МАРИ ФРАНСУА ВОЛЬТЕР
(1694–1778)
Знаменитейший французский писатель и философ эпохи французского Просвещения. Считал, что познание трансцендентного (на пример, при решении вопроса о бессмертии души и свободе человеческой воли) невозможно, и особенно рьяно боролся с церковью из-за ее догматизма. Подчеркивал ценность культуры, изображал историю человечества как историю борьбы человека за прогресс и образование. Вольтер ввел в науку выражение «философия истории».
Сочинения «Философские письма» (1733), «Макро-мегас» (1752), «Кандид, или Оптимизм» (1759), «Философский словарь» (1764–1769), «Простодушный» (1767) и др.
В конце 60-х годов XVIII века в одно из французских почтовых отделений принесли письмо. Без адреса. Без имени адресата. Только обращение — но какое!
«Царю поэтов, философу народов, Меркурию Европы, оратору отечества, историку королей, панегиристу героев, верховному судье в делах вкуса покровителю искусств, благодетелю талантов, ценителю гения, бичу всех преследователей, врагу фанатиков, защитнику угнетенных, отцу сирот, примеру для подражания богатым людям, опоре для людей нуждающихся, бессмертному образцу всех высших добродетелей».
Просвещенные чиновники немедленно отправили письмо Вольтеру — к кому же еще могли относиться столь громкие эпитеты? Все духовные искания XVIII века пронизывали две взаимосвязанные тенденции освобождение разума, почувствовавшего свою зрелость и силу, от пут церковных догматов, и страстные поиски нового, не навязанного извне авторитета. Воплощением этих исканий суждено было стать Вольтеру.
Франсуа Мари Аруэ, начавший с 1718 года именовать себя Вольтером и под этим именем вошедший в историю французской и мировой культуры, родился 21 ноября 1694 года в Париже. Дальние предки Вольтера по отцовской линии жили на юго-западе Франции в провинции Пуату, где занимались различными ремеслами и торговлей. Дед Вольтера поднялся ступенькой выше по лестнице социальной иерархии, став состоятельным торговцем сукнами в Париже. Это позволило отцу Вольтера продвинуться еще дальше. Сделав удачную карьеру на государственной службе, сначала в качестве преуспевающего нотариуса, а затем чиновника казначейства, он на свои доходы приобрел личное дворянство и в дополнение к этому женился на дочери мелкопоместного дворянина.
Франсуа Мари был пятым, последним ребенком в этой семье. Домашнее воспитание и образование ребенка, который в семилетнем возрасте лишился матери, осуществлялось под руководством его крестного отца аббата Франсуа Кастанье де Шатонефа. В десятилетнем возрасте Франсуа Мари стал учеником находившейся в ведении иезуитов коллегии Людовика Великого. Несмотря на то что Франсуа Мари был в числе лучших учеников и отличался к тому же незаурядным поэтическим дарованием, одно время стоял вопрос о его исключении из коллегии за сомнения в истинах христианства и чтение вольнодумных сочинений.
Перед лицом этой неприятной перспективы юноша «превратился» в одного из самых набожных учеников. В1713 году курс обучения в иезуитской коллегии закончил юноша, который тремя годами позже напишет как о чем-то само собою разумеющемся, что «просвещенный разум» не может «поверить в химерическую историю обоих заветов, в священные сны безумных мистиков, набожных бездельников и нелюдимов, которые отказываются от подлинного удовольствия ради мнимой славы». Дело в том, что сознание Франсуа Мари буквально с младенчества начало впитывать в себя идеи французского вольномыслия, которое под именем «либертинаж» было распространено в среде высокообразованных французских аристократов, недовольных всевластием короля и подвергавшихся опале со стороны последнего. На место христианских идеалов «святости», ориентировавших на мрачно-аскетический образ жизни, либертены ставили жизнерадостный эпикуреизм.
