Лазарю Вайсбейну, которого всякий россиянин знает как Леонида Утёсова, посчастливилось стать более чем эстрадным певцом – он стал частью жизни целых четырех поколений, а его творческая жизнь продолжалась без малого семьдесят лет. Пение Утёсова хотели слышать все, от мала до велика, включая первых лиц государства, а спетые им песни люди помнят не по именам их авторов, а как «песни Утёсова». «Песня старого извозчика» в годы Великой Отечественной войны служила радиомаяком для одного из авиационных полков. Юрий Гагарин ждал своего взлета под пение Утёсова…

Настоящее его имя Лазарь Иосифович Вайсбейн, родился в Одессе 9(21) марта 1895 г. Отец Утёсова происходил из богатой еврейской семьи, но женился вопреки воли родителей и был лишен наследства. Чтобы содержать семью, Иосиф Вайсбейн занялся коммерцией и постепенно преуспел, но особого достатка в семье никогда не было.

В детстве Лазарь, или Лёдя, как его все называли, был «сорванцом и буйной головой». Родители мечтали о хорошем образовании для сына, а Лёдя мечтал о другом – стать дирижером симфонического оркестра или по меньшей мере просто артистом. Уже к 15 годам Лёдя превосходно владел многими музыкальными инструментами, часто играл на еврейских свадьбах, пел в синагоге.

Родители определили Лазаря в коммерческое училище. Но коммерция Утёсова очень мало интересовала. Он с удовольствием пел в хоре, который был в училище, играл там же в духовом оркестре и большую часть времени уделял музыке, а не учебе. Учась на четвертом курсе коммерческого училища, Лазарь вымазал чернилами одежду учителя закона Божьего, и его из училища выгнали. Отцу пришлось смириться с тем, что в 1912 г. Лазарь устроился в цирк – в балаган Бороданова, его взяли артистом на кольцах, трапеции, иногда он выступал коверным «рыжим».

В 1912—1913 гг. Лазарь Вайсбейн становится Леонидом Утёсовым. Артист одесского комедийно-фарсового театра Василий Скавронский предложил юноше взять псевдоним, и Лазарь выбрал «что-то морское» – Утёсов.

В 1913 г. Утёсов работает в Театре миниатюр Кременчуга, но вскоре снова возвращается в одесский Театр миниатюр. В Одессе он влюбляется в одну из манекенщиц, что работала с ним в театре, но та была замужем. К тому же муж у манекенщицы работал в полиции. Узнав о поведении жены и Утёсова, он пригрозил «случайно» его пристрелить. Чтобы остаться в живых, Утёсов уезжает в Херсон, где устраивается в подобный одесскому Театр миниатюр.

Из Херсона Утёсов вместе с театром поехал в город Александровск, где познакомился с молоденькой актрисой Еленой Осиповной Голдиной (по сцене Ленской). Вскоре она стала первой женой Утёсова. В 1914 г. у молодых супругов родилась дочь Эдит. Со своей женой Утёсов прожил ровно пятьдесят лет. Их брак сохранился только благодаря удивительной терпимости Елены Осиповны. Со временем у Утёсова поклонниц становилось все больше и больше. Жена Утёсова, зная об изменах супруга, расторгать брак не собиралась, несмотря на то, что семьянином, особенно в ранние годы, Утёсов был очень плохим.

В том же 1914 г. Утёсов по призыву уходит в армию. Служил он под Одессой и часто виделся со своей молодой женой и дочерью. Ему даже дали возможность играть в своем театре. Вскоре врачи обнаружили у него какие-то нарушения в сердце, и Утёсова освободили от армии.

После 1917 г. Утёсов вместе с семьей живет на Украине. В Москву Утёсов переехал вместе со своим другом, будущим театральным администратором, в 1921 г. Вскоре он устроился работать в Театре революционной сатиры на Большой Никитской, затем нашел работу в театре «Эрмитаж», где приобрел популярность как куплетист. Затем его пригласили в театр оперетты, который давал спектакли в «Славянском базаре».

