АДОЛЬФ ЛООС
(1870—1933)
Имя архитектора Адольфа Лооса связано с борьбой против бессмысленного украшательства в искусстве. Эта борьба прошла через все его творчество. Вплоть до конца своей жизни Лоос проповедовал и в теории и на практике идею очищения искусства – теорию пуризма…
Адольф Лоос родился 10 декабря 1870 года в Брюнне (Брно) в семье резчика по камню, владевшего мастерской, и мелкопоместной дворянки. В семье было еще двое детей. Когда Адольфу исполнилось десять лет, внезапно умер отец. Мастерской стала управлять мать, женщина суровая и энергичная, требовавшая от детей беспрекословного повиновения. Это породило у сына непонимание матери, а со временем даже ненависть.
Под влиянием отца Адольф с детства «всосал дух всех ручных ремесел». Он всегда стремился в мастерскую отца, где видел тогда много интересного. Но постепенно это отношение изменилось. Вскоре Адольфа отправили в школу, где было гораздо менее интересно, нежели в мастерской. После смерти отца он закончил гимназию монастыря бенедиктинцев в Мельке-на-Дунае и отправился в Рейхенберг, где поступил в Государственную художественно-промышленную школу по классу архитектуры.
В 1889 году Адольф служил в армии. Затем уехал в Вену, и в 1890 году поступил в Технический институт Дрездена, где совершенствовался в архитектуре под руководством профессора Вейсбаха. И все это – вопреки желанию своей матери, которая хотела, чтобы Адольф взял на себя руководство мастерской отца. Но его тянуло к большему, чем управление камнерезной мастерской, и ради своей самостоятельности он выдержал жестокую борьбу с матерью.
Закончив в 1893 году Технический институт Дрездена, Лоос с трудом получил согласие матери на путешествие в Северную Америку, где в Филадельфии жил его дядя, часовой мастер по профессии. Мать взяла с Адольфа подписку в том, что он никогда не станет претендовать на мастерскую отца и на наследство, с этими условиями он охотно согласился. Ему не терпелось увидеть открывшуюся в Чикаго Всемирную выставку.
Пребывание Адольфа Лооса в Америке в 1893—1896 годах связано с посещением им не только Филадельфии, Чикаго, но и Нью-Йорка, Сент-Луиса. Деньги у него кончились довольно быстро, он не хотел обременять своих американских родственников и добывал себе средства существования самой различной работой, вплоть до мойщика посуды в баре. Он был молод и полон сил, владел разными ремеслами, не гнушался работой паркетчика, каменщика на стройке. Он жил впроголодь, но был счастлив и жадно впитывал впечатления о жизни незнакомой страны. Лоос внимательно изучал, как строят в Америке, особенно его потрясли работы чикагских архитекторов Адлера, Салливена. Впрочем, он никогда не стремился впоследствии им слепо подражать, хотя и восхищался деловитостью и практичным подходом к делу. Лоос усвоил правило – не подражать никому, он дорожил свободой мысли.
В 1896 году Лоос возвратился на родину и обосновался в Вене. «Он научился всему, чему мог научиться. В Америке ему нечего больше делать». Первое время он работал сотрудником строительной фирмы Майредера в Вене. Одновременно он начал публиковать статьи по вопросам искусства и ремесла в газетах и в журнале Петера Альтенберга «Искусство». В эти же годы он начал проектировать новые интерьеры квартир в доходных домах.
Лоос появился в Вене в самый разгар борьбы модернистов во главе с Отто Вагнером против консервативной линии. Он вступил в нее и «отважился с безумной храбростью открыть войну на два фронта: он боролся как против историзма архитектуры Рингштрассе, так и против орнаментализма Сецессиона». Лоос первым увидел в сецессионизме показное фасадничество, «бутафорскую чисто внешнюю декоративность», которая извращала функциональный метод модерна и грозила подменить обновление архитектуры некритическими заимствованиями «новой орнаментики».
Лоос принадлежал к более молодому поколению архитекторов, нежели Вагнер, и кое в чем он яснее понимал сущность «современной архитектуры», возможно, не без критического усвоения опыта американского строительства. И Лоос довольно рано сумел отыскать тот путь, который позволил более четко толковать на практике смысл изменения архитектурных форм. В 1903 году Лоос стал членом объединения «Венские мастерские», однако возобладавший там декоративизм вызвал резко отрицательное отношение Лооса и его скорый уход из мастерских.
