1895 год

Это была одна из самых знаменитых свадеб за всю историю США. Она стала одна из самых роскошных свадеб XIX века. Она казалась воплощением мечты об идеальном празднике в честь идеального (в том смысле, в каком понимают «идеал» в любовных романах и жёлтой прессе) союза — красавица невеста, дочь миллионера; жених, английский аристократ; буквально королевская пышность во всём, начиная от приданого и заканчивая цветами. Вот только невеста была глубоко несчастна… Двадцать шесть лет спустя супруги разведутся, а ещё через пять лет брак аннулируют. И он перестанет существовать, как будто его никогда и не было. Как будто никогда и не было свадьбы, призванной воплотить чужие мечты, но никак не мечты той, которую вели под венец.

Консуэло, дочь Уильяма Киссэма Вандербильта, была едва ли не самой завидной невестой Америки того времени — её отец был членом знаменитого клана Вандербильтов, железнодорожным магнатом, «королём», а она, соответственно, «принцессой». И выдать такую принцессу замуж за достойного, с точки зрения родителей и общества, кандидата было важной задачей. Американская наследница и европейский аристократ — такой союз тогда был нередким и обычно желанным для обеих сторон. Деньги и титул. И кто стал бы принимать во внимание желание Консуэло выйти замуж по собственному выбору? Только не родители, и в особенности мать Альва Вандербильт.

Она долго и придирчиво выбирала жениха для дочери, отклоняя одно предложение за другим. И вот, наконец, Консуэло познакомили — конечно же, как бы случайно — с гостем из Англии, Чарльзом Спенсером-Черчиллем, девятым герцогом Мальборо. Дальнейшее напоминало душещипательный роман (впрочем, и в основе таких романов часто бывают реальные события, а история жизни Консуэло не раз заинтересует литераторов) — дочь отказывается выходить за того, кого ей выбрали родители; она любит другого; она хочет сбежать — и её запирают дома; в ход идут уговоры, крики, слёзы; и, наконец, самое действенное средство, к которому порой прибегают авторитарные родители и перед которым не могут устоять многие дети: «Мне плохо, я умираю, и если ты не согласишься…»

После свадьбы газеты писали, что «можно смело сказать — никогда ранее столь прелестная юная женщина не становилась супругой представителя рода, основанного великим английским военачальником». В эту свадьбу было вложено огромное количество денег и сил. Было сделано всё, чтобы достойно представить родовитость жениха и богатство невесты. Вот только более грустную невесту на такой свадьбе, чем Консуэло, представить трудно… Говорили, что и герцогу Мальборо пришлось отказаться от мысли о женитьбе на той, кого он там, у себя в Англии, любил. Зато его, надо полагать, хоть в какой-то степени утешили два с половиной миллиона долларов, полученные от тестя, с помощью которых он смог восстановить своё поместье в Оксфордшире. И то, что невеста была по-настоящему красива.

А что утешало Консуэло? И утешало ли?

Приданое невесты было роскошным. Статья в «Нью-Йорк таймс» подробно описывала даже бельё и гардероб — носовые платки из тончайшего льна и валансьенских кружев, с ручной вышивкой, «такой же прекрасной и такой же дорогой, как кружева»; бесчисленное количество нижних юбок; всевозможные корсеты — тоже, разумеется, с вышивкой, атласными лентами и кружевами. Так, подробно описывался корсет, который мисс Вандербильт должна была надеть в день свадьбы, — блестящий атлас с матовым узором из гвоздик, с застёжками-крючками, которые были «совсем как обычные, но из золота»; а специальный крючок, который удерживал на месте нижние юбки, не давая им сместиться, тоже был «как обычно, но филигранным, из римского золота». Нижняя юбка, которая должна была быть под свадебным платьем, описана не менее подробно — из тонкого «белого блестящего материала», с оборкой шириной в сорок три сантиметра, покрытой ручной вышивкой, и оборками из валансьенских кружев. Что уж говорить о «просто» белье и платьях… Даже капоты были «в стиле Людовика XVI», из розовой, белой и голубой ткани, с подкладкой из шёлковой тафты и отделанные всё теми же драгоценными кружевами изнутри и по рукавам.

