ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
(1939–1945 годы)

Война началась с нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939 года. Этому предшествовало заключение 23 августа советско-германского пакта о ненападении, развязавшего Гитлеру руки для агрессии против Польши. В секретном протоколе к этому пакту стороны разделили Польшу по линии рек Висла, Нарев и Сан. Кроме того, в сферу советского влияния отошли Финляндия, республики Прибалтики и румынская Бессарабия.

Германо-польский конфликт политически начался весной 1939 года, когда Германия потребовала передать ей Данцигский коридор, отрезавший Восточную Пруссию от остальной территории рейха. Для создания повода к войне германские спецслужбы организовали нападение своих агентов, переодетых в польскую военную форму, на радиостанцию в Глейвице в Силезии. Англия и Франция, давшие гарантии территориальной целостности Польского государства, 3 сентября 1939 года объявили войну Германии, но активных боевых действий не предпринимали.

Французская армия отличалась крайне низким моральным духом. Большинство ее солдат и офицеров не хотели «умирать за Данциг». Переброска же английского экспедиционного корпуса во Францию завершилась лишь к середине ноября 1939 года. Французское командование придерживалось исключительно оборонительного образа действий, да и мобилизация французской армии была завершена лишь через три недели после начала войны.

Польское военно-политическое руководство знало о значительном превосходстве вермахта и безнадежности стратегической обстановки, но решило оказать сопротивление, рассчитывая на конечную победу западных союзников. Польская разведка имела точные представления о дислокации 80 процентов германских соединений. Генеральный штаб Польши считал, что польский оборонительный план, предусматривающий оборону по линиям Нарева, Вислы, Верхней Варты и городов Белиц и Сайбуш в Силезии, не имеет шансов на успех, и немцев в лучшем случае удастся сдержать лишь считанные недели. Уверенности, что за это время французская армия перейдет в наступление, у поляков не было.

Польская армия уступала немецкой армии по численности вдвое и еще больше — по качеству и количеству танков и самолетов. Вермахт предпринял глубокий обход польской армии с севера и с юга. 17 сентября, когда основные силы поляков были уже разбиты, но еще продолжали борьбу, в Польшу также вторглась Красная армия, оккупировавшая восточные районы страны, населенные преимущественно украинцами и белорусами. К началу октября сопротивление поляков было сломлено. Почти вся польская армия оказалась в немецком и советском плену.

Первоначально Гитлер планировал сразу же после разгрома Польши обрушиться на Францию. Однако с приближением зимы ухудшились погодные условия, что ограничивало применение авиации в будущей кампании на Западе. Что еще важнее, немцы не успевали сосредоточить до начала зимы достаточные силы и запасы снабжения для генерального наступления против Франции. Поэтому Гитлер послушался советов своих генералов и отложил наступление до весны 1940 года. Если ретроспективно взглянуть на события первого месяца боевых действий, то единственным планом действий, дававшим Германии шансы если не на победу, то на «ничейный исход» развязанной фюрером мировой войны, было бы немедленное, еще в начале сентября, нанесение главного удара не против Польши, а против Франции. Учитывая низкие боевые качества французской армии, продемонстрированные позднее, в мае 1940 года, а также то, что в сентябре 39-го на европейском континенте еще не было британского экспедиционного корпуса, можно не сомневаться, что блицкриг против Франции удался бы в самом начале войны даже быстрее, чем это случилось в мае — июне 1940 года. Тогда бы стратегическая ситуация претерпела коренное изменение. Уже в октябре 1939 года вермахт остался бы один на один против Польши, которую бы вполне мог рассчитывать сокрушить до исхода осени. Не исключено, что в этом случае в Англии взяли бы верх сторонники мира с Германией. Но даже если бы этого не случилось, англичане, еще не завершившие мобилизации своей армии, вряд ли бы смогли в ближайшие месяцы противопоставить Германии что-либо серьезное. США к тому времени еще ни в коей мере не были втянуты в войну на стороне «Туманного Альбиона». Не исключено, что президенту Франклину Рузвельту не удалось бы тогда преодолеть сопротивление изоляционистов, и Америка так бы и осталась нейтральной во Второй мировой войне. Даже вероятный союз СССР и Польши в этой критической ситуации вряд ли бы спас положение. К тому же Красная армия могла уже увязнуть в конфликте с Финляндией, поторопившись захватить хотя бы часть добычи, пока вермахт связан на Западе. В этом случае немцы могли бы вторгнуться на советскую территорию не позднее мая — июня 1940 года. СССР пришлось бы вести борьбу с рейхом один на один, не имея к тому времени в серии ни танков Т-34, ни новых самолетов, ни «катюш», ни даже поставок по ленд-лизу. В такой схватке один на один Сталин имел бы все шансы проиграть.

Однако подобный сценарий имеет только теоретическое значение. Практически же Гитлер в самом начале войны не имел намерения вести боевые действия против западных союзников. Он надеялся достичь соглашения с Англией и Францией если не сразу же, то по крайней мере вскоре после планировавшегося молниеносного разгрома Польши. Поэтому варианты первоначального удара по Франции даже не рассматривались в германских штабах.

Перед началом решающих сражений во Франции стороны обратили свое внимание к Скандинавии. Как англо-французское, так и германское командование планировали десант в Норвегию. Оккупация этой страны считалась необходимой для контроля за путями экспорта шведской железной руды, критически важного для военной экономики Германии. Немцы, кроме того, собирались захватить Данию, чтобы поставить под свой контроль оба берега проливов, соединяющих Северное и Балтийское моря.

Германский десант упредил англо-французский всего на несколько дней. 9 апреля 1940 года вермахт, не встречая сопротивления, вторгся в Данию, и в тот же день германские войска высадились на норвежском побережье. Высший военный совет союзников еще 28 марта 1940 года принял решение 5 апреля начать минирование норвежских вод, а позднее осуществить высадку в этой стране. Фактически постановка мин была начата 8 апреля, а днем раньше началась погрузка на суда британских экспедиционных сил для десанта в Норвегии.

Германский флот понес тяжелые потери на минных заграждениях и от огня норвежских береговых батарей. Был потоплен германский крейсер «Блюхер». Несмотря на мужественное сопротивление немногочисленной норвежской армии, немцы овладели Осло и другими городами южной Норвегии. Британские войска высадились 14 апреля севернее Нарвика, захваченного ранее немцами. Положение немецкой группировки в Нарвике настолько осложнилось, что Гитлер 17 апреля разрешил их командиру генералу Дитлю пойти на интернирование в Швеции. Но вечером того же дня, по настоянию начальника штаба оперативного руководства вермахта генерала Иодля, фюрер приказал Дитлю «держаться до последней возможности».

28 апреля союзники заняли Нарвик, но войска Дитля удержали свои позиции южнее города. У англичан не было достаточных сил как для сухопутного похода с севера в южную Норвегию, так и для десанта в районе Осло. Крайняя узость линии фронта играла на руку немцам. 13 мая им удалось установить сухопутную связь с Дитлем. Поражение во Франции заставило британское правительство эвакуировать войска из Норвегии. 8 июня 1940 года союзники покинули норвежское побережье.

План германского наступления во Франции, выработанный в октябре 1939 года, после победы над Польшей, и носивший кодовое название «Гельб» («Желтый»), в основном повторял план Шлиффена. Главный удар предполагалось нанести через северную Бельгию в обход линии Мажино. Срок наступления был назначен на 12 ноября 1939 года. Но резко ухудшилась погода, приковавшая к земле авиацию. Только до января 1940 года срок начала операции изменялся 15 раз. Затем 10 января 1940 года последовала авария немецкого связного самолета, севшего на бельгийской территории, благодаря чему к союзникам попали документы по плану «Гельб».

От первоначального варианта решено было отказаться. Гитлер принял план начальника штаба группы армий «Юг» генерала Эриха фон Манштейна, предусматривавший нанесение главного удара в южной Бельгии через Арденны. Манштейну удалось убедить фюрера, что этот горный район проходим для танков и автомашин. Французское командование, напротив, преувеличивало недоступность Арденн и потому не ожидало здесь широкомасштабного неприятельского наступления.

