ЯПОНИЯ
Сайходзи
Старейший из сохранившихся дзэнских садов — сад монастыря Сайходзи в Киото. Это сад мхов, основанный в 1339 году, а правильнее сказать, переделанный из пейзажного сада, предположительно монахом-художником Мусо Кокуси (или Мусо Сосэки). Сайходзи наряду с сухими садами Месиндзи и Реандзи относятся к школе Тэнрюдзи.
В XIV–XVI веках начинается новый этап развития изобразительного искусства, искусства аранжировки цветов, театрального искусства. Меняется и отношение к садово-парковому искусству. Главным становится такое требование: сад должен быть виден снаружи, а насладиться им можно, не выходя из дома.
В это время наибольшее влияние на становление садово-паркового искусства оказала буддийская секта дзен (созерцание). Основные идеи этого учения зародились в Индии. Внимание представителей учения дзэн было направлено на природу не только окружающего мира, но и человека, в частности на его внутренний мир.
В учении дзэн большое значение придавалось искусству, поэтому неслучайно дзенские монастыри стали центрами средневековой культуры. Дзенские сады создавались как модель мироздания, воплощающая основные силы природы. По своей сути они очень близки к живописным пейзажам. Чистый лист бумаги ландшафтного архитектора — площадка, засыпанная галькой, а художник создает на ней цветовые объемы.
Многие сады располагались тогда рядом с храмами, в уединенных местах и назывались садами мхов. Мох был главным декоративным элементом такого сада. Он покрывал землю, камни, пни, стволы деревьев. В центре сада располагалось маленькое озеро с островками, контуры которых составляли иероглиф „сердце“ (это символизировало погружение в природу).
Сад мхов Сайходзи, расположенный на окраине города и окруженный невысокой оградой, отвечает всем этим требованиям. Мхи в этом саду — главное действующее лицо (там собрана живая коллекция из 50 видов мхов). Они покрывают старые камни, стволы деревьев.
Д. В. Тер-Аванесян пишет: „Территория сада имеет волнистый рельеф, перерезанный естественными ручейками, создающими влажность почвы. Специально посаженные деревья бросают тень на землю, которая покрыта большими куртинами различных видов мхов. Издали кажется, что земля в пестрых заплатах из ярко-красных, желтых, темно-зеленых со всеми оттенками, серых, белесых и других цветов мхов. За ними ведут научные наблюдения, их изучают, и эта богатейшая коллекция пополняется. Мы долго ходим по дорожкам своеобразного сада и пытаемся запечатлеть виденное“.
Сайходзи расположен на двух площадках — верхней с садом камней (ныне перестроен) и нижней с садом мхов.
Верхняя композиция представляет собой сухой пейзаж с вздымающимися камнями и символизирует космогоническую панораму природы. Нижняя — более сдержанная по характеру, представляет более камерную картину. Здесь можно видеть мягкий ковер мхов, дорожки с плавными поворотами, ведущие к Золотому пруду в форме иероглифа „син“ (сердце).
В верхнем саду расположен каскад с тремя уровнями. Н. Николаева пишет: „Мощные камни, покрытые голубоватыми, буро-серыми, ржавыми пятнами лишайников, символизируют грандиозные горы, как бы сжимающие стремительный и бурный поток. Здесь выделяются и сталкиваются две главные силы природы, олицетворяющие позитивное и негативное начала — ян и инь, они выражают единство и борьбу космических сил, непрерывность движения и его постоянство“.
Говорят, что один из камней у каскада связан с именем правителя Японии XIV века Асикага Есимицу (он посещал монастырь и подолгу сидел на этом камне, созерцая сад, сейчас этот камень так и называется — камень созерцания).
Н. Николаева отмечает: „Нижний сад — мир тишины, покоя, мягкого всепронизывающего зеленого света, проникающего сквозь ветви деревьев с мелкой листвой и отражающегося от мягкого бархата мхов, затянувших не только землю, но и камни, стволы деревьев и острова в пруду. Через сад проложена дорога, и перемещение по ней постепенно раскрывает одну за другой непринужденно свободные, как в естественной роще, композиции из высоких и низких, прямых и изогнутых деревьев, из огромных скал и мелких камней“. В нижнем саду можно видеть пруд, разделенный скалами-островками, напоминающими корабли.
Тот, кто приходит в сад, вынужден идти по заданному маршруту, поэтому целостная картина от увиденного складывается у посетителя постепенно меняется.
К. Симонов в „Рассказах о японском искусстве“ писал: „В Японии могут сказать, „сад деревьев“, „сад камней“, „сад воды“. И то, и другое, и третье — деревья, камни, вода — неотъемлемые составные части японского сада. Но в саду деревьев главное — деревья. В саду камней главное — красота их расположения, искусство их подбора, и эта красота лишь дополняется красотой деревьев, красотой воды. Сад воды. Это пруды и заводи, ручьи и ключи, струйки и водопады. В парке поражало глаз своей непривычной красотой переливавшееся кругом — не знаю, как иначе выразиться, — разноцветное бешенство мхов, в парке были прекрасны и камни, из которых на склоне холма был устроен целый каменный водопад с потоками из камней, с каменной струей и каменными брызгами“.