«Наряд мисс Вандербильт прекрасен, его простота подчёркивает красоту материалов и тонкость работы, не делая его дешевле. Отделанный кружевом воротник на красивейшем халате стоит столько же, сколько готовое платье, купленное у портного, а за деньги, потраченные на один комплект одежды, иная девушка могла бы приобрести целое приданое».

Годы спустя герцогиня Мальборо вспоминала, что была потрясена, когда в газетной статье прочитала о своих «золотых с бриллиантами застёжках для подвязок». Напоказ было выставлено всё — пресловутое «публика имеет право знать»…

И свадебный наряд будущей герцогини, разумеется, тоже рассматривали. Как и множество дам той эпохи, которые могли себе это позволить, Консуэло и её мать были клиентками знаменитого дома мод, основанного Чарльзом Фредериком Вортом. Но, ко всеобщему удивлению, свадебное платье заказали не в Англии, а в Америке. Быть может, хотя бы в этом Консуэло удалось настоять на своём…

Модный силуэт 1895 года предусматривал тончайшую, туго затянутую в корсет талию, сильно расширяющуюся книзу юбку, огромные рукава (которые визуально делали талию ещё более тонкой). Платье Консуэло, которое задало свадебную моду на несколько лет вперёд, отвечало всем этим требованиям и одновременно поражало роскошью тончайших драгоценных материалов, которую было трудно превзойти. Газеты писали: «Платье невесты было из атласа кремового цвета, который очень шёл к её оливковой коже. Впереди юбка была отделана четырьмя воланами кружев; узор для кружев был выбран для невесты в Брюсселе. С правой стороны, с верхней оборки, ниспадал каскад флёрдоранжа. С левого плеча тоже ниспадал флёрдоранж. Шлейф был длиной 4,5 метра и был прикреплён к плечам где-то на 10 сантиметров ниже воротника. Он ниспадал встречными складками, которые раскрывались на полную ширину начиная от талии. Он был покрыт вышивкой из жемчуга и серебра, а узор изображал листья роз, скреплённые узлами в виде восьмёрки, символа верной любви». Корсаж, разумеется, был, согласно традиции, закрытым, без декольте; с высоким воротником из шифона и кружев. Вокруг затянутых атласом плеч шла широкая, почти до локтя, оборка всё из тех же материалов. «На невесте была фата из тончайшего брюссельского тюля и тиара из флёрдоранжа. Её атласные туфельки были сделаны из того же материала, что и платье, и вышиты серебром. На ней не было ни единой драгоценности».

Таким по-настоящему волшебным видением, облаком из кружев, предстала перед гостями Консуэло Вандербильт 6 ноября 1895 года.

Единственное, что, как писали, омрачало этот великолепный праздник (не считая слёз невесты), — отсутствие родственников со стороны жениха. Не присутствовали и члены большого клана Вандербильтов — не считая, разумеется, членов семьи невесты и самых близких родственников.

Для церемонии венчания миссис Вандербильт выбрала не церковь Святого Варфоломея, в которую обычно ходила семья, а церковь Святого Фомы, на углу Пятьдесят третьей улицы и Пятой авеню. Причина была очевидна — вторая церковь была просторнее, там могло поместиться больше гостей, хватало места и для оркестра (50 инструментов), и хора (60 певцов). «Тёмный интерьер церкви превратили в видение, словно из сказки, и даже те, кто привык к роскошным убранствам, были очарованы великолепным зрелищем». Всё, от купола высотой почти тридцать метров до каменных и деревянных деталей внутренней отделки церкви, было украшено зеленью и цветами. Шесть массивных гирлянд из роз, лилий, хризантем и зелени свисали из-под купола и расходились в разные стороны. Проход к алтарю был украшен бутонами розового и белого цвета; возле каждой пятой скамьи стоял светильник — целая композиция из собственно светильника, белых и розовых роз, венчаемая пальмой и обвитая белыми и розовыми атласными лентами, связанными в банты, чьи концы ниспадали до пола. Шесть колонн церкви были украшены белыми и розовыми хризантемами и папоротником. Над алтарём возвели три арки в готическом стиле, украшенные папоротником и розами. Сам алтарь украсили ландышами, орган — виноградными лозами, хоры — белыми и розовыми лилиями и белыми и розовыми альпийскими фиалками, восточную галерею оформили с помощью папоротника и осенних листьев, у окон стояли кадки с большими пальмами и тропическими растениями…