Англо-французские войска, вступившие в Бельгию, очень скоро оказались обойдены прорвавшимися через Арденны германскими танковыми соединениями, прижаты к морю и принуждены к капитуляции. Немцы не имели численного перевеса над противником, а по количеству танков даже немного уступали союзникам (2800 машин против 3000). Однако низкие боевые качества французской армии, пассивность союзного командования и неправильная оценка им обстановки, а также нерациональная группировка англофранцузских войск привели к катастрофе. 10 мая 1940 года началось германское наступление, а уже 15 мая капитулировала Голландия, ряд стратегических пунктов которой был захвачен неприятельскими воздушными десантами. На следующий день пал Брюссель, а 28 мая капитулировала Бельгия.

Английская экспедиционная армия под командованием лорда Горта, сознававшего безнадежность продолжения борьбы на континенте, начала отход к порту Дюнкерк для последующей эвакуации на Британские острова. Англичане к тому времени уже раскрыли секрет германских шифровальных машин и читали переговоры германских штабов на Западе. Это помогло английскому командованию принять правильное решение. Контратака двух английских танковых батальонов у Арраса так напугала командующего группой армий «Юг» Рундштедта, что он добился от Гитлера получения 24 мая приказа на остановку наступления германских танков у Ла-Манша по линии Ланс — Гравелин в 16 км от Дюнкерка. Через два дня наступление возобновилось, но англичане сумели удержать подступы к Дюнкерку, пока к 4 июня не были эвакуированы 224 тысячи британских солдат и 114 тысяч— французских. Люфтваффе, вопреки обещанию Геринга, не смогли воспрепятствовать эвакуации.

Среди историков существует мнение, что «стоп-приказ» Гитлера сыграл роковую роль, не позволив уничтожить британский экспедиционный корпус у Дюнкерка и вывести тем самым Англию из войны, а это, в свою очередь, предопределило в дальнейшем войну на два фронта и конечное поражение Германии. Вряд ли это мнение справедливо. Ведь никто почему-то не обращает внимания на следующее обстоятельство: после того как немцы остановились, Горт тоже не сразу получил приказ на отступление. В Лондоне решали, есть ли еще шансы на продолжение борьбы, устоят ли французы, стоит ли оставлять английскую армию во Франции. Только 26 мая, в день возобновления германского наступления, Горту приказали начать отход к Дюнкерку с целью последующей эвакуации.

Вот что сообщает по этому поводу известный британский теоретик Джон Фуллер, близкий к Министерству обороны: «Быстрое наступление с юга вместе с неуклонным давлением с востока заставило все левое крыло союзных армий собраться в равностороннем треугольнике, основанием которого служила линия Гравелин, Тернеуцен, а вершина располагалась немного севернее Камбре. Северная половина восточной стороны треугольника удерживалась бельгийской армией, которая 24 мая подверглась ожесточенной бомбардировке. 25 мая она начала поддаваться. На следующий день, когда исчезла всякая надежда, что французские армии, находившиеся южнее Соммы, будут наступать на север, лорд Горт получил приказ: отступлением к побережью спасти все, что еще можно спасти от его армии». Можно не сомневаться, что если бы германские танковые группы продолжали 24 мая безостановочное движение к Дюнкерку, отступление англичан началось бы соответственно двумя днями раньше. Дело было не в каких-то задержках или ошибках, а в совершенно объективных вещах. Британская армия, в отличие от французской или бельгийской, не потеряла присутствия духа. Тех сил, которыми располагал Горт, включая 3 танковые бригады (последняя, 3-я, высадилась во Франции 25 мая, уже только затем, чтобы прикрыть эвакуацию), вооруженных тяжелыми танками с сильной броней, было вполне достаточно для того, чтобы удерживать небольшой дюнкерский плацдарм, где линия фронта была мала, а плотность боевых порядков максимальна, в течение 10 дней, необходимых для подготовки и проведения эвакуации.

Англичанам помогла и тихая, ясная погода. Волнения на море не было, и для эвакуации удалось использовать все суда, включая малотоннажные шхуны, яхты и катера. Кроме того, британская авиация не дала люфтваффе завоевать господство в воздухе над Ла-Маншем. «Харрикейны» и «Спитфайеры» не уступали «мессершмиттам», а британские летчики дрались не хуже асов Германа Геринга. Поэтому уничтожить армию Горта реальных шансов у немцев не было. Тем не менее разгром союзников в ходе операции «Гельб» был впечатляющим: около миллиона французов, голландцев и бельгийцев, попавших в окружение, оказались в плену.

После разгрома союзных войск в Бельгии, Голландии и Северной Франции вермахт 5 июня начал генеральное наступление на Париж. Немцам удалось легко прорвать линию Мажино, защищавшуюся значительно уступавшими противнику в людях и технике французскими частями. Париж был объявлен открытым городом и сдан немцам 14 июня 1940 года. 22 июня французское правительство маршала Петэна заключило перемирие, а 25-го все боевые действия были прекращены.

10 июня 1940 года под влиянием успехов немцев во Франции в войну на стороне Германии вступила Италия, но итальянское наступление в Альпах не имело успеха, несмотря на многократный численный перевес. Сказались как трудности горного театра военных действий, так и низкая боеспособность итальянской армии, в противоположность хорошей подготовке французских горнострелковых частей, сохранивших, в отличие от других войск, высокий боевой дух.

Гитлер торопился покончить с Францией, рассчитывая затем быстро расправиться как с Англией, так и с пока еще невоюющей Россией. Еще 23 ноября 1939 года, выступая перед руководством вермахта, он утверждал: «Сейчас фронт на Востоке удерживается всего несколькими дивизиями… Россия в данный момент не опасна. Она ослаблена многими внутренними обстоятельствами. К тому же с Россией у нас есть договор. Договора соблюдаются столь долго, сколь долго это является целесообразным… Сейчас у России далеко идущие цели, прежде всего — укрепление своей позиции на Балтийском море (неделю спустя Красная армия вторглась в Финляндию. — Авт.). Мы сможем выступить против России только тогда, когда у нас освободятся руки на Балтике. Далее, Россия желает усиления своего влияния на Балканах и направляет свои устремления к Персидскому заливу, а это отвечает интересам и нашей политики… В данный момент интернационализм отошел для нее на задний план. Если Россия от него откажется, она перейдет к панславизму. Заглядывать в будущее трудно. Но фактом является то, что в настоящее время боеспособность русских вооруженных сил незначительна. На ближайшие год или два нынешнее состояние сохранится… Время работает на нашего противника. Сейчас сложилось такое соотношение сил, которое для нас улучшиться не может, а может только ухудшиться».

Фюрер не ошибся в оценке уровня боеспособности Красной армии. Неудачная для советской стороны финская война только подтвердила это. Глава рейха в конце 1939 года считал самым ранним сроком возможного советского нападения на Германию 1941 год. Но Гитлер не учел, что Сталин мог оценивать боеспособность своих войск совсем иначе. В действительности уже в конце февраля 1940 года, когда еще продолжалась советско-финская война и существовала реальная опасность прибытия на помощь финнам англо-французского экспедиционного корпуса, Сталин одобрил директивы Красной армии и флоту, в которых главным вероятным противником были названы Германия и ее союзники. Также еще до заключения мира с Финляндией, 5 марта 1940 года, Политбюро приняло решение о расстреле 14,7 тысячи пленных польских офицеров и около 11 тысяч польских гражданских пленных из числа представителей имущих классов и интеллигенции. Все они были расстреляны на протяжении апреля и первой половины мая. Эта, казалось бы, абсурдная акция получает свое объяснение только в свете предположения, что Сталин уже летом 1940 года собирался напасть на Германию. Он рассчитывал, что Гитлер увязнет в затяжной борьбе на Западе и Красная армия сможет внезапно ударить немцам в спину, пользуясь тем, что на советско-польской границе осталось всего 12 слабых второочередных пехотных дивизий.

Сразу же после заключения мира с Финляндией 13 марта 1940 года основная часть дивизий и вся авиация с финского фронта стали перебрасываться на Запад. Здесь советские войска к июлю 1940 года имели против Германии и Румынии 84 стрелковых и 13 кавалерийских дивизий, подкрепленных 17 танковыми бригадами, в каждой из которых было по 200 и более танков. Сталин надеялся, что с 12 немецкими дивизиями такая армада, пусть даже не слишком хорошо показавшая себя в финской кампании, как-нибудь справится. И не случайно срок демобилизации тех, кто был призван на финскую войну, отложили до 1 июля 1940 года. Вероятно, советское нападение планировалось на конец июня или начало июля.

