Во время Второй мировой войны совершалось множество преступлений, не только на суше, но и на море, в том числе и подводниками. И не только германскими, которых прозвали «серыми волками». Однако многие из преступников не были привлечены к ответственности либо из-за отсутствия свидетелей, либо потому что сами позже погибли.

Что касается немцев, то в своих мемуарах гросс-адмирал Карл Дениц, с 1943 года возглавлявший военно-морские силы Германии, вспоминал о случае с капитан-лейтенантом Экком как «о единственном преступлении, совершенном германскими подводниками в годы войны». На самом деле речь может идти лишь о единственном в истории второй мировой войны смертном приговоре, вынесенном судом командиру германской субмарины.

15 июня 1943 года капитан-лейтенант Хейнц-Вильгельм Экк принял командование новенькой субмариной U-852 типа IX, имевшей водоизмещение около 750 тонн. Но прежде чем лодка отправилась в свой первый и последний боевой поход, прошло немало времени: U-852 вышла из Киля только 18 января 1944 года.

Для 28-летнего Экка, уроженца Гамбурга, это было первое самостоятельное плавание, хотя на флоте он служил с апреля 1934 года. Звание лейтенантцурзее он получил через три года. В 1942 году, будучи командиром минного тральщика, Экк добровольно перешел в подводный флот и с 28 октября 1942 по 21 февраля 1943 года находился на борту U-124 под командованием капитан-лейтенанта Йоганна Мора. Мор, прозванный товарищами Йохеном, который до своей гибели 2 апреля 1943 года Мор потопил 27 судов союзников (129 292 тонны), заняв 18-е место в списке лучших немецких асов подводной войны.

Перед отходом в море Экка напутствовал его друг, капитан-лейтенант Ади Шнее (24 потопленных судна, 83 129 тонн), опытный командир, уже награжденный к тому времени Рыцарским Крестом с Дубовыми листьями. Шнее напомнил Экку о том, что все четыре «девятки»-предшественницы U-852 погибли либо в Южной Атлантике, либо у острова Вознесения. Южно-атлантическая зона, по словам Шнее, была «очень трудной», в чем Экку пришлось убедиться через пятьдесят четыре дня. Проинструктировал Экка и другой подводный ас – корветен-капитан Гюнтер Хесслер (20 потопленных судов, 115 040 тонн), зять гросс-адмирала Деница (встречающееся в некоторых западных источниках утверждение, что зятем Деница был Шнее, не соответствует действительности), подчеркнувший, что Экк обязан сделать все возможное и невозможное, чтобы не привлекать внимание противника.

В начале 1944 года в Индийском океане находились шесть германских и несколько японских субмарин, базировавшихся на Пенанге и Джорджтауне. База в Пенанге являлась конечным пунктом похода U-852, назначенной в состав группы «Монсун» для действий на Дальнем Востоке. Обогнув Шотландию, чтобы незаметно войти в Северную Атлантику, субмарина Экка лишь через два месяца достигла экватора у западного побережья Африки, оказавшись в самом центре очень опасного для германских подводных лодок района.

После полудня 13 марта лодка патрулировала в 500 милях севернее острова Вознесения и примерно в 700 милях южнее Фритауна. Ближе к вечеру, когда субмарина по приказу командира всплыла на поверхность, вахта заметила одиночный корабль.

Это был зафрахтованный британским военным министерством греческий пароход «Пелеус» (6659 тонн, по другим данным – 4695 тонн), вышедший из Фритауна в Южную Америку 8 марта 1944 года. Экипаж судна состоял из 35 человек: греков, англичан, китайцев, египтянина, чилийца, поляка и русского.

Экк посчитал «Пелеус» достойной мишенью и приказал взять курс прямо на судно. Преследование продолжалось два с половиной часа, но только когда начало смеркаться, лодка вышла в позицию для атаки. Примерно в 19.30 стоявший на мостике Экк приказал атаковать пароход. Две торпеды с неконтактными взрывателями раскололи «Пелеус» буквально как грецкий орех и разнесли на куски. Через три минуты все было кончено. За столь короткое время почти никто из оставшихся в живых не успел надеть спасательные жилеты или круги. Чудом уцелевшие цеплялись за любые обломки. Когда дым рассеялся, на гребнях волн покачивалось только несколько плотов, доски, бочки и какие-то обломки, на которых держалось около десятка человек.

