Ульрих Гаспар (Яспер) Зетцен
(1767–1811)

Зетцен родился в Восточной Фрисландии, окончил университет в Гёттингене и стал советником-аудитором в одном из маленьких германских княжеств, тогда принадлежавших русскому императору. Он опубликовал несколько работ по статистике и по естественным наукам. Эти статьи обратили на него внимание правительства.

Зетцен мечтал о путешествии в Центральную Африку. Но прежде он хотел исследовать Палестину и Сирию.

Известный ботаник, превосходный наблюдатель и опытный арабист, Зетцен прежде всего заручился поддержкой фон Цаха, великого маршала Саксонского двора и издателя известного научного журнала «Географический и астрономический вестник». В то же время ему покровительствовало и русское правительство, для которого задуманное Зетценом путешествие в Переднюю Азию представляло значительный интерес.

Зетцен набрал побольше рекомендательных писем и в 1802 году отправился в Сирию.

Зетцен пересек всю Анатолию и в мае 1804 года прибыл в Халеб. Там он прожил почти год, занимаясь практическим изучением арабского языка, делая выписки из трудов восточных географов и историков и уточняя астрономическое положение Халеба. Кроме того, он собирал старинные рукописи и перевел множество народных песен и легенд.

В апреле 1805 года Зетцен выехал из Халеба в Дамаск. Сначала ему пришлось пересечь Хауранский и Джоланский округа, расположенные на юго-востоке от этого города. До него еще ни один европейский путешественник не посещал этих двух провинций, игравших довольно важную роль в истории евреев во времена римского господства и называвшихся тогда Ауранитис и Гаулонитис. Зетцен первым дал их географическое описание.

Прежде чем посетить Декаполитанию, Зетцен объехал небольшую страну Леджу. О ней в Дамаске ходила дурная слава из-за хозяйничавших там бедуинов, но, по слухам, в этой области сохранилось много замечательных остатков древности.

«Часть Леджу, виденная мною, – говорит Зетцен в отчете, напечатанном в “Анналах путешествий”, – состоит, как и Хауран, из подчас очень пористого базальта и во многих местах представляет собою обширные каменистые пустыни. Селения – большей частью разрушенные – расположены на скалистых склонах. Черная окраска базальта, обвалившиеся башни, храмы и дома, полное отсутствие деревьев и зелени – все придает этим местам мрачный, унылый вид и наполняет душу каким-то смутным страхом. Почти в каждом селении находишь то греческие надписи, то колонны, то еще какие-нибудь другие остатки античной культуры (я списал, в числе других, надпись императора Марка Аврелия). Дверные створки здесь, как и в Хауране, делают из базальтовых плит».

По возвращении в Дамаск выяснилось, что найти проводника для путешествия по восточному берегу Иордана и вокруг Мертвого моря очень трудно. Наконец некий Юсуф-аль-Милки, исповедовавший греческую веру, в течение 30 лет торговавший с арабскими племенами и бывавший в областях, куда стремился Зетцен, согласился быть проводником ученого.

19 января 1806 года они выехали из Дамаска. Зетцен оделся в платье шейха и захватил с собой одежду, необходимые книги, бумагу для засушивания растений и набор лекарств, так как он выдавал себя за доктора.

Прибыв в Каир, ученый приступил к составлению «Памятной записки об арабских племенах в Сирии и в Аравии как Пустынной, так и Петрейской» – единственного труда, который он оставил в результате своего путешествия.

Два округа – Рашея и Хасбея, расположенные у подножия гор Хермон, в то время года еще увенчанных снегом, – были исследованы им раньше других, так как во всей Сирии они оставались пока наименее изученными.

По другую сторону этой горы путешественник посетил деревню Ашха, населенную друзами, резиденцию эмира – Рашею, а затем Хасбею, где остановился у ученого греческого епископа Шура или Шейда, к которому у него было рекомендательное письмо. Из Хасбеи Зетцен добрался до Банияса, старинной Кесарии Филипповой, теперь превратившейся в жалкую деревушку из двух десятков хижин. Остатки древней крепостной стены еще можно было различить, но от великолепного храма, воздвигнутого Иродом в честь Августа, уже не сохранилось и следа.

Река Банияс у древних считалась истоком Иордана; однако этого наименования заслуживает, скорее, река Хасбени, как самый большой приток его. Зетцен обследовал Хасбени, а также озеро Мерон, в старину называвшееся Самахонитис.

