Ранней весной в селе пропала молодая красивая девушка — Мария Бурова. Она ненадолго отлучилась из хаты, тут её и след простыл. Обеспокоенные родители сбегали к соседям и подружкам, поспрошали родственников, но Маши нигде не оказалось. Когда к утру она не вернулась, родители и родня бросились на поиски, однако все их усилия были бесплодными. Тогда на помощь пришли другие сельчане: люди проверили лес, берег ещё покрытой льдом реки, даже посылали нарочного в город — вдруг Бурова отправилась за покупками да задержалась? К несчастью безутешных родителей, девушка так и не нашлась. Не нашли и её тела. Кое-кто предполагал, что Бурова могла провалиться под ставший неверным, подтаявший лёд, когда переходила речку. Однако и талая вода не отдала жертву. В полицию заявлять не стали, сочтя происшествие просто несчастным случаем.

Загадочное исчезновение Маши Буровой долго будоражило умы сельчан, пока не произошло другое, странным образом похожее на первое событие: ближе к Пасхе пропала другая молодая и симпатичная девушка. Сельский староста предположил, что, коль скоро её тело также не удалось обнаружить, она стала жертвой цыган, которые недавно шумным табором проходили мимо деревни. Посудачив, селяне решили: красивую молодую девку цыгане забрали в табор и увезли с собой незнамо куда. О случившемся сообщили в город, в полицию. В село приехал местный урядник, пробыл пару дней, тупо рассматривал следы колёс на грязной дороге и уехал обратно, ничего толком не сделав.

Летом пропали ещё две девушки, и их розыски также закончились совершенно безрезультатно. Опять приезжал тот же урядник, покрутился по селу, переночевал у старосты, взял за труды курицу пожирнее и уехал. Измученная неизвестностью мать одной из девушек отправилась к гадалке Наталье, что жила на старом хуторе неподалёку от деревни. Гадалка раскинула карты, помолчала, потом мрачно сообщила убитой горем женщине:

— Не ищи! Нет больше твоей дочери на этом свете!

Постепенно жизнь села стала входить в привычную колею, но после Рождества крестьян вновь всколыхнуло известие об очередной трагедии в их селе: бесследно исчезла дочь местного шорника. Искали её всем селом, но безрезультатно. Село гудело как растревоженный улей. В версиях недостатка не было: рядом с нечистым фигурировали разбойники и даже… турки, которые якобы крадут молодых красивых девушек в гаремы султанам. Запахло серьёзными волнениями, которые могли перекинуться и на другие сёла.

Сельский староста отправился в город требовать от властей принятия решительных мер: шутка ли, за неполных два года в селе пропали семь человек! Несчастные женщины, а паче того молоденькие девушки, даже днём боялись выходить из хаты к колодцу, а уж о том, чтобы отправляться в поле на работу или — спаси Бог! — в лес, даже речи не было. Такая жизнь селян никак не устраивала.

— Мы прекрасно понимаем ваше горе и готовы помочь, — заверили старосту в городе. — К вам приедет опытный сыщик.

Вскоре в село приехал молодой пристав Николай Солово и с ним несколько нижних полицейских чинов. Сельчане смотрели на полицейского начальника с недоверием — уж больно молод. Между тем Солово был энергичным, хорошо образованным юристом, обладавшим опытом сыскной работы. Он живо интересовался последними достижениями криминалистики и даже выезжал на стажировку за границу. Вежливый и очень терпеливый сыщик сумел расположить к себе недоверчивых селян и стал дотошно, обращая внимание на мельчайшие подробности, опрашивать всех потерпевших и свидетелей, записывая их показания. Затем он попросил старосту показать ему окрестности села.

— В нечистую силу я не верю, — натягивая высокие охотничьи сапоги, усмехнулся пристав. — А вот поискать какие-то материальные следы нужно.

— Уже искали, — обиженно заметил староста.

Часа два они ходили по окрестным полям и перелескам, по берегу реки и заливному лугу, пока не вернулись к околице села.

— Скажите, любезный, а что там вдалеке за строения виднеются? — поинтересовался Солово.

— То старый хутор, отруба, как говорится.

— А кто там живёт сейчас?

— Наталка Кравченя, будь она неладна! Ведьма она, — понизил голос староста. — Наши предпочитают хутор стороной обходить: Наталка давно с нечистым дружбу водит.

— Судя по натоптанной тропинке, к ней всё же кто-то ходит? — усмехнулся пристав. — И нечистого не боится?

— Да бабы дуры, — обречённо махнул рукой староста. — Бывает, тайком гадать шастают.

