2011 год

Наверное, ни одна свадьба за последнее десятилетие не вызывала такого интереса, как эта. Вернее даже будет сказать, сама возможность такой свадьбы. Принц Уильям, старший внук королевы Елизаветы II, второй, после своего отца, принца Уэльского, в линии наследования британского трона, и «простая английская девушка», мисс Кэтрин Миддлтон.

Они встретились в 2001 году, когда оба учились в Шотландии, и между началом романа и свадьбой прошло десять лет. Все эти годы за Кэтрин, Кейт, ревниво наблюдали те, кого интересует жизнь британской королевской семьи, а таких людей — миллионы по всему миру. Это походило на гадание на ромашке, только вместо «любит — не любит» всех интересовало другое — женится или не женится? Да, за последнее время несколько европейских наследных принцев отпраздновали свадьбы с «золушками», но одно дело, к примеру, не такая уж древняя нидерландская монархия, и другое — британская. Великая страна с богатейшей историей и длиннейшим королевским династическим шлейфом. Когда настанет черёд принца Уильяма стать королём, короновать его будут в Вестминстерском аббатстве, где почти тысячу лет назад короновали Вильгельма Завоевателя. И что же за супруга будет рядом с ним?

Да, не все спутницы жизни английских королей и их наследников были особами королевской крови, но все они были аристократками, включая и мать самого принца Уильяма, леди Диану Спенсер. Да, на дворе третье тысячелетие, и нравы меняются — но настолько ли, чтобы в королевскую семью вошла дочь бывшей стюардессы и бывшего пилота, пусть они теперь и очень богатые люди? Достаточно ли одной любви?…

Одни считали, что да, и с нетерпением ожидали свадьбы. Другие же не без ехидства прозвали девушку принца Waity Katy, что можно перевести как «заждавшаяся Кейти». После свадьбы одни искренне радовались тому, что принц смог выбрать себе жену по любви, другие бурно обсуждали, как, наверное, Кейт нелегко было ждать все эти годы, как она изводилась в ожидании предложения руки и сердца, но вот, наконец, добилась своего. Одни сочувствуют новоиспечённой герцогине Кембриджской, поскольку на плечах будущей королевы-консорта всю жизнь будет лежать груз обязанностей и ответственности (какими бы приятными они ни казались кому-нибудь со стороны, обязанностями и ответственностями они от этого быть не перестают), и понимают, что войти в семью монархов той, кто рос в совершенно другой среде, мягко говоря, нелегко. Другие же не перестают возмущаться и стремятся подметить любую, с их точки зрения, оплошность в её поведении.

Да, Кэтрин вызывала интерес публики, когда встречалась с принцем, и интерес этот только возрос с объявлением помолвки. Теперь же, когда свадьба позади, а впереди жизнь в королевской семье, он и подавно не утихнет. Да, Кэтрин знала, что её ждёт. Но если принц Уильям счёл, что она достаточно хороша, чтобы стать спутницей его жизни, а королева Елизавета II, «первая леди» не только Англии, а можно сказать, и всего мира, сочла Кэтрин достойной своего внука, нам ли осуждать такой выбор? И нам ли его обсуждать? Тем более что он сделан. И 29 апреля 2011 года уже вошло в историю, как и все остальные королевские свадьбы Британии…

Когда 16 ноября 2010 года было официально объявлено о помолвке и предстоящей свадьбе, а на руке Кэтрин засверкало знаменитое кольцо, которым отец принца Уильяма тридцать лет назад обручился с его матерью, параллели между двумя союзами — Чарльз и Диана, Уильям и Кэтрин — просто не могли не начать проводить.

Однако предстоявшая свадьба отличалась от «свадьбы века», прошлого века, тем, что в брак вступал не наследник престола, как это было в случае Чарльза и Дианы, а только его сын — это означало, что событие, хотя и государственной важности, всё же рангом пониже. Что ж, наверное, это к лучшему — молодой паре предоставили чуть больше свободы, чем в своё время будущим родителям жениха.

