Внуком Дария I был Артаксеркс I (465–424 гг. до Р. Х.). С именем этого царя связан целый ряд важных иудейских преданий, нашедших отражение как в Библии, так и в «Иудейских древностях» историка Иосифа Флавия. Самое известное из этих преданий — история Есфири.

В третий год царствования Артаксеркс I устроил большой пир для всех своих князей, главных начальников войска и правителей областей. Пир длился сто восемьдесят дней и своей пышностью, разнообразием угощений и блеском превзошёл все празднества, случавшиеся раньше. И вот царь, который уже привёл в изумление гостей своим необыкновенным богатством, решил в заключение поразить их красотой своей жены Астинь. Царь послал слуг в женские покои и повелел жене явиться к нему во время пира. Царица была смущена этим приказом и ответила слугам: «Верно ли вы поняли своего господина? Все знают, что персидские законы не позволяют женщине появляться перед посторонними мужчинами. Не могу поверить, что наш царь забыл об этом!»

Слуги вернулись к Артаксерксу и передали ему ответ Астинь. Царь воскликнул в гневе: «О каких законах может говорить моя жена? Для неё всегда был и будет только один закон — моя царская воля! Пусть немедленно явится ко мне, чтобы все мои друзья и гости могли насладиться её красотой!» Слуги поспешили обратно и передали приказ царице. Услышав, что Артаксеркс настаивает на своём неприличном желании, Астинь рассердилась. Она сказала: «Законы предков не для того даны нам, чтобы мы нарушали их по пустой прихоти! То, чего требует царь, бесчестит перед всем миром и его, и меня. Передайте Артаксерксу: я слишком уважаю его и не сделаю того, в чём он сам будет раскаиваться не далее, как завтра утром».

Когда слуги сообщили об этом ответе, царь в сильном гневе поднялся со своего места, распустил гостей и призвал к себе семерых знатных персов — величайших знатоков закона. Он сказал им: «Вы уже слышали, как оскорбила меня жена, как она дерзко отвечала мне и как опозорила перед всеми гостями? Неужели мы оставим такое вопиющее непослушание без всяких последствий?» Тут выступил вперёд один законовед по имени Мемухан и сказал: «Великий царь! Оскорбление нанесено не тебе одному, но и всем нам, мужчинам! Боюсь, что отныне наши жёны будут обращаться с нами не так почтительно, как раньше. И немудрено — ведь сама царица подаёт им пример! Поэтому мы ни в коем случае не должны оставлять этот случай без последствий. Пусть Астинь понесёт примерное наказание, и пусть весь народ узнает об этом, дабы любой мужчина мог сказать своей жене: „Даже царский сан не спасает женщину от кары, если она не слушает мужа!“».

Остальные законники одобрили речь Мемухана и, посовещавшись, постановили, что Артаксеркс должен развестись с Астинь и прогнать её от себя. Царь немедленно скрепил решение законоведов своей печатью, после чего оно было объявлено народу. Несчастную Астинь с позором изгнали из дворца и из самой царской столицы, а Артаксеркс отправился спать.

Утром, обдумав на свежую голову происшедшее, царь пришёл в величайшую печаль. Он понял, что под влиянием минутного гнева лишился из-за собственного нелепого упрямства нежной и любимой супруги. А поскольку неправедное решение, известное уже всей стране, отменить было невозможно, царь впал в глубокую грусть и не показывался несколько дней на глаза своим придворным. Видя его в таком подавленном настроении, друзья собрались к царю и стали уговаривать его: «Разве не глупо, о господин наш, так убиваться и печалиться из-за женщины, которую всё равно нельзя вернуть? И потом, разве свет клином сошёлся на Астинь? В твоём царстве, которое, благодаря покровительству богов, простирается от Эфиопии до самой Индии, найдётся ещё немало прекрасных и разумных девушек. Разошли твоих слуг во все концы земли с приказом явиться в твою столицу первым красавицам, и скоро их будет здесь столько, сколько пожелаешь. А тебе, о владыка, останется только выбрать из них наиболее достойную и сделать её своей женой».