Утёсов к тому времени уже неплохо пел, танцевал, обожал эксцентрику, поэтому в оперетте он был весьма кстати. В 1922 г. Утёсов переезжает в Петроград, где устраивается работать в Свободном театре Юдовского, в котором ставились преимущественно миниатюры.

В середине 1920-х гг. Утёсов одновременно выступает в двух ленинградских театрах, в оперетте и «Свободном» театре, и еще по понедельникам, когда «Свободный» не работал, он играл в сборных труппах, причем играл в серьезных драматических спектаклях. Утёсов не пропускал ни одной репетиции, знал все роли во всех спектаклях труппы и в любой момент был готов заменить любого из актеров, к счастью, выразительных средств у него всегда хватало. Утёсов мог мгновенно перевоплощаться на сцене. Рассказывая в частной беседе о ком-либо, он непременно воспроизводил голос и акцент своего собеседника, будь то поляк, казах, китаец или грузин. Поэтому любая беседа с Утёсовым была словно посещение театра одного актера. И часто без париков и гримов Утёсов показывал зрителям десятки непохожих характеров.

Однажды был в его жизни вечер просто фантастический. Тем, кто присутствовал на нем, трудно было поверить в его реальность, и даже хорошо знавшие Утёсова отнеслись с недоверием к афише ленинградского «Палас-театра» сообщавшей, что артист предстанет во всех мыслимых театральных жанрах: как певец – эстрадный, опереточный, камерный; как танцор – балетный и эксцентрический; как дирижер – оркестровый и хоровой; как скрипач и гитарист; как рассказчик и куплетист; как клоун, жонглер и акробат на трапеции. Утёсов блестяще показал тогда свои бесчисленные таланты. Все номера были исполнены не только профессионально, но и с искренним переживанием, и этот моноспектакль 1923 г. шел целых шесть часов! Как было написано в одной рецензии на этот вечер Утёсова, «публика неистовствовала».

Этот вечер в 1923 г. не был единственным, а скорее, типичным для молодого Утёсова. Во время Гражданской войны Утёсов выступал в бригаде артистов, дававшей на фронте в день по несколько концертов. Однажды на сверхурочном ночном концерте он один заменил всех своих коллег, рухнувших от усталости. Утёсов один повторил все номера их бригады, и вспомнил все, что знал сам.

Неудивительно, что кинематографисты сразу заметили его. Первый фильм с участием Утёсова вышел в 1923 г., назывался он «Торговый дом «Антанта и К°"». В 1927 г. на экраны выходят уже сразу два фильма с его участием: «Карьера Спирьки Шпандыря» и «Чужие». Увы, все эти фильмы не были удачными.

Однако более, чем кино, более, чем театр, Утёсова интересовала песня, но не обычная эстрадная, а песня как маленькая пьеса. Утёсов пел почти во всех своих выступлениях: в спектаклях, опереттах, много выступал с популярными тогда куплетами. Но песня еще не была для него основным жанром, если была необходимость петь по ходу действия спектакля – он пел. Всего же за свою жизнь Утёсов переиграл сотни ролей и «сыграл» – не просто спел – более семисот песен!

По-настоящему певцом Утёсов стал со времени создания им «Теа-джаза» – удивительного оркестра, соединявшего в себе музыку и театр. Послушав зарубежные джаз-банды, Утёсов решил организовать свой оркестр, отличный от западных. Позднее он вспоминал: «…неужели нельзя, думал я, повернуть этот жанр в нужном нам направлении? В каком? Мне было пока ясно одно: мой оркестр не должен быть похожим ни на один из существующих, хотя бы потому, что он будет синтетическим».

Утёсов мечтал о джазе, который был бы высококлассным и остроумным… театром. Мечтал о музыкантах, которые были бы практически комедийными актерами; он мечтал о концерте, который стал бы спектаклем; и о песнях, которые знала бы вся страна.

