1937–1938
Сталинские репрессии

В 1930-е гг. в СССР была создана политическая система, каркасом которой являлся партийный аппарат. Правящая элита – так называемая номенклатура – уже сложилась как институт и активно функционировала во всех областях жизни. В данном случае под номенклатурой подразумевается перечень наиболее важных должностей в государственном и партийном аппарате, а также общественных организациях, кандидатуры на которые предварительно рассматривались, рекомендовались, утверждались и отзывались партийными комитетами. В 1930-е гг. номенклатура контролировала все сферы жизни человека – от экономической до семейной, пронизывая всю вертикаль власти.

В СССР этот перечень составляли партийные органы: ЦК ВКП(б), ЦК компартий республик, обкомы и райкомы. Каждый из этих органов составлял собственную номенклатуру, в которой учитывал как партийных, советских, профсоюзных и других работников своего уровня (областного – обкомы, районного – райкомы), так и нижестоящих, посты которых считались достаточно значимыми. Таким образом, наряду с иерархией партийных органов существовала и иерархия их номенклатур.

На протяжении 1930-х гг. слой номенклатуры не раз подвергался чисткам, но ни одна из них не была столь масштабной, как «Великая чистка», или «Большой террор». О репрессиях 1937–1938 гг. написано много: это и опубликованные документы, и серьезные научные исследования, и статьи, воспоминания и художественная литература. Ведутся жаркие споры о причинах репрессий, о количестве их жертв, о степени их централизованности. В настоящее время особое внимание в отечественной историографии «Большого террора» уделяется изучению репрессивной политики государства, направленной против отдельных профессиональных и этнических категорий граждан. Репрессии против партийно-государственной номенклатуры высшего уровня обращали на себя внимание дважды. Первоначальное изучение проблемы началось после известного доклада Н.С. Хрущева на ХХ съезде «О культе личности Сталина и его последствиях» (1956), в котором говорилось о партийных чистках 1930-x гг., о судьбах делегатов XVII съезда партии (1934), о расширении масштабов репрессий после убийства С.М. Кирова, о фальсификации секретных дел, о санкционировании Сталиным 383 pacстрельных списков партийно-советских, военных и хозяйственных работников, о полученном НКВД от Сталина разрешении применять пытки.

Новые исследования по теме появились сравнительно недавно, когда стали доступными новые источники.

Отправной точкой репрессий 1937 г. стал февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б) 1937 г., на котором Сталин выступил с докладом «О ликвидации троцкистских и иных двурушников», где содержалось обоснование репрессивной политики. В своих выступлениях Сталин сформулировал как обвинения против номенклатуры, так и программу ее замены. Как это ни парадоксально звучит, Сталин обвинил партийных руководителей в том, что они просто выполняли свою работу: «…наши партийные товарищи, будучи увлечены хозяйственными кампаниями и колоссальными успехами на фронте хозяйственного строительства, забыли просто о некоторых очень важных фактах, о которых большевики не имеют права забывать». В конце своей речи 3 марта 1937 г. он назвал основные направления предполагаемой кадровой реформы: «Прежде всего необходимо предложить нашим партийным руководителям, от секретарей ячеек до секретарей областных и республиканских партийных организаций, подобрать себе в течение известного периода по два партийных работника, способных быть их действительными заместителями». Далее он озвучил программу партийного обучения и переподготовки секретарей ячеек, секретарей райкомов, обкомов, крайкомов и ЦК компартий национальных республик.

Точных данных о числе уничтоженных номенклатурных работников в исследовательской литературе нет. Известно, что жертвами террора в 1937–1938 гг. стали члены Политбюро Косиор, Рудзутак, Рыков и кандидаты в члены Политбюро Чубарь, Эйхе, Ежов, Сырцов. Репрессии не миновали и местную партийную верхушку. С точки зрения историка В. Роговина, от репрессий не спасся почти ни один партийный секретарь (райкома, горкома, обкома и ЦК нацкомпартии), ни один председатель исполкома любого уровня, ни один директор крупного завода, ни один союзный или республиканский нарком. По сведениям Р. Медведева, в РСФСР было разгромлено до 90 % всех обкомов партии и облисполкомов, а также большинство городских, окружных и районных партийных организаций. Вот что он писал о масштабах репрессий: «…по моим подсчетам, было репрессировано от 5 до 7 млн человек: около миллиона членов партии и около миллиона бывших членов партии в результате партийных чисток 1920-х и первой половины 1930-х гг., остальные 3–5 млн человек – беспартийные, принадлежавшие ко всем слоям населения».

