В первые послевоенные годы молодой и никому тогда не известный Тур Хейердал осаждал научные издательства и редакции с просьбой напечатать его труд, посвящённый проблеме происхождения полинезийцев. До войны он успел опубликовать лишь первый вариант своей гипотезы. В 1940 году немцы вторглись в Норвегию. Школа радиосвязи, парашютная практика, мурманские конвои — несколько лет выпали из жизни молодого исследователя. Лишь после войны Хейердал смог закончить свою работу.

Теория молодого норвежца возрождала давнюю гипотезу о южноамериканском происхождении полинезийцев. Хейердал утверждал, что господствующие в Южном полушарии ветра и течения препятствуют плаваниям из Полинезии на запад, одновременно способствуя колонизации тихоокеанских островов мореплавателями с южноамериканского побережья. Поздние испанские хроники свидетельствовали, что перуанские индейцы знали о существовании островов на западе, и даже плавали к ним на плотах из бальсовых брёвен. Статуи и каменные платформы острова Пасхи, расположенного к западу от Чили, также, по мнению Хейердала, имели некоторую близость с южноамериканскими стилями и методами строительства…

Эта теория была не нова и к тому времени уже давно признана ошибочной. Никто из специалистов не принимал Хейердала всерьёз. И тогда норвежец решает построить плот из бальсового дерева — по образцу плотов древних перуанцев — и совершить на нём 2000-мильный переход от берегов Перу до островов Восточной Полинезии, чтобы доказать тем самым правоту своих идей.

Задумав путешествие-реконструкцию, Хейердал не был оригинален: этот тип исторического моделирования к тому времени был уже хорошо известен. Ещё в 1893 году тринадцать норвежцев на копии-реконструкции норманнского драккара достигли берегов Северной Америки. К юбилею Колумба отправилась в путь через Атлантику и точная копия «Санта-Марии». Однако на бальсовых плотах ещё не плавал никто.

Когда Хейердал рассказал о возникшем у него замысле одному своему другу, тот воскликнул: «Вы с ума сошли!» Безумная затея была осуждена всеми специалистами: опыты показывали, что сухая и лёгкая древесина бальсового дерева быстро впитывает морскую воду и разбухает. Так что, по всем расчётам, бальсовый плот должен был развалиться после нескольких дней плавания. Однако всё, что произошло затем, похоже на чудо…

В нью-йоркском Клубе путешественников, куда частенько захаживал Хейердал, к его идее отнеслись иначе. Герман Ватцингер, норвежский инженер, стал первым членом будущей команды. Хейердал пригласил и людей, которых знал ещё по войне: Кнута Хаугланда, радиста, и Торстейна Робю, отчаянной смелости разведчика. Нужен был хоть один человек, знакомый с морским делом, умеющий пользоваться секстантом и отмечать курс на карте. И такой нашёлся: Эрик Хессельберг, бывший моряк. Шестой член экспедиции — Бенгт Дэниельссон, шведский этнограф, присоединился к ним уже в Перу, в порту Кальяо. Они стали одной командой ещё до того, как «Кон-Тики» поднял паруса. Если бы не это, экспедиция могла бы сорваться, и не раз. Так было, к примеру, когда встал вопрос о бальсовых брёвнах для плота.

На побережье Южной Америки уже не осталось бальсовых деревьев: последние вырубили во время Второй мировой войны, их пористая и лёгкая древесина требовалась авиационным заводам. Только в джунглях Эквадора, внутри материка, ещё можно было их отыскать. Но начался сезон дождей, и добраться до эквадорских джунглей было практически невозможно. А время поджимало: экспедиция должна была выйти в океан до того, как из Антарктики придут шторма и на островах наступит пора ураганов. Хейердалу пришлось проделать нелёгкий путь по головокружительным горным дорогам. Спустя неделю 12 бальсовых брёвен уже лежали на берегу реки Паленке. Их связали прочными лианами, соорудив два временных плота, и спустили по бурной реке вниз к океану.

Брёвна доставили в перуанский порт Кальяо. По архивным документам Хейердал знал, как должен выглядеть старинный индейский плот. Были отобраны девять толстых брёвен, которые скрепили тремя сотнями пеньковых верёвок. Самое длинное — 14-метровое — положили посередине так, что нос выступал «подобно угольнику снегоочистителя». На корме, в толстой колоде, выдолбили гнёзда для уключины рулевого весла. Посреди плота — небольшая открытая каюта из бамбуковых жердей, на палубе — бамбуковый настил. Перед каютой — две мачты.

Перед началом этого беспримерного плавания Хейердал говорил: «Мы надеялись испытать возможности и свойства плота инков, его пригодность к плаванию в море и грузоподъёмность и выяснить, удастся ли ему — с нами на борту — благополучно переплыть по воле стихий океан и добраться до Полинезии». Накануне отплытия состоялась церемония «крещения». О нос плота разбили кокосовый орех вместо традиционной бутылки шампанского, а затем подняли парус, на котором Эрик Хессельберг, нарисовал бородатое божество Кон-Тики, скопировав его с головы статуи, найденной в древнем индейском городе Тиауанако. Имя «Кон-Тики» получил и сам плот.