U-852 подошла ближе. Экк вызвал наверх инженер-механика, капитан-лейтенанта Ханса Ленца, поскольку тот хорошо говорил по-английски. Ленц узнал у кого-то из оставшихся в живых, как называлось потопленное судно. После этого немцы допросили поднятых на палубу третьего офицера Агиса Кефаласа и матроса Пьера Ноймана о назначении и о грузе «Пелеуса». Кефалас зачем-то рассказал и о том, что следом должен идти еще один, точно такой же, но менее быстроходный пароход. Получив информацию, Экк отобрал у Кефаласа спасательный пояс с названием судна как трофей и приказал обоим вернуться на плот. Субмарина удалилась, причем с нее крикнули, что англичане скоро придут на помощь. В этот момент на мостике находились только пять офицеров: Экк, первый вахтенный офицер – обер-лейтенант цур зее Герхард Кольдитц, второй вахтенный офицер – лейтенант цур зее Август Хоффман, военный врач – корветен-капитан Вальтер Вейспфенниг и инженер-механик – капитан-лейтенант Ханс Ленц.

Но вскоре дело приняло совершенно иной, зловещий оборот. Экк, стоявший с Кольдитцем и Ленцем чуть поодаль, сказал им, что обеспокоен происшедшим. Вероятно, командир снова вспомнил о четырех погибших «девятках», а также о напутствиях Шнее и других. По его мнению, утренние воздушные патрули, действующие на линии Фритаун – остров Вознесения обязательно обнаружат следы крушения и несомненно поймут, чьих рук это дело. А это значит – для лодки шансов на спасение практически нет. Выбор у Экка был невелик. Он мог бы с максимальной скоростью покинуть место в надводном положении, но в тот момент, когда взойдет солнце, субмарина окажется на удалении не более 200 миль – как раз в зоне действия вражеской авиации.

U-852 не успела удалиться и на полмили от места трагедии, как Экк уже был готов уничтожить все следы «Пелеуса», чтобы, по его словам, «защитить лодку и ее команду». Он приказал дополнительно поднять на мостик два ручных пулемета. Пока выносилось оружие, Кольдитц и Ленц стали спорить с командиром, выражая свое несогласие. Экк выслушал обоих, но не принял их возражений, снова напомнив офицерам о безвыходности положения и «оперативной необходимости».

Вскоре U-852 снова появилась на месте катастрофы. Теперь на мостике находились четверо: Экк, Кольдитц, Хоффман и Вейспфенниг. Экк скомандовал офицерам стрелять по плотам.

В ту безлунную ночь плоты на воде казались призрачными тенями. Как в такой темноте попасть в плот и не попасть в человека? Немцы приказали потерпевшим приблизиться к борту. Уцелевшие, решившие, что противник почему-то решил их спасти, быстро повиновались требованию.

Первым с приличного расстояния (по некоторым данным, около 180 метров) по приказу Экка открыл огонь врач, Вейспфенниг. Через несколько секунд он передал заклинивший пулемет Хоффману, который после некоторой заминки продолжил вести огонь. Вейспфенниг больше не стрелял, хотя все время находился на мостике. Стреляли пока по одному и тому же плоту, который никак не хотел тонуть. Теряя терпение, Экк приказал зажечь сигнальный прожектор, чтобы лучше видеть, что происходит. Лодка продолжала медленно курсировать между плотами и обломками, периодически осыпая их градом пуль. Стрелял только Хоффман; ни Экк, ни Ленц к оружию не прикасались. Но цель так и не была достигнута – пробковые плоты продолжали качаться на воде.

Тогда Хоффман предложил использовать палубные пушки, рассчитывая, что их разрывные пули все-таки сделают свое дело. Экк отклонил предложение, посчитав орудия слишком громоздкими для стрельбы с такого малого расстояния, и приказал Хоффману попробовать «флак» – 20-миллиметровый зенитный автомат.

Но и эта попытка не удалась. Кто-то предложил заложить фугасные заряды на каждом из плотов. Но Экк отказался, запретив покидать лодку. Вместо этого он приказал поднять наверх ручные гранаты и подвел U-852 на расстояние около 30 метров к ближайшему плоту.

