Трагические события в Грозном случились с 23 августа по 1 сентября 1958 года. Начало им положили чисто уголовные деяния, казалось бы, не имевшие отношения к политическим процессам в стране.

Вечером 23 августа группа чеченцев, среди которых находился один русский, занималась распитием спиртных напитков. Во время выпивки между чеченцами и русскими возникла ссора. Один из чеченцев ранил русского ножом, вымогая деньги или спиртное. Ранение оказалось несерьёзным, но важен сам факт, красноречиво свидетельствовавший о стиле поведения чеченцев. После этого группа хулиганов, подогретых спиртным, отправилась к Дому культуры, где в тот вечер проходили танцы.

Там хулиганы завязали ссору с двумя русскими рабочими химического завода Рябовым и Степашиным. Как впоследствии указывалось в следственных документах, причиной ссоры послужила девушка. В столкновении с многочисленными пьяными чеченцами русские парни вынуждены были спасаться бегством, чтобы не оказаться избитыми до полусмерти. Рябов избежал опасности и успел скрыться, бросив товарища, а Степашин поскользнулся и упал. Тут его настигли чеченцы и начали зверски избивать ногами. Этого им показалось мало, и они нанесли двадцатидвухлетнему Степашину пять ножевых ранений, отчего потерпевший скончался на месте. Всё произошло на глазах у множества свидетелей, которые вызвали милицию. Сотрудники правопорядка, вовремя прибыв на место происшествия, задержали убийц.

Весть о случившемся быстро разнеслась по всему городу. Немедленно возникли стихийные сходки, поскольку случаи нападения чеченцев на русских были довольно частыми. Но власти не принимали необходимых мер — коммунистам оказалось важнее соблюдать видимость «дружбы народов» и «пролетарского интернационализма». В ночь на 24 августа античеченские настроения в Грозном и его пригородах, спровоцированные убийством Степашина, бездействием партийных и советских властей, вызывающим поведением чеченцев по отношению к русскому населению и общей политико-экономической обстановкой в стране, значительно усилились и приобрели угрожающий характер.

Рабочие химического завода обратились с просьбой к партийным властям разрешить установить гроб с телом убитого Степашина в клубе при здании горкома партии.

— Такая демонстрация нецелесообразна, — решили партийные руководители.

Политическая близорукость партийных вождей стала очевидной: они лишь накалили обстановку. Гроб с телом убитого рабочие решили установить в посёлке Черноречье. Напряжённость нарастала с каждым часом. Появились написанные от руки объявления о траурном митинге. Народ прибывал. Власти самоустранились и бездействовали: то ли не понимая, что происходит, то ли специально создавая прецедент для применения силы против мирного населения.

Гражданская панихида превратилась в стихийный митинг — выступления носили характер протеста против бесчинств чеченцев и бездействия властей. Позднее следствие установило: никто из криминальных элементов или антисоветски настроенных лиц на митинге не присутствовал. Претензии к властям, партии и её успевшему стать ненавистным народу генсеку Хрущёву высказывались законопослушными русскими рабочими. Все единодушно требовали принять действенные и незамедлительные меры к прекращению убийств и хулиганства со стороны чеченцев и ингушей, поскольку русское население было вынуждено жить в постоянном страхе. Партийное руководство не нашло ничего лучше, как приехать в посёлок Черноречье. Секретарь обкома лично запретил стихийно возникший митинг. Тогда разгорячённая толпа двинулась к зданию обкома, неся туда на руках гроб с телом погибшего.

Возникла многолюдная демонстрация, обросшая множеством случайных людей, — по позднейшим подсчётам, в ней участвовало не менее пяти тысяч человек. Властям удалось уговорить рабочих отправиться на кладбище. Около здания обкома оставалась гудящая многочисленная сильно наэлектризованная толпа, активно поддерживавшая прозвучавшие на панихиде лозунги. Многие выражали крайнее недовольство политикой Хрущёва.

Власти не решились вступить в диалог с толпой — «коммунистические господа» давно привыкли спокойно сидеть в кабинетах и отдавать по телефону указания. Напряжение нарастало, и в ночь на 27 августа толпа ринулась на штурм здания обкома КПСС. Насмерть перепутанная охрана не оказала никакого сопротивления.

Эксперты считают, что нападение на здание обкома спровоцировала затесавшаяся в толпе агентура госбезопасности: никакого смысла в этом акте вандализма не было. Ворвавшись в здание, разъярённые люди учинили в нём полный разгром: взламывали двери кабинетов, разбрасывали бумаги. Учащиеся ремесленных училищ с дикими криками бегали по коридорам. В середине ночи подоспевшие подразделения милиции и войск МВД очистили здание, но люди не расходились, а начинать эскалацию применения силы власти не решились.