В ночь с 6 на 7 мая 1940 года Сталин говорил в своем близком кругу: «Воевать с Америкой мы не будем… Воевать мы будем с Германией. Англия и Америка будут нашими союзниками!» Однако слишком быстрый крах французского сопротивления заставил советского вождя отложить нападение на Германию на 1941 год, когда планировалось завершить формирование новых механизированных корпусов и резко увеличить боевую мощь советской авиации, которая должна была получить новые машины. Пока же войска, предназначавшиеся для вторжения в Германию, во второй половине июня и в начале июля оккупировали Литву, Латвию, Эстонию, Бессарабию и Буковину. С новых плацдармов Красная армия могла угрожать Восточной Пруссии, южному побережью потерпевшей поражение, но не сломленной Финляндии, и румынским нефтяным промыслам.

Гитлер ничего об этих планах Сталина не знал. Но фюрер понимал, что рано или поздно Советский Союз ударит по Германии, чтобы обеспечить себе гегемонию в Восточной Европе, а если повезет — то и на западе континента. Точно так же Сталин нисколько не сомневался, что Гитлер когда-нибудь обратится против СССР, чтобы захватить обширные территории Восточно-Европейской равнины в качестве обещанного «жизненного пространства» для германского народа.

Оба диктатора не ошибались относительно намерений друг друга, но ошибались относительно сроков осуществления этих намерений. Если в 1939 году Гитлер допускал, что Сталин может напасть в 41-м, то в 1940 году, после победы над Францией и неудачного выступления Красной армии Финляндии, фюрер не верил в советское нападение в будущем году.

Гудериан свидетельствовал: «Гитлер не верил ни донесениям о военной мощи огромного государства, предоставляемым военными инстанциями, особенно нашим образцовым военным атташе в Москве генералом Кестрингом, ни сообщениям о мощи промышленности и прочности государственной системы России». В июне 1940 года, еще до капитуляции Франции, Гитлер сообщил начальнику штаба оперативного руководства вермахта генералу Иодлю и начальнику Генштаба сухопутных сил генералу Гальдеру о намерении ликвидировать «большевистскую опасность, как только это позволит стратегическое положение Германии». Уже 3 июля Гальдер поручил своим сотрудникам начать прорабатывать решение «восточной проблемы» путем «нанесения удара по России, чтобы принудить ее признать господствующую роль Германии в Европе».

Перед нападением на Россию, чтобы избежать войны на два фронта, Гитлер решил покончить с Англией. 16 июля 1940 года он издал директиву о подготовке операции по высадке на Британские острова. В качестве предпосылки для осуществления десанта фюрер требовал: «Английская авиация должна быть настолько морально и фактически подавлена, чтобы она больше не могла противодействовать переправе германских войск в качестве заслуживающей упоминания силы… Желательно незадолго до переправы сковать британские военно-морские силы как в Северном, так и в Средиземном море, где будут действовать итальянцы. Уже сейчас надо попытаться нанести урон британскому флоту с помощью авиации и торпедных атак».

Чтобы завоевать господство в воздухе, люфтваффе с 10 июля 1940 года начали массированное наступление на Англию, но не преуспели в этом. Против 900 истребителей и 1280 бомбардировщиков, находившихся в боевой готовности (всего люфтваффе на Западе располагали 3000 самолетов) британские королевские ВВС смогли выставить лишь 700 истребителей и 500 бомбардировщиков. Однако у англичан было одно решающее преимущество. Их самолеты действовали с аэродромов в Южной Англии и могли быстро возвращаться на базы для пополнения запасов горючего и боеприпасов, совершая таким образом по несколько вылетов в день. Германские же самолеты действовали на пределе своего радиуса и не могли делать ежедневно более одного вылета. Кроме того, подбитые британские самолеты имели гораздо больше шансов дотянуть до своих баз, чем германские, многие из которых падали на обратном пути в воды Ла-Манша. Также и британские летчики, спасшиеся со сбитых машин на парашюте, как правило, возвращались в строй, тогда как их немецкие коллеги отправлялись до конца войны в лагеря военнопленных. Британские «спитфайеры» были не хуже немецких Me-109, а большие потери опытных летчиков люфтваффе быстро уровняли позиции сторон и в сфере уровня боевой подготовки пилотов.

Всего к исходу октября 1940 года, когда воздушная «Битва за Британию» закончилась, немцы безвозвратно потеряли 1733 машины, а англичане — только 915. В условиях, когда господство в воздухе завоевать не удалось, а британский надводный флот оставался неизмеримо сильнее германского, высадка на Британские острова была невозможна.

3 сентября 1940 года Гитлер определил 21 сентября днем проведения десанта — операции «Морской лев». Он рассчитывал, что к тому времени британские истребители будут нейтрализованы. Однако 15 сентября для люфтваффе настал черный день, когда безвозвратные ежедневные потери достигли максимума — 60 самолетов. В результате германское вторжение в Англию пришлось отложить на неопределенный срок. Этому решению Гитлера способствовали и большие потери, которые английская авиация нанесла германским судам, сосредоточенным в портах Ла-Манша. К тому времени был потоплен или поврежден 21 транспорт из 170 и 214 десантных барж из 1918. Уже 18 сентября был отдан приказ о рассредоточении транспортов, чтобы не подставлять их под неприятельские бомбы. Основные усилия в борьбе против Британской империи немцы теперь перенесли в бассейн Средиземного моря.

Германия надеялась вынудить Англию к миру с помощью подводной войны и действий надводных кораблей-рейдеров против британского торгового судоходства. Однако от тактики надводного рейдерства пришлось отказаться после того как британскому флоту с большим трудом и с потерей линейного крейсера «Худ» удалось выследить и 27 мая 1941 года потопить крупнейший немецкий линкор «Бисмарк». Его гибель совпала по времени с захватом германскими десантниками Крита. Турецкий министр иностранных дел так прокомментировал эти события: «У англичан еще много островов, разбросанных по всему миру, а второго „Бисмарка“ у немцев не будет».

Для строительства крупного надводного флота, в том числе совершенно необходимых для успешного ведения войны на море авианосцев, у Германии не было ни времени, ни средств, поскольку основные мощности промышленности использовалась для нужд сухопутных сил и авиации. Единственный немецкий авианосец «Граф Цеппелин» так и остался недостроенным. В подводной же войне в первые годы Германии удалось достичь впечатляющих успехов. Число подводных лодок, постоянно участвующих в боевых походах, было увеличено с 10–15 осенью 1940 года до 35–40 летом 1941 года и оставалось на этом уровне почти всю войну. Кульминации подводная война достигла в марте 1943 года, когда в Атлантике германские подлодки потопили неприятельские суда общим тоннажем около 0,5 миллиона бруто-регистровых тонн, а на других морях — еще около 200 тысяч брт. Однако в дальнейшем широкое использование авиации и радаров помогло союзникам справиться с подводной угрозой. Американская судостроительная промышленность увеличила свои мощности и смогла компенсировать потери торгового судоходства. Количество уничтоженных подлодок стало стремительно увеличиваться. Так, в июне 1943 года немцы потеряли 21 подводную лодку, а в июле — уже 33.

Тоннаж же потопленных судов уменьшился и в 1944 году редко когда превышал 100 брт в месяц. Всего за годы войны немецкие подводные лодки потопили 3000 союзных судов водоизмещением около 14,5 миллиона брт, а также 178 военных кораблей и 11 вспомогательных крейсеров. Погибло около 70 тысяч военных моряков и около 30 тысяч моряков торгового флота союзников. За это же время в Англии было построено новых торговых судов общим водоизмещением в 4,5 миллиона брт, а в США — около 35 миллионов брт, что в сумме почти втрое превышало потопленный тоннаж. Из 1153 подводных лодок, поступивших на вооружение германского флота, 659 лодок было потоплено в море, 63 стали жертвами бомбардировок в гаванях, а еще 58 погибли в результате аварий. Из уцелевших к концу войны лодок 219 были затоплены экипажами после капитуляции, а 154 переданы союзникам. Из примерно 40 тысяч немецких подводников около 24 тысяч погибли, а 5 тысяч попали в плен.

