Более века их не замечали археологи. Речь идет об оптических линзах – тонких инструментах, изготовленных из разных материалов, которые доказывают существование развитой оптики уже в глубокой древности.

Способны ли были люди несколько тысяч лет назад сделать точные оптические инструменты, с помощью которых можно исправлять астигматизм, наблюдать далекие звезды и осуществлять работы на микроскопическом уровне? Специалист по древним линзам Роберт Темпл (прославившийся своей книгой о космических знаниях племени догонов «Тайна Сириуса») уверен не только в этом, но и в том, что доказательства столь неожиданного предположения находились у специалистов под рукой уже как минимум сто лет. Все последние три десятилетия Роберт, демонстрируя нечеловеческое упорство и выработав свою, особенную методику работ, носился по свету, выяснив во время поездок, что в музеях находится огромное количество предметов, ошибочно записанных как украшения, бусины и т.п. Однако подлинное назначение их было совсем другим – улучшать видимость отдаленных или микроскопических объектов, фокусировать солнечный свет для производства огня и даже для ориентации...

Первым сюрпризом для исследователя оказалось, писал он в своей монографии «Хрустальное солнце», что в классических текстах, так же как и в устной культурной и религиозной традициях многих народов есть многочисленные указания на существование у них оптических приборов. Эти указания вполне могли бы уже давно привлечь внимание историков и археологов, вызвав у них желание разыскать описываемые приборы. Однако, как с горечью признается автор, в научной среде сложилась негативная традиция, которая отрицает возможность существования сколь-нибудь развитой технологии в древности. Так, например, некоторые предметы, чья форма и материал неизбежно наводят на мысль о том, что они служили линзами, были классифицированы как зеркальца, серьги или, в лучшем случае, как зажигательные стекла, то есть все-таки линзы, но использовавшиеся исключительно для фокусирования солнечных лучей и зажигания костров.

Парадоксальным образом мелкие кристаллические сферы, изготовляемые римлянами и используемые ими в качестве линз, при наполнении их водой, были расписаны как сосуды для косметики и парфюмерии. В обоих случаях, по мнению Роберта, проявилась особая близорукость современной науки, которой он намерен прописать хорошие очки.

Древние ссылки на линзы относительно легко прослеживаются уже со времен Плиния Старшего (I в.), хотя, как мы увидим далее, подобные указания можно обнаружить и в «Текстах пирамид», которым более 4000 лет, и даже еще раньше – в том же Древнем Египте.

В своей «Естественной истории» Плиний описывает трудоемкую работу с миниатюрными предметами, которой занимались Каликрат и Мирмекид, два древнеримских художника и ремесленника, примерно в таких словах: «Каликрату удавалось изготовлять модели муравьев и других крошечных созданий, чьи части тела оставались невидимыми для остальных людей. Некий Мирмекид заслужил себе славу в той же области, сделав маленькую повозку с четырьмя лошадьми из такого же материала, столь крошечную, что ее могла закрыть своим крылышком муха, и такого же размера корабль».

Если уж рассказы Плиния производят большое впечатление, то ничуть не менее волнует упоминание о миниатюрной копии «Илиады», выполненной на столь малом куске пергамента, что вся книга могла поместиться в ореховой скорлупе, о чем первым говорит Цицерон, автор предыдущего столетия. Чем ближе к нам, тем чаще классические авторы включают в свои произведения данные об этих ныне потерянных предметах, изготовление которых, очевидно, требовало использования оптических приборов. По словам Темпла, «первым современным автором оптических приборов – если не считать увеличительных стекол – был итальянец Франческо Веттори, который в 1739 г. создал микроскоп. Веттори был знатоком античных гемм и говорил, что видел некоторые из них, размерами с половину зерна чечевицы, которые, тем не менее, были искусно обработаны, что он считал невозможным, если не признать, что у древних были мощные увеличительные приборы».