Аббат де Шатонеф был убежденнейшим либертеном. Вместо того чтобы наставлять крестника в основах христианской веры, он начал свою педагогическую миссию с чтения трехлетнему Франсуа Мари вольнодумной сатирической поэмы «Моизада», которую ребенок заучил наизусть. Затем познакомил мальчика с другими вольнодумными стихами. Первые поэтические опыты самого Франсуа Мари вдохновлялись образцами такого рода. Аббат де Шатонеф представил воспитанника главе французских поэтов того времени Ж. Ж. Руссо, который сам в своих ранних произведениях отдал дань идеям либертинажа. Стихами Франсуа Мари восхищалась на склоне лет знаменитая куртизанка Нинон де Ланкло, ставшая к этому времени в глазах вольнодумцев своего рода символом протеста против официального ханжества. Наконец, 12-летний ученик иезуитской коллегии был введен своим крестным отцом в «общество Тампль» — один из самых значительных кружков парижских либертенов. Все это повлияло на решение 16-летнего Вольтера стать писателем, несмотря на риск необеспеченного существования и сильнейшее противодействие отца.
Попытки отца сделать из своего младшего сына добропорядочного чиновника окончились неудачей. Тяготясь навязанной ему службой в одной из парижских адвокатских контор, молодой Вольтер, желая получить общественное признание в качестве поэта, посылает на объявленный Академией конкурс благочестиво-верноподданническую «Оду на обет Людовика XIII», написанную по всем правилам классической поэтики. Однако победителем оказывается другой претендент, поскольку ему покровительствовал влиятельный академик. Найдя решение несправедливым, Вольтер обрушился на Академию в сатирической поэме «Трясина». Поэма стала быстро распространяться в рукописных копиях, а вскоре была напечатана французскими эмигрантами в Голландии. Убежище от возможных неприятностей со стороны властей Вольтер нашел в замке давнего знакомого семьи маркиза де Комартена (беседы с ним о царствованиях Генриха IV и Людовика XIV дали юному изгнаннику новые творческие импульсы).
В начале эпохи регентства Вольтер попадает на 11 месяцев (1717–1718) в главную тюрьму для государственных преступников — печально знаменитую Бастилию. Он был заключен за сочинение сатиры на герцога Филиппа Орлеанского.
Вольтер не пал духом. Обманывая бдительность тюремщиков, он начал писать трагедию «Эдип» (в соответствии с канонами классицизма — в стихах), черновой набросок которой был сделан им еще несколько лет назад, и начал «Поэму о Лиге». Хлопотами влиятельных друзей Вольтер вышел на свободу, а спустя семь месяцев его «Эдип» был поставлен на парижской сцене и долгое время не сходил с нее. Это была первая французская трагедия XVIII века, признанная классической, и это был первый триумф молодого поэта. Его представили регенту, оказавшемуся незлопамятным человеком. Посвятив супруге регента свою трагедию, он впервые подписался. «Аруэ де Вольтер», вскоре первое из этих слов исчезло, и остался «Вольтер».
Из своего ареста и тюремного заключения Вольтер сделал вывод, что направлять оружие сатиры непосредственно на того или иного правителя не только крайне опасно, но и нецелесообразно. Успех «Эдипа» принес Вольтеру первый значительный литературный заработок, на который, однако, нельзя было жить длительное время. Не желая ставить себя в рабскую зависимость от даров титулованных или коронованных меценатов, хотя и не отказываясь от этих традиционных в его время источников существования писателей, Вольтер обнаружил поразительное чутье и способности буржуазного дельца, участвуя своими капиталами именно в тех финансовых операциях, которые в целом оказывались прибыльными. Уже в начале 1720-х годов Вольтер имел в своем распоряжении довольно крупные средства, а к концу жизни стал весьма богатым человеком.
Ради обладания материальными благами Вольтер никогда не поступался своими убеждениями философа-просветителя. Факты неопровержимо свидетельствуют о том, что творческая деятельность, борьба за разум и справедливость были смыслом существования Вольтера и ради них он постоянно и крупно рисковал всем, вплоть до своей свободы и самой жизни.
После «Эдипа» перед Вольтером как восходящим светилом французской драматургии широко раскрываются двери в те многочисленные аристократические дома Парижа, где проявляют интерес к искусству. Круг его титулованных знакомых расширяется.
В 1722 году вместе с маркизой де Рюпельмонд Вольтер совершает непродолжительное путешествие в Голландию. Отвечая на поставленные его спутницей вопросы относительно того, должен ли человек строить свою жизнь в соответствии с предписаниями христианской религии, Вольтер в 1722 году пишет антиклерикальную поэму «За и против», подводящую итог циклу аналогичных поэтических размышлений предшествующего десятилетия.
