Иоганн Готфрид Шадов
(1764–1850)
Иоганн Готфрид Шадов родился в Берлине 20 мая 1764 года. В отличие от многих мастеров XVIII столетия, Шадов не был потомственным скульптором. Его предки были крестьянами, сам же он родился в многодетной семье берлинского портного Готфрида Шадова. Ещё в школе он выделялся среди своих сверстников любовью к рисованию. В 1775 году в Берлин по приглашению Фридриха Вильгельма прибыл парижский скульптор Жан-Пьер-Антуан Тассар, чтобы возглавить придворную скульптурную мастерскую. Тассару сообщили о таланте Шадова, и он пригласил мальчика к себе. Супруга Тассара, Фелисите Тассар, художница, ученица Ф. Буше, начала с ним заниматься. Иоганн рисовал, копировал картины известных мастеров, преимущественно Ф. Буше, которого его наставница ценила особенно высоко. Одновременно Шадов начал посещать скульптурную мастерскую Тассара.
Вскоре перед Шадовом встала проблема выбора: посвятить себя живописи, точнее рисунку и гравюре, или стать скульптором. Теперь он начал много рисовать с гипсов, лепить из глины, делать гипсовые модели и учиться их переводу в мрамор. Однако в его ранних работах — бюсте Генриетты Херц — ничто ещё не говорило о пластическом даровании. Тассар не препятствовал занятиям, но считал, что у Шадова больше способности к гравированию, чем к скульптуре.
Вскоре занятия с Тассаром перестали удовлетворять Шадова. С 1780 года он начинает посещать Академию художеств, девятнадцатилетним юношей едет в Дрезден и Вену. Затем отправляется во Флоренцию, где восхищается произведениями Микеланджело и Джамболонья, осматривает монументы городских площадей. Но по-настоящему Шадов проникается скульптурой в Риме, где проводит два года (1785–1787).
В эту эпоху Рим становится центром классицизма. Шадов поступает в частную Академию Александра Триппеля — одного из последователей системы И. Винкельмана, воспитывавшего своих учеников в духе классицизма. Большую часть времени Шадов проводит, изучая античный Рим. Он много работает в Ватикане и Капитолийском музее, во Французской академии в Риме, поддерживает тесные связи с французскими художниками. Здесь он знакомится с А. Кановой, и это знакомство перерастает в тесную дружбу, длившуюся на протяжении всей жизни.
Шадов принимает участие в Конкурсе Балестры, где выставляет свою ныне утраченную группу «Персей и Андромеда», выполненную в терракоте, и получает за неё золотую медаль. Глиняная статуэтка Ахилла, выполненная в Риме в последние годы пребывания там Шадова, свидетельствует о том, как далеко он ушёл от Тассара под влиянием античных памятников в ощущении пластики форм и трактовке материала. Стройность пропорций фигур и удивительно мягкую проработку модели он заимствовал из греческих оригиналов.
В Берлине становится известно о таланте скульптора. В 1786 году в письме к сыну мать Шадова сообщает о посещении министра фон Хайница и пишет: «Я была горда тем, что он хотел видеть твою мать».
Вернувшись в Берлин, скульптор становится постоянным членом Академии, а после смерти Тассара Шадов заменяет его на посту директора всех официальных скульптурных работ и становится главой придворной скульптурной мастерской. С этого времени и на протяжении почти сорока лет Шадов завален заказами. В свою мастерскую он привлекает шестнадцать помощников, чрезвычайно много работает сам.
В восьмидесятые—девяностые годы Шадов создаёт свои лучшие произведения. Среди них — надгробие юного графа фон дер Марк, находящееся в церкви Доротеи в Берлине. Здесь он отказался от помпезности барочных надгробий и создал произведение, полное сдержанной печали и скорби, в духе высокого классицизма, где чёткость и благородство силуэтов создаются ритмом линий и сопоставлением плоскостей.
Надгробная статуя изображает мальчика скорее спящим, чем умершим. Краткость его жизни контрастно подчёркивается лежащими рядом атрибутами воина — мечом и шлемом. В большой полукруглой нише над саркофагом скульптор помещает фигуры трёх Парок, причём привносит в изображение «чувствительную» ноту: одна из богинь в отчаянии пытается удержать сестру, рвущую нить жизни ребёнка. «Прекрасный мальчик свеж, как утренняя роса», — восхищённо сказала о нём Каролина Шлегель.
Одной из ведущих в творчестве Шадова является тема прекрасной женщины. Он выполнил бюст своей жены Марианны, привлекающей мягкостью характера и одновременно тонкостью душевного склада. На протяжении своей жизни скульптор создавал портретные бюсты, наполненные внутренним напряжением и сдерживаемой экспрессией, отличающиеся благородством и интенсивностью духовной жизни.
Среди женских портретов XVIII века является скульптурная группа Шадова «Принцессы Луиза и Фредерика». Работая над ней, скульптор выполнил сначала отдельно два бюста, а затем модель группы, которую выставил в Берлинской академии в 1795 году. Она вызвала целую волну одобрительных и восторженных откликов. Трактовка портрета сестёр не имеет аналогий в искусстве конца XVIII столетия.