Именно при работе с древними украшениями становится очевидным существование ныне утерянной оптической технологии. На нее интуитивно указывали многие специалисты на протяжении нескольких веков, тем не менее, данная увлекательная область истории науки почему-то осталась совершенно неизученной. Карл Ситтл, немецкий искусствовед, еще в 1895 г. утверждал, что существует портрет на камне диаметром едва в 6 мм Плотины Помпеи, супруги римского императора Траяна, которая жила в I в. Ситтл указывал на него в качестве примера использования оптических средств увеличения древними резчиками.

В историческом музее Стокгольма и музее Шанхая хранятся артефакты из разных металлов, таких как золото или бронза, на которых отчетливо заметна миниатюрная работа, так же как и на многочисленных глиняных табличках из Вавилона и Ассирии видны выдавленные микроскопические клинописные знаки. Подобные крошечные надписи были настолько многочисленны, прежде всего в Греции и Риме, что Роберту Темплу пришлось отказаться от идеи все их разыскать и классифицировать. То же самое характерно и для самих линз, которых он и не надеялся найти больше нескольких штук, но в английском издании своей книги приводит целых 450!

Что касается стеклянных сфер, использовавшихся в качестве зажигательных стекол и для прижигания ран, они тоже сохранились во множестве в различных музеях, несмотря на свою хрупкость, но всегда были классифицированы как сосуды для хранения специальных жидкостей.

То, что оптические технологии древности вовсе не являются иллюзией, «обманом зрения», можно понять, если внимательно перечитать классиков, хорошенько порыскать в музейных каталогах и заново истолковать некоторые мифы. Одним из самых очевидных примеров из последней области является легенда о божественном огне, который передавали людям разные герои, как это случилось с Прометеем, – достаточно только принять, что люди обладали инструментами, способными «получить огонь из ниоткуда».

Греческий автор Аристофан вообще впрямую говорит в своей комедии «Облака» о линзах, которыми разжигали огонь еще в V в. до н.э. То же самое умели делать, судя по всему, и друиды. Они использовали прозрачные минералы для того, чтобы выявлять «невидимую субстанцию огня».

Но наиболее яркое применение такой технологии мы встречаем у Архимеда с его гигантскими зеркалами. Нет необходимости напоминать здесь обо всем научном вкладе этого гения, родившегося в Сиракузах и жившего с 287 по 212 г. до н.э. Однако обязательно нужно сказать, что во время осады Сиракуз в 212 г. римским флотом Клавдия Марцела Архимед сумел поджечь римские триеры, сфокусировав и направив на них солнечные лучи при помощи огромных, предположительно металлических зеркал.

Правдивость данного эпизода традиционно ставилась под сомнение вплоть до 6 ноября 1973 г., пока Иоаннис Сакас не повторил его в порту Пирей и при помощи 70 зеркал не поджег маленькое судно.

Свидетельства этого впоследствии забытого знания встречаются повсюду, обнажая тот факт, что жизнь людей древности была гораздо богаче и изобретательнее, чем порой способен признать наш консервативный разум. Именно здесь лучше, чем где-либо, оправдывается старая поговорка, что мир видится в зависимости от цвета стекла, через которое мы на него смотрим.

Другая важная находка, с которой знакомит нас Темпл, это плод тяжелых трудов в области библиографии и филологии. Именно им посвятил свое время доктор Майкл Вейтцман из лондонского университета, он показал, что термином «тотафот», который употребляется в библейских Книгах Исхода и Второзаконие для обозначения филактерий, закреплявшихся на лбу во время религиозной службы, изначально назывался некий предмет, который помещался между глаз.

И в результате перед нами еще одно описание очков, причем, по мнению Вейтцмана, лучшего знатока древней иудейской истории в Англии, – очков, которые происходят из Египта.