Гранаты бросал все тот же Хоффман. Сколько он их бросил – неизвестно. Свидетели утверждали, что не больше трех. Но и гранаты оказались бесполезными.

На суде Экк скажет, что был уверен: когда начнется стрельба, люди сами быстро покинут плоты. Даже если он и в самом деле так считал, все вышло по-иному. Спасаясь от пуль, первый офицер Антониос Лиоссис распластался на плоту и прижался к нему всем телом. Позже он расскажет, как слышал позади себя предсмертные крики Димитриоса Константинидиса, прошитого пулеметной очередью. Когда в ход пошли гранаты, Лиоссис был ранен в спину и плечо. Из находившихся на другом плоту третьего офицера Кефаласа и двух матросов оба последних погибли, а Кефалас получил тяжелое ранение в руку. Несмотря на рану, последний сумел скатиться в воду и вплавь добраться до плота Лиоссиса. Под пулями погибло еще несколько человек.

А экипаж немецкой субмарины до некоторого момента и понятия не имел о том, что творится наверху. Лодка долгое время практически не двигалась, и это не могло не вызвать у матросов недоумения. Кое-кто видел, как наверх доставляли пулеметы и гранаты. Ясно, что там что-то происходило. Внизу с моряками находился главный инженер Ленц, составлявший рапорт о беседе с греческими офицерами. Вероятно, он был единственным из находившихся внутри «стальной трубы», кто хорошо знал о значении приглушенных звуков, доносившихся сверху.

Наступила полночь – время смены вахты. Хоффман занял место Кольдитца, спустившегося вниз. А Экк приказал подняться на мостик старшему матросу Вольфгангу Швендеру, одному из рядового состава смены. Теперь по крупным обломкам на воде должен был стрелять он. Швендер подчинился и открыл огонь с левого палубного пулемета по плоту, который покачивался на воде метрах в сорока от лодки.

Едва прогремела очередь, пулемет заклинило. В этот момент на мостике появился старший инженер Ленц. Окинув взглядом океан, он резко отпихнул Швендера в сторону, взял оружие в свои руки и после некоторой заминки снова открыл огонь по плоту. Старший матрос больше не стрелял, приступив к выполнению своих обязанностей впередсмотрящего.

Сколько выстрелов сделал капитан-лейтенант Ленц, опять же неизвестно. Вероятно, его мишенью был только один плот. Более интересен другой вопрос: почему стрелял именно он? Командир приказал стрелять Швендеру, а не Ленцу. Ответ на него дал сам Ленц, только уже на суде. Ответ весьма интересный и, наверное, не каждому понятный.

Ленц пояснил, что забрал оружие из рук старшего матроса, полагая, что на плоту может находиться допрашиваемый им греческий офицер. Он, то есть Ленц, очень не хотел бы, чтобы грек оказался «убит пулями, выпущенными весьма посредственным солдатом», каковым в его глазах являлся Швендер. Для Ленца, по его словам, это был вопрос чести, и если уж вражескому офицеру и предстояло погибнуть, то от руки военного того же ранга. Вот так! Ни больше, ни меньше…

Примерно к часу ночи 14 марта Экк, наконец, осознал, что все его попытки уничтожить следы парохода напрасны. Методичный расстрел, продолжавшийся с перерывами около пяти часов (!) ничего не дал, а только погубил людей. Экку оставалось только развернуться и на максимальной скорости убраться прочь от места бойни, оставив на двух искромсанных плотах четырех еще живых потерпевших.

На рассвете уцелевшие начали собираться поближе друг к другу. Пробковые плоты даже полуразбитыми продолжали держаться на воде. С них и собрали аварийные запасы воды и сухарей.

Через шесть дней повстречался еще один плот с первым и третьим офицерами, раненными осколками гранат. Этот плот оказался в наилучшем состоянии, и все перебрались туда. Потом горстка уцелевших моряков смогла продержаться на нем более месяца! Сколько всего им пришлось вытерпеть – описать просто невозможно. Только 20 апреля их подобрал португальский сухогруз «Алешандру Сильва». В живых остались: Лиоссис, Саид и Аргиррос. Кефалас к тому моменту умер от гангрены и лихорадки…

Капитан-лейтенант Экк сумел ускользнуть от преследования, продолжал оставаться в море и успел справить свое двадцатидевятилетие. 1 апреля в Индийском океане у берега Южной Африки U-852 потопила еще один английский транспорт, «Дахомиан» (5277 тонн). Далее последовало безуспешное крейсерство вдоль побережья.