Ставя себя последователем Лукреция, Вольтер пишет о необходимости разоблачить при помощи философии вредоносные суеверия и священный обман, освободить людей от мрачной сосредоточенности их помыслов на своей судьбе в «загробном существовании», научить их жить насущными интересами посюстороннего, единственно реального мира. В принципе отрицая, что в какой бы то ни было религии заключено божественное откровение, Вольтер в то же время доказывает, что христианская религия, предписывающая любить милосердного Бога, на самом деле рисует его жестоким тираном, «которого мы должны ненавидеть».
Тем самым Вольтер провозглашает решительный разрыв с христианскими верованиями: «В этом недостойном образе я не признаю Бога, которого я должен чтить… Я не христианин… «Этот вызов христианской религии Вольтер решился опубликовать — притом анонимно — только десять лет спустя, и такая предосторожность не была излишня. Поэма вызвала большой шум. Церковники выступили с многочисленными опровержениями ее положений и требовали строгого наказания Вольтера, ибо все были уверены, что автором является именно он. Призванный властями к ответу, Вольтер заявил, что поэма написана аббатом Шолье, к тому времени давно умершим. Ему не поверили, однако доказательств его авторства найти не удалось, и дело было прекращено.
Заранее ограждая себя от подобных неприятностей, Вольтер в дальнейшем публиковал под псевдонимами все те свои многочисленные произведения, которые могли навлечь преследование. К концу его жизни число этих псевдонимов приблизилось к 110!
В 1723 году, после смерти Филиппа Орлеанского, началось долгое, окончившееся лишь в 1774 году, правление Людовика XV. В год восшествия этого короля на престол во Франции была подпольно опубликована вольтеровская «Поэма о Лиге». Поэма рисовала ужасающую картину религиозных войн XVI века.
В конце 1725 года Вольтера избили палками слуги некоего де Рогана. Таким образом де Роган доказал свое «превосходство» над прославленным поэтом и драматургом, после того как на глазах «высшего общества» проиграл ему состязание в обмене колкостями. Вольтер попытался вызвать де Рогана на дуэль. За это он был препровожден в Бастилию, а после двухнедельного заключения ему было предписано покинуть Париж.
Местом своего изгнания Вольтер избрал Англию, куда он прибыл в мае 1726 года и где прожил около трех лет. Вольтер был встречен здесь с почетом, как крупнейший представитель современной французской культуры, принят в кругах английской аристократии и представлен наследнику престола, который в 1727 году стал королем Англии под именем Георга II.
Вольтер встречался и беседовал с известным религиозным философом С. Кларком, а также с самым значительным представителем английского идеализма того времени Дж. Беркли. Быстро овладев английским языком, Вольтер изучает философские труды Бэкона, Гоббса, Локка, Толанда, прочитывает критические исследования о христианской религии английских деистов. Все это сочетается у Вольтера с напряженной творческой деятельностью. Он перерабатывает и дополняет свою эпическую поэму, усиливая в ней мотив осуждения религиозного фанатизма. Переименованная в «Генриаду», она публикуется в 1728 году в Лондоне с посвящением английской королеве. И поэме снова сопутствует значительный успех. В качестве приложения к ней публикуется эстетическая работа «Опыт об эпической поэзии» и первый труд Вольтера по истории — «Опыт о гражданских войнах во Франции».
Он начинает работу над новыми трагедиями и историческими исследованиями, а также задумывает написать книгу об Англии. Реализацией этих творческих планов заполнены первые пять лет по возвращении Вольтера во Францию. За это время он написал четыре трагедии, из которых «Заира» (1732) оказалась высшим достижением вольтеровской драматургии (в целом это более пятидесяти произведений) А «История Карла XII» (1731) прославила Вольтера как выдающегося историка.
Наконец, в 1733 году в Англии под заглавием «Письма об английской нации», а в 1734 году во Франции под названием «Философские письма» публикуется самое важное сочинение Вольтера этого периода, которое справедливо приобрело репутацию «первой бомбы», брошенной им в «старый порядок».