Предложение это так понравилось Артаксерксу, что он немедленно велел вельможам отправиться на поиски красивых девушек. Друзья царя, рьяно взявшись за дело, вскоре свезли в столицу множество девиц. Среди других была здесь и еврейка по имени Есфирь из рода Вениаминова. Рано лишившись отца и матери, она жила в доме своего дяди Мардохея. Эта Есфирь отличалась воистину необыкновенной красотой, так что взгляды всех людей невольно останавливались на ней. Когда Есфирь встретилась с царём, она понравилась ему, и он полюбил эту девушку так сильно, что забыл Астинь, сделал Есфирь своей законной женой и отпраздновал с ней свою свадьбу. А едва Есфирь вошла во дворец, Артаксеркс возложил ей на голову царскую корону.

По прошествии некоторого времени Артаксеркс издал указ, в силу которого никто из его приближённых не смел, без особого на то разрешения, входить к нему в то время, когда царь восседает на троне. Чтобы этот приказ неуклонно соблюдался, Артаксеркс велел поставить вокруг своего трона вооружённых секирами стражников. Они должны были отрубать голову всякому, кто без зова являлся к царскому престолу. Но если Артаксеркс желал помиловать человека, пришедшего к нему без приглашения, он простирал в его сторону золотой скипетр. Всякий, к кому царь прикасался таким образом, был уже вне опасности.

Среди ближайших друзей царя был в то время амаликитянин Аман, сын Амадава. С самого рождения он питал ненависть к евреям за то, что те во времена Саула истребили его родной народ. «Боги должны встать на мою сторону, — говорил он. — Чем провинился мой народ перед евреями, когда они предали его такому страшному и бесчеловечному истреблению, перебив даже малых детей и младенцев? Теперь пришла пора отомстить за невинную кровь моих сородичей и жестоко покарать побеждённых персами евреев!» Когда Аман уверился, что его влияние на царя стало очень велико, он явился к нему и стал клеветать на еврейский народ, обвиняя его в вероломстве и смутах, а потом сказал: «Это племя всегда и по своей вере и по своему образу жизни было враждебно персам, да и всем людям. Если ты, о владыка, желаешь оказать своим подданным истинное благодеяние, то прикажи с корнем уничтожить его, дабы и следа от него не осталось».

Артаксеркс любил Амана и разрешил ему поступить с евреями так, как он сочтёт нужным. А тот, добившись своего, немедленно разослал от имени царя грозный указ ко всем начальникам областей. Указ предписывал тем без всякой пощады перебить в своих пределах всех евреев вместе с их жёнами и детьми. Избиение должно было совершиться сразу в один день во всех концах Персидского царства. Артаксеркс об этом указе ничего не знал.

Когда указ прибыл во все города страны, персы очень обрадовались предстоявшей резне евреев. В Сузах уже заранее распределялись жертвы. Между тем царь с Аманом предавались весёлым попойкам, а городское население находилось в крайнем возбуждении.

Когда Мардохей узнал о случившемся, он разорвал на себе одежды, оделся в рубище, посыпал голову пеплом и побежал по городу, крича о том, что губят ни в чём не повинных людей.

Одна Есфирь ничего не знала о пагубном для её народа решении Артаксеркса. Однако вскоре Мардохей передал ей со слугами копию царского указа и поручил сказать ей: «Пришёл тот час, дочь моя, ради которого Господь оказал тебе невиданную милость, удостоив чести быть царской женой. Теперь ты должна сделать для своего народа всё, что сможешь. Отправляйся к царю и умоляй его спасти евреев и не карать их без всякой причины. Тебе, наверняка, удастся это сделать, тем более что сам Артаксеркс никогда не питал гнева к сынам Израилевым. Он согласился на это неслыханное злодеяние только потому, что поддался внушениям Амана».

Есфирь немедленно отвечала Мардохею: «Желание твоё, отец, исполнить трудно и почти невозможно. Тридцать дней прошло с тех пор, как я видела Артаксеркса в последний раз. Теперь он восседает на своём троне, окружённый стражей. А ты сам не хуже меня знаешь, что царь велел казнить всякого, кто явится к нему без зова. Вспомни об Астинь и о том, какую кару понесла она за непослушание. Неужели и для меня хочешь такой судьбы?»