Музыканты быстро нашлись. Поначалу они не соглашались «дурачиться» в соответствии с режиссерскими фантазиями Утёсова. «Чтобы я, – возмущался тромбонист, – становился на колено и голосом тромбона кому-то объяснялся в любви? Ни за что! Разве я для этого кончал консерваторию?» В итоге тромбонист все же встал на колено. Более того, потом он превратился в одного из самых одаренных артистов «Теа-джаза», в котором органично слились песня, танец, пантомима, декламация, эксцентрика и лирика. Программы «Теа-джаза» ставились как эстрадные спектакли, где различные жанры и номера были объединены единым сюжетным ходом или общими героями.

8 марта 1929 г. в Малом оперном театре на концерте, посвященном Международному женскому дню, впервые прозвучал утёсовский «Теа-джаз». Успех был потрясающий. Сам Утёсов полагал, что именно в тот день он «схватил Бога за бороду».

Музыкальные критики мгновенно невзлюбили «Теа-джаз» как порождение буржуазного мира. Один из авторитетных тогда музыковедов В. Городинский писал: «Что мы называем легкожанровой музыкой? Это музыка бара, кафешантана, варьете, «цыганщина», джазовая фокстротчина и т. д., все это, что составляет некий музыкальный самогон, что является художественной формой использования музыкального звучания не для поднятия масс, а для того, чтобы душить их инициативу, затемнять их сознание».

Какие только оскорбительные слова в свой адрес не слышал тогда Утёсов. Например, под рубрикой «Огонь по халтурщикам» была напечатана рецензия в связи с пребыванием Утёсова и его оркестра в Харькове: «Что же представляло собой само выступление Утёсова? Кривлянье, шутовство, рассчитанное на то, чтобы благодушно повеселить «господина» публику. Все это сопровождалось ужасным, шумом, раздражающим и подавляющим слух. Уходя из театра, слушатель уносил с собой чувство омерзения и брезгливости от всех этих похабных подергиваний и пошлых кабацких песен. На это безобразие должна обратить внимание вся советская общественность. Необходимо прекратить эту халтуру. Нужно изгнать с советской эстрады таких гнусных рвачей от музыки, как Л. Утёсов и К°».

Утёсов тогда решил доказать, что его джаз отвергает принципы буржуазной культуры, имеет собственную дорогу и служит именно советскому зрителю. В 1930 г. появилась программа «Джаз на повороте», в которой был такой ход: первое отделение называлось «Джаз на Западе», в нем оркестр играл западные «боевики» типа «У камина» Рэя Нобла, «Штормовая погода» Гарольда Арлена, «Несколько тех дней» Шелтона Брукса. А второе отделение именовалось «Джаз в СССР», и тут оркестр, в белых брюках и темно-голубых джемперах с эмблемой «ТД», исполнял рапсодию на темы песен народов СССР Дунаевского, джазовую сюиту Животова.

Газетные рецензии потеплели, об оркестре стали писать: ««Теа-джаз» – машина бодрости… Буквально вентилируешь усталые мозги, получив порцию утёсовского «Теа-джаза». Учащенный ритм и темп соответствуют бурному стремительному темпу нашей жизни».

Следующей программой, появившейся в 1932 г., был знаменитый «Музыкальный магазин», о котором Утёсов говорил: «Лучшее, что сделал я и мой оркестр почти за полвека своего существования, – это синтетическое представление «Музыкальный магазин»». Сам Утёсов исполнял в этой программе сразу несколько ролей. Некоторые номера из этого спектакля вошли в фильм «Веселые ребята», и имя главного персонажа в спектакле и фильме осталось одно и то же – Костя Потехин.

На «Музыкальный магазин» публика просто ломилась. На одном из представлений «Музыкального магазина» побывал заместитель председателя Комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров Б.З. Шумяцкий. Представление ему очень понравилось, и он предложил перенести «Музыкальный магазин» на экран.

Вернувшийся в 1933 г. из Америки кинорежиссер Григорий Александров решил (за давностью лет неизвестно, сам он решил или ему «подсказали») снять фильм, в котором бы полностью был занят утёсовский оркестр во главе с ним самим. Так появился фильм «Веселые ребята» (1934), который принес Утёсову и его оркестру подлинно всенародную популярность.

