В 1931 году в Ленинград прибыл знаменитый немецкий воздухоплаватель и конструктор дирижаблей доктор Гуго Эккенер (1868–1954). Его огромный дирижабль «Граф Цеппелин» приземлился в окрестностях Северной столицы России, имея на борту более сорока человек экипажа. Предполагалось провести совместную советско-германскую полярную экспедицию. Сотрудничество СССР с немцами было уже не столь широким, но всё ещё активно продолжалась совместная работа во многих отраслях науки и техники, и в военной области. Поэтому советское руководство и представители госбезопасности дали добро.

В совместной экспедиции немцы пригласили принять участие известного профессора Р. Л. Самойловича и профессора П. А. Молчанова. Дирижаблям тогда всюду прочили блестящее будущее, и советское руководство желало в этом убедиться. Вскоре «Граф Цеппелин» взял курс через Баренцево море к Земле Франца-Иосифа, где в бухте Тихая его ожидал ледокол «Малыгин». Затем экспедиция проследовала по заранее твёрдо оговорённому маршруту к Северной Земле, от неё к полуострову Таймыр, оттуда к Новой Земле и потом вернулась в Берлин. В те годы на Крайнем Севере СССР, где пролегал маршрут экспедиции, лежала абсолютно безлюдная, лишённая не только какой-либо промышленности, но и обычного человеческого жилья дикая местность. Госбезопасность и советское руководство полагали, что при всём желании немцы там не сумеют выведать никаких секретов.

По завершении полярной экспедиции в Германии от имени «Международного общества по исследованию Арктики» опубликовали научный отчёт, богато иллюстрированный множеством фотоснимков. Вскоре агентура советской разведки встревоженно донесла: есть серьёзные предположения, что экспедиция Эккенера инспирирована немецким генеральным штабом! Это подтвердилось тем фактом, что германский генеральный штаб, военно-морские силы не преминули воспользоваться результатами немецко-советской арктической «научной» экспедиции при разработке планов военных операций в северном направлении.

За оплошности недосмотревших чекистов пришлось отвечать профессору Самойловичу: его репрессировали как «германского шпиона и врага народа». Однако это не решало возникших проблем с Арктикой — там пролегал путь ко многим чрезвычайно важным советским портам, приобретавшим особое значение в случае широкомастшабных военных действий.

Секретные работы приглашённого на работу в СССР знаменитого конструктора дирижаблей итальянского генерала Умберто Нобиле не оправдали надежд советского правительства и военного руководства. Рассчитывать на помощь итальянца и использование его дирижаблей в освоении арктических просторов, получении необходимых данных для навигации и метеосводок не приходилось. А летать и ходить на различного типа судах в Арктике становилось необходимо.

Тогда родилась идея высадить «научно-практическую» экспедицию на дрейфующую льдину. Такие льдины имели размеры в несколько квадратных километров и могли существовать достаточно долго. Не доверяя более учёным, для руководства небольшой экспедицией подобрали бывшего моряка и чекиста Ивана Папанина, с лучшей стороны зарекомендовавшего себя в глазах советских властей ещё в октябре 1917 года. Экспедиция на льдине оказалась значительно дешевле экспедиций на ледоколах, дирижаблях и просто разведывательных полётов авиации.

Нет нужды рассказывать о перипетиях «папанинской ледовой эпопеи» — папанинцев Страна Советов встречала как героев. Они и стали Героями. Самое главное, удалось получить необходимый опыт. Правда, он остался невостребованным — произошли серьёзные события в политике, а затем началась Великая Отечественная. Однако опыт работы на дрейфующих льдинах не забыли, и он пригодился значительно позже.

Когда началась «холодная война», СССР и США быстро поняли: Северный полюс и высокие полярные широты великолепное поле для суперсекретных шпионских войн. В этой точке планеты сверхдержавы находились наиболее близко друг от друга — проще преодолеть это расстояние, чем лететь, плыть и ехать через Европу и Атлантический или Тихий океан. Военные давно рассчитали: нанесение ядерного ракетного удара по противнику наиболее быстро и удобно осуществлять через Северный полюс. Там значительно меньше шансов, что ракеты собьют, и полётное время сокращается многократно. А если учесть, что ракеты можно запустить с подводных лодок, способных прямо подо льдом подкрасться к территории «потенциального противника», то и говорить нечего!

Именно в пятидесятые годы началось бурное развитие электронной техники, немедленно поставленной на службу разведке и контрразведке, не говоря уже о военной области. Это тоже подталкивало обе стороны к широкому использованию Арктики — там открывались ранее невиданные перспективы для электронного шпионажа! Ещё одной причиной стало развитие строительства и быстрое увеличение числа атомных подводных лодок, с каждым годом превращавшихся во всё более грозное оружие, способное обеспечить господство в мировом океане. В СССР приняли решение на высшем уровне: начать «изучение» Арктики на дрейфующих полярных станциях, маскируя их под научные.