Эстетические воззрения Лооса – это воззрения широко эрудированного специалиста, знающего художественные и технические достижения своего времени в разных областях и умеющего ценить эти достижения. Его взгляды на искусство зависели не столько от чужих идей, сколько от собственного владения разными ремеслами – каменщика и резчика по камню, дереву, паркетчика и т п.
С 1898 года Лоос стал помещать в венской печати статьи по вопросам развития искусства и ремесла, которые в 1921 году были объединены в сборник под многозначительным названием «Сказанное в пустоту». Статьи, написанные после 1900 года, были собраны позже в сборник под не менее броским названием «Вопреки».
В довоенный период Лоос специализируется в области интерьера частных квартир и реже – делового интерьера. Только с 1910 года он начинает возводить здания, ему удается даже построить многоквартирный городской дом. Большие замыслы этой поры у мастера остались лишь в проектах отелей, магазинов, административных зданий.
Работу Лооса в области интерьера жилища отличает общая для модерна тенденция сближения облика городской квартиры и сельского жилища. Во всех интерьерах Лоос исходит из принципа объединения пространства квартиры, создания ряда отделенных друг от друга.
Лоос передвинул центр тяжести программы «современной архитектуры» в сторону материала, почти на четверть века опередив Ф.Л. Райта, обратив внимание на такое эстетическое воздействие произведений искусства и ремесла, какое достигается «через материал и через форму». В пуризме утверждается непрерывная связь функции и формы через материал.
Опередив Ле Корбюзье, еще в 1913—1914 годах Лоос выступил с разъяснением ценности традиций народного искусства – любовного, бережного отношения к труду и к материалу, к «цели» постройки, к удобствам пользования домом. В эти-то традиции и уходит своими корнями рационализм самого Лооса – это рационализм и крестьянина, и ремесленника.
В статье 1913 года «Правила для тех, кто строит в городах» Лоос попытался показать, какие уроки можно извлечь из народного искусства:
«Обращай внимание на формы, в которых строит крестьянин. Потому что они есть квинтэссенция прадедовской мудрости. Но изыскивай обоснование формы».
«Не строй живописно. Предоставь это действие стенам, горам и солнцу».
«Думай не о крыше, а о дожде и снеге».
«Будь искренен. Природа дружит только с честностью».
«Не бойся прослыть несовременным. Изменения старого способа строительства возможны лишь тогда, когда они означают улучшение, иначе лучше оставаться при прежнем способе».
В этих правилах, похожих на афоризмы, ясно выражен рационалистический дух творческого метода, которым руководствовался Лоос. Это функциональный метод, утверждающий великую традицию верности практическим запросам потребителя. Но как художник Лоос убежден еще в необходимости корректировать эти запросы в соответствии с эстетическим идеалом времени.
Народной традицией можно назвать и использование открытых балочных деревянных потолков в квартире. Отделка каминной ниши кирпичом – возможно, тоже прием, возникший не в изысканных жилищах аристократов.
За тридцать пять лет Адольф Лоос создал около полусотни жилых интерьеров в квартирах доходных домов репрезентативного типа. Уже в первых своих интерьерах Лоос руководствовался принципом безорнаментальности. Он отстаивал этот принцип в своих публикациях и неуклонно следовал ему на практике. Среди наиболее интересных ранних интерьеров – квартира Гуго Габерфельда (1899), квартира Леопольда Лангера (1901), собственная квартира в Вене (1903).
В относительно скромной квартире Лангера Лоосом выполнен интерьер столовой. Мастер понимал, что в современных городских квартирах неизбежно разнообразное использование одних и тех же помещений, он наблюдал это и в Америке. Столовая квартиры Лангера является одновременно и кабинетом. Она состоит из двух комнат, связанных широким открытым проемом, образовавшимся на месте убранной стены. С двух сторон комнаты находятся разные по высоте ниши. В одной из них встроен угловой камин.
Для откосов оконных ниш Лоос применяет мраморную облицовку – ее легко содержать в чистоте. Белая штукатурка верхней части стен и потолка между балками в сочетании с темным тоном мрамора и красным деревом, мягкой мебелью и коврами – все это создает строгий и уютный облик жилища.