Солово согласно кивнул. Хутор, или, как его ещё называли, «отруба», Наталки Кравчени его очень заинтересовал. Тропка к нему была так натоптана, что сыщик сделал вывод: ходили по ней явно каждый день. Дело вполне понятное: война, хочется узнать о близких в армии. Девушки гадают на женихов… Стоп! Девушки? Ну да, они должны непременно побывать у гадалки, хотя бы одна из них. В деревнях гадалка пользуется такой же популярностью, как в городе синематограф! Надо бы поговорить с этой Кравченей. Но прежде сыщик решил установить за ней наружное наблюдение.

В бинокль он разглядел Кравченю — довольно красивую женщину бальзаковского возраста, явно старавшуюся следить за собой и содержать хозяйство в полном порядке. Нижние чины полиции, приехавшие вместе с Солово, день за днём наблюдали за хутором, однако, к глубокому разочарованию пристава, наблюдение и наведение справок о Кравчене ничего существенного не дали. Гадалка возилась на дворе, занимаясь обычными делами. Раз или два к ней тайком приходили женщины погадать, потом возвращались в село. Из полицейского управления сообщили, что Наталья иногда ездила в город и покупала там книги на оккультные темы. Для профессиональной гадалки это совсем не криминал.

Тем не менее пристава настораживало, что, как показали опрошенные им сельчане, все пропавшие девушки верили в разную мистическую чушь, а Кравченя всегда требовала от «клиенток» хранить посещения её хутора в тайне — чтобы ни одна душа не знала! Иначе, мол, ничего путного из гадания не получится.

Поразмыслив, сыщик принял решение негласно осмотреть дом гадалки и хозяйственные постройки. Дождавшись, когда она уедет в город, он в сопровождении полицейского чина проник во двор, осмотрел сарай и хлев, а затем пробрался в добротную хату. К его большому разочарованию, ничего особенного нигде не нашлось. Уже собираясь уходить, Солово заметил заложенный домоткаными половиками потайной лаз в подпол. Спустившись в него, он при свете керосинового фонаря начал осмотр и обратил внимание на большой, просевший в землю сундук. Как же так, ведь плотно утрамбованный, чуть ли не до каменной твёрдости, земляной пол в холодном подполе не должен оседать даже под такой тяжестью. Сдвинув сундук, сыщик поразился: такая махина, а весит всего ничего. Земля под сундуком казалась чуть рыхлой.

— Дай-ка шашку, — попросил Солово у полицейского.

Взяв клинок, пристав начал осторожно разгребать им землю под сундуком, откидывая её в сторону сапогом. Буквально на глубине менее локтя он с ужасом увидел, как среди комьев земли появилась белая, словно алебастр, тонкая девичья рука с серебряным колечком на указательном пальце…

В тот же день Наталью Кравченю арестовали. В подполе её хаты полицейские чины обнаружили и разрыли самую натуральную братскую могилу: в ней лежало семь ОБЕСКРОВЛЕННЫХ трупов пропавших девушек, вздумавших тайно погадать на хуторе у Кравчени. Под тяжестью неопровержимых улик гадалка вынужденно призналась в совершённых ею преступлениях. Как выяснилось, начитавшись различной эзотерической литературы, полтавская ведьма решила омолодиться, используя для этого кровь юных невинных девушек. Кравченя якобы сумела найти старинный колдовской рецепт омоложения кровью, но раскрыть его она категорически отказалась. Забегая вперёд, отметим, что осматривавшие её врачи отмечали, что организм серийной убийцы лет на двадцать моложе её паспортного возраста!

Солово с трудом удалось не допустить самосуда и доставить гадалку в город. Учитывая, что женщины — серийные убийцы, да ещё на ритуальной почве, явление крайне редкое даже в мировой практике, Кравченю отправили сначала в Полтаву, а затем в Великобританию для всестороннего судебно-психиатрического обследования — русскую полицию очень интересовало, нормальна ли психически женщина-монстр? До сих пор подобное было только во Франции в XVIII веке. Кстати, после Кравчени такая женщина-убийца появилась во второй половине XX века в Англии. Кроме этих чудовищ, история криминалистики знает не более двух-трёх аналогичных случаев.

Английские медики собрали консилиум светил психиатрии и всесторонне обследовали «полтавскую ведьму». Их единодушное мнение было таково: Кравченя абсолютно здорова! И психически, и физически. Когда же ей снова предложили раскрыть тайну омоложения, она ответила тем же категорическим отказом. И не согласилась ни на какие компромиссы. Совершённые ею убийства носили чисто ритуальный характер.

Суд присяжных признал её виновной, и «ведьме» вынесли суровый приговор. Тайну второй молодости она унесла с собой в могилу…