Конечно, воспроизвести сад мхов, например, в средней полосе России довольно сложно, так как большинство видов мхов плохо переносит длительное иссушение. Неслучайно поэтому моховое садоводство возникло в древней столице Японии — Киото, где климат даже по японским меркам считается очень влажным.
Однако возможности для развития мохового садоводства существуют и в России, например под Санкт-Петербургом. Мхам достаточно небольшого слоя грунта. Поэтому мхи можно использовать для маскировки водопроводных люков, других конструкций, куч строительного мусора, бетонных плит, тенистых стен. Для этого сооружения покрывают щитами, на них размещают мхи (кстати, в Японии пенопластовые лотки со мхами продаются на цветочных рынках, потом мхи рассаживают из лотков в саду или помещают в подготовленные места прямо в лотке). Мхи будут радовать своей зеленью круглый год, если за ними правильно ухаживать. Они хорошо размножаются вегетативно, поэтому разрезанные на небольшие фрагменты и разложенные по поверхности почвы многие из них уже через несколько недель дадут хорошую поросль, вот тогда их можно пересаживать в открытый грунт.
Лучшее место для мхов там, где больше тени с северной стороны от дома, сплошного забора и др. Не стоит располагать рядом со мхами цветники (мхи могут конкурировать с цветками лишь на обедненных песчаных почвах или каменистых участках), лучше окружить такой сад хвойными деревьями, камнями. Сначала моховой сад поливают довольно часто, но когда образуется сомкнутый покров, полив сокращают. Нельзя использовать для мхов удобрения, особенно азотные.
Тэнрюдзи
Монастырь Тэнрюдзи был основан в 1329 году в бывшей императорской вилле Камэяма, перестроенной сегуном Асикага Такаудзи. Позже монастырь и сад не раз перестраивались. А сейчас они существуют после реконструкции периода Мэйдзи.
Сад Тэнрюдзи разноплановый. Он включает и песчаный сад, и сад мхов, и композиции из камней.
В центре сада расположен водоем в форме иероглифа „сердце“. За этим озером поднимаются вверх деревья, которые позже переходят в естественный лес на склоне горы Арасияма. Именно этот склон служит фоном для всей панорамы сада. Лишь в XVII–XVIII веках в садово-парковом искусстве будут сознательно прибегать к такому художественному приему, при котором сад гармонично соотносится с окружающей дикой природой. Но эта тенденция уже наметилась в Тэнрюдзи.
В Тэнрюдзи обращает на себя внимание не только озеро с островами, но и каскад с камнем, так называемый карп. Карп и каскад в Тэнрюдзи можно считать основой построения сцены, расположенной напротив дома настоятеля монастыря. Этот карп — характерный для Дальнего Востока символ Он обозначает талант и преуспевание в творчестве и основан на легенде о рыбе, которая сможет превратиться в дракона, если пройдет пороги водопада и поднимется против течения. Итак, все символы монохромного дзэнского сада налицо. Но его строгость нарушена, казалось бы, инородными цветовыми пятнами — белыми лотосами и ярко-желтыми кувшинками в воде, ирисами на берегу. Кроме того, в саду собрано несколько десятков различных сортов мха.
Тенденция введения краски в монохромную технику можно проследить не только на примере сада Тэнрюдзи. Эта тенденция была характерна для работ художников школы Кано — Кано Масанобу (1434–1530) и Кано Мотонобу (1475–1559). Тогда в монохромный пейзаж вводился какой-нибудь элемент декоративности (на листе бумаги появлялись линии и пятна туши, включался текст с именной печатью его автора).
С одной стороны, кажется, сад Тэнрюдзи не представляет собой целостной композиции. В его структуру включены одновременно пейзажный сад и символические сухие сады. Используются и символическая форма (например, песок здесь олицетворяет воду), и принцип выделения элемента (мхов или камней) Все это противоестественно для пейзажного сада, или сада четырех времен года. Но это кажущееся противоречие довольно характерно для монастырских комплексов — в них часто представлены оба типа садов. С другой стороны, у того и другого сада есть нечто общее их объединяет символика. Даже естественный пейзажный сад несколько условен, правда менее, чем сухой, плоский сад.