Успех музыкальной комедии «Веселые ребята» был феноменальным. Сталину картина очень понравилась. Песни Дунаевского в исполнении Утёсова и Орловой распевала вся страна. На международном конкурсе в Венеции фильм был удостоен специального приза. И не было в те годы эстрадного коллектива, имеющего такую же популярность, как утёсовский.

За фильм «Веселые ребята» Г. Александрову дали орден Красного Знамени, Л. Орловой – звание заслуженного деятеля искусств РСФСР, а Утёсову – руководителю оркестра, создателю «Музыкального магазина», исполнителю главной роли в фильме – фотоаппарат!

После «Веселых ребят» Утёсов и Александров поссорились и стали чуть ли не врагами. Хотя оба были соседями в дачном поселке, в 1950-е гг. они перестали даже друг с другом разговаривать.

Дочь Утёсовых, Эдит, стала певицей и с 1936 г. начала выступать вместе с отцом в его оркестре.

Семья Утёсовых вплоть до конца 1930-х гг. жила в Ленинграде. Лично Утёсова власти не любили, и он это знал. Из всех членов тогдашнего Политбюро хорошо к нему относился только нарком путей сообщения Лазарь Каганович. Он помог Утёсову переехать из Ленинграда в Москву. Тогда семья Утёсовых получила в Москве огромную квартиру в только что построенном Доме железнодорожников.

Сталин очень благоволил к Любови Орловой, но Утёсова недолюбливал, зато блатные песни в исполнении певца ему очень нравились, поэтому вождь приглашал его на правительственные концерты в Кремль.

Но, начиная концерт в Кремле в 1939 г., Утёсов не слишком удачно пошутил: «Вообще-то я люблю выйти на сцену и потрепаться. А здесь сидят такие люди, что я не знаю, как себя вести». Сталин отвернулся от сцены, а вслед за ним отвернулось и все Политбюро. Больше Утёсова в Кремль не приглашали.

Во время Великой Отечественной войны Утёсов на средства своего джаз-оркестра «построил» три самолета, названные с разрешения Сталина «Веселые ребята», самолеты были переданы в подарок Военно-воздушным силам. Песня «Мишка-одессит» в исполнении Утёсова была одной из самых популярных на фронте, и Главпур армии и флота разослал пластинку с этой песней в воинские части и на боевые корабли. Утёсов с оркестром побывал на многих фронтах. После его съемок в 1942 г. в фильме «Концерт фронту!» Утёсову в том же году дали звание заслуженного артиста РСФСР.

Ко дню 50-летия Утёсова, в 1945 г., его наградили орденом Трудового Красного Знамени, а через два года он получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.

Но Сталинскую премию и звание народного артиста СССР Иосиф Виссарионович Утёсову так и не дал. Тихон Хренников по этому поводу пишет: «Мне, например, виделось тогда, что Утесов очень много делает, чтобы на нашей почве насадить настоящий благородный джаз, без вульгаризмов и крайностей. И даже способствовал тому, чтобы Утёсов получил звание. Однако этому воспротивился Сталин, который при обсуждении небрежно бросил: «Это какой Утёсов? Который песенки поет? Но у него же в голосе ничего нет кроме хрипоты!» И провалили Утёсову звание».

Казалось бы, в послевоенные годы положение Утёсова и его оркестра было превосходным. Везде их хвалили, не хватало билетов на концерты. Утёсов находился в поре своей творческой зрелости. Что касается оркестра, то о нем через несколько лет сам Утёсов писал: «Музыканты любили свое дело и не жалели на него сил. Я это знал и все от них требовал, требовал, и мне все казалось мало, я всегда был недоволен. Я чувствовал, что они могут лучше, – и именно в силу этой любви. И после каждого концерта я придирался к малейшему их промаху и сердился на них. А теперь, когда я слушаю пластинки тех лет, я понимаю, какие они были молодцы, какие и сложные вещи им удавались, и кляну себя, что был безжалостным».