«Философские письма» идеализировали английские учреждения, английскую мысль и в самых мрачных тонах рисовали состояние общественных институтов и умов во Франции. Значительное внимание Вольтер уделил характеристике английской философии, крупнейшим достижением которой он считал учения Ф. Бэкона и особенно Локка. Он отдавал предпочтение их эмпирико-сенсуалистическому материализму не только перед схоластикой, но и перед рационалистической «метафизикой» Декарта с ее подчеркнутым идеализмом, который брался на вооружение тогдашними христианскими «модернистами» во главе с Мальбраншем.
Бэконовско-локковскую философию Вольтер увязывал с физикой Ньютона, указывая на ее неоспоримое научное превосходство над физической теорией Декарта, которую Вольтер характеризовал как «роман о мире». Французское правительство издало приказ об аресте автора, а сама книга по приговору Парижского парламента была сожжена. Вольтер же успел уехать в Голландию. Когда обстановка несколько разрядилась, он без шума вернулся на родину, но целые десять лет не рисковал появляться в Париже. Более десяти лет он прожил со своей возлюбленной, маркизой дю Шатле, в ее замке Сирей-сюр Блэз в Шампани.
Оба с увлечением предавались не только «науке страсти нежной», но и естественным наукам, а также метафизическим размышлениям и библейской критике. Они часами работали в собственной лаборатории и посылали отчеты о своих опытах в Париж, в королевскую Академию. Сотрудничество Вольтера и мадам дю Шатле продолжалось и после окончания их любовной истории.
Продолжая плодотворно трудиться как драматург и поэт, Вольтер приступает к серьезной разработке философских проблем. Первым, предварительным и не публиковавшимся при жизни Вольтера сводом его философской мысли явился «Метафизический трактат» (1734). В опубликованных «Замечаниях на «Мысли Паскаля» (1734, 1743) и двух поэмах — «Светский человек» (1736) и «Рассуждение о человеке» (1737) Вольтер предлагает новое философское осмысление проблемы человека. В «Основах философии Ньютона» (1738) Вольтер излагает одновременно свои философские и естественнонаучные взгляды.
В этот период он серьезно занимается исследовательской работой в области физики, его «Опыт о природе и распространении огня» был удостоен почетного отзыва Академии наук. Философия как антитеза теологии и метафизики превращается в теоретическое знамя борьбы со «старым порядком», становится мировоззренческой основой всех вольтеровских произведений. Любой из рассматриваемых вопросов Вольтер стремится осветить «светильником философии». Это приводит к целому ряду новшеств в понимании природы, человека, общества и всемирной истории.
В 1745–1746 годах он опубликовал первые фрагментарные результаты своего нового труда. Первое, впоследствии значительно расширенное, издание «Опыта о всеобщей истории и о нравах и духе народов» в трех томах было предпринято Вольтером в 1756 году. В августе 1736 года Вольтер получил исполненное преклонения перед его трудами письмо из Берлина от наследного принца Пруссии. Открывшаяся этим письмом многолетняя переписка стимулировала формирование у Вольтера убеждения в том, что он в качестве философа может и обязан давать правителям благодетельные для них и для их народов советы. Он пишет рекомендацию «Наследному принцу Пруссии о пользе знаний для государя» (1736). Это не только поднимало престиж будущего властителя Пруссии, но вместе с тем способствовало и росту авторитета самого Вольтера.
Когда в 1740 году304 вольтеровский корреспондент был коронован под именем Фридриха II, доверительные отношения с ним Вольтера заинтересовали французское правительство. Оно обратилось к Вольтеру с просьбой помочь выяснить внешнеполитические планы Фридриха II, который являлся союзником Франции в войне за «австрийское наследство. Это Вольтер воспринял как первый знак того, что и на родине власти готовы прислушаться к его мнению, и он не без успеха выполнил деликатную дипломатическую миссию.
После этого, благодаря усилению влияния при дворе его высокопоставленных друзей и расположению к нему как к драматургу любовницы короля маркизы де Помпадур, Вольтер получает возможность не только вернуться в Париж, но и бывать в Версале он назначается камергером и придворным историографом. Однако Людовик XV ни в коей мере не собирался позволять Вольтеру играть роль философского наставника при своей особе, к чему последний страстно стремился. Избрание во Французскую академию в апреле 1746 году (в том же году Вольтер стал почетным членом русской Академии наук) произошло уже в период разочарования Вольтера своей фактической ролью в Версале и нарастающего раздражения тем, что многочисленные пасквилянты, подстрекаемые его ненавистниками в придворных кругах, развернули шумную кампанию с целью опорочить его как человека, литератора и мыслителя.