До сих пор неизвестно, кто руководил дальнейшим развитием событий, — уже утром 27 августа в городе и на площади появились отпечатанные на пишущих машинках листовки. В них содержался призыв к дальнейшим активным действиям и сбору у здания обкома. Кто мог написать и размножить значительное количество листовок всего за пять часов, да ещё ночью? Распространением листовок занимались неизвестные люди. Когда велось следствие, личность ни одного из них не была установлена ни сотрудниками милиции, ни сотрудниками госбезопасности. Причём неизвестные при раздаче листовок сообщали, что для поездки рабочих и представителей населения к зданию обкома выделены автомашины, которые стоят около гаража химзавода. Машины действительно были, но ни одну из них позднее не удалось разыскать сотрудникам правоохранительных органов. Возможно, провокационные действия осуществлялись агентурой госбезопасности. КГБ пытался взять под контроль ситуацию и преднамеренно подогревал её, чтобы применить излюбленный большевиками силовой метод разрешения вопроса. Впоследствии подобное отмечалось в Вильнюсе, Тбилиси, Баку и других городах. Не исключено, что в Грозном действовала агентура националистов и исламских фундаменталистов. Последующие события показали неспособность слабо подготовленных в профессиональном отношении советских органов госбезопасности противостоять националистам на местах. Об этом свидетельствовали события последнего десятилетия XX века на Кавказе и в Закавказье. Тайна августа 1958 года остаётся нераскрытой. Но не обошлось без конспиративного участия спецслужб. И наших, и чужих.

27 августа перед обкомом КПСС вновь собралась огромная толпа. Она предприняла неудачную попытку захватить здание обкома, неизвестно откуда появилась автомашина, в которой были установлены микрофон и радиоусилитель. Подстрекаемая лозунгами толпа вновь пошла на штурм здания обкома и захватила его! Начался жуткий погром: ломали мебель, били стёкла, выбрасывали на улицу бумаги. С грузовика выступали неизвестные мужчина и женщина: их потом тоже не нашли! Они призывали ко всеобщей забастовке, немедленному выселению чеченцев и ингушей, освобождению задержанных и физической расправе с местными руководителями. В здании обкома начался пожар, и коммунальные службы едва успели прекратить подачу газа, чтобы предотвратить взрыв. На улицах начали отлавливать людей, внешне похожих на «начальников», и устраивать над ними самосуд.

Во второй половине дня толпа напала на здание МВД и КГБ. Сотрудники МВД и КГБ при нападении на здания благоразумно не применяли оружие. Толпа обшарила здание в поисках задержанных, но их не обнаружила. Прибывшие на место две пожарные машины оказались бесполезными: одну перевернули, другую серьёзно повредили. Толпа устроила стихийный митинг и приняла «резолюцию»: люди требовали переименовать Чечено-Ингушскую автономную республику в Грозненскую область, выселить чеченцев и ингушей и оставить в городе не более 10 % коренного населения.

Вечером, подняв над головами красное знамя, взятое в обкоме партии, толпа направилась на городскую радиостанцию, намереваясь немедленно связаться с Москвой, с ЦК КПСС и Председателем Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошиловым. Проникнуть на станцию не удалось, и толпа направилась на междугородную телефонную станцию, где охрана встретила их выстрелами и ранила двоих нападавших. Зачинщики беспорядков приказали отступить и позвонить с почты. Звонок прошёл. Москва выслушала требования молча. Ни Климент Ворошилов, ни сам Никита Хрущёв с людьми не говорили. С почты толпа под красным знаменем отправилась на вокзал, где на несколько часов остановила движение поездов.

В полночь 28 августа 1958 года в Грозный ввели войска. У руководства страны хватило ума не отдавать приказа открыть огонь, хотя толпа забрасывала солдат камнями и оказывала сопротивление. Военные действовали только прикладами. Станцию быстро очистили и движение поездов восстановили. Столь же быстро армейские подразделения прекратили все беспорядки в городе и немедленно ввели комендантский час, который действовал в течение четырёх суток. Охрану важнейших объектов и патрулирование осуществляли военные.

Позднее установлено: в ходе массовых беспорядков пострадали тридцать два человека. Летальных исходов отмечено два, десять человек госпитализировано. В числе пострадавших оказалось четыре сотрудника правоохранительных органов и… не нашлось ни одного чеченца или ингуша! Массовые беспорядки в Грозном явно носили политический характер. По результатам дознания возбудили порядка 58 уголовных дел. Убийц Степашина, дабы успокоить народ, в срочном порядке осудили уже 15–16 сентября: одного приговорили к высшей мере наказания, а другого к десяти годам заключения.

В сентябре 1958 года ситуация в Чечне обсуждалась на Пленуме ЦК КПСС, был сделан основной вывод: «отсутствие единства» партийных властей и Совета Министров республики, в результате чего допущены определённые ошибки. То, что в беспорядках принимало участие более десяти тысяч человек и выдвигались политические требования, Москва полностью проигнорировала, ограничившись обычной пустой трескотнёй, обожаемой Хрущёвым. «Мина» осталась неразряженной, и спустя почти сорок лет она сработала со страшной разрушительной силой.