Она нова по замыслу. Старшая сестра, Луиза, обняла Фредерику за плечо, та прильнула к ней, словно поддерживая сестру. Контрапост, в котором дана фигура старшей из сестёр, смело применённый здесь Шадовом, — одно из достижений этой скульптурной группы, заимствованное в античной пластике. Не случайно она так напоминает терракоты Танагры и близка греческой пластике.
Тема дружбы, духовного единения, которую Шадов воплотил в этом произведении, предвосхитила многие образы немецких романтиков начала XIX века. В работе над воплощением скульптуры в мраморе Шадов использовал труд своих помощников. Обработку мягких складок классических одеяний он доверил Клоду Госсо, а сам сосредоточил усилия на выполнении и пластической проработке лиц обеих сестёр. Группа стала одним из лучших произведений немецкой пластики второй половины XVIII века, её появление рассматривалось как событие в культурной жизни Берлина и позволило фон Хайницу назвать Шадова крупнейшим скульптором своего времени.
Хотя мастер продолжал работать до тридцатых годов (умер Шадов 27 января 1850 года), его поздние работы не так значительны, как ранние. Свои лучшие произведения он создал именно в XVIII столетии. Деятельность Шадова тесно связана с ростом Берлина, превратившегося в один из крупнейших городов Европы, в оформлении которого такое важное место занимает скульптура прославленного мастера. Одна из таких значительных работ Шадова — Бранденбургские ворота.
Когда в восьмидесятые годы Шадов вернулся на родину, архитектурные работы в Берлине возглавлял архитектор Лангханс. Начинается сотрудничество двух крупнейших немецких мастеров конца XVIII века.
Неудивительно, что для сооружённых в конце восьмидесятых годов Лангхансом Бранденбургских ворот именно Шадов выполняет квадригу. Четвёрка коней стремительно мчит колесницу богини победы Виктории.
Официальная холодность квадриги вполне гармонирует с архитектурой. Важно отметить, что в данном случае Шадов был связан определённым характером заказа, в целом же его творчество отличается скорее склонностью к сентиментальной чувствительности — весьма типичной для определённой части немецкого классицизма.
Позднее Шадов дополняет ансамбль ворот статуями Минервы и Марса. Статуя Марса стала символом немецкой столицы. В ней ощутимо влияние образов Микеланджело и античной статуи «Арес» с виллы Людовизи. Кроме того, ворота украшены и многочисленными великолепными аллегорическими фигурами. Работы над украшением Бранденбургских ворот продолжались до 1793 года.
Особую и весьма значительную область творчества Шадова составляют острые по характеристике и разнообразные по решению скульптурные портреты, в которых реалистические черты преобладают над классицистической идеализацией.
С большим искусством исполнены портреты Генриетты Херц (1783), Марианны Шадов, первой жены художника (1794), Марианны Шлегель (1805).
Вот что написал мастер о своей работе над статуей актрисы Фредерики Унгер в образе Надежды (1802):
«Первым моим намерением было сделать погрудное изображение. Но потом модель сама пожелала, чтобы портрет был с руками. Тогда была снизу подведена куча глины, и из неё вылеплены руки и в таком положении, как будто она облокачивается на парапет и приветливо озирается вокруг на красивую местность. Когда она для этого позировала, я обратил внимание на то, что вся поза девушки, кстати, хорошо сложённой, очень привлекательна и что бюст с руками будет слишком уж фрагментарен. И тогда меня внезапно охватило жгучее желание запечатлеть этот облик полностью. Однако работа не всегда шла гладко — были и перерывы. Но всё же через некоторое время я сделал остальную часть, и таким образом этот бюст превратился в статую, которая должна изображать надежду, поскольку девушка облокачивается на якорь. В общем, пожалуй, полной гармонии не получилось. Поэтому я никому не советую делать статуи таким образом, то есть без предварительного эскиза и плана всей композиции».
Характерен для скульптора портрет великого поэта — Иоганна Вольфганга Гёте. У Шадова с Гёте возник целый ряд разногласий. Через много лет состоялось их примирение, однако поэт не разрешил Шадову лепить свой портрет с натуры. Шадов исполнил портрет Гёте по посмертной маске, снятой с лица поэта. Он выполнен в лучших традициях классицизма, где благородная простота и возвышенное спокойствие составляли главное в передаче облика портретируемого. Однако он не передаёт глубокое психологическое состояние великого человека. Мраморный бюст, созданный Шадовом, интересен своей достоверностью и той данью восхищения и уважения, которыми пронизано всё произведение.
Шадов был известен не только как скульптор, но и как талантливый график. Это другая сторона его дарования. В течение всей жизни он работал над серией портретов близких родственников и друзей, создавал карикатуры на наполеоновскую армию и политические события Европы начала XIX столетия. Большой интерес представляет и литературное наследие Шадова, его письма и дневники.
Болезнь глаз заставила мастера прекратить художественное творчество. Шадов занялся теорией искусств. Вплоть до глубокой старости стоял он во главе Берлинской академии, его советы и суждения ценились необычайно высоко. Из скульптурной мастерской Шадова вышел целый ряд значительных мастеров, среди которых Кристиан Раух, Фридрих Тик и Рейнхольд Бегас, произведения которых определили берлинскую скульптурную школу шестидесятых—семидесятых годов XIX столетия.