Опасаясь преследования за вырвавшееся у него крайне нелестное высказывание о придворных, Вольтер в октябре 1746 году бежит из Парижа и несколько недель скрывается в замке герцогини Мэнской. Здесь, критически осмысливая версальскую жизнь и свое участие в ней, он пишет «Видение Бабука», явившееся блестящим дебютом в столь прославившем Вольтера жанре философской повести.
Наиболее значительными вольтеровскими произведениями этого жанра являются «Задиг» (1747), «Микромегас» (1752), «История путешествий Скарментадо» (1756), «Кандид» (1759), «Простодушный» (1767), «Принцесса Вавилонская» (1768), «Письма Амабеда» (1769), «История Дженни» (1775).
В начале 1748 года Вольтер возвращается в Сире, а после смерти в 1749 году «божественной» Эмилии, маркизы дю Шатле, некоторое время живет в Париже.
В середине 1750 года, уступив давним настойчивым просьбам Фридриха II, Вольтер прибыл в Берлин. Поначалу он был очарован своей жизнью в Пруссии. Философ был счастлив вниманием короля и тем, что он мог без опасений высказывать свои самые смелые суждения в кружке известных своим вольномыслием лиц (среди них был воинствующий материалист Ламетри). Но обязанности Вольтера ограничивались литературной правкой работ, написанных прусским королем на французском языке. Независимость же вольтеровских суждений оказалась неприемлемой для Фридриха II.
В начале 1753 года Вольтер сложил с себя обязанности при королевском дворе и покинул пределы Германии (предварительно просидев по воле прусского монарха более месяца под домашним арестом во Франкфурте). После этого у Вольтера на всю жизнь отпала охота посещать монархов, даже самых «просвещенных», поступать к ним на службу и жить при дворе (он отклонил, в частности, соответствующее приглашение австрийской императрицы Марии-Терезии).
В конце 1754 года после курса лечения на водах во французском городе Пломбьер Вольтер в сопровождении своей овдовевшей племянницы Марии Луизы Дени (дочери его сестры, которая с тех пор почти постоянно находилась при нем в качестве домоправительницы и наследовала его состояние) приезжает в Швейцарию. Здесь он приобретает усадьбу близ Женевы, многозначительно назвав ее «Отрада», и дом в Лозанне. Но и в республиканской Швейцарии Вольтер не нашел желанной безопасности существования. Не отказываясь от своей усадьбы и дома в Швейцарии, Вольтер 24 декабря 1758 года переселяется в граничащий с этой страной французский округ Жекс, купив там два имения — Турне и Ферне, причем последнее стало его основной резиденцией.
Он так разъяснял выгоду нового места жительства «Левой рукой я опираюсь на Юрские горы, правой — на Альпы, Женевское озеро расположено прямо против моих полей, я обладаю прекрасным замком на французской границе, убежищем Делис на территории Женевы и хорошим домом в Лозанне. Перекочевывая из одной норы в другую, я могу спасаться от королей и армий».
Здесь Вольтер принимал гостей со всей Европы. Став чрезвычайно богатым человеком, он наконец-то мог позволить себе роскошный образ жизни. Состояние Вольтера пополнялось из разных источников пенсионы от высокопоставленных лиц, наследство отца, гонорары за издание и переиздание сочинений, поступления от продажи принадлежавших ему должностей и от финансовых спекуляций. В 1776 году годовой доход Вольтера составил двести тысяч ливров, что превращало фернейского патриарха в одного их богатейших людей Франции.
Даже после того, как ему перевалило за 65 лет, он продолжал отправлять сотни писем и выпускать множество литературных и философских произведений. Самой именитой корреспонденткой Вольтера стала вскоре после своего восшествия на престол русская императрица Екатерина Вторая, объявившая себя ученицей энциклопедистов. Находясь вдали от дворов, Вольтер больше и эффективнее, чем когда бы то ни было, воздействовал на европейских монархов, обращаясь к ним с советами и поучениями относительно их обязанностей перед народами.