Н. Николаева пишет: „Большая свобода композиции сада, заключающая в себе идею взаимосвязанности всего в природе и построенная на чередовании переходящих друг в друга „картин“, очень тщательно построена Естественность и величие природы — то идеальное впечатление, к которому стремился художник и которое возникает у зрителя благодаря продуманной точности композиции сада. При этом существенным становится все — не только очертания водоема, соотношение форм деревьев и кустарников, линия сопряжения песчаного сада и мхов, но и то, под каким углом виден из интерьера здания водопад, будет ли он блестеть в лунную ночь. Не менее тщательно продумано расположение растений в разные времена года, изменение и соотношение цветовых и пластических объемов, когда цветущая вишня видна на фоне песчаного сада или когда осенняя листва отражается в воде пруда. Естественные материалы самой природы, послужившие для создания сада, были специально отобраны человеком. Критерием для отбора служили разные качества — форма, фактура, цвет, а также их сочетания, их способность образовывать выразительные композиции, по своему облику близкие к природным. По отношению к „натурному“ материалу художник выступает в роли режиссера. Только через построенные, смонтированные им „мизансцены“ получают эстетическое значение деревья, камни, водоем“.
Кинкакудзи и Гинкакудзи
В Японии, у подножия Кинугасаяма, расположены две архитектурные жемчужины — Кинкакудзи (Золотой павильон) и Гинкакудзи (Серебряный павильон).
Золотой павильон, или храм Рокуондзи, или Кинкаку, берет свое начало от дворца Китаяма, построенного сегуном Асикага Есимицу в конце XIV века. Он входил в дворцовый ансамбль близ Киото (ныне в черте города), в 1408 году был превращен в буддийский монастырь Рокуондзи. Золотой павильон, представляющий собой ажурное архитектурное сооружение трехъярусного типа, в 1950 году сгорел и был восстановлен в 1955 году. Кроме того, примыкавший к нему сад был реконструирован в соответствии с канонами дзэн.
Когда в архитектуре начался процесс перехода от стиля синдэн к стилю сеин, в садово-парковом искусстве тоже наметились изменения. Садовый стиль синдэн сменил другой — на базе дзенского учения.
Стиль синдэн был для японцев традиционным, правда, в таком саду природа выступала уже не в первозданном виде. Здесь нет и признаков запущенного парка. Здесь природа символизирована Поэтические произведения, которые читались в саду стиля синдэн, славили обычно какой-то определенный сезон. Поэтому канонизации подверглись и сами образы: осень символизировалась с образом луны, весна — с цветами, лето — с пением кукушки.
В период высшего расцвета искусства садов наибольшее влияние имела буддийская секта дзен (созерцание). Это учение зародилось в Индии. Его основное внимание было направлено на природу, в том числе и внутреннюю природу человека. Учение дзен большое значение придавало искусству, а дзенские монастыри стали центрами средневековой культуры (неслучайно там процветало искусство садов).
Дзенские сады создавались как модель мироздания. Они близки к монохромным пейзажам, в которых грандиозность мира ощущалась благодаря уходящим в бесконечность далям и горам, деревьям на переднем плане „картины“. В садах засыпанная галькой площадка — тот же лист бумаги, и на ней располагались разные объемы.
В дзенском саду достигается родство человека с природой на основе строгих канонических требований, изложенных в трактатах. Сырьем для создания таких садов служили камни, вода и растительность (в основном — вечнозеленые растения, мхи).
Камни тщательно подбирались по форме, цвету, фактуре, характеру сада Они делились на пять основных групп статуя, низкая вертикаль, плоский, лежачий, изогнутый. В руководствах по садоводству рекомендовали в каждом камне рассмотреть его „лицо“ и „позу“.
Воде, а именно устройству водоема, его форме, направлению течения, уделялось неменьшее значение. Место для водопада выбиралось особенно тщательно не рядом с домом, но и не очень далеко, чтобы был слышен звук воды, а в лунную ночь виден отблеск струй.
Подбор растений, их форма, окраска листвы в дзенском саду не менее важны. Самая любимая — сосна — символизировала долголетие. Из цветущих растений наиболее ценными считались вишня-сакура и дикая слива. Предпочитаемые кустарники — камелия, азалия.
Композиция дзенского сада подчинялась таким правилам воображаемые линии, соединяющие два предмета, должны быть разной длины, не должны быть параллельны друг другу, а сами предметы должны отличаться по размеру. В соответствии с этими правилами предлагалось выдерживать аскетичную монохромную гамму, сочетая серые, коричневые, зеленовато-бурые тона.
По своему характеру сады делились на два основных типа цукияма — пейзажный и хиранива — плоский. Сады цукияма, обычно большие по занимаемой площади, представляли собой реальный пейзаж из камней, деревьев, мхов, водоемов и водопада.
Сад Золотого павильона создан в соответствии со стилем дзен. В отличие от более ранней японской архитектуры естественная природа в нем художественно организована. Художник сада вычертил контур водоема, рассчитал его размер, форму и даже продумал, как должны соотноситься островки, расположенные на нем. Особенно тщательно организован берег озера, который виден из Золотого павильона. Неменьшее значение уделялось центральному мотиву сада — водоему с двумя островами — „черепахи“ и „журавля“.
