Съ великимъ удовольствіемъ пріемлю я отъ васъ, друзья мои, радостныя увѣренія о вашей вѣрности и дружествѣ. Да будутъ увѣрены о моихъ расположеніяхъ особенные мои пріятели, и достойнѣйшіе нашей довѣренности тѣ, которыхъ я назначилъ въ первомъ моемъ письмѣ…

Что касается до тебя, Бельфордъ, то я желалъ бы здѣсь тебя видѣть, сколько можно скорѣе. Кажется, что другіе не столь скоро будутъ мнѣ нужны; однако сіе не препятствуетъ имъ пріѣхать къ Милорду М… куда я также долженъ быть, не для принятія ихъ, но дабы увѣрить сего стараго дядю, что нѣтъ никакого другаго нещастія въ деревнѣ, которое бы требовало его посредничества.

Я намѣренъ всегда имѣть тебя здѣсь съ собою не для моей безопасности; фамилія только довольствуется злословіемъ; но для моего удовольствія. Ты будешь со мною говорить о Греческихъ, Латинскихъ и Аглинскихъ писателяхъ; дабы отвратить отъ безопасности страждущій любовію духъ.

Я хочу, чтобъ ты былъ въ своемъ старомъ платьѣ, слуга же твой безъ ливреи, и имѣлъ бы вольное съ тобою обращеніе. Ты его будешь почитать отдаленнымъ родственникомъ, коему стараешся сыскать должность своею высокою довѣренностію; я разумѣю при дворѣ. Ты меня можешь найти въ маломъ пивномъ трактирѣ, на вывѣскѣ бѣлаго оленя, въ бѣдной деревнѣ отстоящей на пять миль отъ замка Гарловъ. Сей замокъ извѣстенъ всѣмъ. Ибо онъ произшелъ изъ ничтожества, подобно Версаліи, съ нѣкотораго времени, которое не достопамятно. Нѣтъ никого, который бы его не зналъ, но съ тѣхъ годовъ, когда увидѣли нѣкотораго Ангела между человѣческими дѣтьми.

Хозяева мои есть бѣдные люди; но честные. Они почитаютъ меня знатнымъ человѣкомъ, который имѣетъ причину скрываться, и потому почтеніе ихъ безпредѣльно. Все ихъ семейство состоитъ въ пріятномъ и прекрасномъ твореніи семнадцати лѣтъ. Я его называю своею розовою пуговицею. Бабушка ея (ибо она не имѣетъ матери) есть добрая старуха, которая меня просила съ уничиженностію быть снисходительнымъ къ ея внукѣ. Вотъ средство къ полученію чего нибудь отъ меня. Сколько прекрасныхъ твореній находилось въ моихъ рукахъ, коихъ бы я привелъ въ недоумѣніе, еслибы знали мою силу, и просили сперва о моей милости, (побѣждать гордыхъ) была бы моя надпись, если бы надлежало мнѣ избрать оную.

Сія бѣдная малютка есть такой простоты, которая тебѣ наиболѣе нравится. Все скромно, униженно и невинно является въ ея видѣ и въ обхожденіи. Я люблю въ ней сіи три качества, и берегу ее для твоего увеселенія; въ мѣсто того самъ буду бороться съ стихіями, обходя вокругъ стѣнъ замка Гарловъ. Ты съ удовольствіемъ будешь видѣть откровенно въ ея душѣ все то, что женщины высокой породы стараются скрывать, дабы менѣе показать себя въ естественномъ видѣ, и слѣдовательно менше любезными.

Но я тебя заклинаю почитать розовую мою пуговицу; сей единый благовонный цвѣтъ, которой распускался дѣсять лѣтъ при моемъ жилищѣ, или которой бы могъ еще разпускаться десять годовъ.

Я не помню, чтобъ былъ когда нибудь столько скроменъ, какъ со времени моего вступленія въ сей родъ жизни.

Мнѣ нужно быть таковымъ. Скоро или поздо, откроется мѣсто моего убѣжнща, и безъ сомнѣнія будутъ думать, что розовая моя пуговица туда меня привлекаетъ. Хорошее свидѣтельство со стороны сихъ добрыхъ людей довольно къ возстановленію моей чести. Можно вѣрить сей старухѣ и отцу, который есть чесный крестьянинъ полагающій все свое удовольствіе въ дочери. Повторяю тебѣ Бельфордъ, береги мою розовую пуговицу. Наблюдай съ нею то правило, котораго я не преступалъ, не подвергнувъ себя долговременному разкаянію. Не погуби бѣдную дѣвицу, не имѣющую никакой подпоры, кромѣ своего простодушія и невинности, не знающую ни нападенія, ни коварства и никакихъ любовныхъ ухватокъ. Шея неподозрѣвающаго агнца не уклоняется отъ ножа. И такъ берегись Бельфордъ закласть моего агнца.