28 апреля 1947 года портовый буксир вытянул «Кон-Тики» из бухты Кальяо в открытый океан, и путешествие началось. Три месяца и девять дней носило по океанским волнам хрупкий плот с горсткой храбрецов. Первые дни плавания оказались самыми тяжёлыми. Плот вошёл в быстрое холодное течение Гумбольдта, и трое суток экипаж боролся с высокими волнами, с ветром, парусом и тяжёлым рулевым веслом… Постепенно из новичков они превратились в настоящих моряков. Спустя неделю они уже знали, как управлять плотом. Появилось чувство уверенности. Плот легко взбирался на высокий водный гребень, приглаживал его, словно паровой каток, и спокойно опускался — и так с волны на волну. Вода уходила сквозь щели; бальсовые брёвна намокали снаружи, но внутри оставались сухими; верёвки врезались в мягкую древесину — это предохраняло их от перетирания.

Хейердал и его товарищи взяли с собой в плавание те же припасы, которыми, по их мнению, могли располагать древние мореплаватели: сушёное мясо и сладкий картофель-батат, бутылочные тыквы и кокосовые орехи, стволы бамбука, наполненные пресной водой. Да и океан не давал умереть с голоду: летающие рыбы время от времени сами выпрыгивали на палубу «Кон-Тики». Путешественники включили в свой рацион и планктон — мельчайшие морские организмы, который они научились вылавливать специальной сетью. А на борту плота в больших плетёных корзинах устроили настоящий сад, где произрастали батат и бутылочная тыква — растения, которые, по мнению Хейердала, были привезены на острова Полинезии из Южной Америки.

Окружённый безбрежным морем, экипаж «Кон-Тики» стал частью окружающего мира, и он раскрывался перед ними во всём своём многообразии. Тунцы, бониты, макрели, дельфины, акулы, меч-рыба, киты, рыбы-лоцманы — кто только не встречался во время плавания! Порой эти встречи приносили настоящие открытия. В одну из тёмных ночей в каюту проникло странное существо: его метровое тело извивалось, подобно змеиному, а с удлинённой головы с хищной пастью смотрели большие чёрные глаза… Это оказалась змеиная макрель, которую живой не видел никто, лишь на побережье Южной Америки и на Галапагосских островах изредка находили скелеты этих существ. Но наиболее впечатляющим стало знакомство с китовой акулой — наверное, самой большой рыбой в мире. Она встречается крайне редко, и неудивительно, что Кнут Хаугланд, первым увидевший её у края плота, решил, что это морское чудовище. На него смотрели два маленьких глаза, сидевших на гигантской, похожей на лягушачью голове, а вокруг пасти шириной чуть ли не полтора метра свисали длинные складки. Целый час китовая акула кружила вокруг плота, и этот час показался мореплавателям вечностью. А через два дня они пережили и шторм… Океан не позволял расслабляться.

Главные драматические события ждали «Кон-Тики» в конце пути. Ветры и течения неумолимо несли плот к архипелагу Туамоту. Они не сумели пристать ни у первого острова, возникшего на их пути, ни у следующего: рифы, подобно баррикаде, окружали эти клочки суши. И даже подоспевшие на своих пирогах островитяне не смогли протащить плот через единственный проход в рифах. Отчаяние охватило мореплавателей: быть совсем рядом с землёй и не иметь возможности ступить на неё! А ветер нёс плот прямо на рифы. Экипаж «Кон-Тики» начал готовиться к неизбежной катастрофе…

«Волна поднялась прямо над нами, и мы почувствовали, как „Кон-Тики“ взлетает в воздух. Наступил решающий момент: мы мчались с захватывающей дух скоростью на гребне волны, и наше расшатанное судно скрипело и стонало, содрогаясь под ногами…

Позади сверкающей стеной из зелёного стекла поднялась новая волна… Я чувствовал, как всё моё тело с такой огромной силой засасывает в водоворот, что вынужден был напрячь каждый мускул и всё время думать об одном — держаться, держаться!» — вспоминает Хейердал.

«Кон-Тики» прочно сел на риф. Слава Богу, все были живы. Однако плот был основательно разбит: мачта сломана, палуба сорвана, повсюду торчали бамбуковые палки и обрывки верёвок… На 101-й день плавания, оставив за кормой 4300 морских миль, мореплаватели ступили на землю. Экспедиция завершилась. Приключение удалось. Хейердал торжествовал: «реабилитацию» получили не только бальсовые плоты древних перуанцев, но и океанский маршрут от южноамериканского побережья на запад, к островам Океании! Однако специалисты не спешили соглашаться с путешественником. Эксперимент Хейердала, закончившийся вполне благополучно, подтвердил лишь теоретическую возможность сообщений между Южной Америкой и Полинезией в древности, но не доказал, да и не мог доказать факт существования подобных сообщений в древности. Но, хотя версия Хейердала и трещала по всем швам, для серьёзных учёных было очевидно, что норвежский исследователь-любитель указал на серьёзные слабости в теории полинезийских миграций.

На острова Океании отправились десятки археологических, этнографических и других экспедиций. Результаты этих исследований в итоге подтвердили происхождение полинезийцев с западного побережья Тихого океана, а не из Америки, как утверждал Хейердал. Однако есть все основания полагать, что задолго до Колумба между жителями Полинезии и Южной Америки, несмотря на разделяющие их океанские просторы, действительно существовали связи! Только инициаторами их выступили не индейцы, а… полинезийцы. Именно они — прекрасные кораблестроители и мореходы, настоящий «народ моря» — первыми пересекли Тихий океан.