В последние месяцы войны были введены в строй новейшие германские подлодки XXI проекта. Они обладали подводным ходом в 17,5 узла — почти вдвое большим, чем любые другие подлодки в мире. Пользуясь шнорхелем — устройством для подзарядки аккумуляторных батарей и электротурбинами, работавшими без подачи атмосферного воздуха, эти лодки могли проплывать до 10 тысяч миль, ни разу не всплывая на поверхность. Кроме того, к концу войны в боевых действиях приняли участие легкие подлодки с электродвигателями, так называемые «тюлени» (XXIV проект), развивавшие подводную скорость до 24 узлов. Если бы эти лодки были созданы годом-двумя раньше, то, как считают многие военно-морские эксперты, исход подводной войны мог бы быть иным.

Тем временем подготовка к нападению на СССР набирала темп. 21 июля 1940 года Гитлер приказал главкому сухопутных войск вплотную заняться «русской проблемой». Фельдмаршал Браухич доложил, что сосредоточение войск потребует от 4 до 6 недель и что для операции против России потребуется 80–100 дивизий. Уже 31 июля фюрер заявил своим генералам и адмиралам: «Надежда Англии — Россия и Америка. Если надежда на Россию отпадет, отпадет и Америка, ибо отпадение России в невероятной мере усилит значение Японии в Восточной Азии… С Россией должно быть покончено весной 41-го… Операция имеет смысл, если мы это государство уничтожим одним ударом. Одного лишь захвата определенного пространства недостаточно. Остановка зимой чревата опасностью. Поэтому лучше выждать, но принять твердое решение разделаться с Россией. Это необходимо также и ввиду положения в Балтийском море. Два крупных государства на Балтике не нужны. Итак, май 1941-го, на проведение операции — 5 месяцев. Лучше всего еще в этом году. Но не выходит, так как нужно подготовить единую операцию».

Гитлер отказался от нападения на Россию в 1940 году, поскольку уже не оставалось требуемых 5 месяцев до наступления зимних холодов. Для русской кампании предполагалось выделить 120 дивизий, которые позднее должны были быть усилены еще 20 вновь сформированными дивизиями. С июля 1940 года началась переброска немецких войск на Восток.

В ноябре прошли переговоры Гитлера с Молотовым в Берлине. Глава советского правительства прямо не отверг немецкие предложения о распространении советского влияния на юг, в сторону Персидского залива, за счет Ирана и британских владений, но при этом заявил о стремлении Москвы получить контроль над Болгарией, Румынией и черноморскими проливами. Такие претензии показались Гитлеру чрезмерными. Он ни с кем не собирался делить господство над Европой. 18 декабря 1940 года фюрер подписал директиву о проведении в жизнь плана «Барбаросса» — так называлась предстоящая операция против СССР. Ее начало было назначено на 15 мая 1941 года.

Главный удар наносила группа армий «Центр» фельдмаршала фон Бока на московском направлении. Группа армий «Север», которой командовал фельдмаршал риттер фон Лееб, должна была захватить Прибалтику, а затем Ленинград. Целью группы армий «Юг» под командованием фельдмаршала фон Рундштедта был захват Киева, а затем занятие Донбасса и поход на Кавказ. В качестве союзников Германии должны были действовать Румыния, Финляндия, Венгрия и Словакия. Немцы рассчитывали также на участие итальянского экспедиционного корпуса. Конечной целью ставилось достижение линии Архангельск — Астрахань, с которой люфтваффе должны были разрушить Уральский промышленный район и парализовать военный потенциал СССР. Для удержания этой линии предполагалось оставить 60 дивизий, а остальные перебросить для действий на Ближнем Востоке и в бассейне Средиземного моря. После победы над СССР основные усилия германской военной промышленности планировалось переориентировать на нужды авиации и флота, с помощью которых Гитлер рассчитывал сокрушить Британскую империю.

Однако план «Барбаросса» был абсолютно нереалистичен и не соответствовал возможностям вермахта. В течение одной только летне-осенней кампании немецкие войска не могли продвинуться так далеко вглубь советской территории, хотя в первые недели войны темпы продвижения танковых и моторизованных дивизий были выше расчетных. Ведь запасов горючего имелось только на три месяца, а состояние российских дорог еще со времен Пушкина никого не располагало к оптимизму. В случае же, если бы Красная армия и после поражений в приграничных сражениях сохранила бы боеспособность, для удержания фронта от Архангельска до Астрахани не хватило бы не только 60, но и всех 150 дивизий, использованных Гитлером в 1941 году на советско-германском фронте. Люфтваффе не имели стратегических бомбардировщиков и поэтому даже с линии Волги никак не могли разрушить уральские заводы. Ведь и союзники с их «летающими крепостями» лишь в, последние месяцы войны смогли нанести существенный ущерб промышленности Германии.

Основная часть предназначенных для вторжения дивизий начала перебрасываться к советским границам только с февраля 1941 года, причем почти все танковые дивизии и вся авиация перебрасывались на Восток в последние две недели перед нападением на СССР. Сталин расценивал перемещение германских соединений на Восток как оборонительное мероприятие против возможных советских наступательных намерений. Он был уверен, что Гитлер не нападет на СССР до завершения войны с Англией, и сам готовился к нападению на Германию. В стратегическом плане развертывания Красной армии, принятом в марте 1941 года, срок начала наступления против Германии был назначен на 12 июня. Однако выдержать его не удалось из-за неприбытия войск и материальных запасов.

15 мая в Генштабе Красной армии был разработан план превентивного удара по Германии, который предполагалось нанести, судя по срокам проведения подготовительных мероприятий, в первой половине июля. Основным направлением наступления было выбрано юго-западное, где в районе Краков — Катовице 152 советские дивизии, по мысли разработчиков плана генералов Василевского и Ватутина, должны были нанести поражение 100 немецким дивизиям. На самом деле здесь вермахт располагал только 30 дивизиями, и советский удар пришелся бы в пустоту. Наступающая группировка Красной армии неминуемо попала бы под фланговый удар самой мощной группы армий «Центр» и была бы разгромлена.

К 1 июля 1941 года советские войска должны были закончить выдвижение к германской границе. 4 июня Политбюро приняло решение к 1 июля сформировать польскую дивизию Красной армии из числа «благонадежных» польских военнопленных и советских граждан с польскими фамилиями. Точно так же перед нападением на Финляндию в СССР был сформирован финский корпус Красной армии, а в германской армии накануне нападения на Советский Союз создавались украинские разведывательно-диверсионные батальоны «Нахтигаль» и «Роланд» и эстонский разведывательно-диверсионный батальон «Эрна».

Немцы ничего не знали об этих приготовлениях. От первоначального срока нападения 15 мая им пришлось отказаться из-за событий на Балканах. Здесь еще в октябре 1940 года Италия напала на Грецию. Но итальянцы не смогли преодолеть сопротивление греческой армии, лучше подготовленной к боевым действиям в горных условиях, и отступили в Албанию, где началась позиционная война. 1 марта 1941 года Болгария, а 25 марта Югославия присоединились к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии. Болгарии за пропуск германских войск на свою территорию была обещана греческая часть Македонии и Фракии, а Югославии за благожелательный для Германии и Италии нейтралитет — Салоники. Однако 27 марта прогерманское правительство Югославии во главе с принцем-регентом Павлом было свергнуто в результате военного переворота. К власти пришло правительство генерала Симовича, ориентировавшееся на Англию. После этого 12-я немецкая армия генерала Листа, уже начавшая развертывание на болгарской территории против Греции, была переориентирована на действия против Югославии. Для этого потребовалась переброска дополнительных войск.

К германскому блоку была привлечена также Венгрия, чья армия приняла участие в боевых действиях против Югославии. 5 апреля Советский Союз заключил с Югославией договор о дружбе и ненападении, но уже 6-го германская авиация бомбардировала Белград, а сухопутные части вермахта вторглись в Югославию с болгарской, румынской и венгерской территории. Итальянская армия предприняла наступление в Далмации и Словении. Армия Югославии не выдержала ударов со всех сторон. Части югославской армии, сформированные из хорватов, словенцев, македонцев и боснийцев, или расходились по домам, или переходили на сторону неприятеля. Немцы имели подавляющее превосходство в авиации и танках. 12 апреля пал Белград, а 17 апреля армия Югославии капитулировала. В плен попало 314 тысяч солдат и офицеров.