В день свадьбы всё пространство между церковью и особняком Вандербильтов было запружено зрителями, которые стали собираться с девяти утра. Через полтора часа там уже было около двух с половиной тысяч человек, и большую часть составляли женщины, жаждавшие взглянуть на будущую герцогиню Мальборо. Порядок в этой толпе поддерживали триста полицейских, и им приходилось нелегко, учитывая огромное количество экзальтированных женщин, с которыми нужно было обходиться очень аккуратно и вежливо. Дамы есть дамы!

В десять часов двери церкви распахнулись, чтобы принять многочисленных гостей. Распорядители торжества были людьми опытными, но, как писали в газетах, им тоже пришлось нелегко — одни дамы настаивали на том, чтобы непременно сидеть в самом центре, другие отказывались проходить на отведённые им места, а третьи готовы были влезть на скамьи с ногами, чтобы хорошенько рассмотреть платье очередной известной в высшем свете дамы. Детали туалетов позднее описали в прессе во всех подробностях, вплоть до того, какими цветами была украшена та или иная шляпка. Поскольку церемония проходила утром, этикет предписывал обойтись без большого количества драгоценностей, так что в основном рассматривали именно наряды.

До полудня в церкви стояла суматоха, которая достигла пика, когда приехала миссис Вандербильт, мать невесты, в сопровождении двоих своих сыновей — это означало, что вот-вот появится и сама невеста. Разумеется, наряд дамы, которая и организовала этот грандиозный праздник, описали не менее дотошно, чем наряд самой невесты — бледно-голубое атласное платье, чьи подол и воротник были отделаны «русскими соболями», приталенное пальто в тех же тонах, «шляпа из кружева и серебря с бледно-голубой эгреткой».

Затем прибыл жених, герцог Мальборо (в тёмно-сером костюме из шотландской шерсти и с бутоньеркой из белых орхидей), в сопровождении шаферов, главным из которых был его кузен. Но и ему, и гостям пришлось ждать ещё двадцать минут, пока не появится невеста со своей свитой.

Наконец в церковь вступили восемь подружек невесты (вернее, шесть подружек и две юные «девочки с цветами») — разумеется, все они были очень красивыми девицами, представительницами лучших семей Нью-Йорка. Их платья были одновременно и очень изящными, и простыми — чтобы подчеркнуть изысканную сложность наряда главной героини праздника. Атлас цвета слоновой кости, относительно короткие юбки — до щиколоток, на юбках и рукавах — оборки из шифона; плечи прикрывали косынки-фишю «в стиле королевы Марии-Антуанетты» из брюссельского тюля, удерживаемые у талии широкими голубыми атласными кушаками. Чёрные бархатные шляпы «в стиле Гейнсборо» были украшены голубыми атласными лентами, и с правой стороны на полях были большие розетки из шифона, а с левой поля резко загибались вверх, и к ним было прикреплено по шесть бледно-голубых страусовых перьев и белой эгретке. На шеях у подружек невесты были голубые бархотки с жемчугом, косынки были сколоты подарками герцога Мальборо — бирюзовыми брошами. Подарками от самой невесты стали бриллиантовые бабочки.

За ними шла Консуэло в сопровождении отца (и, как заметили гости, она была на несколько сантиметров выше, чем он). Подружки невесты, как и шаферы, выстроились по трое с каждой стороны от алтаря, две самые младшие девочки стали прямо за невестой, которую отец с рук на руки передал жениху (теперь гости могли заметить, что невеста выше и жениха, причём значительно — на полголовы; впрочем, это не важно, когда есть любовь, а уж когда её нет — тем более).

После обряда венчания Консуэло, теперь уже герцогиня Мальборо, и её супруг под звуки марша из оперы «Тангейзер» прошли в ризницу, где состоялось подписание брачного контракта.