Сам Золотой павильон кажется удивительно легким, воздушным благодаря найденным идеальным пропорциям и считается одним из лучших образцов японской национальной архитектуры. Золотой павильон назван так из-за покрытых позолотой стен. Он представляет собой квадратное в плане здание с двумя ярусами, с крышей, покрытой корой кипариса. Павильон трехэтажный. Два нижних этажа с раздвижными стенами и верандами переходят в широкие террасы — энгава. Во втором этаже Золотого павильона находится зал поэзии и музыки, где можно видеть свитки с национальной живописью и иероглифической каллиграфией. Из этого зала открывается панорама парка и пруда, в котором видится отражение самого павильона. Третий этаж, с узким опоясывающим балконом, увенчан четырехскатной крышей. На уровне третьего этажа сделан вынос крыши с приподнятыми краями.
Золотой павильон стоит на берегу небольшого озера, часть его основания даже находится в воде. Поэтому если стоять на веранде первого этажа, то кажется, будто ты плывешь по озеру. А позади храма пышная вечнозеленая растительность — хвойные растения и криптомерии.
Серебряный павильон — Гинкакудзи (или Хигасияма-дэн) был построен в 1489 году для известного сегуна Асикага Есимаса. Позже он стал буддийским храмом и был включен в комплекс монастыря Дзиседзи. Как и Золотой павильон, он расположен на берегу озера, и раздвигающиеся стены (новая деталь стиля сеин) отделяют интерьер павильона от сада.
Правда, по своему замыслу и воплощению он менее оригинален, чем Золотой павильон. Серебряный павильон двухэтажный, квадратный в плане, с двумя ярусами крыш. Тенденция зрительного сближения интерьера с окружающей природой здесь наиболее ярко выражена. Павильон поднят над прудом на незначительную высоту с помощью столбов. Кроме того, здесь нет широкой террасы на первом этаже, поэтому здание открывается непосредственно на пруд (с южной стороны) и в сад (с северной стороны). На первом этаже, между опорными столбами, оборудованы раздвижные створки (в нижней части — дощатые, в верхней — решетчатые, затянутые бумагой).
Павильон Гинкакудзи также окружен великолепной тропической растительностью. Сад Серебряного павильона считается одним из самых знаменитых и приписывается художнику конца XV — начала XVI века Соами, который прославился также как пейзажист.
В первый момент может показаться, что водоем, подступающий к самым стенам Серебряного павильона, и камни в воде — случайная прихоть природы. Но это умелый художественный прием, с помощью которого художник добился впечатления полной естественности. Все было рассчитано заранее: группировка и камней, и деревьев, и очертания берегов с точки зрения на павильон из сада и из павильона в сад. Рассчитаны даже формы и размер деревьев, контрастирующих с камнями или служащих фоном. Камни расставлены в пруду с учетом того, как они будут обрамлять отражение павильона в воде. Это пример пейзажного сада в его полной, развернутой форме (син).
Сады при Золотом и Серебряном павильонах из разряда озерно-островных. Фрагменты этих садов, композиционно строго продуманные, можно видеть через рамы стенных проемов. Из Золотого павильона виден пруд с двумя островами „черепахи“ и „журавля“ (символы глубины познания и высоты человеческого духа). Из Серебряного павильона открывается вид окруженного соснами пруда с островами и камнями-островками. В пруду отражаются павильон, камни-островки, обрамляющие павильон.
Реандзи
В саду монастыря Реандзи, в древнем Киото, нет ни гор, ни воды, ни деревьев, ни одного цветка, вообще никакой растительности. Здесь лишь камни и песок, выполняющие значение символов. И это можно объяснить традициями японской художественной культуры, в которой символика, абстракционизм занимали особое место. Решение этого сада основывается на выражении понятия пустоты, чистоты. Оно напрямую связано в дзенском учении с отрешенностью созерцания.
Сад монастыря Реандзи располагается на небольшой ровной площадке 19 м на 23 м. Он примыкает к террасе жилища настоятеля и отграничен от внешнего мира стеной, над которой поднимаются верхушки хвойных деревьев.
Главный материал — пятнадцать темных крупных камней горного происхождения, свободно объединенных в отдельные группы, и белый морской песок. Камни лежат так, как они когда-то лежали в горах, и образуют макет архипелага. Песок, окружающий их, символизирует морскую стихию (неслучайно по нему деревянными граблями проведены борозды — параллельные полосы на поверхности гравия и извивающиеся вокруг камней). Лишь островки зеленого мха, проросшего на камнях и песке, — „посланники“ живого мира, смягчающие строгую монохромию пейзажа.
Автор ландшафта — Соами — жил в XIV веке. Безусловно, его отличает тонкое ощущение ритма, цвета. Но некоторые приписывают авторство Хококаве Кацумото, который построил этот сад в 1473 году. Говорят, что он, находясь под влиянием буддийской философии, проповедовал аскетизм, тщетность человеческих деяний, философию непротивления злу, идеализм. Кацумото мог часами смотреть на этот белый песок и камни, пытаясь найти правильный ответ на вечный вопрос: „Что есть истина?“
В стиле символизма выполнен и парк храма Дайсэнин храмового ансамбля Дайто-кудзи, в котором также соответствующим образом расположены на маленьком участке земли камни. Только здесь посредством композиции решается другая задача — причудливое оформление бурной реки, текущей в тесном ущелье.