Не менее интересный образец применения орнаментального декора дает богатая квартира Эмиля Левенбаха в Вене. И жилая комната, и столовая здесь представляют собой роскошные репрезентативные помещения. Жилая комната – вся в белом мраморе облицованных стен, потолок обшит деревом. Стены облицованы мрамором и в столовой, имеющей вид торжественного небольшого зала. Убранство комнаты дополняет старинная мебель.
Вплоть до конца 1920-х годов интерьеры квартир у Лооса встречаются лишь в зданиях, полностью построенных по его проектам. Специальные работы появляются вновь только в последние годы творчества. Среди этих интерьеров наиболее интересны и цельны интерьеры квартир В. Гирша (1929), Ганса и Лео Бруймелей (1930) в Пльзене (Чехословакия). Поздние интерьеры Лооса носят более рационалистический характер, из них исчезают те детали, которые играли когда-то роль целесообразной декорации.
Самый ранний деловой интерьер у Лооса – магазин модной мужской одежды Л. Гольдмана на Грабене (1898) в Вене. Здесь преобладают четкие членения, ясность линий, в отличие от жилого интерьера все оборудование магазина сделано встроенным.
В 1907 году Лоос создал прекрасный образец современного кафе на Кертнердурхганг под названием «Кертнер-бар». В интерьере «Кертнер-бара» также заметно отсутствие орнаментации. Как и в «Кафе-Музеум», Лоос применил здесь материалы, облагороженные отделкой, но более дорогие. Он не использовал ничего, что напоминало бы украшение ради украшения. Балки, простенки, плоские кессоны – все это создало напряженную живописность композиции, впечатление подлинного богатства, какого не достичь с помощью орнаментации. Современники именовали это «английской элегантностью», но Лоос никому не подражал – все, что он употребил в этом интерьере, явилось результатом его размышлений над применением материалов.
С особым блеском функциональный метод реализован у Адольфа Лаоса в теме жилища – главной в его искусстве. Ведущее место здесь занял особняк с небольшим озелененным участком. Городской многоквартирный дом у Лооса – явление редкое, и это не случайно: мастер выше всего ценил удобства, моральные, санитарно-гигиенические выгоды, какие обеспечивает именно дом-особняк, а не многоквартирный дом.
При проектировании особняка Лоос не стремился к эффектной оригинальной композиции или демонстрированию состоятельности владельца, а хотел достичь экономичного решения, самого рационального соединения комнат – так называемой экономии пространства. Она создавалась благодаря вдумчивому анализу особенностей функции каждого помещения и выбору соответствующих этой функции площади, высоты комнат. Отправной точкой здесь были гигиенические соображения, но, видимо, использовался и мудрый опыт народного зодчества, в каком разумная экономия была одним из непременных условий удобного устройства жилища.
Первой работой Лооса в этой области была вилла Карма на Женевском озере (1904—1906), исполненная совместно с архитектором Гуго Эрлихом.
Вереницу созданных Лоосом городских домов-особняков открывает дом Штейнера в Вене (1910). Этот дом стал хрестоматийным примером истории архитектуры 20-го столетия. Он является воплощением тезиса Лооса «Не строй живописно». Автор создал проект в строго рационалистическом духе, но, тем не менее, достиг живописности.
Дом Штейнера отличался аскетической оголенностью оштукатуренных фасадов плоскостей: как и беренсовский дом Обенауэра, он по формам близок промышленным постройкам. Крупные квадратные и лежачие проемы располагались очень редко, на боковых фасадах – даже несимметрично и были лишены обрамлений. Этот дом явился воплощением чисто функциональной концепции жилья. Его интерьер мало чем отличается от ранних интерьеров квартир Лооса, лишь более широко во внутренней отделке применено дерево, что сблизило особняк с сельским домом.
Осенью 1918 года в Австро-Венгрии была свергнута монархия и провозглашена республика. Произошло оживление надежд на улучшение жизни. Лоос вступил в свой новый период творчества с расширенным диапазоном работ, с общественными обязанностями в качестве главного архитектора поселений Венской общины. Однако и при новом республиканском режиме он успел быстро разочароваться в возможностях осуществления проектов поселков и жилищ массового типа. Ему оставалось одно – работа на частного заказчика, тот, по крайней мере, был сговорчивее. Вот почему и в новый период творчества дом-особняк остался преобладающей темой.