Всего на венчании присутствовало около четырёх тысяч гостей, но только менее двух сотен из них удостоилось приглашения на свадебный приём в особняк Вандербильтов, на углу Семьдесят второй улицы и Мэдисон-авеню. Большая часть тех «простых зрителей», кто пришёл с утра к церкви и к дому невесты, чтобы взглянуть на Консуэло перед церемонией, так и оставался там в течение всего этого времени, чтобы посмотреть на неё уже в новом качестве, герцогини Мальборо, и покричать «ура».

Гости же тем временем прибывали из церкви. Поскольку роскошный дом был выстроен и отделан совсем недавно, для многих из них «этот праздник дал заодно и возможность в первый раз полюбоваться на изысканный интерьер».

Так же как и церковь, особняк Вандербильтов был убран цветами — пальмы, которые достигали высокого потолка, огромные папоротники, тысячи белых и розовых орхидей; главная лестница была увита аспарагусом, орхидеями и розами. Новобрачные принимали поздравления в гостиной в северной части особняка, стоя под куполом, свитым из белоснежных цветов. В холле стояло два стола, на одном из которых лежали букеты из белых цветов для дам и бутоньерки для джентльменов, а на втором — изящные коробочки с вензелем жениха и невесты, в которых лежали кусочки и свадебного торта, чтобы гости могли забрать их домой.

Был дан свадебный завтрак. Стол, за которым сидели Консуэло с герцогом и шестнадцать самых близких гостей, включая семью невесты, был украшен ландышами и белыми орхидеями; остальные гости сидели за небольшими круглыми столами. Музыкой их развлекал небольшой венгерский оркестр.

Безусловно, привлекали внимание и подарки — а как же! И хотя значительная часть подарков с английской стороны была отправлена сразу в поместье жениха, американцам тоже было на что полюбоваться. В газетах прямо писали, что таких подарков не получила за последние годы ни одна американская молодая леди, вышедшая замуж за европейского аристократа. Один из самых драгоценных подарков сделала Консуэло мать — длинная, почти метр, нить огромных жемчужин; это роскошное ожерелье, «одно из лучших в мире в своём роде», миссис Вандербильт нередко надевала на торжественные мероприятия, а теперь передала новоиспечённой герцогине. Тётя невесты преподнесла ей старинное золотое колье с бриллиантами и жемчугом, среди подарков от других гостей были ридикюль из золотой сетки, украшенный бриллиантами и бирюзой, браслет и брошь в виде полумесяца с бриллиантами — от брата, роскошная рубиновая парюра из восьми предметов от свекрови, вдовствующей герцогини, и так далее. Даже в наше время значительная часть фамильных украшений герцогов Мальборо состоит из драгоценностей, которые Консуэло когда-то привезла с собой из Америки в Англию.

После приёма молодые вышли из дома под громкие приветствия — им предстояло отправиться в поместье Вандербильтов на Лонг-Айленде. Без курьёзов всё-таки не обошлось. К примеру, один из шаферов так неудачно бросил горсть риса, которым осыпали молодых, что попал герцогу в затылок, и тот, «наклонив свою вельможную шею, устремился к карете не столько грациозно, сколько быстро». Кто-то из толпы швырнул в карету голубую атласную туфельку и едва не сшиб кучера. Какой-то седовласый джентльмен высунулся из окна соседнего дома и бросил ещё одну туфельку, на сей раз розовую — она приземлилась прямо на нарядный навес, который установили над входом в особняк. Когда после отъезда новобрачных рабочие тут же начали его убирать, им помешала толпа очередных восторженных зрительниц с улицы — всем им хотелось непременно пройтись под этим навесом.

Герцог и герцогиня быстро скрылись от всей этой суеты. На этом месте обычно хочется добавить «вскоре они, наконец, остались наедине», но… Надо думать, что какой бы утомительной ни была для невесты свадьба, на сей раз никакие хлопоты этого дня не компенсировала мысль о том, что осталось потерпеть ещё немного. Ещё немного — и начнётся жизнь вдвоём.

Консуэло Вандербильт, главная героиня одной из самых роскошных свадеб в истории, вовсе её не хотела. И если праздник, пусть и нежеланный, был коротким, теперь ей предстояло выдержать нежеланную семейную жизнь…