Другая причина побуждаетъ меня болѣе о семъ тебя просить. Сіе младое сердце пронзено любовію. Оно чувствуетъ страсть, которой имя ему еще не извѣстно. Я видѣлъ въ одинъ день, какъ она своими глазами слѣдовала за молодымъ ученикомъ плотническаго мастерства, сыномъ одной вдовы, живущей на другой сторонѣ улицы. Ето довольно пригожій крестьянинъ, который не болѣе, какъ тремя годами ея старѣе. Вѣроятно, что ребяческія игры были началомъ такого союза, такъ что они не могли сего примѣнить до того возраста, въ который природа отверзаетъ источникъ чувствительности: ибо я не долго примѣчалъ, что ихъ любовь взаимна. Вотъ мои доказательства; коль скоро увидитъ молодецъ прелестную свою любовницу, то старается стоять прямо, съ изьявленіемъ своего непремѣняемаго уваженія; привѣтствуетъ взорами красавицу, которая также слѣдуетъ за нимъ своими глазами, и когда заходитъ за уголъ скрывающій отъ него ея прелести, то снимаетъ свою шляпу, и еще свидѣтельствуетъ свою преданность. Однажды стоялъ я позади ея, не давъ ей себя примѣтить. Она отвѣтствовала ему совершеннымъ почтеніемъ и вздохами, коихъ Жанъ не могъ слышать за дальностію. Щастливъ плутъ! Говорилъ я самъ въ себѣ. Я удалился, и розовая моя пуговица скоро также возвратилась; какъ сіе безмолвное зрѣлище для нея было удовлетворительно.

Я испыталъ ея сердце, коего тайну она мнѣ ввѣрила. Жанъ Бартонъ довольно ей нравился, признавалась она мнѣ, и говорилъ ей, что онъ бы ее любилъ болѣе всѣхъ находящихся въ деревнѣ дѣвицъ. Но увы! не должно о семъ думать. Почемужъ, спросилъ я ее? Она не знаетъ сама, отвѣчала мнѣ воздыхая; но Жанъ есть племянникъ такой тетки, которая обѣщала ему сто гиней по окончаніи ученія, дабы пристроить его къ мѣсту; отецъ ея весьма малымъ можетъ ее надѣлить. И хотя мать молодаго Бартона говоритъ, что не знаетъ, гдѣ найти своему сыну пригожую и изъ лучшаго дому дѣвицу, однако она продолжала съ вздохами, сіи слова ни къ чему не служатъ; я не хочу, чтобъ Жанъ былъ бѣденъ и нещастливъ для моей любви.

Чего бы я не здѣлалъ Бельфордъ, (ибо надѣюсь, что Ангелъ мой меня исправитъ, если не примиримая глупость ея родственниковъ не погубитъ насъ обоихъ;) чего бы не здѣлалъ, говорю я, дабы имѣть столь кроткое и невинное сердце, каково есть Жана Бартона, и моей розовой пуговицы?

Я знаю, что мое сердце есть самое бѣдное, которое только питается злостію; и думаю что оно таково отъ природы. Правда иногда ощущаю въ немъ хорошія движенія, но они тотчасъ изчезаютъ. Склонность къ проискамъ, злобныя вымыслы, слава побѣды, удовольствіе видѣть свои желанія споспѣшествуемыя щастіемъ; вотъ чемъ оно наслаждается, и что служитъ къ его развращенію. Я бы былъ бездѣльникомъ, еслибы родился для сохи.

Однако за удовольствіе почитаю помышлять, что исправленіе мое не невозможно. Но тогда другъ мой надобно будетъ имѣть лучшую компанію: ибо извѣстно, что взаимное наше обращеніе служитъ только къ укрѣпленію нашихъ пороковъ. Не безпокойся дружочикъ, ты и твои товарищи выберите себѣ другова начальника, и я думаю, что ты для нихъ можешь быть къ тому способнымъ. Поелику я за правило себѣ поставляю, по учиненіи безчестнаго поступка здѣлать нѣкоторое добро для заглажденія своего преступленія, что однакожъ весьма мало исполнялъ; то намѣренъ прежде, нежели оставлю сей округъ (я хочу оставить его съ успѣхомъ, иначе послѣдуя другому правилу, учиню въ двое больше зла посредствомъ мщенія), присодинить ко сту гиней Жана, другіе сто, дабы содѣлать благополучными два невинныя сердца. И такъ я тебѣ повторяю сто разъ, почитай мою розовую пуговицу. Мнѣ помѣшали. Однако я изготовлю другое письмо сего же дня, которое будетъ вмѣстѣ съ первымъ отправлено.