МИКЕЛАНДЖЕЛО ДА КАРАВАДЖО
(1571–1610)
Один из крупнейших мастеров барокко, Караваджо сыграл большую роль в развитии западноевропейского искусства. Его творчество оказало влияние не только на итальянских художников, но и на многих живописцев других стран Европы. По имени Караваджо это реалистическое направление конца XVI – начала XVII века получило название «караваджизма».
Микеланджело Меризи, прозванный позднее Караваджо, родился 28 сентября 1571 (по другим данным – 1573) года в небольшом местечке Караваджо, что в Ломбардии.
После смерти отца, служившего управляющим в дворянском поместье, одиннадцатилетний мальчик был отправлен в Милан для обучения живописи у художника Симоне Петерцано.
Около 1592 года Микеланджело переехал в Рим. Он поступил в мастерскую Кавалера д'Арпино, известного живописца. Тот поручал молодому художнику в основном писать цветы и фрукты. Неудивительно, что они присутствуют в первых картинах Караваджо.
«Больной Вакх», без сомнения, является автопортретом, в то время художник, не имея возможности оплачивать модели, писал себя самого, глядя на отражение в зеркале. Это первое у Караваджо изображение Вакха поражает зрителя непосредственностью. Фигура Вакха воспринимается столь осязательно-конкретно, благодаря новому композиционному приему «фрагментирования» натуры.
Уже в первых выполненных в Риме работах: «Мальчик с фруктами» (около 1593), «Вакх» (около 1593), «Гадалка» (около 1594), «Лютнист» (около 1595) он выступает как смелый новатор, бросающий вызов эстетическим нормам своей эпохи.
Свои модели художник ищет в народной среде, порой, быть может, не без вызова господствующим эстетическим идеалам, он пишет людей, противостоящих «добропорядочному» обществу – картежников, шулеров, цыганок.
На картине «Шулера» два картежника обыгрывают доверчивого юношу. Как отмечает Н.А. Лившиц: «При всей повествовательности и даже анекдотичности сцены она построена четко и строго: фигуры составляют в целом подобие треугольника; это использование в построении картины простых геометрических очертаний, упрощающих композицию и облегчающих ее восприятие, несомненно было подсказано художнику искусством Высокого Возрождения, с которым он был хорошо знаком».
Говоря о картине «Гадалка», один из первых биографов отмечает: «Вряд ли среди произведений этой школы встречалось что-либо, выполненное с большей грацией и чувством, чем эта цыганка кисти Караваджо, предсказывающая счастье молодому человеку…»
О создании этой композиции рассказал писатель Беллори: «Когда ему напоминали о знаменитейших статуях Фидия и Гликона, как образцах для учения, он вместо ответа указывал пальцем на толпу людей, говоря, что достаточно учиться у природы. А для подтверждения своих слов зазвал он на постоялый двор проходившую случайно по улице цыганку и написал ее, как предсказывает она будущее по обычаю женщин египетского племени. Написал он там и молодого человека, который одну руку в перчатке положил на эфес шпаги, другую же, без перчатки, протянул цыганке, и та внимательно на нее смотрит, и столь чисто выразив правду в обеих полуфигурах, Микеле свои слова этим подтвердил».
У Караваджо завязываются отношения с одним из поставщиков картин, который «помогает ему сбыть несколько своих полотен». Главное же он представляет его кардиналу дель Монте, «который из весьма большой склонности к живописи» берет к себе в дом художника, предоставляя ему «место и харч» – другими словами, помещение, питание и вознаграждение.
Для кардинала Караваджо создал в середине девяностых годов несколько произведений. Среди них две одинаковые по величине и близкие по содержанию картины: «Музыка» и «Лютнист». В первой художник удачно передал состояние творческого вдохновения юных музыкантов. «Лютниста» лучшее из всего, созданного им ранее, по свидетельству современников, Караваджо очень любил. Бальоне сказал об этой картине, что «юноша кажется живым и настоящим».
«Здесь нет ни глубоких чувств, ни сложной психологии, но прекрасно передано состояние человека, вдохновенно и всецело отдавшегося музыке, – пишет С. Всеволжская. – В композиции этой картины большую роль играет новый живописный прием светотеневого контраста, который впоследствии приобретет огромное значение в творчестве Караваджо. Прозрачный полумрак наполняет все помещение… Контрасты света и тени использованы для выделения главных моментов композиции и рельефной лепки объемов».