До сих пор неизвестно точное количество людей, погибших при сталинском режиме. По официальным данным, смертность в лагерях в самые «урожайные» годы достигала 5 процентов. По этому поводу вспоминаются слова «отца народов»: «Одна смерть – трагедия, миллион смертей – статистика».

Оценить влияние репрессий на состояние Красной Армии можно, проследив динамику изменения основных параметров, отражающих состояние кадров: насыщенность ими армии, уровень укомплектованности и подготовки, опыт службы в занимаемой должности. Часто причиной предвоенного некомплекта начсостава называют сталинские репрессии. Так ли это?

Анализ влияния репрессий на основные показатели состояния командно-начальствующего состава армии не дает основания для подобного утверждения. В 1937 г. некомплект начсостава достигал 34 тыс., т. е. доля репрессированных в некомплекте начсостава составляла 32 %. В последующие годы некомплект вырос и составил в 1940 и 1941 гг. – 60 и 66 тыс., но репрессий в эти годы, как известно, почти не было, зато было развертывание армии, создание новых формирований, требовавших все больше кадров командиров и начальников.

Конечно, репрессии ударили прежде всего по верхушке армии, выбили высший руководящий состав, только в отношении этой категории можно и нужно говорить о влиянии репрессий на некомплект командно-начальствующего состава, для остальных категорий это влияние было незначительным.

В сравнении с другими армиями наша армия была самой насыщенной начсоставом. Например, если в 1939 г. на одного офицера РККА приходилось 6 рядовых, то в вермахте – 29, в английской армии – 15, во французской – 22, в японской – 19. Отчасти это объясняется тем, что в начсостав входили такие категории военнослужащих, которых не было в других армиях, например политработники.

Очевидно, что некомплект был во многом искусственным, в его основе лежал не недостаток офицерских кадров, а излишнее количество штатных должностей. Одной из основных причин этого являлось отсутствие в Красной Армии полноценного унтер-офицерского корпуса, с создания которого планировал начать строительство новой армии первый председатель РВСР Л.Д. Троцкий. Функции унтер-офицеров вынужден был выполнять средний комсостав, отсюда и его многочисленность.

Другая причина большой насыщенности армии начальствующим составом заключается в том, что в 20–30-е гг. большая часть армии строилась по территориально-милиционному принципу, что позволяло ей иметь самый большой коэффициент развертывания по сравнению с европейскими странами. А это в свою очередь предполагало наличие большого количества командных кадров уже в мирное время для развертываемой армии. Как считали авторы аналитической записки в 1933 г., насыщенность комсоставом развернутой Красной Армии была примерно равна германской и царской армиям военного времени.

Репрессии не наложили видимого отпечатка и на образовательный уровень. Некоторое падение доли офицеров, имеющих среднее военное образование в 1938–1939 гг., объясняется не репрессиями, а значительным притоком в армию офицеров из запаса, из сверхсрочников, и особенно офицеров, окончивших курсы младших лейтенантов. В то же время в предвоенные годы наблюдается устойчивая тенденция к увеличению процента офицеров, имеющих академическое образование. В 1941 г. этот процент был наивысшим за весь межвоенный период и равнялся 7,1. До репрессий, в 1936 г., эта цифра составляла 6,6 %. Проведенные расчеты показывают, что в период репрессий наблюдался устойчивый рост количества начсостава, имеющего среднее и высшее военное образование.