Но плавать U-852 оставалось недолго. Сообщение Экка о потоплении «Пелеуса» англичане перехватили еще 15 марта. Началась охота. Последняя радиограмма была перехвачена 30 апреля.

Возмездие настигло немцев 2 мая. Когда на субмарину со стороны солнца неожиданно обрушились два английских «веллингтона», на мостике находился лейтенант Хоффман. Градом посыпались бомбы. U-852 едва успела погрузиться, получив серьезные повреждения. Выяснилось, что не только вода хлестала через пробоину, а еще и смертельно опасный хлор стал заполнять отсеки. Через 15 минут лодка вырвалась на поверхность, предприняв отчаянную попытку отбиться от самолетов зенитным огнем. Развернув «флак», немцы стали стрелять по бомбардировщикам, которые на пикировании снова атаковали субмарину, обрушив на расчет шквал огня. Обер-лейтенант Кольдитц и старший матрос Хофер были убиты на месте.

И все же лодке чудом удалось проскочить: она срочно пошла к берегу. На следующий день нос субмарины уткнулся в побережье Южного Сомали. Экк приказал взорвать корабль и идти вглубь территории, не зная, что за лодкой давно следят англичане. Последние высадили десантную группу с эсминца «Фелмут». После короткой схватки, в которой погибли еще четыре немца, все остальные подводники – 53 человека попали в плен.

Суд над теми из них, кто вел огонь с палубы, начался 17 октября 1945 года в Гамбурге – почти через месяц после начала Нюрнбергского процесса. В качестве свидетеля был вызван даже Адальберт Шнее, напутствовавший Экка перед дальним походом. Когда опытного «серого волка» Шнее спросили, что бы он сделал на месте Экка, тот сначала сказал: «Я недостаточно хорошо знаю этот случай, чтобы дать какой-либо ответ». Такая фраза суд не удовлетворила, и вопрос во время слушания задавался неоднократно, пока Шнее не ответил: «Я бы этого не сделал».

Хейнц-Вильгельм Экк заявил, что уничтожал обломки только ради безопасности своей лодки от возможного обнаружения с воздуха. Остальные бывшие офицеры и старший матрос утверждали, что просто выполняли приказ командира.

Англо-греческий военный трибунал отклонил все аргументы обвиняемых и квалифицировал их варварский поступок как военное преступление. Командира лодки Экка, второго вахтенного офицера Хоффмана и корабельного врача Вейспфеннига приговорили к расстрелу. Старший инженер Ленц получил пожизненное заключение, а старший матрос Швендер – 15 лет. По свидетельствам присутствовавших, лица приговоренных к смерти оставались такими же бесстрастными, как и лица тех, кто избежал ее.

Нет никакого повода сомневаться в виновности подсудимых, однако процесс, длившийся четыре дня, вскрыл множество спорных вопросов. Почему на суд не были приглашены потерпевшие, чьи показания были далеко не лишними для обеих сторон? Довольно странно, если учесть, что Экк и его команда находились в плену долгие месяцы. Почему показания обвиняемых переводились с немецкого на английский очень небрежно? Почему во время процесса в качестве неоспоримых доказательств ссылались на военные преступления немцев исключительно периода Первой мировой войны? Вскоре судьба к двум осужденным оказалось более благосклонной: Швендер был отпущен 21 декабря 1951 года, а Ленц – 27 августа 1952 года.

Примечателен и еще один факт: оба защитника немцев – доктора Пабст и Тодзен – вскоре после процесса поразительно быстро ушли из жизни. Один, предположительно, совершил самоубийство, автомобиль второго был раздавлен британским армейским грузовиком. Материалы следствия по этим делам до сих пор недоступны для ознакомления.

Что касается дела Экка, то в нем, помимо прочего, вероятно, сыграли роль еще и политические обстоятельства, такие, например, как англо-греческие отношения середины 40-х годов. А самое главное: слишком свежа была еще в памяти многих трагедия самой ужасной войны XX века, пришедшей с германской земли.