Постепенно задачи, которые ставит перед собой художник, усложняются. В таких произведениях, как «Жертвоприношение Авраама» и «Юдифь», есть попытка передать драматическое действие.
«Юдифь» ошеломляет своей жестокостью. Вот отзыв английской путешественницы Анны Миллер, видевшей картину в 1779 году: «Эта картина слишком совершенна и произвела на меня сильное впечатление; она кажется написанной с натуры. Ее идея вызвала во мне дрожь ужаса, так что мне стало не по себе – те же чувства я испытала бы, глядя на настоящую казнь. Отрезанная голова, перерезанное горло и хлещущая из артерий кровь, сила, с которой действует Юдифь, как бы отстраняющая взгляд от страшного зрелища, выражение лица, в котором обнаруживается жестокость и своего рода мужество, необычные в женщине, наконец, конвульсии тела Олоферна – на все это не следует смотреть тому, кто обладает хоть малейшей чувствительностью: это произведение создал Микеланджело да Караваджо».
С годами мастерство Караваджо совершенствовалось. Он уже чувствовал в себе силы приняться за большое, значительное произведение.
Первый большой заказ Караваджо удалось получить с помощью своего покровителя кардинала дель Монте. Художнику предстояло выполнить серию картин из жизни св. Матфея для капеллы Контарелли в церкви Сан-Луиджи деи Франчези в Риме. До 1600 года он пишет четыре полотна – «Св. Матфей» (два варианта), «Призвание св. Матфея» и «Мучение св. Матфея».
«"Призвание Матфея" занимает особое место в наследии Караваджо. С этим произведением, более чем с каким-либо другим, связана мировая слава мастера, оно ранее всего приходит на ум при звуках его имени. Тому есть многие основания. Впечатление откровения, вызванное этим полотном при его появлении, было связано и с тем, что оно оказалось в числе первых работ Караваджо публичного назначения, было созданием монументальной формы, и с тем, что в нем впервые со зрелой полнотой выявились основные завоевания нового искусства, его смелость и художественная мощь» (М.И. Свидерская).
Работы, выполненные для капеллы Контарелли, принесли ему славу, хотя и весьма противоречивую. Одних привлекала необычность его живописной манеры, смелость и большое мастерство, других возмущала «грубость» его типажей.
В начале нового века Караваджо создал самые значительные произведения. Для капеллы Черази в церкви Санта-Мария дель Пополо в Риме им были исполнены две картины: «Распятие св. Петра» и «Обращение Савла».
С. Всеволжская пишет:
«Возросшее мастерство художника проявилось в совершенном владении рисунком, цельности композиции, монументальности. В картине "Распятие св. Петра" Караваджо создал образ человека, глубоко убежденного в своей правоте и умирающего за истину. Прекрасно переданы движения палачей, с усилием поднимающих тяжелый крест.
Вторая картина, изображающая пораженного небесным явлением и поверженного на землю гонителя христиан Савла, выполнена с еще большим мастерством и виртуозностью. Художник превосходно передал сложнейшие ракурсы, создал красивую гамму красок, мастерски использовал светотеневую моделировку».
В это же время Караваджо пишет картину «Амур-победитель», которая по справедливости причисляется к прекраснейшим творениям художника. «"Амур" Караваджо устанавливает особый контакт со зрителем, вызывая в нем немедленный и непосредственный отклик, – пишет Д. Бонсанти. – Зрителя ошеломляет, с какой свободой выражает свою радость герой картины, столь далекий от смертных, подчиненных законам природы, с "презрением к миру" и с полной безнаказанностью и уверенностью в себе, которые рождают удивление и зависть».
В 1603 году Муртола писал об этой картине: «Не надо смотреть, не смотри на Амура в этих картинах, он воспламенит твое сердце».
В 1601–1604 годах Караваджо создал «Положение во гроб». Оно было исполнено по заказу для церкви Санта-Мария ин Валличелла в Риме.
Это произведение имело большой успех не только у почитателей Караваджо. Даже враги должны были признать его высокие художественные достоинства. О популярности этого произведения свидетельствуют многочисленные свободные копии с него, сделанные Рубенсом, Фрагонаром, Жерико, Сезанном.