Однако ажиотаж, поднятый вокруг платья невесты, очень напоминал суету вокруг платья леди Дианы. Редактор знаменитого журнала «Татлер» («Сплетник») однажды сказала: «Страна просто одержима этим вопросом. Это слухи в чистейшем смысле — не обидные, но увлекательные. Я уверена, что нас поддразнивают. Эту пару нам представляют как людей простых, открытых, но вместе с тем они самая опытная — в том, что касается отношений с прессой — молодая пара на планете, и они знают, как это захватывающе, когда никто ничего не знает». До самого последнего дня действительно никто ничего не знал, ни публика, ни журналисты, ни представители мира моды. Дизайнеры рисовали эскизы — как они бы нарядили невесту, членов семьи Миддлтон фотографировали возле витрин свадебных салонов, пресса обсуждала — на кого же в результате упадёт выбор невесты принца? На одного из тех дизайнеров, наряды от которых Кэтрин выбирала в последнее время? На кого-то из тех, кто в своё время создавал наряды для других свадеб в королевской семье?

И когда, наконец, невеста вышла из свадебного экипажа, миллионы телезрителей облегчённо вздохнули — конец тайне. Свадебный наряд Кэтрин создал дом моды, основанный всемирно известным британским кутюрье, великолепным Александром Маккуином. В ставках на то, кто же будет «автором» платья, которые азартно делались до свадьбы, Сара Бёртон, заменившая Маккуина на посту креативного директора дома после его смерти, была одним из фаворитов, но, разумеется, отрицала всё до самого конца.

И она, и те десятки мастеров, которые были вовлечены в процесс создания наряда, знали, что их работу подвергнут скрупулезному разбору, что миллионы зрителей по всему миру будут рассматривать платье в мельчайших подробностях. Не только восхищаться, но и критиковать. Находить параллели с другими свадебными нарядами (забегая вперёд, скажем, что находили — платье Кэтрин сравнивали и со знаменитым платьем Грейс Келли, и с платьем со свадьбы, известной относительно узкому кругу, итальянской аристократки Изабеллы Орсини, состоявшейся за два года до свадьбы Кэтрин, и с платьем принцессы Маргарет, сестры Елизаветы II, и так далее).

Но в целом платьем заслуженно восхищались — оно получилось не королевским (да и не должно было, ведь Кэтрин и не королева), а поистине платьем принцессы. Изящным, сочетающим, как ни банально такое выражение, классику и современность — именно то, что от него и требовалось. Облегающий, на косточках, корсаж, застёгивающийся сзади на пятьдесят восемь пуговок; закрытые кружевом руки и плечи, узкий вырез; плавно расширяющаяся книзу, словно венчик цветка, юбка со шлейфом (не таким длинным, какой был в своё время, к примеру, у Дианы — всего 270 см, но зато не громоздким и изящным). Платье одновременно и подчёркивало очень стройную фигуру Кейт, и в то же время было сдержанным.

Главную прелесть наряда, помимо очень элегантного силуэта, составляют кружева, не пышные кружевные воланы невест викторианской эпохи, а кружевные аппликации. Их — разумеется, вручную — делали в Королевской школе рукоделия во дворце Хэмптон-Корт. Технология, по которой их создавали, родилась в Ирландии почти два века назад, в 1820-х годах. В узоре же соединились цветочные символы Соединённого Королевства — английская роза, шотландский чертополох, уэльский нарцисс и ирландский трилистник. Каждую маленькую кружевную деталь вырезали и крошечными стежками пришивали на шёлковый тюль, где все части узора сливались в единое целое. Чтобы драгоценные кружева выглядели идеально, мастера должны были мыть руки каждые полчаса и каждые три часа менять иглы.

Кружевные аппликации украшали корсаж и юбку платья, шлейф, фату и туфельки невесты. Помимо этого, кружевной была верхняя часть корсажа и рукава, а нижняя юбка из шёлкового тюля тоже была отделана кружевами — в наряде соединились английские кружева и французские кружева шантильи. И основная ткань платья (особая разновидность тонкого шёлка), и отделка были тщательно подобраны по цвету, белый и нежно-нежно-кремовый.