Вековые традиции нашли отражение и в архитектуре современной Японии. В духе древних зодчих работают ландшафтные дизайнеры. Один из них — Седо Судзуки.
При создании сада Хасуда в Киото он засыпал небольшую площадку округлой формы крупным гравием, а посередине разместил тремя группами семь больших камней. Один камень в средней группе огранен в форме параллелепипеда, у остальных — ровные срезы сочетаются с необработанной поверхностью. Эта композиция была названа „Архипелаг“, и в ней четко выражена такая тема, как перелом образного воображения. При виде этого сада возникает ассоциация со знаменитым садом камней в монастыре Реандзи в Киото. Но сходство, скорее, только внешнее, так как Седо Судзуки пытался решить совсем другую задачу, нежели дзенские мастера.
Искусствовед Г. Шишкина отмечает: „Архипелаг“ — внешне спокойно-уравновешенное произведение, в то же время оно обладает внутренним драматизмом, выражающим образ некоего катаклизма. Цилиндрические столбики разной высоты, врытые по обеим сторонам центральной композиции, рукотворной обработанностью невольно напоминают символические остатки неких сооружений. Зрительно они перекликаются, несмотря на разность масштабов, с круглыми столбами, поддерживающими древние синтоистские святилища в Исэ, Идзумо или сокровищницу Сесоин в Нара. В этом можно усмотреть метафору утраты связи с древним прошлым. Но благодаря свободному абстрактному решению общего замысла нет устойчивой навязчивости трактовок, и привязка к Японии тут же может смениться иными размышлениями. Важно и показательно, что композиция, помимо чрезвычайно эффектного и выразительного внешнего плана, обладает значительной внутренней содержательностью отнюдь не пессимистического толка. Автор, как живописец, изобразил на „полотне“ гравия отвлеченную „картину“, отражающую не Вечность, а определенное состояние в определенный момент, поместив ее в „раму“ из узкой полоски газона с невысокими кустарниками, за которыми возвышается декоративная ограда из светлых бамбуковых стволов“.
Седо Судзуки, использовав традиции образной символики, характерные для национального садового искусства, решил задачу совсем иначе — с позиции современного дизайна, в сугубо индивидуальной интерпретации. Кстати сказать, в „Книге садоводства“, написанной в XI веке, как раз говорится о том, что вместе с изучением природы и работ предшественников мастера садов должны выражать и собственные взгляды и вкусы, потому что не существует строго заданных образцов или ограничений для творческого самовыражения.
Другой современной аналогией сада камней в Реандзи может служить и сад храма Тофукудзи — Регинтэй (Сад песни дракона) в Киото. Он был создан в 1955 году дизайнером Мирэем Сигэмори.
Сигэмори выложил площадку гравием черного, белого и нескольких оттенков серого цветов. Для разделения цветовых зон автор использовал полукруглые каменные валики. Формы камней создают ощущение интенсивного движения — они горизонтальные, в виде острых пиков и вытянутые по вертикали.
С правой стороны сад ограждает дощатая стена из ровных, плотно пригнанных досок коричневого цвета, на которые наложены фрагменты крупных концентрических квадратов, выполненные из тех же досок. Правда, дощатое ограждение, примыкающее к монастырской глинобитной стене, выглядит довольно инородно.
Американец Стефен Эддисс, специалист по японскому искусству, считает: „По сравнению с Реандзи, эстетика которого, основанная на спокойствии и строгости, способствует погружению в состояние внутреннего созерцания, Регинтэй словно заставляет нас встать, оглядеться и почувствовать силу окружающего мира. Возможно, контрасты двух „сухих“ садов отражают два аспекта дзенского сознания — спокойный и динамичный“.
Кацура
Дворцовый парк Кацура расположен на берегу реки Кацура, на окраине Киото. Он был заложен в 1602 году на плоской местности.
В парке развитая сеть прудов и каналов, а также небольшие искусственные холмы, для насыпки которых послужил вынимаемый грунт. Ансамбль Кацура занимает площадь 66 000 кв. м, его парк совершенно изолирован от окружающей местности.
Кацура строился как загородный императорский дворец. С IX века землей, на которой расположен дворцовый комплекс, владела аристократическая семья Фудзивара. В начале XVII века участки перешли к принцу Тосихито, большому любителю и знатоку японской и китайской поэзии, рисовальщику и мастеру аранжировки цветов…
В 1615 году принц Тосихито приступил к возведению дворца. Говорили, что принц Тосихито пользовался советами зодчего Кобори Энею (стиль К. Энею чувствуется повсюду). Правда, сохранились записи, в которых ясно сказано, что декоративным устройством сада занимались другие мастера (строительные работы возглавлял Наканума Сакио, который вместе с художником-садовником Дзесиро были автором главных ландшафтных композиций). Более того, современные японские ученые склонны считать, что общий замысел, по всей вероятности, принадлежал самому принцу Тосихито. Однако принц не успел пожить в своем загородном дворце, и после его смерти строительство комплекса застопорилось почти на двадцать лет.