Как пишет Д. Бонсанти: «В композиции господствует строго рассчитанное равновесие; физическая тяжесть тела Христа воспринимается как тяжесть душевного страдания, как горе всего человечества. Святой Никодим, изображенный справа, оборачивается в сторону зрителя и между ними возникает психологическая связь, которая заключает в себе и особый смысл: сцена показана с точки зрения снизу вверх, как бы видимая из гробницы, куда вносят тело Христа, и кажется, что персонажи картины вот-вот передадут его если не собственно зрителю, то кому-то, кто находится рядом с ним. В результате зритель отождествляет себя с участником сцены и полностью вовлекается в событие. Становятся понятны те особые чувства, которые "Положение во гроб" вызывало у художников XIX века, поскольку оно соединяет в себе вневременную классичность построения (Сезанн) с исключительной драматической силой (Жерико)».
Вершиной творчества Караваджо явилась исполненная им в 1605–1606 годах большая картина «Смерть Марии». Не церковными догмами, ставящими мадонну над всем земным, руководствовался художник, создавая это произведение. В нем он воплотил народные верования, почитавшие в Марии бедную многострадальную мать.
К сожалению, «Марию» постигла та же судьба, что и ряд других произведений Караваджо. Она была отвергнута заказчиками, которые нашли, что картина написана неподобающим образом, мадонна лишена благородства, а в ее лице недопустимо наглядно показаны признаки смерти.
Глубокое содержание вложено и в другие произведения, созданные в те же годы. Жестокое страдание и бессилие против зла звучат в картине «Давид с головой Голиафа». Этот образ тем более потрясает, что в чертах лица Голиафа видят сходство с самим Караваджо, а Давид являет собой не торжество победителя, а горькую скорбь.
Караваджо отличался буйным нравом. Еще в начале 1601 года один внимательный иностранец-осведомитель, близкий друг д'Арпино, посылает на север следующее живое описание художника: «Недостаток его состоит в том, что он не уделяет постоянного внимания работе в мастерской – проработав две недели, он предается месячному безделью. Со шпагой на боку и пажом за спиной он переходит из одного игорного дома в другой, вечно готовый вступить в ссору и схватиться врукопашную, так что ходить с ним весьма небезопасно».
Слуга из трактира жаловался на то, что Караваджо бросил ему в лицо блюдо с вареными артишоками. В октябре и ноябре 1604 года художника дважды арестовывали полицейские за то, что он оскорблял их криками «Иди ты в…»
Однажды Караваджо подвергли допросу после полученного им ранения. Он отвечал: «Я ранил себя сам своей шпагой (в горло и левое ухо! – Прим. авт. ), упав на этих улицах. Я не знаю, где это случилось, и никто при этом не был».
Исходя из всего этого, вряд ли можно считать случайным происшествие 31 мая 1606 года, когда в ссоре, возникшей во время игры в мяч, Караваджо убил Рануччо Томмазони из Терни. Сам он тоже был ранен и скрывался в семье своих аристократических друзей Колонна.
Караваджо вынужден был покинуть Рим. Ему приходится постоянно переезжать из города в город. Видимо, в Неаполе Караваджо написал большую картину «Мадонна с четками», где использовал традиционную схему построения композиции с мадонной в центре на возвышении и отказался от светотеневых контрастов, дав рассеянное освещение. Там же он написал другое большое полотно «Семь деяний милосердия» для церкви Пио Монте делла Мизерикордиа.
В 1607 году Караваджо перебирается на остров Мальта. Он пишет портрет гроссмейстера Мальтийского ордена Алофа де Виньякура и в награду возведен в сан кавалера Мальтийского ордена. Любопытно, что ордену художник был обязан портрету, в котором дал яркую характеристику самодовольного, жестокого и неумного человека. И снова несносный характер подводит художника. Вступив в конфликт с могущественным вельможей, он был брошен в тюрьму и осенью 1608 года бежал на Сицилию.
Рассчитывая на прощение, он решает вернуться в Рим и для этого нанимает фелуку. По ошибке в Порто-Эрколе он был арестован тосканскими властями и препровожден в тюрьму. Когда недоразумение выяснилось и его освободили, фелуки уже не было: она исчезла вместе со всем его имуществом.
Обобранный, полубольной художник хочет отправиться в Рим пешком, но страшный приступ лихорадки оказался для него смертельным. 18 июля 1610 года он умер в Порто-Эрколе.