Среди них — «Кандид, или Оптимизм», «Трактат о веротерпимости», «Философский словарь», «Простодушный», «Вопросы об «Энциклопедии». Обладая резиденциями по обе стороны французской границы, Вольтер чувствовал себя в относительной безопасности и действовал гораздо свободней, чем прежде. Он поддержал борьбу простых женевцев за расширение избирательного права и против религиозной нетерпимости. Вольтер делает вывод, что просвещенные люди должны действовать решительнее, борясь с теми, кто распространяет и поддерживает пагубные для людей заблуждения. С 1755 года Вольтер начал активно работать в возглавлявшейся Дидро знаменитой «Энциклопедии, или Толковом словаре наук, искусств и ремесел».
Вольтер начинает писать статьи по теории литературы и краткие определения различных терминовю В статье «Прелюбодеяние» он не упустил случая высмеять католических и иудейских теологовю Ревностным энциклопедистом Вольтер стал после 1756 года, когда Д'Аламбер посетил его имениею Он предложил для «Энциклопедии» несколько смелых статейю Так, в статье «Ис-зоб тория» он выразил сомнение в достоверности многих исторических сказаний, в том числе преданий о чудесах, а в статье «Идол, идолопоклонник, идолопоклонство» намекал на то, что христиане, как правило, не меньшие идолопоклонники, чем нехристиане.
Подчеркнуто антиклерикальна серия его философских повестей от «Кандида» до «Истории Дженни», «Карманный философский словарь» (дополненный в последующие годы публикацией девяти томов вольтеровских «Проблем, относящихся к «Энциклопедии») и другие многочисленные философские работы Вольтера. Такой же характер имел законченный в Ферне (1769) многотомный труд по всемирной истории «Опыт о нравах и духе народов», введением к которому явилась столь же антитеологическая «Философия истории» (1765).
Резкая и прямая атака на христианский клерикализм проводится в таких работах Вольтера, как «Проповедь пятидесяти» (1761), «Проповеди, произнесенные в Лондоне» (1763), «Обед у графа Буленвилье» (1767), «Важное исследование милорда Болингброка, или Могила фанатизма» (1767), «Речь императора Юлиана» (1768), «Права людей и узурпации пап» (1768), «Наконец-то объясненная Библия» (1776), «Бог и люди» (1769), «История установления христианства» (1777).
Работая по 18–20 часов в сутки, Вольтер создает также массу небольших памфлетов, диалогов, сатирических миниатюр. Эти общедоступные по цене (30 су) и содержанию книжечки чуть ли не еженедельно выбрасывались под всевозможными псевдонимами на подпольный книжный рынок Франции. Вольтер сам приобретал их и передавал для бесплатного распространения тем отъезжающим из Ферне посетителям, к которым проникался доверием. Серьезный научный анализ трактуемых вопросов неизменно сопровождается в этих произведениях всесокрушающим сарказмом, знаменитым вольтеровским смехом. Имея в виду это оружие сатирического разоблачения зла, Вольтер писал в одном из писем: «Что делаю я в моем уединении? Лопаюсь от смеха. А что буду делать? Буду смеяться до самой смерти».
Вольтер был все же полон оптимистической уверенности, что борьба, проводимая им и его единомышленниками из просветительского лагеря, не может быть бесплодной, а должна в недалеком будущем обязательно привести к крупному перевороту в общественных отношениях и решительному улучшению условий человеческой жизни. «Все, что я вижу, — пророчески заявлял Вольтер в письме Шовлену от 2 апреля 1761 года, — сеет семена революции, которая неизбежно придет… Французы всегда запаздывают, но в конце концов они все же достигают цели; свет понемногу настолько распространился, что взрыв произойдет при первом же случае, и тогда будет большой шум. Молодые люди поистине счастливы они увидят прекрасные вещи».
Фернейская деятельность Вольтера получила общественное признание. Одним из выражений этого явился начатый в 1770 году сбор средств на статую Вольтера. В нем приняли участие все деятели просветительского движения и масса сочувствующих ему лиц, включая ряд европейских монархов во главе с Екатериной II и Фридрихом II. Созданная в 1772 году знаменитым скульптором Пигалем, статуя была увенчана лавровым венком на квартире известной актрисы Клерон в Париже.
В начале 1778 года Вольтер счел, что он может позволить себе хоть на какое-то время вернуться в Париж, не спрашивая на то разрешения властей, и 10 февраля «фернейский патриарх» приехал в столицу Франции, в которой не был почти тридцать лет.