Сын Тосихито — Тосидада унаследовал таланты своего отца. А после женитьбы на дочери богатого феодала Маэда у него появились средства для продолжения работы. Консультантом принца Тосидада был священник Огава Бодзе, за устройство садов отвечал Тамабути, а общее руководство осуществлял Кобори Сэйсюн.
Последние сооружения в Кацуре были приурочены к визиту императора Гомицуно в 1659 году.
Ансамбль имеет сложный план без фиксирующей вертикали, скорее — единое по горизонтали пространство, где чередуются естественные холмы и впадины.
В центре ансамбля находится искусственное озеро оригинальной формы с пятью островками, соединенными друг с другом деревянными или каменными мостиками.
Основное здание дворца состоит из трех частей — Старого сеина (сеин — архитектурное сооружение в стиле, популярном в XIV–XVI веках), Среднего сеина и Нового дворца.
У главных ворот, напротив Старого сеина, расположен павильон Гэ-пиаро, а между ними сад. Это самая старая часть ансамбля.
Здания Старого и Среднего сеина расположены таким образом, что солнечные лучи летом в них не проникают, но мягко падают зимой. Первый этаж каждой постройки окружен верандой, которая отделена раздвижными стенками (седзи). Комнаты тоже имеют раздвижные стены из деревянных рам с плотной бумагой. Такие стены могут разграничивать интерьеры и отделять их от окружающей природы. В Старом сеине есть специальный помост для созерцания луны (принц Тосихито очень любил любоваться луной).
В Среднем сеине располагались жилые комнаты Тосихито. Пейзаж на их стенах и раздвижных стенках воспринимается как естественный ландшафт, видный в раскрытые двери. Двери между Музыкальной комнатой и Новым дворцом украшены цветами, характерными для каждого времени года.
Вдоль здания дворца и через сад проложены дорожки из камней. Идя по одной из них, попадаешь к озеру, а потом — в Павильон сосны и лютни (Секинтэй), самый изящный из чайных павильонов; восточной, западной и северной сторонами он обращен к пруду. В этом павильоне несколько комнат. В первой — раздвижные стены. Последняя комната открывается в сад. Так постепенно сад становится частью павильона (и это одна из характерных черт японской архитектуры).
Далее через мостик дорожка ведет на остров с Павильоном любования цветами (Секатэй). Чайным павильоном — Гэппаро — лучше всего любоваться осенью, так как рядом с ним растут клены. В ансамбль входят также павильоны Онриндо и Секиэн.
На территории дворцового комплекса есть и буддийский храм, выстроенный в китайском стиле. Принц Тосидада посвятил его своему отцу.
Изысканную простоту дворцу Кацура придают натуральные строительные материалы: криптомерия натурального цвета; бамбук (из него выполнена плетеная решетчатая ограда); камень на фоне мха (дорожки); водостоки, усыпанные мелкими камешками.
Парк предназначен для прогулок пешком или на лодке. Предусмотрена постоянная смена „картин“, гармонично переходящих одна в другую. Большая роль отведена различным хвойным деревьям и кустарникам. Благодаря извилистым контурам берегов и островков прогулка становится довольно продолжительной по времени.
Хотя ансамбль нельзя охватить взглядом целиком, его можно понять через детали.
Н. Николаева пишет: „Мягкая картинность хэйанских садов органично сливается с сильными, наполненными ощущением внутренней мощи группами из камней, как будто бы пришедших из дзенских сухих садов. Бесчисленные оттенки зелени мхов, кустарников, деревьев, располагающие к созерцанию, вызывают в памяти сады типа Сайходзи. Но все-таки самым главным остается качество, заимствованное от чайных садов, — точное „проведение“ человека по заранее обдуманному, художественно выверенному маршруту с целой серией совершенно определенных зрительных впечатлений. Дорожки из камней, соединяющие дворец с павильонами в саду, ведущие к местам любования водопадом или особенно красивым деревом, производят впечатление случайно изгибающихся, естественно вьющихся среди углублений и неровностей почвы. Самое первое назначение этой дорожки — не замочить ног в сырой траве — предполагает осторожность продвижения по ней, постоянное внимание к неровностям поверхности каждого камня, иначе говоря, заставляет человека все время смотреть вниз. Но мастер, планировавший дорожку, обдумывал и своеобразные передышки в этом осторожном, медленном продвижении. Он фиксировал их или более крупным и гладким камнем, или разветвлением дорожки. В этих пунктах остановки движения человек поднимал голову и видел заранее обдуманную, предусмотренную художником композицию, которую нужно рассматривать. Художник заставляет дорожку быть „гидом“, не просто вести, но показывать сад, раскрывать его разнообразную, меняющуюся красоту“.
