Три рода деятельности врача-психиатора С.С. Корсакова оставили в России добрую память о нем: научно-исследовательская, преподавательская и коренное преобразование лечения и ухода за душевнобольными. К этому можно добавить еще и знаменитую научную школу: В.П. Сербского, П.Б. Ганнушкина, Н.Н. Баженова, В.И. Яковенко, П.П. Кащенко, А.А. Токарского, Н.А. Бернштейна и др., определившую пути развития отечественной психиатрии и утвердившую ее мировое значение. Корсаков «в своем лице сделал психиатрию психологичной, а психологию психотерапевтичной» (В.Л. Леви). Трудно выделить что-то первостепенное из огромного вклада Корсакова в развитие психиатрии. Благодаря Корсакову с конца XIX в. в научном мире стали особо выделять русскую психиатрию. В чем же ее национальный колорит?

До Корсакова в психиатрии господствовало симптоматическое направление, рассматривавшее отдельные симптомы или комплексы симптомов как самостоятельные заболевания (меланхолия, мания и др.). Корсаков одним из первых определил, что симптомы присущи определенным заболеваниям или нозологическим началам и ввел в психиатрии понятие синдрома как комплекса симптомов. Так, например, врач описал клинику шизофрении как отдельного заболевания, назвав его «дизнойя».

Рассмотрев психоз как болезненный процесс с определенными стадиями, в основе которого лежат нарушения физиологического плана, ученый составил первую классификацию психических заболеваний, чем создал нозологическое течение в изучении психических болезней. Одновременно врач разрабатывал вопросы лечения, профилактики и организации психиатрической помощи.

В этой классификации психических заболеваний, которую принято считать «наивысшим достижением симптоматологечсской психиатрии конца XIX века», достойное место занимает открытое и всесторонне исследованное Корсаковым заболевание – полиневритический психоз, представляющий собой тяжелую форму алкогольной энцефалопатии и вообще алкоголизма.

Впервые ученый описал эту болезнь, проявляющуюся в форме алкогольной полинейропатии (поражении периферических нервов) с выраженными расстройствами памяти: провалами, нарушением ориентировки во времени, ложными воспоминаниями, безудержными фантазиями, в 1887 г. – диссертация на степень доктора медицины «Об алкогольном параличе».

Данный психоз Корсаков исследовал несколько лет. В 1889–1890 гг. психиатр опубликовал фундаментальные работы «Несколько случаев своеобразной церебропатии при множественном неврите» и «Болезненные расстройства памяти и их диагностика» и сделал доклад «Об одной форме душевной болезни, комбинированной с дегенеративным полиневритом» на Интернациональном медицинском конгрессе.

Болезнь оказалась шире частного описания психиатра – она подошла не только к больным, чей мозг поражен алкоголизмом, но и к целому ряду неврологических заболеваний: опухолям и инфарктам мозга, черепно-мозговым травмам, лимбическому и герпетическому энцефалиту, болезни Альцгеймера и т. д., в связи с чем находилась в разработке ученых на протяжении многих десятилетий, превратившись в конце концов в сложную психиатрическую проблему, неисчерпаемый источник для исследователей этого явления с психопатологической стороны. Этот вопрос решали ученики и ближайшие последователи Корсакова – прежде всего В.П. Сербский и Т.А. Гейер, французский психиатр Г. Жоли, немецкие К. Бонгеффер и Э. Крапелин и др.

В знак признания выдающихся заслуг русского ученого перед мировой психиатрией на XII Международном съезде врачей в Москве (1897) полиневритический психоз был назван «корсаковской болезнью», или «корсаковским амнестическим синдромом».

В классическом «Курсе психиатрии» (1893) Корсаков ратовал за гуманное отношение к больным, за государственную помощь психически больным людям, за профилактические меры по предотвращению психических заболеваний.

У Корсакова слова не расходились с делом. О невыносимо тяжелом положении больных в психиатрических больницах России второй половины XIX в. осталось много документальных и литературных свидетельств, самым ярким из которых является повесть А.П. Чехова «Палата № 6». (Справедливости ради стоит заметить, что положение душевнобольных в западных клиниках было еще более ужасающим: например, американские врачи стерилизовали и кастрировали своих «психов».) Больных держали в смирительных рубашках, в цепях, за решетками, как арестантов.

Корсаков первым осмелился ввести в своей московской психиатрической клинике систему «нестеснения», постельный режим, сестринский уход, патронаж и призрение на дому, уровняв душевнобольных с прочими больными гражданами. Для медперсонала разработал правила обращения с больными. Сам врач дневал и ночевал в своей клинике, «усмирял» пациентов словом и заботой, приобщал их к искусству, беседовал с ними по душам обо всем, кроме болезни, играл в шахматы… Больные, оказавшись почти в домашней обстановке, «приходили в себя», более того – выздоравливали. И никаких эксцессов, нарушающих покой обывателей, не наблюдалось.

Начиная с 1895 г. многие провинциальные психиатрические клиники России по инициативе и при деятельном участии Корсакова стали также отказываться от горячечной (смирительной) рубашки, связывания, от изоляторов и решеток на окнах, озаботились облагораживанием интерьеров палат и коридоров, стали вводить трудотерапию…

Все это было сделать очень непросто в условиях, когда страна напоминала палату № 6. Тем не менее целенаправленная подвижническая деятельность Корсакова, разработавшего систему организации психиатрической помощи, привела к коренной реформе психиатрических учреждений в России.

С каждым годом возрастает актуальность заветов психиатра, чье жизненное кредо «определялось беззаветным служением России, помощью страждущим, охранением народного здравия»: «Живая душа должна быть во всем и, прежде всего, в индивидуализации каждого больного. Больной не должен быть номером, а должен быть личностью, хорошо знакомой всем лицам персонально, которые имеют к нему отношение».