Когда слуга передал Мардохею слова Есфири, тот немедленно отослал его обратно, велев передать следующее: «Не думай о себе, дочь моя. Думай о благе народа твоего. Нет у него другого заступника перед царём, кроме тебя. Иначе имя твоё будет проклято среди наших потомков, и Сам Господь покарает тебя за отступничество».

Тогда Есфирь попросила Мардохея и всех столичных евреев молиться за неё, а сама, облачившись в траурные одежды, пала ниц и пролежала три дня, молясь Господу и прося Его поддержки.

После трёхдневной молитвы Есфирь сняла траурное одеяние и надела другой наряд, украсив себя так, как подобало царице. Затем в сопровождении служанок она отправилась к царю. По лицу её разлился румянец, и вся она сверкала необычайной величавой красотой. С трепетом вошла Есфирь к царю, который как раз восседал на своём троне. Когда она предстала перед лицом Артаксеркса, бывшего в своём царственном облачении, то он показался ей ещё более грозным, чем обычно. В самом деле, лицо царя омрачилось, а в глазах его блеснули искры гнева. Увидев, что Артаксеркс даже не шевельнул рукой и не простёр к ней своего жезла и что стражники уже готовы схватить её, Есфирь лишилась чувств и упала на руки своих служанок. Все замерли в ожидании страшной минуты, но вдруг Артаксеркс совершенно преобразился: вскочил со своего трона и бросился к жене. Он заключил её в объятия и стал нежно утешать. Любовь победила в нём гнев. Вскоре Есфирь пришла в себя настолько, что могла говорить. Тогда она попросила царя вместе с его другом Аманом прийти к ней на обед, который она для них приготовила. Артаксеркс, тронутый слабостью жены, а также восхищённый её необыкновенной красотой, сказал: «Я приду обязательно. И так как ты испытала сегодня по моей вине такой сильный страх, я обещаю исполнить любое твоё желание, даже в том случае, если ты потребуешь половину моего царства!»

На другой день царь и Аман явились к царице и отобедали у неё. После этого Артаксеркс сказал: «Не думай, что мои вчерашние слова были всего лишь минутной прихотью. Я и сегодня готов исполнить любое твоё желание». Есфирь, набравшись мужества, промолвила: «Если я нашла, о царь, благоволение в твоих очах, то да будут дарованы мне моя жизнь и мой народ! Ведь все мы — я и мой народ — обречены на истребление, убиение и погибель. Если бы мы были только проданы в рабы и рабыни, я бы молчала, хотя враг не вознаградил бы ущерба царя. Но, увы, всем нам, включая женщин и малых детей, уготована позорная кончина». Артаксеркс изменился в лице и с негодованием спросил: «Кто же это такой, кто отважился в моём царстве покуситься на мою жену и её близких?» Тут Есфирь указала на царского любимца и сказала: «Твой и мой враг — вот этот злобный Аман, вознамерившийся истребить весь народ израильский и уже разославший от твоего имени указы во все концы твоей державы. Лишь одного он не ведал, что я тоже еврейка и тоже должна претерпеть злую судьбу вместе со всем моим народом».

Услышав это обвинение, Аман замер от ужаса, а царь вскочил и в гневе выбежал в дворцовый сад. Едва Артаксеркс удалился, Аман приблизился к Есфири, умоляя её о пощаде. Но тут Артаксеркс внезапно возвратился и увидел его, припавшего к ложу своей жены. И царь воскликнул в ярости: «Какова неслыханная наглость этого человека! Он не только самоуправствует в моём государстве, но уже готов изнасиловать царицу в моём собственном доме!» И, обратившись к своим евнухам, Артаксеркс приказал: «Повесьте его на дереве!» Так погиб великий Аман, чьё могущество было равно царскому. Артаксеркс отменил кровавый указ и повелел отныне оказывать евреям такой же почёт, как персам, ибо они — соплеменники его жены.