Одновременно с войной против Югославии немцы вторглись в Грецию. Греческая армия, основные силы которой были скованы в борьбе против итальянцев в Албании, оказалась не в состоянии сражаться на два фронта и 21 апреля капитулировала. Греки предпочли сдаться немцам, а не итальянцам, которых они прежде били. Но по настоянию Муссолини вермахт вынужден был согласиться на повторную капитуляцию 23 апреля в Салониках, когда греки капитулировали не только перед Германией, но и Италией. Английские войска эвакуировались из материковой Греции на остров Крит. 27 апреля немцы вступили в Афины, а к 11 мая заняли Пелопоннес и прибрежные острова.

20 мая германские парашютисты высадились на Крите, заняли аэродромы, где высадились транспортные самолеты с подкреплениями. Ценой больших потерь к 1 июня немцы очистили остров от англичан. В ходе десанта на Крит (операция «Меркурий») немцы потеряли более 4 тысяч убитыми и около 2 тысяч ранеными из 22 тысяч участников. Потери англичан убитыми и пленными превысили 12 тысяч человек. Еще 2 тысячи британских моряков погибли на потопленных люфтваффе кораблях. Британскому флоту удалось эвакуировать только 16,5 тысячи солдат и офицеров, в том числе 2 тысячи греков. Решающую роль сыграло немецкое превосходство в воздухе. Однако большие потери среди отборных соединений десантников заставили вермахт отказаться в дальнейшем от проведения крупномасштабных наступательных операций.

Еще одним второстепенным театром войны с сентября 1941 года стала Северная Африка. Здесь итальянские войска из Ливии вторглись в Египет, но были разбиты уже в декабре в ходе контрнаступления английской армии генерала Уэйвелла. 5 января 1941 года англичане взяли итальянский укрепленный пункт Бардию, 22 января пал важный порт Тобрук, а за ним 6 февраля — столица Киренаики Бенгази. Численное превосходство итальянцев (в 3–4 раза) не принесло им никакой пользы. Англичане наголову превосходили противника как по уровню подготовки личного состава, так и по числу и качеству танков. Только пленными до 12 февраля, когда английское наступление было остановлено из-за решения премьер-министра Черчилля направить войска в Грецию, итальянская армия потеряла 135 тысяч человек и 256 танков.

Немцы решили прийти на помощь незадачливому союзнику. 12 февраля 1941 года в Триполи прибыл генерал Роммель, назначенный командующим Африканским корпусом, а двумя днями позже здесь высадились первые германские подкрепления — разведывательный батальон и противотанковый дивизион 5-й легкой африканской дивизии. 11 марта появился и ее танковый полк. Полностью переброску моторизованной дивизии удалось завершить к середине апреля, а 15-й танковой— к концу мая. Роммель решил перейти в контрнаступление 31 марта, не дожидаясь сосредоточения всех сил. Немцы при поддержке двух итальянских дивизий 4 апреля заняли Бенгази. Неделю спустя англичане были отброшены в Египет. Только в Тобруке остался небольшой гарнизон. Если бы британское руководство продолжало наступление в Триполитании, а не отвлекло бы оттуда силы для безнадежного предприятия на Балканах, то Англия могла бы достичь крупного стратегического успеха. В феврале итальянская армия была деморализована, и войска Уэйвелла могли бы легко занять всю Ливию еще до прибытия сколько-нибудь значительных контингентов немецких войск. Британской империи не пришлось бы держать в течение еще двух лет крупных сил для защить Египта и борьбы с германо-итальянскими войсками в Северной Африке Английские же войска в Греции почти не повлияли на ход и исход Балканской кампании. Благодаря им немцы потратили лишние две недели на подготовку и проведение операции по захвату Крита. Однако здесь было задействовано слишком мало немецких войск (всего 22 тысячи человек), чтобы это помогло повлиять на сроки начала кампании против СССР.

Параллельно с боями в Северной Африке англичанам удалось уничтожить итальянские силы в Эфиопии, Эритрее и Сомали. В феврале 1941 года британские войска вторглись в Итальянское Сомали из Кении. 25 февраля они взяли Могадишио, а 6 апреля — Аддис-Абебу, куда вернулся император Эфиопии Хайле Селассие. Большую помощь англичанам оказывали эфиопские повстанцы. 19 мая 1941 года итальянские войска маршала герцога д'Аосты капитулировали. Английская армия взяла в плен 230 тысяч человек. Остатки итальянских войск были блокированы в юго-западной и северозападной Эфиопии, и к осени 1941 года с ними было покончено. Британская империя в результате высвободила значительные силы для Северо-Африканского театра военных действий.

22 июня 1941 года Германия без объявления войны напала на Советский Союз. Первоначально вермахт на Востоке располагал 126 дивизиями и 3 бригадами общей численностью около 2,5 миллиона человек. В июле и августе 41-го им на помощь пришли 27 дивизий второго эшелона. Армию вторжения поддерживали 3602 танка и штурмовых орудий (из них 230 командирских танков были лишены вооружения и использовались в качестве передвижных бронированных пунктов управления) и 1830 боевых самолетов.

Им противостояли 186 дивизий Красной армии из 303, имевшихся в наличии. Советские соединения на Западе, с учетом 400 тысяч призванных в апреле 41-го из числа тех, кто ранее не привлекался к военной службе, и 800 тысяч, призванных из запаса в мае — июне, в самый канун немецкого нападения, насчитывали около 4,2 миллиона человек. Эту группировку поддерживали 12 800 танков, включая 1475 новейших Т-34 и KB, из которых до 540 были боеготовыми к 22 июня. Кроме того, за пределами западных приграничных округов советские войска имели 10,3 тысячи танков. Вермахт же за пределами Восточного театра военных действий располагал лишь 350 танками в Северной Африке. В распоряжении Красной армии на Западе находилось около 10 тысяч боевых самолетов, а всего советские ВВС имели примерно 25 тысяч боевых машин против 5229 у люфтваффе. За счет армий союзников — Финляндии, Румынии и вступивших в бой в июле и в августе венгерских, итальянских и словацких войск армии вторжения удалось примерно достичь численности соединений Красной армии мирного времени (с началом войны численность этих соединений возросла за счет мобилизации военнообязанных), но никак не сравняться с противником по числу танков и самолетов. Однако советское командование не смогло реализовать свой численный и технический перевес, причем не столько из-за внезапности германского нападения, сколько из-за низкого уровня боевой подготовки бойцов и командиров, неумения управлять новейшими самолетами и танками и самолетами и грамотно применять их на поле боя.

Главный удар немцы наносили в Белоруссии. 26 июня пал Минск, где оказались окружены основные силы 4-й и 13-й армий Западного фронта. Две другие армии, 3-я и 10-я, оказались отрезаны в Белостокском выступе. Общее число пленных достигло 330 тысяч человек. Сталин обвинил в поражении руководство Западного фронта и расстрелял его штаб во главе с командующим генералом Д.Г. Павловым. Войска советского Юго-Западного фронта, имея шестикратное превосходство в танках над немецкой группой армий «Юг», нанесли встречный контрудар, но были разбиты в большом танковом сражении в районе Луцк — Дубно, во многом благодаря господству в воздухе люфтваффе. Сказалось и то, что советские танкисты довольно бестолково маневрировали, напрасно расходуя моторесурсы и горючее, и плохо умели ремонтировать вышедшие из строя машины. Уже к 30 июня безвозвратные потери танков на Юго-Западном фронте составили 2648 танков из 4200 введенных в бой. Им противостояли лишь 750 немецких танков, в том числе лишь 210 — средних, а остальные — легкие, тогда как одних Т-34 и KB здесь насчитывалось 761. Советские войска вынуждены были оставить Львовский выступ и отойти к Днепру. Во второй половине июля в районе Умани были окружены и уничтожены 6-я и 12-я советские армии.

Прорыв группы армий «Центр» в Белоруссии и выход 4-й танковой группы Гота и 2-й танковой группы Гудериана 16 июля к Смоленску лишил устойчивости весь фронт Красной армии. Второй эшелон советских войск на Украине, где Сталин перед войной планировал нанести главный удар, был срочно переброшен к Смоленску. Это позволило на месяц задержать здесь немецкие войска, но в Прибалтике и на южном крыле Красная армия вынуждена была отступать. В ходе Смоленского сражения немцам удалось взять около 180 тысяч пленных из состава окруженных в городе советских войск, но сил для развития наступления на Москву было недостаточно.