Восторженный прием, оказанный Вольтеру парижанами, в глазах которых он был не только величайшим представителем современной французской культуры, но и славным борцом за справедливость и гуманность, заставил власти отказаться от замысла его новой высылки из столицы. Вольтер принимает многочисленных своих друзей и почитателей, присутствует на заседаниях Академии и театральных спектаклях, встречая со всех сторон глубоко трогающие его знаки признания и уважения.
И в этих условиях Вольтер продолжает напряженную творческую деятельность, лихорадочно работает и полон новых замыслов. Он завершает новую трагедию «Ирина», которая сразу же ставится на парижской сцене, разрабатывает проект нового словаря современного французского языка. Однако его подкашивает неизлечимая и быстро прогрессирующая болезнь, что, возможно, было связано с исключительным напряжением последних месяцев его жизни.
30 мая 1753 года Вольтер скончался. Парижские церковные власти не дали разрешения на погребение его тела, а парижская полиция запретила печатать извещения о его смерти и ставить его пьесы. Племянник Вольтера аббат Миньо (брат мадам Дени), не теряя времени, втайне сумел отвезти тело покойного в провинцию Шампань и похоронить на кладбище аббатства Сельер, прежде чем там было получено запрещение местных церковных властей на совершение этого обряда.
В годы революции Вольтер наряду с Руссо был признан одним из ее «отцов», и его прах по решению Учредительного собрания был 10 июля 1791 года доставлен в Париж и помещен в созданный тогда Пантеон великих людей Франции.
Вольтер сознает, что деизм — это религия просвещенной публики. Что же касается темной и забитой массы, то она может удерживаться в нравственной узде лишь при помощи традиционной религии с ее загробными карами и воздаяниями. Именно по этому поводу Вольтер в свое время сказал: если бы Бога даже не было на свете, то его следовало бы выдумать И все же, что касается деизма, Вольтер здесь не был оригинален. Он скорее дал нравственно-эстетическое оформление этой идее. А в чем Вольтер был действительно оригинален, так это в своей философии истории.
Здесь Вольтер был по большому счету новатором. Вместе с другим просветителем, Монтескье, он во многом предвосхитил такого крупнейшего мыслителя XIX века, как Гегель. Во всяком случае, именно Вольтер впервые употребил понятие «дух времени», которым затем будет широко пользоваться Гегель.
В истории, согласно Вольтеру, действуют вовсе не мистические «духи». В ней нет также никакого божественного промысла. Бог создал природу, считает Вольтер, а историю люди делают сами. И все же делают они историю не так, как захочется. Вернее, они могут делать все так, как захочется, но если они делают то, что не соответствует «духу времени», то это вызывает некое противодействие.
Так, мифические Эринии — служительницы Правды — мстили за все, что содеяно вопреки закону. Рим ограбил варваров — варвары ограбили Рим. История, согласно Вольтеру, есть последний страшный суд, и она рано или поздно все расставляет на свои места. История не поддается однозначной оценке судить однозначно — значит судить односторонне. Это Вольтер называет «пирронизмом» истории, по имени древнего скептика Пиррона, который советовал воздерживаться от определенных суждений о вещах. Ведь чувства нас обманывают, считал Пиррон, а суждения о мире у различных людей различны.
Но Вольтер имеет в виду в данном случае другое, а именно объективную путаницу самой истории. Речь идет о том, что Гегель впоследствии назовет «хитростью» истории люди думают, что они осуществляют в жизни свои собственные цели, а на самом деле они реализуют историческую необходимость. Цели отдельных людей, даже выдающихся, не совпадают с тем, что получается как исторический результат. Поэтому Вольтер не был сторонником такой историографии, которая стремится проникнуть в тайны будуаров и кабинетов.
Фернейский мудрец имел столь сильное влияние на современников, что 18-е столетие порой и сейчас называют веком Вольтера. Повальное увлечение Вольтером, его произведениями действительно было одной из характерных черт эпохи. В России, где Екатерина II даже решила создать в Царском Селе копию Фернея, мода на великого просветителя, получившая наименование «вольтерьянства», ставила превыше всего здравый смысл, который позволял себе насмешки над всем и вся.