Буквально сразу после свадьбы стали появляться копии платья для желающих выйти замуж в наряде, похожем на наряд невесты британского принца. Но… всю прелесть платья создавали именно детали, а они неповторимы. Стоит ли довольствоваться копией, только немного напоминающей оригинал? «Каждый выбирает по себе».

Как известно, согласно британской свадебной традиции в наряде невесты должно быть что-нибудь голубое, что-нибудь старое и что-нибудь заимствованное. «Голубым» стала ленточка, зашитая в корсаж, «старым» — кружевной узор, выполненный по старинной технологии, а «заимствованным» — тиара.

Бриллиантовая тиара, которая украсила в этот день голову невесты, была сделана Картье в 1936 году, и герцог Йорский, будущий король Георг VI, приобрёл её для своей супруги. Когда их дочери, принцессе Елизавете, исполнилось восемнадцать, мать подарила ей эту тиару. И вот, годы спустя Елизавета одолжила её невесте своего внука. Когда-то её носили порой сестра Елизаветы, принцесса Маргарет, а затем дочь Елизаветы, принцесса Анна, но последние тридцать лет тиара провела в хранилище — большой популярностью у дам королевской семьи она явно не пользовалась. И только сейчас, красуясь на голове невесты принца, тиара, наконец, привлекла к себе всеобщее внимание. А ведь когда-то её приобрели для леди, которая не принадлежала к королевской семье, но стала женой герцога, а впоследствии и короля. История, можно сказать, повторилась…

Что касается другого украшения Кэтрин, бриллиантовых серёг, это был свадебный подарок от её родителей (дубовый листок из бриллиантов изящно намекал на полученный Миддлтонами герб с изображениями дубовых листьев и желудей).

Тиару тщательно закрепили на распущенных волосах, а она, в свою очередь, придерживала длинную тончайшую фату из шёлкового тюля, которая ниспадала очень мягкими складками — прикрывая и не скрывая одновременно.

Букет невесты, разумеется, тоже был символичен. Ландыши означали возвращение счастья, турецкие гвоздики (которые на английском, заметим, называются «милый Уильям») — ухаживания, гиацинты — постоянство в любви, плющ — верность, любовь и дружбу. И наконец, мирт — давний символ любви и брака. Куст, с которого его срезали, — потомок того куста, веточки которого вошли некогда в букет королевы Виктории, положив тем самым начало ещё одной свадебной традиции британской королевской семьи.

Платье подружки невесты, которой стала младшая сестра Кэтрин, Пиппа (Филиппа) Миддлтон, тоже было от Сары Бёртон. Плотный шёлковый креп красиво драпировался и очень хорошо облегал стройную фигуру; а если учитывать, что на Пиппу публика в основном смотрела со спины — ведь она шла за сестрой, — ряд крошечных пуговиц на спине (таких же, как на корсаже невесты) стал едва ли не самой интересной и примечательной деталью наряда. Даже не изюминка, а множество изюминок!

Четыре маленькие подружки невесты были в платьицах с пышными юбками, из той же ткани, из которой было сшито платье Кэтрин. Верхняя из нескольких нижних юбок, краешек которой виднелся из-под платьев, пышные рукавчики и маленькие вырезы были отделаны теми же кружевами, что и нижняя юбка невесты. Ну и пресловутые маленькие пуговки, конечно, присутствовали. На подкладке каждого платьица вышили имя невесты и дату свадьбы — ими потом пополнят ряды семейных реликвий. Наряд дополняли широкие пояса из золотистого шёлка, завязанные сзади пышными бантами, атласные туфельки классической модели «Мэри-Джейн» (с перепонками), украшенные пряжками с кристаллами Сваровски, и букеты — из тех же цветов, что у невесты. Венки девочек, напоминавшие тот венок, в котором в своё время выходила замуж мать невесты, были из плюща и ландышей — очень трогательно было потом наблюдать за тем, как одна из малышек придерживала его на голове, видимо, боясь, что тот свалится.

Жених был в ярко-красной форме полковника Ирландского гвардейского полка, с голубой лентой ордена Подвязки через плечо; его шафер, родной брат, принц Гарри, в чёрной драгунской форме. Забавная деталь — карман форма не предусматривала, но, чтобы шафер не потерял обручальное кольцо, пришлось его сделать. Двое маленьких пажей были в форме в стиле офицеров гвардейской пехоты 1820-х годов (ещё один взгляд назад) и со знаками различия всё того же Ирландского гвардейского полка.