Приемы пространственной организации садов Кацуры неповторяющиеся. Можно долго созерцать далекий пейзаж, вмиг оглядеть замкнутый мир дворика перед входом в дворец и даже остановиться как вкопанный перед камнем на берегу пруда.
Прослеживается особенная связь садов Кацуры с архитектурой зданий. Сооружения четко графичны, сдержанны, ничего броского, присутствует чувство меры. И тем самым они контрастируют с естественной природой сада. Раздвигающиеся окна-стены дворца, легкий каркас, использование природных материалов (в основном дерева) сближают дом с садом, сад становится частью здания.
Дворец, горизонтальный в плане, не только не возвышается над природным окружением, но даже оказывается ниже деревьев. Фасад зигзагообразной формы гармонично вписывается в окружающее пространство. Водоем объединяет все постройки. Вода становится материалом для чередования пейзажей, рассчитанных на разное время года, дня и на разную погоду. Одна часть пруда в Кацуре славится, например, тем, что там можно видеть романтическое отражение осенней луны.
Н. Николаева отмечает: „Художник не позволяет себе ни малейшей небрежности, ни одной случайной детали, ни одного маловыразительного ракурса. Перед взором человека, смотрящего из интерьера дворца в сад, открывается далекая и величественная картина могучей природы (маленькая пагода на берегу водоема создает масштаб, подчеркивает высоту деревьев). Но если, сидя у края веранды, опустить глаза, главным впечатлением становится богатство фактур: нежно-золотистого бамбука террасы, шелковистого дерева опор и перил, серебристых шершавых камней, окруженных изумрудными мхами. В обоих случаях художник добивался как можно большей полноты эмоционального переживания“.
Дворцовый сад приближается к стилю чайных садов, когда восприятие пейзажа происходит в процессе движения, направление которому задают дорожки. Парк, собственно говоря, и задумывался для прогулок и любования пейзажем, который меняется по мере продвижения путника.
Один из посетителей Кацуры сказал, что этот дворцовый комплекс создавался, чтобы „думать глазами“.
Ансамблю Кацура стилистически близок императорский дворец Сюгакуин около Киото (сейчас он расположен в черте города), знаменитый своим садом с эффектным контрастом подернутого туманом далекого заднего плана (с видом на горы) и четкого по очертаниям переднего плана.
Он строился приблизительно в те же годы, что и Кацура.
Сюгакуин расположен на трех уровнях — террасах, поднимающихся друг над другом по склону горы. В отличие от Кацуры основной масштаб Сюгакуина был задан дальним планом — видом далеких гор и деревьев („саккэн“). Все искусственно построенные элементы сада на переднем плане композиции выполняли подчиненную роль.
Общепризнанными шедеврами считаются точно выполненный здесь рисунок водоема и композиция водопада на верхней террасе.
Никко
Японская пословица гласит: „Не видел Никко, не говори о красоте“. Никко, как одно из священных мест и достопримечательностей Японии, привлекает большое число паломников и туристов. Национальный парк Никко (Никко в переводе на русский язык означает „солнечное сияние“) известен во всем мире своей необыкновенной природой, многочисленными памятниками архитектуры.
Парк Никко занимает территорию 140 698 га. Он был создан в 1934 году.
Небольшой городок Никко, давший имя известному национальному парку, расположен в 135 км к северо-востоку от Токио, на острове Хонсю. Это один из наиболее живописных районов Японии. На юге парка — горы Никко (скалы отвесные и громадные, устремленные, кажется, к самому небу — их едва видные пики растворяются в белоснежных облаках). На севере — действующий вулкан Насу. Для парка характерны озера, водопады, болота, широколиственные и хвойные леса, альпийская растительность, высокогорные верещатники.
Из животных встречаются черный медведь, олень и др.
Здешние храмы строились исключительно из местного материала (из леса, сваленного на склоне горы, строители сделали колонны, из гигантских каменных блоков, вырубленных здесь же на склоне, выложили стены храмов и мосты). Здания с традиционной конфигурацией крыш прекрасно вписались в ландшафт, природа и архитектура дополняют друг друга и создают гармоничный ансамбль.
На территории национального парка, на вершинах и склонах холмов расположены буддийские храмы, синтоистские святыни. Здесь же находится усыпальница Изясу Токугава (1542–1616) — основателя династии сегунов из рода Токугава и посвященный ему храмовый комплекс Тосегу (Храм восточного сияния).
Храм находится у подножия высоких гор, покрытых снегом почти до самой подошвы. Дорога к нему идет по узкой аллее старинных японских криптомерии, некоторым из которых более 300 лет. Лес криптомерии занимает площадь в 25 кв. миль и насчитывает 17 тысяч корней. „Особенно красивы аллеи ранним весенним утром, — отмечают авторы книги „Парки мира“, — когда лучи поднимающегося солнца проглядывают сквозь нежно-зеленую листву деревьев и легкую дымку тумана“.