Указания неукоснительно выполнялись, и, кроме противника, никто не подозревал, что «герои-полярники» в большинстве своём являются профессиональными разведчиками. «Научные станции», получившие кодовые наименования «СП» — «Северный полюс», начали действовать, выполняя шпионские функции. Их сотрудники, все без исключения по официальным документам, называемым в среде профессионалов «документами прикрытия», числились метеорологами, физиками моря, биологами, гляциологами и так далее. Станция отправлялась на дрейфующий лёд легально, и о ней даже могли сообщать в открытой печати. Но чем там занимались «учёные» на самом деле, знал только весьма ограниченный круг лиц.

«Полярники» постоянно вели наблюдение за потенциальным противником. Одним из видов «научных» работ являлось визуальное наблюдение через сильные бинокли за перемещением подводных лодок и судов противника. Одним наблюдением через бинокли дело не ограничивалось. Во льду сверлили специальные лунки, в них опускались датчики подводных локаторов, и с их помощью производилась слежка за перемещением вражеских субмарин подо льдом Северного Ледовитого океана. В утеплённых палатках устанавливалась сложная электронная аппаратура для перехвата радиосообщений и прослушивания телефонных переговоров на территории противника. Получению таких данных придавалось огромное значение, и дешифровщики круглосуточно работали с полной нагрузкой.

«Холодная война» в Арктике не перешла черту чисто шпионского противостояния и не превратилась в «горячую». Хотя обе стороны знали, кто и что скрывается под видом «научных экспедиций», работа в высоких широтах и в Советском Союзе, и в США считалась смертельно опасной из-за отвратительной погоды и постоянной угрозы разлома льдины в самых неожиданных местах и в самое неожиданное время. Предугадать, как поведёт себя ледяное поле, на котором обустроено «шпионское гнездо», никто не мог. Никто не мог гарантировать надёжную связь с Большой землёй при помощи авиации и ледоколов — часто связаться удавалось только по радио. Самолёты летали к «полярникам» регулярно, однако садиться на ледяные аэродромы удавалось далеко не всегда: чаще грузы сбрасывали на парашютах. Иногда длительное время царила нелётная погода, характерная для Арктики: постоянные метели, сильные снежные заряды и заставлявший постоянно находиться в напряжении доносившийся из-под ног треск — это отламывались от льдины куски. Лёд жил собственной жизнью, грозя забрать жизни «учёных» вместе со всем шпионским оборудованием и навсегда похоронить в неведомых глубинах Ледовитого океана. Но люди стойко выполняли полученные из Центра задания — американцы свои, а наши — свои.

Особенно критической стала зима 1958 года. Лёд постоянно трескался и ломался, американцам и нашим «полярникам» пришлось принимать срочные меры к эвакуации или перебираться на другие льдины. Самым неудачным в «арктических экспедициях» для советских спецслужб эксперты считают 1962 год. Тогда уже более трёх лет на огромной льдине работала «научная» полярная станция «Северный полюс-8». Ледяное поле размерами порядка семи километров считалось абсолютно надёжным, и тем не менее внезапно льдина начала разламываться и покрываться сетью очень опасных трещин. «Полярники» дали сигнал в Центр: «SOS!»

«Полярников» удалось снять в самый последний момент, но всё секретное шпионское оборудование и документация остались на льду: предполагалось, что рисковать не стоит и брошенное второпях «хозяйство» уйдёт на дно через считанные часы. Однако разрушение льдины неожиданно замедлилось. Но никто из наших лётчиков не решался сесть на неё, чтобы забрать оборудование и материалы: это означала верное самоубийство. Самолёт провалился бы под лёд, как любой другой летательный аппарат, а иных средств в то время не было. В Москве решили ждать, пока всё разрешится естественным путём и улики уйдут на дно.

В ЦРУ решили рискнуть добыть советские шпионские материалы и в срочном порядке разработали оригинальную, хотя и опасную операцию. Два агента спустились на оставленную советскими «полярниками» льдину на парашютах и собрали в специально подготовленные контейнеры сотни неуничтоженных документов и двадцать один прибор. Затем они пристегнулись к тросу, и их поднял в воздух гигантский метеошар, надутый из портативного баллона. Далее начались почти цирковые номера: трос при помощи специального устройства захватил прямо в воздухе лётчик-ас, управлявший небольшим лёгким самолётом, и удачливых агентов втянули на борт при помощи лебёдки. Противник получил секретную документацию и уникальные, превосходившие американские аналоги приборы, разработанные в советских НИИ. Об этом «чёрном дне» КГБ всегда предпочитал упорно молчать.