21 августа 1941 года Гитлер издал директиву, которую Гальдер назвал «решающей для всей Восточной кампании». Она гласила: «Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками. На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель, Почеп, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий „Юг“ и „Центр“ по сходящимся направлениям. Цель этой операции — не только вытеснение за Днепр 5-й русской армии частным наступлением 6-й немецкой армии, но и полное уничтожение противника, прежде чем его войска сумеют отойти на рубеж Десна, Конотоп, Суда. Тем самым войскам группы армий „Юг“ будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростов, Харьков».

Эта директива знаменовала собой временный отказ от наступления на Москву и поворот основных сил вермахта на юг с целью овладения промышленным и продовольственным потенциалом Украины. Одновременно группа армий «Север» должна была установить блокаду Ленинграда и не допустить тем самым активных действий советского флота на Балтике против транспортов, доставлявших из Швеции жизненно важную для экономики Германии железную руду.

Среди генералов и историков впоследствии были споры, имела ли директива от 21 августа роковое значение для Восточного похода вермахта, и мог бы Гитлер выиграть войну, если бы тогда начал наступление не на Киев, а на Москву. Так, Гудериан пытался убедить Гитлера, что «после достижения военного успеха на решающем направлении и разгрома главных сил противника будет значительно легче овладеть экономически важными районами Украины, так как захват Москвы — узла важнейших дорог — чрезвычайно затруднит русским переброску войск с севера на юг… Войска группы армий „Центр“ уже находятся в полной боевой готовности для перехода наступления на Москву, в то время как предполагаемое наступление на Киев связано с необходимостью произвести переброску войск на юго-запад, на что потребуется много времени. В последующем же для наступления на Москву танковым частям придется пройти еще раз это же расстояние от Рославля до Лохвицы в 450 км, что вызовет дополнительный износ материальной части и усталость личного состава». Фюрер, однако, не внял всем этим доводам.

В результате наступления на Киев основные силы Юго-Западного фронта оказались в окружении. С севера кольцо замкнули войска 2-й танковой группы и 2-й армии, с юга — 1-й танковой группы и 17-й армии, захватившие плацдарм на восточном берегу Днепра у Кременчуга. Сталин и начальник Генштаба маршал Шапошников опоздали с отходом войск Юго-Западного фронта из излучины Днепра и с оставлением Киева, несмотря на просьбы командующего фронтом генерала Кирпоноса и главнокомандующего войсками Юго-Западного направления маршала Буденного. Сталин надеялся, что Брянский фронт генерала Еременко разобьет танковую группу Гудериана или, по крайней мере, не позволит ей выйти в тыл Юго-Западному фронту. Но Еременко не преуспел в выполнении этой миссии.

Прикрывшись от Брянского фронта тремя дивизиями, Гудериан основные силы бросил на юг и 16 сентября соединился с 1-й танковой группой в районе Лохвицы. 19 сентября Киев пал. Генерал Кипронос и большинство офицеров его штаба погибли при прорыве из окружения. В плен попало 665 тысяч красноармейцев. В качестве трофеев немцам достались 884 танка и 3718 орудий. С учетом такого исхода надо рассматривать и неосуществившийся вариант с наступлением на Москву еще в августе. Можно не сомневаться, что в этом случае немцам удалось бы уничтожить оборонявшиеся на западном направлении войска Западного, Резервного и Брянского фронтов, как это и произошло в октябре. Но тогда Красная армия наверняка немедленно ушла бы с днепровской дуги, и основные силы Юго-Западного фронта были бы двинуты к Москве, составив второй эшелон прикрытия столицы. Возможно, немцам удалось бы разбить и эти армии, но затем наступила бы распутица, что дало бы время советскому командованию для подтягивания к Москве резервов, и события дальше развивались бы так же, как это и произошло в действительности. «Поворот на юг» никак не ухудшил стратегическое положение Германии. Наоборот, он позволил уничтожить крупную группировку Красной армии на юго-западном направлении, которая в ином случае могла бы избежать разгрома.

Группа армий «Север» тем временем смогла блокировать Ленинград и отразила попытки советских войск соединиться с осажденными. Позднее в октябре советские войска продолжали попытки прорвать блокаду, но отнюдь не для того, чтобы спасти жителей осажденного Ленинграда от голодной смерти. Сталин собирался прорубить коридор, чтобы отвести войска Ленинградского фронта на защиту Москвы, бросив население города на произвол судьбы. Если бы тогда удалось прорубить коридор, это грозило бы настоящей катастрофой. Мало кто из ленинградцев уцелел бы при таком развитии событий. Ведь германское руководство не собиралось кормить жителей города, как почти не кормило оно миллионы советских пленных в первые полгода войны. У Гитлера даже существовал план просто затопить Ленинград и в таком виде передать эту местность финнам. Да и войска Ленинградского фронта при отступлении сквозь узкую «горловину» у станции Мга могли бы понести очень тяжелые потери и почти полностью потерять боеспособность, как позднее, весной и летом 42-го на Волховском фронте, почти целиком погибла 2-я ударная армия генерала Власова при попытке преодолеть подобную же узкую горловину у Мясного Бора, простреливаемую насквозь немецкой артиллерией. Тогда бы они вряд ли существенно усилили оборону Москвы, зато освободившиеся войска группы армий «Север» могли бы серьезно помочь группе армий «Центр», двинувшись в обход советской столицы с северо-запада или подкрепив северное крыло центральной группировки вермахта. Здесь как раз тот случай, когда получилось прямо по поговорке: не было бы счастья, да несчастье помогло. Красной армии осенью 41-го не удалось прорвать блокаду Ленинграда, и благодаря этому войска Ленинградского фронта остались на прежних позициях, где смогли сковать максимум неприятельских сил. И значительная часть ленинградцев выжила благодаря снабжению через Ладожское озеро, хотя почти миллион горожан погиб от голода, холода и болезней, вызванных блокадой.

Чтобы остановить отступление и предотвратить массовую сдачу в плен, Сталин и его генералы издавали драконовские приказы. 16 августа 1941 года появился приказ наркома обороны № 270, который, кроме Сталина, подписали Молотов, Тимошенко, Шапошников, Буденный, Ворошилов и Жуков. Он предписывал расстреливать на месте командиров и политработников, а семьи попавших в плен красноармейцев «лишать государственного пособия и помощи». Командующий Ленинградским фронтом генерал армии Г. К. Жуков пошел еще дальше. 28 сентября он издал поистине людоедскую шифрогамму № 4976, где говорилось: «Разъяснить всему личному составу, что все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращении из плена они также будут все расстреляны». В сравнении с этим сталинский приказ № 270, «в развитие» которого и издана шифровка, выглядит гнилым либерализмом, а сам Иосиф Виссарионович кажется великим человеколюбцем. Ведь он ничего не говорил о возможном расстреле вернувшихся из плена, а семьи пленных красноармейцев предписывал только «лишать государственного пособия и помощи». Георгий Константинович же, как кажется, готов был расстреливать и грудных младенцев (раз речь идет о всех членах семьи, без исключения). Слуги тирана, над которыми постоянно висел дамоклов меч расстрела за военные неудачи, были еще более жестокими, чем их господин. Однако подобные приказы, призванные запугать бойцов и командиров Красной армии, никак не влияли на динамику числа пленных. После них были гигантские котлы под Киевом и Вязьмой с сотнями тысяч пленных. Да и в 1942 году в плен попало более 1,6 миллиона советских военнослужащих. Число пленных определялось общей оперативно-стратегической обстановкой, а не страхом красноармейцев перед собственными начальниками.

Группа армий «Юг» захватила Донбасс и Харьков, а 21 ноября — Ростов. У Азовского моря в октябре были окружены несколько советских дивизий и взято более 100 тысяч пленных. 11-я немецкая армия нанесла тяжелое поражение 51-й Отдельной советской армии и к середине ноября захватила весь Крым, за исключением Севастополя.