Расходы на роскошную свадьбу должны были лечь на семьи невесты и жениха, и только обеспечение безопасности и транспорт должны были покрываться из государственной казны (правда, и они обошлись в огромную сумму) — что ж, это был логичный и разумный ход, учитывая, что обе семьи вполне могли себе это позволить. По приблизительным подсчётам, свадьба обошлась им в 20 миллионов фунтов стерлингов. Что ж, бывали свадьбы и более дорогие, и вовсе не дороговизна торжества привлекла столько внимания.

За трансляцией свадьбы следило около двух миллиардов человек в 180 странах мира! Те времена, когда художники срочно делали наброски происходящего, чтобы газеты на следующий день опубликовали их, а журналисты в мельчайших деталях описывали все подробности, давно минули. Всё можно рассмотреть собственными глазами, даже если вы на необитаемом острове — была бы спутниковая связь…

Начиная с восьми утра Вестминстерское аббатство, где должно было происходить венчание, наполнялось гостями и участниками церемонии. Члены правительства, иностранные дипломаты, премьер-министры стран Содружества, представители королевских семей из других стран, жених с шафером, мать невесты, семья жениха и, наконец, её величество Елизавета II с принцем Филиппом. Аббатство было великолепно украшено — вдоль центрального прохода установили высокие грабы и клёны, чьи зелёные кроны превратили величественный собор в подобие аллеи в старинном парке.

И вот, наконец, появилась невеста. Последнюю ночь она со своим окружением провела в отеле «Горинг», откуда и отправилась к венцу, — у входа в отель воздвигли специальный плотный белый навес, так чтобы невесту никто не увидел, когда она выходила и садилась в машину. И когда Кэтрин Миддлтон у аббатства вышла из «роллс-ройса», шум толпы, которая приветствовала всех гостей, резко усилился, а миллионы телезрителей вздохнули — что ни говори, а именно она была главной героиней праздника, и именно её все жаждали увидеть.

Под руку с отцом невеста прошла к алтарю, где её ожидал жених, и церемония началась. Службу вёл декан Вестминстера, а само венчание по традиции проводил архиепископ Кентерберийский.

Кэтрин и Уильям сами подготовили слова своей молитвы: «Отец наш небесный, мы благодарим Тебя за наши семьи, за любовь, что мы разделяем, и за радость брака. Сделай так, чтобы за повседневными заботами мы обращали бы внимание на то, что действительно важно и истинно в этой жизни, и помоги нам щедро делиться нашим временем, нашей любовью и нашими силами. Помоги нам, укреплённым нашим союзом, служить и помогать тем, кто страдает».

А в проповеди епископа Лондонского Ричарда Шартра, близкого друга семьи жениха, были такие слова: «“Будь тем, кем Господь замыслил тебя, и ты зажжёшь мир”. Так сказала святая Екатерина Сиенская, чей день мы сегодня отмечаем. Предназначение брака в том, чтобы мужчина и женщина помогали друг другу стать тем, кем замыслил их Господь, обрести свою глубинную, истинную суть. Многих страшит будущее нашего мира, однако послание, которое несут в себе торжества в нашей стране и далеко за её пределами, очень верное — это радостный день! Прекрасно, что люди со всех континентов могут поучаствовать в этих торжествах, потому что этот день, как положено любой свадьбе, есть день надежды. В каком-то смысле каждая свадьба — королевская, когда невеста и жених, как цари творения, создают новую, совместную жизнь, и через них она может устремляться вперёд, в будущее.‹…› Впереди век, полный надежд и опасностей. Перед людьми стоит вопрос: как разумно использовать власть, полученную в результате открытий прошлого столетия? К обещаемому нам будущему мы обратимся не благодаря большим знаниям, а, скорее, благодаря возрастанию пропитанной любовью мудрости, почитания жизни, земли, друг друга. Брак должен преображать, как если бы муж и жена сотворяли один из другого произведение искусства. Но преображать можно, только если мы не пытаемся изменить своих партнёров. Принуждение не должно подавлять дух; мы должны предоставлять друг другу пространство и свободу».