Нет ничего странного, что в стране фараонов были знакомы с ними даже до того, как там появились собственно фараоны. Ведь только так можно объяснить наличие микроскопических рисунков на ручке ножа из слоновой кости, который нашел в 1990х гг. доктор Гюнтер Драйер, директор Немецкого института в Каире, на кладбище Омм-эль-Кабб в Абидосе. Удивительно, что нож датируется додинастической эпохой, т.н. «периодом Нагада-II», то есть примерно XXXIV в. до н.э. Другими словами – он был изготовлен 5300 лет назад!

Эта настоящая археологическая загадка представляет нам, – что можно оценить только при помощи лупы, – череду человеческих фигур и животных, чьи головы не превышают одного миллиметра. Темпл, судя по всему, абсолютно убежден, что оптические технологии появились в Египте и использовались не только при изготовлении миниатюрных изображений и в повседневной жизни, но и при строительстве и ориентации зданий в Древнем царстве, а также для производства разных световых эффектов в храмах посредством отполированных дисков и при исчислении времени. Вставные глаза у статуй IV, V и даже III династий были «выпуклыми кристаллическими линзами, совершенно обработанными и отполированными», они увеличивали размер зрачков и придавали статуям оживший вид. В данном случае линзы делались из кварца, а доказательства изобилия его в Древнем Египте в большом количестве можно найти в музеях и книгах по египтологии. Таким образом, получается, что «Око Гора» было еще одним типом оптического прибора.

Прототипом обширной серии доказательств, собранных Темплом, была линза Лейярда. Именно этот камушек находится в самом начале его тридцатилетней эпопеи и в силу огромного значения, который он представляет для глубокого пересмотра истории, хранится в отделе древностей Западной Азии Британского музея.

Линза была найдена во время раскопок, производившихся Остином Генри Лейярдом в 1849 г. в Ираке в одном из залов дворца в Калху, известном также как город Нимрод. Она представляет собой только часть комплекса находок, в который входит огромное количество предметов, принадлежавших ассирийскому царю Саргону II, жившему в VII в. до н.э.

Речь идет о предмете из горного хрусталя, эллипсоидной формы, 4,2 см длиной и 3,43 см шириной, со средней толщиной в 5 мм.

Первоначально у этой линзы была оправа, возможно, из золота или другого драгоценного металла, пригнанная с большой тщательностью, но ее похитили и продали рабочие с раскопа. Однако самое удивительное то, что речь идет о настоящей плоско-выпуклой линзе, которая была вырезана в форме торроида, совершенно неправильного на взгляд неспециалиста, и с многочисленными прорезями на плоской поверхности. При этом абсолютно очевидно, что она использовалась для коррекции астигматизма. Поэтому диоптрическая градуировка на этой линзе разная в разных ее частях, от 4 до 7 единиц, и уровни повышения диоптрий колеблются от 1,25 до 2.

Изготовление подобного прибора требовало высочайшей точности работы. Ее поверхность сначала была полностью плоской с обеих сторон и обладала совершенной прозрачностью – качеством, которое, естественно, сейчас во многом утеряно благодаря многочисленным трещинам, грязи, забившейся в микропоры, и другим воздействиям, неизбежно оставляющим свои следы на артефакте древностью в 2,5 тысячи лет.

Весьма существенно, что линза имеет размеры глазного яблока и даже совпадает по параметрам с некоторыми современными стандартными линзами.

Когда Темпл наткнулся на историю этой линзы и закончил ее анализ, началась его работа, приведшая сегодня к выявлению и изучению более 450 линз по всему свету. Первооткрыватель Трои Шлиман нашел 48 линз в развалинах мифического города, из которых одна особенно выделялась совершенством выделки и следами знакомства с инструментами гравера.

В Эфесе найдено целых 30 линз, и, что характерно, все они были вогнутыми и уменьшали изображение на 75 процентов, а в Кноссе, на Крите, как выяснилось, линзы изготавливали в таких количествах, что даже удалось найти настоящую мастерскую минойской эпохи по их производству.

В Каирском музее хранится экземпляр круглой линзы III в. до н.э., пяти миллиметров в диаметре, сохранившейся в прекрасном состоянии и увеличивающей в 1,5 раза.

