Господина Ловеласа молчаніе мое никакъ неустрашаетъ, получила я отъ него еще и другое письмо, хотя на первое и не отвѣчала.

Не знаю какимъ образомъ сей человѣкъ извѣстенъ о всемъ томъ, что ни дѣлается въ нашемъ домѣ. Мое заключеніе, выгнаніе Анны, гнѣвъ моего отца, моего брата и моихъ дядьевъ, и многіе другіе обстоятельствы, о которыхъ мнѣ и самой не извѣстно, знаетъ онъ подробно; не могу придумать какимъ способомъ онъ до того достигаетъ; но позволеннымъ и непредосудительнымъ образомъ кажется ни какъ до того достигнуть не можно.

Безпокойство его видно чрезвычайно. Онъ изъясняется мнѣ въ своей страсти и въ неудовольствіи на родственниковъ моихъ самыми чувствительнѣйшими выраженіями; убѣждаетъ дать ему мое слово, что я Г. Сольмсу никогда принадлежать не буду. Я съ моей стороны думаю, что сію его прозьбу могу исполнить безъ всякаго для меня предосужденія.

Проситъ онъ меня,,,Не думать никакъ, чтобы онъ искалъ своей пользы со вредомъ другаго, потому старается получить мое сердце чрезъ мое; равнымъ образомъ не желаетъ склонить меня на свои мысли страхомъ. Но притомъ объявляетъ также, что поступки съ нимъ моихъ родственниковъ для его несносны, что всѣ его друзья, не выключая Милорда М… и двухъ его тетокъ упрекаютъ его безпрестанно безчувственностію, и естьли не можетъ ласкаться ни какою съ моей стороны надеждою, то не можетъ никакъ отвѣчать до какихъ можетъ дойти крайностей.

На конецъ прибавляетъ.,,Что всѣ его родственники, а особливо женщины совѣтуютъ ему прибѣгнуть къ законамъ; но какимъ средствомъ честной человѣкъ можетъ отвѣчать такимъ путемъ на словесныя ругательствы тѣхъ людей, которые имѣютъ право носить шпагу?

Вотъ любезная пріятельница! по какой причинѣ мать моя опасается какого нибудь новаго несчастія, и совѣтовала мнѣ послать отвѣтъ мой чрезъ Хорею.

Описываетъ онъ мнѣ пространно, какихъ обо мнѣ добрыхъ мыслей женщины его фамиліи. Я изъ нихъ ни кому не знакома, кромѣ дѣвицы Патти Монтегю, которую одинъ разъ видѣла у госпожи Кнолли. Весьма думаю естественно снискивать себѣ новыхъ друзей, когда видятъ уменьшеніе дружбы въ старыхъ. Но я лучше хочу казаться любезною передъ глазами моихъ родственниковъ и передъ тобою, нежели передъ глазами цѣлаго свѣта. Между тѣмъ четыре тѣ женщины въ его фамиліи имѣютъ столь великую славу, что всякому весьма лестно пользоваться ихъ знакомствомъ, Не можно ли сыскать какого способа посредствомъ госпожи Мортескю или Г. Гикмана, которой знакомъ Милорду М, освѣдомиться потаеннымъ образомъ, какого они мнѣнія въ разсужденіи нынѣшнихъ обстоятельствъ. Съ моей же стороны я никакъ не желаю того, чтобы племянникъ ихъ оставался твердымъ при своихъ мысляхъ не смотря на всѣ чинимыя ему противности и презрѣнія.

До сего времяни занимаюсь я только однимъ любопытствомъ; но думаю что предъ онаго во мнѣ не будетъ не смотря на мнимое трепетаніе сердца, которымъ ты меня подозрѣваешь. Такъ, любезной другъ; естьли бы менѣе можно было чинить ему упрековъ.

Я отвѣчала на его письма. Естьли будетъ онъ понимать всѣ слова, то не будетъ мнѣ нужды любопытствовать узнать, что думаютъ обо мнѣ его родственники. Отвѣтъ мой былъ слѣдующей.

,,Изъявила я ему мое удовольствіе о томъ, что извѣстно ему все то, что здѣсь происходитъ. Увѣряла его, что естьли Г. Ловеласа не будетъ и на свѣтѣ, то и тогда я Г. Сольмсу принадлежать не буду. Говорила ему, что подозрѣвая моихъ родственниковъ показываетъ онъ свое ко мнѣ не уваженіе; и естьли узнаю я, что онъ вздумаетъ учинить посѣщеніе кому нибудь изъ моихъ родственниковъ безъ ихъ согласія, то твердое положу намѣреніе не видѣть его во всю мою жизнь.,,

Увѣдомила его, что позволили мнѣ послать мое письмо, только съ тѣмъ условіемъ, чтобы оно было послѣднее. А между тѣмъ еще прежде знакомства съ нашимъ домомъ Г. Сольмса, слышалъ онъ неоднократно, что я имѣю къ супружеству великое отвращеніе; что Г. Віерлей и другіе сватающіяся на мнѣ женихи могутъ то засвидѣтельствовать собою, что еще съ самаго начала пребывала я въ такомъ намѣреніи непоколебимою. На конецъ объявила ему, что болѣе одного письма отъ него принято не будетъ, и просила чтобы онъ взялъ терпѣніе до лучшихъ обстоятельствъ.

Сіе написала я единственно для того, чтобы не ввергнуть его совсемъ въ отчаяніе.

Обѣщала я тебѣ доставить всѣ его письма, и мои на нихъ отвѣты. Повторяю мое обѣщаніе; и сія самая причина не позволяетъ мнѣ писать къ тебѣ гораздо пространнѣе. Но не могу довольно тебѣ изъяснить, сколько почитаю необходимымъ отвѣчать на письмо такого человѣка, коего ни когда не имѣла намѣренія ободрять въ его требованіяхъ, и которому могу во многомъ противорѣчить; а особливо вразсужденіи тѣхъ писемъ, кои наполнены жарчайшею страстію, сопровождаемою нѣкоторымъ видомъ надежды. Ибо любезная пріятельница, ты не видала еще человѣка смѣлѣе и отважнѣе въ своихъ предпріятіяхъ. Часто благодаритъ онъ меня нѣжнѣйшими словами за многія благосклонности, о коихъ я никакъ и не помышляла; такъ что иногда нахожу себя принужденною толковать то въ худую для меня сторону.

Однимъ словомъ, любезная пріятельница; онъ подобенъ необузданному коню, которой приводитъ въ ослабленіе руку своего всадника; когда ты увидишь его письмо, то не должно думать, чтобы ты могла о нихъ судить не прочтя моихъ отвѣтовъ. Естьли не сохранить сей предосторожности, то часто будешь имѣть случай упрекать пріятельницу твою въ слаболюбіи и трепетаніи сердца. Между тѣмъ онъ иногда жалуется на мою къ себѣ суровость и на ненависть моихъ друзей.

Что бы сказала ты о такомъ человѣкѣ, которой поперемѣнно то жалуется на мою холодность, то восхищается мнимыми моими благосклонностями? Естьли бы цѣль таковыхъ поступковъ стремилась довести меня до чувствованія его жалобъ, и естьли бы сіе противорѣчіе не было дѣйствіемъ его легкомыслія и вѣтренности, то почитала бы я его важнѣйшимъ и хитрѣйшимъ изъ всѣхъ смертныхъ и естьли бы въ нихъ была увѣрена совершенно, то ненавидѣла бы его еще болѣе, нежели ненавижу Сольмса.

Но теперь на сей день довольно говорить о семъ неизъясняемомъ человѣкѣ.