В этих местах его покинули все погонщики мулов, ни за что не соглашавшиеся идти с ним к мосту Дшир-Беат-Якуб; Зетцен расстался и со своим проводником Юсуфом, которого пришлось послать большой дорогой в Тиверию, а сам всего с одним арабом пешком отправился к этому опасному месту.

Зетцен не спеша осмотрел Тивериадское озеро и реку Вади-Шеммах. Таким образом он достиг Тиверии (называвшейся Табарией у арабов), где Юсуф дожидался его уже много дней.

Зетцен без особых препятствий продолжил свое путешествие по Декаполитании; однако, чтобы уберечься от алчных туземцев, ему пришлось переодеться нищим.

Драа, находящаяся несколько дальше, представляет собой груду заброшенных развалин. От зданий, которыми она когда-то была знаменита, ничего не осталось.

В следующем округе – Эль-Боттин – имеются тысячи выдолбленных в скалах пещер, где жили старинные обитатели этих мест. Почти так же обстояло дело и во время посещения Зетцена.

Мукес был некогда – судя по многочисленным древним колоннам и саркофагам – большим богатым городом. Зетцен отождествляет Мукес с Гадарой, одним из второстепенных городов Декаполитании.

После округа Эль-Боттин Зетцен попал в округ Эдшлун. Вскоре он обнаружил обширные развалины Джераша, которые могут сравниться с руинами Пальмиры и Баальбека.

Зетцен считает, что Джераш не что иное, как древняя Герасса, город, до сих пор весьма неточно обозначавшийся на всех картах.

Затем путешественник перешел реку Нахр-эс-Зерка или, как ее называют еврейские историки, Ябок, образующую северную границу страны аммонитов, и проник в область Эль-Белька, когда-то цветущую, но теперь пустынную и заброшенную, где имеется только один город Эс-Сальт – древняя Аматуза. Потом Зетцен посетил Амман, который под названием Филадельфии славился среди городов Декаполитании; там еще можно было напасть на образцы древнего искусства. Дальше он побывал в Элеале – старинном городе аморитов, в Мадебе (ранее носившей название Мадба), на горе Неба, в Дибане и стране Керрак, родине моабитов. Затем он осмотрел развалины Раббы – древней резиденции правителей страны, называвшейся тогда Раббат, и, с превеликими трудностями перейдя гористую местность, прибыл в область Гор-эс-София, расположенную у южной оконечности Мертвого моря.

Стояла страшная жара, а идти приходилось по обширным солончаковым равнинам, не орошаемым ни одним ручейком. Наконец, 6 апреля измученный жаждой Зетцен прибыл в Вифлеем, а вскоре и в Иерусалим.

Вместе со своим проводником он прошел все земли, лежащие за Мертвым морем до самых границ Аравии, в поисках остатков древней Петры, города, напоминающего орлиное гнездо. Но оказалось, что найти проводника среди бедуинов невозможно.

За время своего путешествия Зетцен побывал в нескольких местах, которые до него не посещал ни один путешественник нового времени. Он собрал ценные сведения о свойствах воды Мертвого моря, исправил ошибки на самых точных картах, помог определить многие старинные города Переи и установил существование многочисленных развалин, свидетельствовавших о былом процветании, достигнутом этой страной при господстве римлян. 25 июня 1806 года Зетцен выехал из Иерусалима и морем вернулся в Акку.

Но Зетцен не хотел оставлять свои открытия незавершенными. Через десять месяцев он вторично объехал «Асфальтовое озеро» (Мертвое море) и во время этого второго путешествия пополнил свои первоначальные наблюдения.

Затем путешественник перебрался в Каир, где провел два года. Там он собирал восточные рукописи (большинство манускриптов, составляющих богатство библиотеки университета в Готе, куплено им), а также всевозможные сведения о внутренних областях страны.

Зетцен с его неутомимой жаждой новых открытий не мог долго предаваться даже относительному покою. В апреле 1809 года он окончательно покинул столицу Египта и через Суэц направился на Синайский полуостров, где рассчитывал провести некоторое время перед тем как двинуться в Аравию. Аравия была тогда мало известна, и ее посещали лишь купцы, ездившие туда для закупки «бобов Моха». Моха – крепость и порт в Йемене; области, примыкающие к этому городу, славятся своим кофе. До Нибура ее не посещала ни одна экспедиция научного характера.