В скандинавских странах количество обнаруженных древних линз приближается к сотне, а на развалинах Карфагена их найдено 16 – все плоско-выпуклые, все из стекла, за исключением двух, сделанных из горного хрусталя.

Очевидно, что после выхода книги «Хрустальное солнце» и ее перевода на другие языки отыщутся новые линзы, зажигательные стекла, «смарагды» и иные свидетельства оптического искусства древности, безо всякого толка пылившиеся в музеях в течение многих десятилетий или даже столетий.

Однако не стоит видеть в этих свидетельствах следы пребывания на нашей Земле инопланетян или существования неких забытых цивилизаций с чрезвычайно развитыми технологиями. Все они лишь указывают на нормальное эволюционное развитие науки и технологий, опирающееся на изучение природы при помощи накопления эмпирических знаний, путем проб и ошибок.

Иначе говоря, перед нами свидетельство изобретательности человеческого гения, и только человек в ответе как за возникновение подобных чудес, так и за их забвение.

Мы уже знаем, что библейский термин «тотафот» был, вероятно, египетского происхождения и обозначал предмет, похожий на наши очки. Однако лучший пример использования очков в древности дает нам печально известный Нерон, о котором тот же самый Плиний предоставляет исчерпывающие сведения.

Нерон был близорук и, для того чтобы наблюдать гладиаторские бои, использовал «смарагды», кусочки зеленоватого хрусталя, не только исправлявшие дефекты зрения, но и зрительно приближавшие объекты. То есть речь идет о монокле, который, вполне возможно, держался на металлической подставке, а его линза, вероятно, была изготовлена из зеленого самоцвета типа изумруда или же из выпукло-граненого стекла.

В последнее столетие эксперты много дискутировали на тему близорукости Нерона и пришли к выводу, что изобретение средств корректировки зрения две тысячи лет назад вполне возможно, в противоположность традиционно принятому мнению о возникновении очков в XIII в.

Темпл делает вывод: «Древние очки, которых, по моему мнению, было очень много, представляли из себя вид пенсне, закреплявшееся на носу, или вид театрального бинокля, который время от времени подносили к глазам».

Что же касается вопроса, имели они или нет какие-либо оправы, то, судя по всему, на него можно ответить положительно: оправы были и крепились они, так же, как и сейчас, за ушами. «Возможно, что эти оправы делались из мягких и недолговечных материалов, как кожа или даже скрученная ткань, и из-за этого очень удобно сидели на носу. Однако, я полагаю, что большая часть древних выпуклых линз из стекла или хрусталя, использовавшихся для корректировки зрения, никогда не носились постоянно на лице. Я думаю, что их держали в руке, например, при чтении, подносили к странице, как лупу, в тех случаях, когда какое-нибудь слово на странице было неразборчиво», – заключает Темпл.

Согласно автору «Хрустального солнца», римляне отличались особенными талантами в производстве оптических приборов. Линза из Майнца, найденная в 1875 г. и датируемая II в. до н.э., – это лучший тому пример, равно как и найденная в 1883 г. ее современница из Таниса, ныне хранящаяся в Британском музее. Однако помимо линз существовали в больших количествах «зажигательные стекла» – маленькие стеклянные сосуды 5 мм в диаметре, которые заполнялись водой и потому могли приближать или увеличивать в размерах предметы, фокусировать солнечные лучи и использовались для разжигания огня или прижигания ран.

Эти стеклянные сферы были очень дешевы в изготовлении, что компенсировало их хрупкость, и многие музеи мира могут похвастаться обширной коллекцией их образцов, правда до сих пор считавшихся сосудами для парфюмерии. Автор идентифицировал 200 из них и считает, что они представляют собой зажигательные стекла повседневного применения, гораздо более грубые, нежели качественно полированные и оттого дорогие линзы, которые использовались уже 2500 лет назад в Древней Греции.