Главный же удар немецкое командование теперь направило на Москву, чтобы еще до зимы овладеть советской столицей. 30 сентября 1941 года войска группы армий «Центр» перешли в наступление на брянском, а 2 октября — на вяземском направлении. Основные силы трех советских фронтов оказались в окружении и к 20 октября были ликвидированы. В плен попало 663 тысячи человек, а в качестве трофеев немцы захватили 1242 танка и 6412 орудий.

Даже качественное превосходство советских танков не смогло предотвратить разгром под Вязьмой, хотя «тридцатьчетверки» доставили немцам немало неприятных минут. Генерал Блюментрит вспоминал: «Во время сражения за Вязьму появились русские танки Т-34. В 1934 году эти танки были самыми мощными из всех существовавших тогда танков… 37-мм и 50-мм противотанковые орудия нашей пехоты были беспомощны против танков Т-34… Требовалось по крайней мере 75-мм орудие, но его еще только предстояло создать. В районе Вереи танки Т-34 как ни в чем не бывало прошли через боевые порядки 7-й пехотной дивизии, достигли артиллерийских позиций и буквально раздавили находившиеся там орудия. Понятно, какое влияние оказал этот факт на моральное состояние пехотинцев. Началась так называемая „танкобоязнь“». Только в 1942 году у вермахта появилась 75-мм противотанковая пушка. Она была установлена на модернизированном танке T-IV, который теперь более или менее на равных драться с Т-34, хотя и уступал советскому танку в маневренности.

Сталин срочно вызвал из-под Ленинграда Жукова и назначил его командующим Западным фронтом, который включал немногочисленные войска, избежавшие окружения. Наступившая в конце октября распутица замедлила продвижение немецких войск. К тому времени германская Восточная армия из-за выхода из строя большой части танков и автомашин уже в значительной степени утратила свою мобильность, позволявшую ей побеждать численно превосходящего противника. Так, уже в начале сентября в танковых группах осталось меньше половины боеспособных танков от того числа, что было в начале кампании. К началу октябрьского наступления процент боеспособных танков поднялся, но затем вновь упал из-за больших эксплуатационных потерь. Из общего числа 500 тысяч автомобилей и мотоциклов до конца 1941 года вышло из строя 106 тысяч машин, а остальные испытывали нехватку горючего. Большие потери были и в лошадях.

Генерал Типпельскирх вспоминал: «В середине октября сильные снегопады с дождями помешали стремительному преследованию. Временно наступившее улучшение погоды и приведение в порядок дорог с помощью всех имеющихся средств сделали возможным достижение некоторых успехов: на юге 2-я танковая армия подошла вплотную к Туле, в центре были заняты Алексин, Можайск и Волоколамск. Затем наступил период полной распутицы. Двигаться по дорогам стало невозможно… Даже так называемые шоссе стали непроезжими. Наступление остановилось. Русские выиграли время, чтобы укрепить оборону, пополнить войска и подтянуть резервы». Ему вторит Блюментрит: «Мы, конечно, знали, что нас ожидает распутица, — нам приходилось читать о ней в книгах. Но реальная действительность превзошла все самые печальные опасения. Распутица началась в середине октября, во время боев в районе Вязьмы, и непрерывно усиливалась до середины ноября… В этом уголке мира проложено всего несколько шоссейных дорог. Вся территория страны покрывается непролазной липкой грязью… Даже тракторы передвигаются с большим трудом. Много тяжелых орудий застряло на дорогах, и поэтому не было использовано в Московской битве. Танки и другие гусеничные машины часто засасывало грязью».

Но не стоит неудачу блицкрига в России объяснять только распутицей, а потом суровой зимой. «Генерал Мороз» и «генерал Грязь» сыграли свою роль, но отнюдь не решающую. Германское руководство не только не позаботилось заранее о подготовке к осенним дождям и к зиме, но и не имело достаточных ресурсов для такого рода мероприятий. Зимнее обмундирование было заготовлено лишь для 60 дивизий, которые предполагалось оставить в России после окончания операции «Барбаросса». Не было заготовлено ни морозоустойчивых смазочных масел, ни антифриза. Катастрофически не хватало гусеничной техники, способной двигаться по размытым дождями проселкам. По состоянию своих дорог Россия отставала не только от Франции, но и от Польши. Германская промышленность не в состоянии была восполнить безвозвратные потери в танках. За время с июня по ноябрь 1941 года было произведено 1813 танков, а их безвозвратные потери достигли 2251. Положительный баланс по штурмовым орудиям (295 машин было произведено и только 75 потеряно) не мог компенсировать этот урон, поскольку штурмовые орудия использовались лишь для поддержки пехоты, а не для выполнения самостоятельных задач. Гитлер не принял во внимание предупреждения Гудериана, Кестринга и других специалистов по России о прочности советской государственной системы. Она не рухнула после первых месяцев поражений, а людских и материальных ресурсов страны хватило для образования нового фронта обороны под Москвой, а затем и для проведения контрнаступления.

Первый успех пришел к советским войскам на юге, где они 29 ноября отбили Ростов и отбросили неприятеля за реку Миус. А 5–6 декабря в контрнаступление перешли армии Калининского и Западного фронтов на московском направлении. Ценой огромных потерь они отбросили немцев к началу января 1942 года на 100–150 км от Москвы. Потери советских войск были просто потрясающими. Например, средние ежедневные потери 323-й дивизии 10-й армии Западного фронта в ходе наступательных боев 15–17 декабря 1941 года составили 560 убитых и пропавших без вести. Для сравнения: вся германская Восточная армия, насчитывавшая 150 дивизий, во второй половине декабря 41-го теряла в среднем в день убитыми и пленными лишь немногим больше — 681 человек. Бойцы бросались в сражение плохо обученными и вооруженными, а командиры не имели навыков управления войсками в современном бою.

Окружить группу армий «Центр», как планировал главнокомандующий Западным направлением Жуков, не удалось. Немцы смогли удержать ржевско-вяземский плацдарм, с которого угрожали Москве. Двигавшаяся на Вязьму ударная группа 33-й армии сама попала в окружение и в апреле 1942 года была почти полностью уничтожена. К концу этого месяца наступление советских войск на западном направлении окончательно остановилось.

Под Ленинградом Красная армия в декабре 41-го выбила немцев из Тихвина, сорвав их планы по созданию второго кольца блокады и установления контроля над побережьем Ладожского озера. По льду озера проходила «дорога жизни» к осажденному городу. Однако деблокировать Ленинград на этот раз не удалось. В Крыму части 44-й и 51-й армий в конце декабря высадились на Керченском полуострове, освободили Керчь и попытались прорваться к Севастополю. Но наступление не имело успеха. Однако 11-я немецкая армия под командованием Манштейна вынуждена была прекратить штурм главной базы Черноморского флота, чтобы удержать фронт на Керченском полуострове.

Неудача завершающего этапа первой кампании в России побудила Гитлера 19 декабря принять на себя командование германскими сухопутными силами. Он сместил главкома фельдмаршала Браухича и командующих всеми тремя группами армий. Фюрер отдал «стоп-приказ», категорически запрещающий несанкционированный отход. Блюментрит утверждал: «Гитлер инстинктивно понял, что любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведет к распаду всего немецкого фронта… Дивизии не разрешалось отступать больше чем на 5–10 километров за одну ночь. Большего и нельзя было требовать от войск и гужевого транспорта в тех невероятно тяжелых условиях. Так как все дороги были занесены снегом, отступать приходилось по открытой местности». В конце концов, немцам под Москвой, как ранее Жукову в октябре, путем применения жестких мер удалось добиться стабилизации фронта.

Единственный шанс на победу в борьбе с Россией для Германии заключался в том, чтобы привлечь на свою сторону часть населения СССР, недовольную большевистским режимом. К концу 1941 года в немецком плену оказалось около 3,9 миллиона советских военнослужащих. И немцам поступали соответствующие предложения. Еще 12 декабря командовавший войсками под Вязьмой генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, оказавшись в плену и только-только оправившись от тяжелого ранения, передал от имени группы заключенных вместе с ним генералов предложение германской стороне создать русское контрправительство, которое доказало бы народу и армии, что можно бороться «против ненавистной большевистской системы», не выступая против интересов своей родины. При этом Лукин говорил допрашивавшим его немецким офицерам: «Народ окажется перед лицом необычной ситуации: русские встали на сторону так называемого врага, значит, перейти к ним — не измена Родине, а только отход от системы… Даже видные советские деятели наверняка задумаются над этим, возможно, даже те, кто еще может что-то сделать. Ведь не все руководители — заклятые приверженцы коммунизма». Подобные предложения поступали и от немецких офицеров и генералов вермахта, считавшими необходимым создание антибольшевистского правительства, которое смогло бы сформировать армию из русских военнопленных, которых к концу 1941 года насчитывалось 3,9 миллиона человек. Однако расовая политика нацистов, рассматривавшая славян как «недочеловеков», а земли на Востоке — как объект для германской колонизации, не позволяла им смотреть на антикоммунистически настроенных русских как на своих естественных союзников.