Зетцену хотелось превзойти своего предшественника. Для достижения этой цели он не останавливался ни перед чем. 31 июля он всенародно объявил себя последователем ислама и через Суэц отправился в Мекку, намереваясь проникнуть туда под видом паломника. По пути в святой город Зетцен побывал в Джидде. Его чрезвычайно поразило скопление верующих и необыкновенное своеобразие этого города, существующего благодаря религиозному культу и ради него.

В конце концов путешественник вынужден был довольствоваться тем, что дошел до горы Синай по неизученной дороге, а потом проделал путь от Суэца до Каира. В Каире, чтобы получить возможность увидеть священные города, он выдал себя за мусульманина-прозелита, желающего завершить свое обращение путешествием в священные места. 3 июля 1809 года Зетцен публично принял мусульманство. Теперь он мог отправиться с караваном паломников из Каира в Мекку, куда прибыл 10 октября.

В одном из писем Зетцен оставил весьма красочное описание Мекки и толпы паломников. После Мекки он смог попасть в Медину, куда паломники отправлялись тайком, так как захватившие город ваххабиты запрещали «правоверным посещение всех мест паломничества, за исключением Мекки».

В Медине Зетцен начертил план города и сделал несколько рисунков.

Из Медины путешественник вернулся в Мекку, где, стараясь не привлекать к себе внимания, занялся изучением города и религиозных обрядов, а также астрономическими наблюдениями, давшими возможность определить местоположение столицы ислама. За два месяца он определил географическое положение города и начертил несколько планов.

23 марта 1810 года Зетцен вернулся в Джидду. Затем вместе с арабом, который в Мекке был его постоянным советчиком и руководителем, он отплыл в Ходейду, один из главных портов Йемена. Путешественник прибыл туда 8 апреля, в то самое время, когда все гавани принадлежали уже не имаму Йемена, а шерифу Абу-Ариша.

Ученый сообщает, что Бейт-эль-Факих «страшно разрушен». Он едет в Забид, все еще знаменитый своими учеными, но во многом лишившийся былого великолепия. Затем через города Хадджа он добирается до Дорана, где болеет целый месяц. Наконец, 2 июня Зетцен приезжает в Сану, столицу Йемена, которую он назвал прекраснейшим из городов Востока.

Оттуда путешественник намерен отправиться на поиски древних надписей, о которых было известно еще Нибуру. Так, он начинает разыскивать указанное Нибуром селение Хаддафа. Никто, однако, ничего не знал про это селение. Тогда Зетцен сам пускается в путь и доезжает до Зафара. Он называет его Дофаром и принимает за город, название которого якобы плохо понял Нибур. Согласно греческим авторам, это древняя столица химьяритских царей. Зетцен не видит там развалин, зато находит фрагменты надписей, двух – на камнях, попавших во вновь построенную стену, третьей – на камне, проданном ему позднее. Еще пять надписей он находит в Манкате, на камнях, заделанных в стену мечети.

Некоторое время спустя путешественник пишет одному из своих покровителей уже из Мохи и предлагает ему первым воспользоваться этой важнейшей находкой. Он посылает ему копии четырех надписей, которые ему удалось снять, не привлекая ничьего внимания (в действительности прочесть их оказалось невозможно), и чрезвычайно точное изображение камня, который он купил. Благодаря этому письму Европа познакомилась с химьяритской письменностью. (Под химьяритским письмом разумеется алфавитная письменность, на которой составлены надписи, найденные на территории Южной Аравии. Химьяр, собственно, область, располагавшаяся в древности на крайнем юго-западе Аравийского полуострова. Незадолго до начала нашей эры здесь было создано государство, распространившее вскоре свою гегемонию на всю Южную Аравию.)

Из Мохи Зетцен хочет подняться по суше до Центральной Аравии и Персидского залива, то есть вновь идет по дорогам внутреннего Йемена, по пути, который уже прошел однажды и где невозможно было идти, не возбуждая подозрений. Без сомнения, это было его ошибкой. У него находят и отнимают его коллекции под предлогом, что он пользуется трупами животных для совершения магических обрядов, из-за чего иссякают источники. Ученый спешит в Сану, чтобы пожаловаться имаму, но в декабре 1811 года неожиданно умирает в Таиззе. Полагают, что он был отравлен по приказу одного из властителей.

Работы Зетцена до середины прошлого столетия были опубликованы лишь в отрывках (в «Анналах путешествий» и в «Переписке барона Зака»). И только в 1858 году вышли в свет на немецком языке путевые дневники Зетцена, и то в неполном виде.