Эта красота имеет и вполне определенную цену. Местные жрецы не прочь сбыть корень драгоценного дерева: каждый ствол криптомерии стоит не одну сотню тысяч иен.
К святыням храма Тосегу ведет огромная каменная лестница. Поднявшись по ней, посетители оказываются у главных ворот храма, построенных в виде двенадцатиколонного двухъярусного сооружения в стиле японского барокко. Их называют Иомэймон (Ворота солнечного света), или Хигурасимон (Ворота целого дня). Колонны, стены и фронтоны ворот украшены многочисленными фигурками из дерева. Здесь можно видеть драконов с раскрытыми пастями, фениксов, фантастических животных, рыб, птиц, редкостные цветы, героев древней мифологии, играющих детей и древних старцев. Каждая колонна увенчана фигурой мифического животного-стража, обращенного к посетителям раскрытой пастью. Ворота накрыты сверху массивной шатровой крышей с изогнутыми углами, крыша покрыта бронзовыми листами в форме черепицы.
Храм был воздвигнут сегуном Хидэтада в XVII веке в честь Изясу (1542–1616), основателя последней сёгунской династии в Японии, которому японцы были благодарны за прекращение междоусобного кровопролития в стране, объединение раздробленной Японии, а также за экономический и культурный подъем.
Храм строился с 1635 года (в течение одного года). На его строительство ушло 330 миллионов бревен, шесть акров листового золота, работой были заняты 4 541 230 человек и израсходовано денег, серебра и риса на сумму более 8 миллиардов японских иен (в пересчете на современные цены). Но это еще не все затраты. За время своего существования храм перестраивался более двадцати раз. Каждый год храм реставрируется, на что расходуется 3 тонны лака, 5 кг золота, много эмали.
Совсем недавно в храм Тосегу был открыт доступ посторонним. А сейчас можно войти в храм даже иностранцу и подойти к алтарю, который представляет собой обычный стол с простыми чашами и сосудами с рисом, овощами, сушеной рыбой, фруктами, водой, сакэ.
Потолок храма украшен прекрасной лепной мозаикой и росписью на религиозно-мифологические темы (здесь изображен дракон в ста фазах перевоплощения). В храме можно видеть искусные работы японских резчиков по дереву, Например, пластинки цельной доски криптомерии, выложенные аппликацией из вырезанных тонких деревянных пластин редкой породы дерева. Или массивные колонны из цельного дерева, украшенные ажурной резьбой.
Храм Тосегу представляет собой целый комплекс. Он занимает 80 000 кв. м и состоит из 28 основных сооружений.
А вот Конюшня священной лошади — небольшое строение — выполнена совсем в другом стиле. Единственные ее украшения — два барельефа. На одном из них три ярко раскрашенные фигуры обезьян: одна закрыла лапами уши, другая — рот, третья — глаза (это объясняется старинной буддийской моралью, которая гласит: не слышу ничего дурного, не говорю ничего дурного, не замечаю ничего дурного).
С 1617 года 17–18 мая ежегодно в Никко проводится самый популярный праздник храма Тосегу — фестиваль Сеннин-герэцу (процессия, состоящая из тысячи человек).
В эти дни можно стать участником традиционных представлений, обрядов, состязаний, старинных танцев, игр, развлечений. Тогда же, единственный раз в году, разрешается совершить прогулку по Священному мосту. Правда, в любое время года Священный мост, созданный из дерева и камня триста лет назад, окрашенный в пламенно-красный цвет, привлекает к себе внимание посетителей. Он относительно небольшой — около 30 м в длину и 8 м в ширину, однако японцы говорят, что равного ему в мире нет — так он своеобразен, оригинален по конструкции и гармонии с естественным пейзажем.
В Никко приезжают для того, чтобы полюбоваться кленами или цветами.
Любование листьями клена осенью, или момид-зигари, — одна из традиций японцев. Н. Федоренко пишет: „Клен — по-японски „момидзи“ (одно из названий клена по-японски означает „сто дней красный“). Для любования листьями клена в Японии существуют известные районы и места: Никко, гора Токао, озеро Окутама и другие. Каждое из этих достопримечательных мест имеет свое время для любования кленом, привлекая огромные массы народа из самых различных мест Японии. Примечательно, что в специальных справочниках и путеводителях особо указываются наиболее интересные места и время для любования кленом“.
В Японии стало традицией и любование цветами. Во все времена года японцы приезжают в Никко созерцать красоту цветов. В конце зимы рядом с храмом Рицуин (VII век) зацветают умэ — японские сливы. В середине апреля начинает цвести вишня — сакура. Кстати, около Рицуин растут двухсотлетние деревья редкого вида сакуры — конгосакуры с цветами золотистого оттенка.
