Артур Бенни (1840–1867) был одним из тех, кто поверил в скорую русскую революцию. Этим определялись его приключения в России, а также трагическая кончина. Н.С. Лесков посвятил ему очерк «Загадочный человек. Истинное событие», выступив в защиту Бенни, которого называли то английским шпионом, то борцом за свободу Польши, то агентом царской охранки, то эмиссаром Герцена.

Лесков, познакомившись с Бенни, подивился его детской наивности, вере не только в замечательные качества русского народа, но и в утверждение Герцена, что на Руси создано «поколение безоговорочно социалистическое».

Первое убеждение Бенни сложилось прежде всего под влиянием детских впечатлений. Родился он в царстве Польском Российской империи. Его отец Иоганн был пастором евангелического прихода (по одной версии он был евреем), мать – англичанкой. Учась в гимназии с польскими юными шляхтичами, Артур, по его словам, «услыхал от этих детей ложь, хвастовство и льстивость», а также «высокомерие и презрительное отношение к простолюдинам, слугам».

Во дворе гимназии больной русский солдат грелся на солнце, а мальчишки, будто нарочно, кидали в него мячом.

– Это не по-рыцарски, – сказал им Артур.

– Поляк не должен поступать по-рыцарски с москалями, – был ответ.

– Если, будучи поляком, нельзя быть рыцарем, то я лучше не буду поляком.

С тех пор он заинтересовался историей России, стал изучать русский язык, беседовал с солдатами. Узнал, что есть общинное владение землей, артели, круговая порука.

Закончив образование в Лондоне, Бенни работал инженером. Но жизнь обывателя, работа на хозяина его не устраивала, хотя получал он деньги немалые: 500 фунтов или около 5 000 рублей серебром.

Он увлекся социалистическим учением, познакомился с Герценом, Огаревым, Бакуниным. Встретился в этом кругу приехавший из Сибири купец, говоривший, что готов перепечатывать и распространять «Колокол», да нет подходящего человека.

Бенни согласился поехать с ним (за свой счет) в качестве инженера и распространителя запрещенного издания. Политический эмигрант В.И. Кельсиев посоветовал ему установить в Петербурге связь с демократами-революционерами, дав адрес одного из них – Андрея Ничипоренко.

Но по пути на родину, начиная с Парижа, купец вел развеселую жизнь с попойками и оргиями, вызывая у Бенни отвращение. В Берлине, после очередного загула, купец сказал, что в России выдаст его полиции.

Артур один приехал в Петербург. Познакомился с журналистами демократических убеждений (его приняли за агента Герцена). Против злобных нападок М.Н. Каткова на издателя «Колокола» опубликовал в «Северной пчеле» под инициалами А.Б. свою статью – «Поскребите русского англомана и вы найдете татарина». Тогда ему было 22 года.

Ничипоренко утверждал, что все готово для выступлений против самодержавия. Бенни предложил устроить «маневры», собрав на площади хотя бы часть этих людей. Пришло 5 человек, да и те постарались поскорее исчезнуть.

Бенни решил отправиться в Нижний Новгород, познакомиться с жизнью в стране. Ничипоренко его сопровождал. Развязные манеры спутника доставляли Бенни немало огорчений. После того, как в трактире Ничипоренко толкнул и обругал мальчика-слугу, Бенни заставил его извиниться. В Нижнем «революционер» в патриархальной семье выступил против брачных цепей за свободную любовь, приведя в негодование хозяйку дома. Неопрятный, вульгарный, наглый и самодовольный спутник доставлял Бенни только огорчения и неприятности (да и опустошал его кошелек).

На ярмарке увидел Бенни знакомого купца-гуляку, который погрозил ему издали кулаком. А в темноте, когда они с Ничипоренко возвращались из харчевни, им встретился обворованный и побитый пьяный мужик. Бенни стал его поднимать, а тот вдруг заорал: «Грабят!». На крик прибежали казаки-охранники (они-то, пожалуй, и ограбили мужика), схватили Бенни. Он смог вырваться и убежать.

С перепугу Ничипоренко сжег ночью все листы «Колокола», которые им надлежало распространять. Бенни уехал в Москву, чтобы избавиться от прилипчивого спутника. А тот в Питере пустил слух, что Бенни вовсе не революционер, а правительственный шпион. Затем съездил в Лондон, где произвел хорошее впечатление на Герцена. При возвращении, боясь полиции, оставил запрещенную литературу на границе. Ее передали русской полиции. Ничипоренко арестовали. Он оговорил многих людей, в том числе Бенни и Лескова. Последний, писал Ничипоренко, «имел вредные влияния на мои понятия».

В Питере Бенни попытался устроить женскую рабочую коммуну; тайно влюбился в одну из коммунарок. В его квартире поселились четыре субъекта, назвавшиеся социалистами. Они не работали, жили на его иждивении, выпивали. Насмехаясь над целомудренным хозяином, пели похабные песни, рассказывали грязные анекдоты, матерились. От нервного стресса на него порой находил столбняк. Когда он заболел, квартиранты растащили многие его вещи; служанка Прасковья едва отбила у них часть теплого белья.

А заболел Бенни потому, что однажды вечером к нему явилась знакомая дама, разругавшаяся с мужем, и он две ночи провел на берегу, наблюдая рыбную ловлю и замерзая от сырого холодного ветра. После болезни он, ослабев, не мог работать, страдал от безнадежной любви, молился и плакал, впал в бедность. За долги его упекли в тюрьму, а затем выслали из страны за политическую неблагонадежность.

По некоторым сведениям, он поселился в Швейцарии, где вступил в церковный брак с девушкой, которую полюбил в Питере. Писал в английские газеты. Даже прочитав «Мертвые души», не разуверился в возможности русской революции. Корреспондентом поехал к гарибальдийцам.

В сражении при Монтане он был в обозе и предложил свою телегу раненым. Пешего и безоружного его настиг французский кавалерист и рубанул саблей, поранив руку. Как пленного его поместили в лазарет без надлежащего ухода. У него началась гангрена. О встрече с ним написала в воспоминаниях Александра Якоби. Он был рад, что может беседовать на русском языке, и надеялся вернуться в Россию. Вскоре его не стало.