Баренцева и Балтийского морей и к границе ГДР с ФРГ. Все они прошли успешно. На этот раз «хорькам» – так именовались члены экипажей самолетов-разведчиков в американской авиации – предстояло лететь с новой группой «воронов» – так называли бортовых операторов радиолокационной разведки: капитаном Юджином Поузом и лейтенантами Дином Филлипсом и Оскаром Гоуфортом. Для последнего это был первый вылет на задание в его служебной карьере. Ночью в обстановке полной секретности на борту RB-47 была установлена новейшая электронная спецаппаратура радиоперехвата и радиолокации.

В ходе предполетного инструктажа командир крыла майор Дэбелл после объявления цели и маршрута очередного полета подчеркнул Палму, что этот полет особенный – он должен сохраняться в строжайшей тайне и экипажу категорически запрещено поддерживать регулярную связь с базой. Впрочем, последнее указание не было ново для «хорьков». Начиная с июля 1951 года все полеты «47-х» к границам и над территорией СССР проводились в режиме полного радиомолчания с момента взлета и до момента возвращения на свой аэродром.

В 10.00 по гринвичскому времени самолет-разведчик RВ-47Н, ведомый капитаном Палмом, стартовал из Англии и взял курс на Норвегию и далее на СССР. Примечательно, что весь полет янки в самой Норвегии контролировала их спасательная станция запасного аэродрома Буде, работавшая на приеме в течение всего полета и расположенная на северо-западе страны. Туда же шпионский экипаж должен был сесть в случае непредвиденных обстоятельств.

Обогнув мыс Нордкап, самолет лег на курс, параллельный побережью Кольского полуострова. Периодически включая бортовую радиолокационную станцию, Маккоун проверял стремительно сокращавшееся расстояние до советского берега. Дважды штурман давал поправки в курсе своему командиру, на что следовал неизменный ответ: «Я знаю».

На пятом часу полета позади остались нейтральные воды. Впереди всего лишь в трех десятках километров находился советский мыс Святой Нос. Как вдруг второй пилот Фримэн Олмстед заметил в 3–5 километрах от них след реактивного выброса русского МиГа. Но Уильям Палм оставался невозмутимым и продолжал углубляться в советское воздушное пространство…

А теперь слово полковнику в отставке Василию Полякову:

«В тот день 1 июля 1960 года я нес боевое дежурство во 2-й готовности на аэродроме под Мурманском. Команду «Воздух!» дали сразу двум экипажам: мне на МиГ-19 и второму – на Су-9. Мне на МиГе сделать взлет было легче, нежели товарищу на «Сухом». Пока он гермошлем наденет, комбинезон… минут 10 потребуется. Американцы в те годы обнаглели совсем. Пользовались своим преимуществом по высоте и скорости и безраздельно бороздили наше воздушное пространство. Главной целью RВ-47 были советские радары. Часто они подходили к границе фронтом со стороны Норвегии, затем разворачивались на 180 градусов и уходили. При этом засекали работу включавшихся наших РЛС…

Когда 1 июля меня подняли на нарушителя, я еще не знал, что это был RВ-47. После наведения на него дали команду: «Перезарядить оружие!» Помимо пушки, на любом МиГе висели еще НУРСы. Доложил: «Цель вижу. Что делать?» В ответ: «Подойти поближе и определить». Выполнил, приблизился со стороны правого крыла разведчика примерно до 30 метров и в соответствии с международными правилами подал ему сигнал: «Внимание! Следуйте за мной». Но RВ-47 вместо выполнения команды попытался оторваться от меня…»

Заметив за спиной подошедший МиГ-19 Василия Полякова, Фримэн Олмстед закричал: «Внимание, внимание, истребитель по правому борту!» Уильям Палм оглянулся и воскликнул: «Черт, из какого ада выпрыгнул этот русский парень?» Прошло ровно 8 часов полета. По команде командира второй пилот перебрался в кормовую башню к пушкам. По рекомендации штурмана Джона Маккоуна Палм начал выполнять поворот налево. Там, по карте, лежал «Банановый остров», где «Москва в 1955 году построила новый ядерный полигон».

«После явного неподчинения, видя, что шпион пытается покинуть наше воздушное пространство, я запросил КП: «Цель уходит. Что делать?» – вспоминает Василий Поляков. – После продолжительной паузы последовала команда: «Уничтожить!» Я сделал два залпа, и RВ-47 загорелся…»

В тот день Василия Амвросиевича наводил на перехват один из старших офицеров полка. После последнего доклада Полякова он растерялся. Еще свежи в памяти всех были события с Пауэрсом. Тогда от своего же огня погиб и летчик-истребитель на таком же МиГ-19 старший лейтенант Сергей Сафронов. В соединениях и частях Войск ПВО были объявлены соответствующие приказы, виновные понесли суровые наказания – снижены в должностях, в воинских званиях. Правовой режим охраны границы был еще не отработан…

Увидев огни выстрелов из пушек МиГа, Олмстед привел в работу свои пушки, но безрезультатно. Русский летчик оказался точнее. После первой очереди объяло пламенем двигатели под левым крылом. Самолет стал резко терять высоту. Вторая 20-секундная очередь принесла еще большие разрушения. Палм отдал приказ: «Приготовиться! Приготовиться!» Все поняли, что речь идет о выброске с парашютами. Всего 10 секунд командир и второй пилот пытались восстановить управление машиной, но потом Палм был вынужден скомандовать: «Прыгаем! Прыгаем!»

Палм, Олмстед и Маккоун выбросились с парашютами. Последним двоим по приземлении на воду удалось вскарабкаться на свои спасательные плотики. Командир запутался в парашютных стропах и захлебнулся. Не повезло и трем «воронам», ушедшим на дно Баренцева моря вместе с обломками самолета.

Через 6 часов Олмстеда и Маккоуна, а также тело Палма, подобрал советский траулер.

«Когда я вернулся на свой аэродром, сразу же написал боевое донесение, – рассказывает Василий Поляков. – Время моего дежурства еще не вышло, и прилетевший командующий спросил меня: «Могу ли я продолжать дежурить?» Я ответил: «Конечно». Сначала у командования даже были сомнения – не свой ли это был Ту-16. Но объективные средства фотоконтроля подтвердили, что это американский RВ-47.

В столице, на Лубянке, я присутствовал на очной ставке со сбитыми мной Олмстедом и Маккоуном. Их допрос проходил параллельно с завершением следствия по делу их коллеги Пауэрса. И второй пилот, и штурман признали, что их самолет нарушил наше воздушное пространство.

12 июля состоялся Указ Верховного Совета СССР о награждении меня «за выполнение боевого задания по уничтожению самолета-разведчика США, вторгшегося 1 июля 1960 года в пределы Советского Союза», орденом Красного Знамени. В Кремле награду я получал из рук лично председателя Леонида Ильича Брежнева».

Итогом уничтожения RВ-47 стали требования турецких и японских властей от янки ликвидировать их секретные базы самолетов U-2 на своих территориях. Турцию также тайно покинули и британские пилоты, привлекавшиеся для разведывательных полетов против СССР. Через 7 месяцев Моккоун и Олмстед были переданы на родину.

Но шпионские рейды американской авиации над советской территорией продолжались. Их история хранит еще немало тайн и загадок.