Жестокий век. ХХ век

1 (?) февраля 1906 года

Екатерина Десницкая была русской дворянкой — но из бедных и неродовитых дворян. По сути своей, она была совсем обыкновенной девушкой: серьезной и чистой, религиозной и доброй — как и большинство девушек из хороших русских семей. Но однако, на долю именно этой обыкновенной девушки выпала одна из самых необыкновенных любовных историй ХХ века — и бедная русская дворяночка стала принцессой в далеком Таиланде. Ее свадьба с принцем Чакрабоном вызвала скандал в королевстве Сиам (так тогда назывался Таиланд) и изумление в России. Их венчание было тайным — и в результате неизвестна даже точная дата этого события. Судя по датам писем, Екатерина Десницкая и принц Чакрабон обвенчались в начале февраля 1906 года.

…В 1883 году цесаревич Николай, будущий царь Николай II, совершая кругосветное путешествие, был особенно торжественно принят в Сиаме королем Рамой V. Вначале не планировавший задерживаться в этой совсем уж экзотической стране, Николай провел там около пяти недель и даже подружился с королем и пригласил его к себе в гости, в Петербург. Король Рама V в сопровождении старшего сына, принца Ваджиравуты, нанес ответный визит в 1886 году. Ему тоже понравилось в Петербурге, и спустя десять лет он отослал в Петербург учиться своего младшего, любимого сына, принца Чакрабона, рожденного ему самой любимой из всех его жен, королевой Саовабхой. До поездки в Россию принц жил в Англии, учился в закрытой школе. По прибытии в Петербург принц Чакрабон был представлен Николаю II и зачислен в Пажеский корпус, где учились исключительно сыновья русский аристократической элиты. Принц с легкостью овладел русским языком. Он и его друг Нан Пум были первыми таиландцами, заговорившими по-русски. Учился принц Чакрабон легко и прилежно, чем удивлял всех преподавателей, ожидавших, что им придется помучиться с «язычником». Выйдя из корпуса гвардейским гусаром, принц Чакрабон решил продолжить учебу в России, поступил в Академию Генерального штаба и получил звание полковника русской армии.

Екатерине Десницкой было два года, когда умер ее отец, судья Иван Семенович Десницкий. Год спустя мать с двумя детьми — четырнадцатилетним Иваном и трехлетней Катей — перебралась к своим родителям в Киев. Жили почти что бедно. В восемнадцать лет Иван при поддержке родных отправился в Москву и поступил в университет, учился отлично, мечтал о дипломатической карьере. В 1903 году умерла и мать, осиротевшую Катю родственники отправили в Петербург, к брату. Там Катя поступила на курсы сестер милосердия. Когда заканчивала курсы, как раз началась Русско-японская война. И Катя решила ехать во фронтовой госпиталь, ухаживать за ранеными.

С принцем Чакробоном Катя познакомилась незадолго до своего отъезда на фронт, на благотворительном балу в пользу раненых. Катя, как и другие сестры милосердия, собирала пожертвования. Принц влюбился в нее с первого взгляда, чуть не каждый день наезжал в убогую обитель брата и сестры Десницких, снимавших на двоих одну комнату на последнем этаже доходного дома — по тем временам просто ужасающая бедность! Когда Катя объявила о дате своего отъезда в действующую армию, Чакробон просил у брата ее руки. Иван был смущен. А Катя принцу отказала. Она серьезно и просто сказала, что готова была бы полюбить его, но между ними непреодолимая пропасть, а главное — долг зовет ее помогать страждущим. С чем и уехала на Байкал с передвижным госпиталем. Но принц регулярно писал ей и вообще не оставлял надежды завоевать сердце этой строгой девушки.

Принц любил ее настолько, что согласился венчаться с ней по православному обряду, когда Катя Десницкая все-таки согласилась стать его женой. Правда, принц боялся, что, если родные узнают о его затее, они попытаются помешать свадьбе. Поэтому о планах молодых знали только брат Кати, Иван, друг Чакрабона, Нан Пум, и адъютант принца Сурают, который и сам был женат на русской.

Нариса Чакрабон, внучка Екатерины Десницкой и принца Чакрабона, писала в книге «Катя и принц Сиама»:

«В начале января Иван Десницкий и Пум провожали Катю с Чакрабоном в Константинополь. С влюбленными ехал адъютант принца Сурают с русской женой Еленой Николаевной, которая всячески старалась опекать Катю перед свадьбой. Все, и отъезжающие, и провожающие, испытывали сильное нервное напряжение. Из писем следует, что, уступив притязаниям царственного юноши и отпуская сестру в чуждые края, Иван сомневался в правильности принятого им решения. Пум, хотя и твердо намерен был остаться в России, сильно переживал, что Чакрабон, с которым он неразлучно провел десять лет, уезжает на родину без него. Что касается самого принца, то он, безусловно, не мог не бояться последствий, представляя себе, каким может быть наказание за его уловки и обман. И увлеченная приключениями Катя тоже страшилась будущего. Сопутствующие проводам неестественный смех и вымученные разговоры усиливались в данной экстраординарной ситуации. Когда поезд наконец отошел, у всех на лицах читалось смущенное облегчение. Путешественники следовали к Черному морю в Одессу с короткой остановкой в Киеве. Можно себе представить чувства Кати — она снова и снова высовывалась из окна, бросая последний взгляд на город, который, возможно, видела в последний раз. Ее ждала совершенно непредсказуемая судьба.