Но история повторяется. В 1946 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению», которое призывало «…отражать в произведениях искусства прежде всего жизнь советского общества в ее непрестанном движении вперед по пути к коммунизму». И критики по команде набросились на Утёсова и на советский джаз в целом. В одной статей М. Сокольский писал: «Что может быть менее созвучным нашей музыке, нашим советским песням, богатейшему фольклору советских народов, чем ноющий, как больной зуб, или воющий саксофон, оглушительно ревущий изо всех сил тромбон, верещащие трубы или однообразно унылый стук всего семейства ударных инструментов, насильственно вколачивающих в сознание слушателей механически повторяющиеся ритмы фокстрота или румбы. Нет! Мы решительно против искусственного соединения нашей музыки с джаз-оркестрами, а те, кто пытается втискивать ее насильственно в джаз, калечит ее, коверкает». Подобные выступления в печати были типичными, и в конце концов джаз благополучно похоронили.

Но, несмотря на гонения на джаз, в период с 1945 по 1965 г. Утёсов работал творчески очень интенсивно, исполнял песни в концертах, читал стихи, в том числе и свои. Программы концертов прежде всего состояли из песен, исполняемых Утёсовым, на которого и шла публика.

В 1962 г. на Союз композиторов РСФСР дохнула «оттепель». Союз провел пленум, посвященный легкой музыке, в том числе джазу. На пленуме прозвучало, что джаз может и должен стать частью отечественной культуры. «Я взволнован, – говорил тогда Утёсов, – столько лет ждать и наконец дождаться. Это праздник, праздник, пришедший на нашу эстрадную улицу».

Только в связи с 70-летием Утёсова ему в 1965 г. наконец дали звание народного артиста СССР.

Жена Утёсова долгие годы болела и в 1962 г. скончалась. Утёсов тогда переехал жить к своей дочери в дом в Каретном ряду.

Зимой 1966 г. во время выступления на сцене ЦДСА у Утёсова случился сердечный приступ и он потерял сознание. После этого Утёсов с концертами практически не выступал. Он записывался на радио, занимался записями на «Мелодии», увлекся фотографией. В 1975 г. на концерте, устроенном в честь его 80-летия, Утёсов все же спел кое-что из своего старого репертуара.

В самые последние годы жизни Утёсов чувствовал себя одиноким и забытым. В одной из бесед он признался: «Мои близкие в последние годы долго болели, и все внимание было на них, а на меня никто внимания не обращал. Я чувствовал себя в семье сиротой».

И 24 марта 1981 г. состоялось последнее выступление Утёсова на сцене. В Центральном Доме работников искусств прошел «антиюбилей» артиста, организованный его друзьями. Это было шуточное действо, в котором «антиюбиляра» чествовали: А. Райкин, Н. Богословский, Р. Плятт, М. Жванецкий, Р. Карцев, В. Ильченко, актеры Театра на Таганке и многие другие. В конце вечера на сцену поднялся сам Утёсов, прочитал свои стихи, затем исполнил несколько песен.

На следующий день после «антиюбилея» скончался 75-летний муж Эдит Утёсовой – кинорежиссер А. Гендельштейн, а через несколько месяцев после смерти мужа умерла от лейкемии и сама Эдит.

Когда скончалась дочь, Утёсову было 86 лет. Одиночество его пугало. К тому же Утёсов был небедным человеком и хотел, чтобы антиквариат и антикварная мебель после его смерти достались доброй женщине, много помогавшей семье Утёсова. Через три месяца после смерти дочери Утёсов сделал предложение руки и сердца 59-летней Антонине Ревельс, с которой он познакомился еще 1944 году, когда зачислил ее вместе с мужем Валентином Новицким в свой оркестр. Ревельс и Новицкий были танцовщиками в оркестре Утёсова, с тех пор они и подружились семьями. Муж Ревельс – В. Новицкий – умер в 1974 г., Антонина Ревельс уехала в Воронеж, откуда часто приезжала в Москву ухаживать за Утёсовым и его больной дочерью.

В январе 1982 г. Ревельс и Утёсов расписались. Этот брак продолжался всего два месяца. В санатории «Архангельское» 8 марта 1982 г. Утёсову стало плохо, и врачи констатировали, что жить Утёсову осталось менее суток.

Похоронен Леонид Осипович Утёсов на Новодевичьем кладбище.