Крошечная заминка — обручальное кольцо, сделанное из семейной реликвии, слитка валлийского золота, — не сразу скользнуло по пальцу невесты, — и наследник наследника британского трона взял в супруги мисс Миддлтон. Но и она взяла его в супруги — со всеми достоинствами и недостатками, а принцы без недостатков бывают только в сказках…

Из собора Кейт Миддлтон вышла герцогиней Кембриджской — утром свадебного дня принцу Уильяму был пожалован титул герцога Кембриджского. Под звон колоколов молодая пара села в ландо, которое ещё в 1902 году сделали для прапрадеда жениха, короля Эдуарда VII, — экипаж, запряжённый четырьмя белыми лошадьми, в сопровождении лейб-гвардейцев, ехал по улицам к Букингемскому дворцу. И как это бывало на королевских свадьбах, которых Лондон перевидал немало, восторженные зрители, заполнившие улицы, радостно приветствовали своего принца и его жену.

Всё пространство перед дворцом тоже заполняли огромные толпы — люди ждали своеобразной кульминации, поцелуя молодых на балконе дворца. И должно быть, среди них было не так уж и мало тех, кто тридцать лет назад вот также жаждал увидеть поцелуй принца Чарльза и леди Дианы. История не повторяется, просто она… циклична. И на этот раз зрители увидели не только долгожданный поцелуй (на который на самом деле лучше было смотреть на экране, а не вживую — слишком далеко), а и воздушный парад: над дворцом в строжайшем порядке, довольно низко, пролетели военные самолёты — дань службе, которую принц Уильям сейчас несёт в рядах военно-воздушных сил страны.

На свадебном приёме, который дала Елизавета II, было, разумеется, куда меньше гостей, чем на церемонии в аббатстве, — только люди относительно близко связанные с молодожёнами. И если на венчании было около 1900 человек, то на официальном приёме — «всего» около 650. После приёма герцог и герцогиня Кембриджские отправились в свою официальную резиденцию, Кларенс-Хаус, а вечером в Букингемском дворце состоялся ещё один приём, который устраивал уже принц Уильям для самых близких людей — там присутствовало уже только 300 гостей.

Изысканное меню, разумеется, стало тут же известно во всех подробностях, и всё-таки самым главным украшением таких приёмов уже давно является традиционный свадебный торт. В огромном торте Кэтрин и Уильяма было восемь слоёв, и он был украшен сахарными цветами — всего 900 цветков семнадцати видов, и каждый вид говорил о своём на пресловутом «языке цветов». Помимо уже упоминавшихся цветочных символов Соединённого Королевства, там были жёлуди и дубовые листья (как на гербе родителей невесты) — мужество и выдержка, мирт — любовь, плющ — любовь в браке, ландыши — смиренность, роза — счастье и любовь, турецкая гвоздика («милый Уильям») — подари мне улыбку, жимолость — узы любви, яблоневый цвет — удача, белый вереск — защита и исполнение желаний, жасмин — благожелательность, маргаритки — невинность, красота и простота, флёрдоранж — брак, вечная любовь и плодородие, лаванда — страстная привязанность и успех. Словом, таким произведением искусства, как торт на подобной свадьбе, скорее, любуются и сохраняют кусочек на память. А вот для удовольствия, специально по заказу жениха, гости угощались вторым тортом, шоколадным.

После свадьбы молодожёны обычно сразу отправляются в свадебное путешествие, но только не на этот раз. Лишь десять дней спустя герцог с герцогиней уехали на один из Сейшельских островов, и их медовый месяц тоже получился коротким, всего десять дней — служба принца в армии оставляет не так много времени. К тому же личное, семейное время уже начали отнимать и представительские обязанности четы — плата за близость к трону.

А нам остаётся только пожелать этой паре того, чего нужно желать всем молодожёнам, — счастья в браке. И… не повторить историю родителей Уильяма, чья свадьба в своё время вызвала столько восторгов. Организовать сказочную свадьбу куда легче, чем сохранить счастье после неё.