Венчание состоялось в Константинополе в назначенные сроки, но без трудностей не обошлось. В письме Ивану 1906 года Чакрабон рассказывает:

“Нас скромно обвенчали в греческой церкви Святой Троицы на улице Пера. Накануне я встретился со священником и долго с ним разговаривал. Очень трудно было организовать полную секретность, которая совершенно необходима: если узнают о свадьбе мои родители — разразится великий скандал. Неслыханное дело, что сиамский принц, сын единственного бумистского монарха, венчается в христианской церкви. Я попросил священника не давать никакой информации, никому ничего не рассказывать, не показывать регистрационных книг. В крайнем случае посоветовал говорить, что свадьбы вообще не было. Секретность для меня необычайно важна, не позаботься я о ней — спать бы не смог. Мы на Востоке, Иван Иванович, теперь стали еще умнее!»

Из письма явствует, что принц прекрасно осознавал свой дар убеждать людей, а священник сомневался в его искреннем обращении к христианству».

После венчания молодые уехали в свадебное путешествие по Египту. Из письма Кати брату Ивану, посланного из отеля «Савой» в Каире 12 февраля: «Каир — это мечта. Погода прекрасная, жары нет, тепло и приятно. Завтра мы отправляемся по Нилу на север. Путешествие будет длиться пять дней, затем проведем одну ночь в Каире и отправимся в Порт-Саид. А уже оттуда в Сиам. Мне страшно, сама не знаю почему. Самое скверное, что в Бангкоке нет православной церкви. Только подумай, как жить без этого? Этим утром я пешком ходила в греческую церковь, служба в ней начинается с восьми часов и отличается от нашей, а пение ужасное… Здесь все говорят по-английски, я, конечно, ничего не понимаю. Думаю, что мне будет очень трудно жить в Сиаме. Предполагала, что вдали от России будет тяжело, но не знала, что настолько. Теперь уже ничего не поделаешь. Но я утешаю себя мыслью, что вышла замуж за человека, который меня любит и которого я осчастливила».

В отель к Чакрабону приходили дипломаты, но Катя пряталась от них в дальней комнате. В письме она делится с братом своей тревогой и дурными предчувствиями:

«Мы не хотим объявлять о своей женитьбе. Боимся, что если король узнает — затеет грандиозные празднества и балы. А у нас нет лишних денег на покупку бальных платьев, к тому же придется отдавать визиты всем этим дамам, которые говорят только по-английски. Я же и слова не пойму из их разговоров.

Мне очень не хватает книг, Чакрабон подписался на кое-какие русские газеты, но я прошу тебя, Ваня, пришли мне русских журналов и книг, а не то я сойду с ума.

Теперь я начинаю осознавать свое будущее, и оно не представляется мне в радужном свете. Мой муж был прав, когда предупреждал в Петербурге, что это будет большая жертва с моей стороны — ехать с ним без разрешения.

Что там в Киеве? Мне бы хоть на один день там очутиться, я очень по нему тоскую. Иногда мне так грустно, что я плачу, но стараюсь сдерживаться ради Чакрабона, делаю вид, что весела. Он огорчится, если узнает. Но вообще-то мы планируем поехать в Москву года через два. Чакрабон заявляет, что одну в Киев меня не отпустит, боится, что родственники помешают мне вернуться назад, а вдвоем ехать туда не хочет — боится гнева наших родных. Известно, что у его адъютанта, женатого на русской, были неприятности с родственниками жены. Но я напомнила мужу тот случай, о котором ты мне рассказывал, как его однажды задержали в России, потребовав документы, а он просто ответил: «Я принц Чакрабон». «Вот и моим родственникам так скажешь!» — посоветовала я, и мы оба разразились смехом.

Я счастлива, что ты его ценишь, ведь мы с Чакрабоном вместе благодаря тебе…

Напиши, как там наши в Киеве отнеслись к моему браку…

Я сгораю от любопытства.

Ты пойми, дорогой Ваня, мне грустно вспоминать мое прошлое и все, что было между мной и Игорем. Если бы мы с ним тогда не расстались, мне не пришлось бы отправляться в Сиам. Совершенно неизвестно, как меня там примут и выживу ли я в тамошнем климате? Иногда мне по-настоящему страшно».

Дурные предчувствия оправдались.

В Сиаме, куда приехали молодые, Катю приняли плохо. Чуждый климат сказался на ее здоровье. Сына, принца Чулу, у нее отняла свекровь. А со временем Чакрабон к ней охладел и пожелал взять себе вторую жену, после чего Екатерина сбежала из его дворца: добром ее отпустить он не желал.

Она еще раз вышла замуж и была счастлива… Но ее счастливый брак с американским инженером Гарри Клинтоном Стоуном был интересен только исследователям ее биографии. А союз русской дворянки и сиамского принца стал легендой.