В 1922 году в связи с разногласием между Лоосом и советом Венской общины зодчий сложил с себя обязанности ее архитектора и уехал во Францию, где жил до 1928 года, иногда возвращаясь в Вену. Он женился вторично на танцовщице Эльси Альтман и активно содействовал успеху ее выступлений. Мастер сблизился с дадаистами, особенно с поэтом Тристаном Тцара, художником Робером Делоне. У Лооса появились зарубежные заказчики.
Среди зарубежных проектов мастера выделился неосуществленный проект дома для знаменитого актера Алессандро Моисеи в Лидо-ди-Венеция (1923). В нем ощущается близость лоосовской схемы «пространственной планировки» к атриумным домам. Ядром, атриумом, этого жилища, по мысли автора, должна стать угловая терраса второго этажа, а не закрытые помещения, как в домах Вены. Учитывая климатические условия Италии, Лоос именно террасу сделал главным помещением дома. Благодаря угловому положению террасы открывается прекрасный вид на море, улучшается проветривание связанных с террасою помещений третьего этажа, где находятся самые высокие комнаты. Кроме того, угловая терраса, с которой можно спуститься по лестнице в сад, необычайно разнообразит композицию.
В проекте дома Моисеи ярче, чем в других замыслах Лооса, выражено противоречие «технически-рациональных форм» и кустарного их осуществления, возникшее в результате исключительной простоты и оголенности архитектурных элементов. Все формы в проекте дома Моисеи геометричны, близки промышленной архитектуре. Это здание легко вообразить выполненным в железобетоне, но Лоос предусматривал использование кирпича с оштукатуриванием фасадов.
Заметная работа мастера – проект поселка из двадцати вилл на французской Ривьере (1923). Парижский дом поэта-дадаиста Тристана Тцара (1926—1927) на авеню Жюно близ Мулен-де-ла-Галетт – следующий шаг в разработке «пространственного плана».
Наиболее совершенно «пространственная планировка» выражена в трех поздних произведениях Лооса – доме Моллера в Вене, доме Мюллера в Праге и сельском доме Кунера в Пайербахе. В каждом из этих сооружений Лоос следует своим принципам свободного формирования жилого интерьера. Композиция каждого из этих зданий дает пример виртуозного использования рельефа местности, в особенности ярко это видно на примере сельского дома Купера. Но облик городского и сельского жилищ как внутри, так и снаружи – чрезвычайно различен. Вероятно, в конце своего творчества Лоос не стремился сблизить эти два типа жилищ, напротив, подчеркивал их различия.
Чтение лекций в Сорбонне, выставка проектов в Осеннем салоне Парижа, доклады в Штутгарте на тему «Современный поселок» и в Граце на тему «Социальный человек и его архитектура» – таков был характер работы Лооса во время его жизни во Франции, не считая работ в области архитектуры индивидуального жилища и проектирования общественных зданий. Это – период громкой известности Лооса и приобретения им международного авторитета.
В связи с тяжелой болезнью к концу 1920-х годов Лоос практиковал все меньше, у него исчез слух. Как уроженец Чехословакии, в 1930 году он получил от буржуазной республики права гражданства и пенсию. В 1931 году Лоос разработал проект рабочего поселка Баби в городе Находе Северной Чехии.
Рационалист и строгий ревнитель верности функциональным требованиям, Адольф Лоос не смог полностью освободиться от влияния традиционной архитектурной концепции – традиционализма. Он успешно преодолел его в области жилища и в отделке интерьеров, но в проектах общественных зданий исходил большей частью из модернизации – часто менее радикальной, чем у Вагнера, нередко оставаясь, таким образом, позади этого мастера модерна.
Последние два года жизни Лоос был тяжело болен, он лечился в санатории в Кальксбурге под Веной, где и скончался 23 августа 1933 года. В том же году прах Лооса был перевезен в Вену и захоронен на Центральном венском кладбище.
На пути «современной архитектуры» имя Адольфа Лооса «давно уже… стало звучать как обозначение исторической вехи». Его творческий путь начался с расцветом модерна и закончился в период расцвета функционализма, программные лозунги которого едва ли были возможны без этой борьбы против украшательства, какую провел Лоос. По признанию Ле Корбюзье, с появлением Лооса «кончился сентиментальный период… Лоос вычистил под нашими ногами почву, и это было генеральной чисткой – тщательной и философски логичной».