Более важным является выяснение влияния репрессий на уровень подготовки комсостава. Репрессии ударили в основном по образовательному уровню командного состава и меньше – по другим категориям офицеров.

К 1941 г. уровень военного образования командного состава был в основном восстановлен, а благодаря широкому развертыванию вузов количество командиров, имеющих высшее и среднее образование, значительно выросло, таким образом, негативные последствия репрессий к началу войны были в основном нейтрализованы.

Большое влияние на уровень подготовленности комсостава оказало наводнение его офицерами с краткосрочной подготовкой. Из-за стремительного развертывания армии их доля к 1941 г. достигла 39 %. На уровне взвод – батальон эти люди определяли боевую подготовку, готовили войска к войне. Именно их деятельность, а не репрессии, в значительной степени снизили уровень боевой подготовки в войсках.

Больше всего от репрессий пострадал советский генералитет. Как отразились репрессии на образовательном уровне высшего командного состава? Как ни парадоксально, но объективно его уровень вырос. В первой половине 30-х гг. доля лиц этой категории, имеющих высшее военное образование, колебалась от 30 до 40 %. Перед началом репрессий 29 % имело академическое образование, в 1938 г. их было уже 38 %, а в 1941 г. 52 % военачальников имело высшее военное образование.

Этот вывод подтверждается архивными документами, отчетными данными кадровых органов по арестованным и назначенным вместо них военачальникам. Например, в пик репрессий, с 1 мая 1937 г. по 15 апреля 1938 г., из трех арестованных заместителей наркома обороны ни один не имел академического образования, двое из назначенных его имели. Из командующих войсками округов арестовано 3 «академика», назначено – 8; заместители командующих округами: соответственно арестовано 4 с высшим военным образованием, назначено – 6; начальники штабов округов: арестованные не имели академического образования, 4 из 10 назначенных его имели; командиры корпусов: арестовано 12 с высшим военным образованием, назначено 19; начальники штабов корпусов: арестовано 14 «академиков», назначено 22. И так по всем должностям, за исключением командиров дивизий. 33 арестованных комдива имели академическое образование, а среди назначенных таких было только 27. В целом по высшему командному составу количество назначенных, имеющих высшее военное образование, превышает число арестованных с аналогичным образованием на 45 %.

Таким образом, репрессии не снизили образовательный уровень затронутых ими категорий офицеров, они повлияли на уровень образования старших и средних офицеров, которые выдвигались на вышестоящие должности.

В состав высших военных коллегиальных органов РККА входили наиболее авторитетные военные руководители того времени. По этим органам репрессиями был нанесен сильнейший удар. Военный совет при наркомате обороны был почти полностью обновлен в результате репрессий, 40 % членов Главного военного совета также было репрессировано. Репрессии выдвинули наверх второй эшелон военачальников Гражданской войны, не имевших громкой славы и соответственно не успевших долгое время прослужить на высоких должностях в мирное время, их прохождение службы отличается большим динамизмом. Вместе с тем, и среди них было немало опытных военных руководителей, имевших солидный опыт руководства войсками.

Исследование объективных показателей различных категорий командно-начальствующего состава, проведенное с помощью количественных методов, не дает оснований для утверждения о значительном влиянии репрессий на состояние военных кадров в предвоенный период. Исключение составляет достаточно тонкий слой высшего командно-начальствующего состава, в котором репрессии произвели драматические изменения.

Главным недостатком офицерского корпуса перед войной являлась низкая подготовка огромной массы командиров среднего звена. Значительная группа офицеров с невысоким уровнем образования, влившаяся в РККА в предвоенные годы, была неизбежным следствием ее незапланированного развертывания.

И еще – репрессии не столь сильно повлияли на кадры, как их оценили немецкие военачальники во главе с Гитлером перед войной.

Означает ли это, что репрессии никак не отразились на командных кадрах? Нет, не означает. Вред, нанесенный репрессиями, заключается не в снижении уровня подготовленности кадров, их некомплекте и недостатке опыта прохождения службы в соответствующих должностях, а в нагнетании атмосферы страха и неуверенности среди командного состава.