Подавляющее большинство пленных не пережило зиму 1941/42 года. К марту 1942 года в живых из них оставалось не более 1,1 миллиона человек. В тот момент даже вермахт в России испытывал острые проблемы с продовольствием и теплой одеждой. О том же, чтобы кормить и одевать пленных, никто и не думал. Россия была беднее других европейских стран, и в ней господствовал тоталитарный режим. Эти обстоятельства самым трагическим образом сказывались на судьбах военнопленных, и не только советских. После Сталинграда из сдавшихся в плен солдат армии Паулюса не выжил почти никто.

С точки зрения Гитлера, гибель русских пленных была полезна, поскольку уменьшала численность «расово неполноценного» населения на территории, подлежащей германской колонизации. Спасаясь от голодной смерти, около 800 тысяч пленных пошли служить в вермахт «добровольными помощниками». Их определяли на тыловые должности, не связанные с ношением оружия. Боевые же части немцы первоначально формировали только из тех коллаборационистов, которых считали «арийцами». Так появились две латышские и одна эстонская дивизия СС, казачий корпус и казачий походный стан. Русские же коллаборационисты долгое время использовались только в качестве вспомогательного военного персонала или в пропагандистских целях. Была создана Русская Освободительная Армия во главе с попавшим в плен в июле 1942 года бывшим командующим 2-й Ударной армией генералом Власовым, но ему не давали возможность формировать боевые части. Немцы опасались, что бывшие военнопленные, получив оружие и оказавшись на фронте, могут перебежать к своим.

В Смоленске 27 декабря 1942 года было обнародовано обращение Русского комитета к бойцам и командирам Красной армии, подписанное его председателем генерал-лейтенантом А.А. Власовым и секретарем, генерал-майором В.Ф. Малышкиным, бывшим начальником штаба 19-й армии. В этом обращении большевизм объявлялся «врагом русского народа» и главным виновником войны. Здесь же утверждалось: «История нашей родины не знает таких поражений, какие были уделом Красной армии в этой войне. Несмотря на самоотверженность бойцов и командиров, несмотря на храбрость и жертвенность русского народа, проигрывалось сражение за сражением. Виной этому — гнилость всей большевистской системы, бездарность Сталина и его главного штаба».

В 1942–1943 годах отдельные охранные или боевые пехотные батальоны, сформированные вермахтом из пленных русской национальности, были формально включены в возглавляемую Власовым Русскую освободительную армию (РОА). Иногда в ходе боевых действий их объединяли в полки. В конце 1942 года по приказу Гитлера многие военные формирования из русских, украинцев, белорусов, представителей мусульманских народностей и других выходцев из СССР «неарийской национальности» были переведены с Востока на Запад, а позднее — в Италию (русские «Хи-Ви» были даже в армии Роммеля в Северной Африке). Это наряду с отказом от формирования каких-либо русских политических органов и русской армии, равно как и других национальных органов, вызвало упадок боевого духа и рост дезертирства к партизанам.

Одновременно с блицкригом в России разворачивались боевые действия в Северной Африке. В апреле и мае 1941 года германо-итальянские войска безуспешно штурмовали Тобрук. Началась длительная осада крепости. Армия Уэйвелла дважды пыталась деблокировать Тобрук, но безуспешно. Роммель проявил себя мастером танкового боя. В одном из таких боев 15–17 июня у Ридотта Капуццо англичане безвозвратно потеряли 91 танк из 200, а немцы — 12 из 100. Все попытки англичан разгромить германо-итальянские силы, несмотря на британское господство в воздухе (против 700 самолетов королевских ВВС сражалось лишь 200 немецких и 120 итальянских), закончились ничем. Только 17 ноября 1941 года началось крупномасштабное наступление, организованное новым главнокомандующим британских войск в Северной Африке генералом Окинлеком. После шедших с переменным успехом боев новозеландская пехотная дивизия при поддержке 90 танков прорвала блокаду Тобрука и соединилась с гарнизоном. В тот момент на стороне англичан было пятикратное превосходство в танках, но их бронетанковые силы действовали рассредоточено, и Роммелю без больших потерь удалось отступить на запад.

Немцы в начале декабря нанесли контрудар и разбили неприятельскую танковую бригаду. Затем 27 декабря у Эль-Хасеята Роммель разгромил другую бригаду, уничтожив 65 английских танков из 95. После этого германо-итальянские войска заняли позицию у Аджедабии. Англичане в январе 1942 года вынудили к капитуляции несколько неприятельских гарнизонов у египетской границы, захватив в плен 20 тысяч итальянцев и немцев.

7 декабря 1941 года во Вторую мировую войну вступила Япония, внезапно, без объявления войны, атаковав главную американскую военно-морскую базу в Пёрл-Харборе на Гавайских островах. Японское правительство, в котором решающим голосом обладали военные, рассчитывало завоевать гегемонию в Восточной Азии и обеспечить Японию сырьем, топливом и продовольствием. Для этого считалось необходимым захватить Китай, Бирму, Малайзию, Филиппины, Индонезию и ряд других тихоокеанских островов. Здесь главным соперником Японии являлись США, отрицательно относившиеся к японской оккупации Индокитая после краха Франции, и грозившие Стране восходящего солнца экономическими санкциями — нефтяным эмбарго и замораживанием японских активов в американских банках. Они были введены 26 июля 1941 года, после отказа японцев вывести войска из Французского Индокитая. К концу ноября японо-американские переговоры зашли в тупик, и японское нападение стало весьма вероятным. Однако командование флота не приняло никаких дополнительных мер безопасности в Пёрл-Харборе.

7 декабря 360 японских самолетов, поднявшиеся с авианосцев, застали противника врасплох. Хотя американская разведка расшифровала японские коды и еще 27 ноября послала предупреждение о возможном нападении, на него не обратили внимания. Из 8 американских линкоров 4 были потоплены, 1 выбросился на берег, а 3 оказались серьезно повреждены. В результате японцы завоевали на полгода господство в Тихом океане.

3 американских авианосца в момент нападения были в море, а 1 — ремонтировался в Калифорнии. Некоторые историки полагают, что это было той счастливой случайностью, которая спасла американцев от полного краха. Если бы в Пёрл-Харборе погибли бы не только линкоры, но и авианосцы, то американскому флоту было бы гораздо труднее восстановить свои позиции. Необходимо заметить, однако, что при наличии в Пёрл-Харборе авианосцев японским бомбардировщикам пришлось бы иметь дело с базирующимися на них истребителями, а авианосцы адмирала Ямамото подверглись бы удару американской авианосной авиации. Так что в этом случае исход боя мог бы быть гораздо менее благоприятен для японской стороны, чем это было в действительности.

Японцы потеряли 29 самолетов и еще несколько десятков разбились при посадке на авианосцы. Потери же американской авиации в Пёрл-Харборе составили 311 самолетов. Ошибкой японцев стало то, что они не атаковали мастерские и склады топлива, где находились 400 тысяч т мазута. Эти потери американцам было бы куда труднее возместить, чем гибель устаревших линкоров (новейшие были лишь повреждены).

Японские войска высадились на Филиппинах и в Малайе. К 6 мая 1942 года прекратили сопротивление державшиеся дольше всех американские войска на филиппинском острове-крепости Коррехидор. Их командующий генерал Макартур незадолго до капитуляции покинул Филиппины на торпедном катере. 15 февраля 1942 года пал Сингапур. К середине марта под контроль японцев перешла Индонезия. Японская армия вторглась в Бирму и угрожала Индии. Японцы планировали захват Соломоновых островов, острова Мидуэй и Новой Гвинеи, но здесь натолкнулись на серьезное противодействие.

18 апреля 1942 года американские бомбардировщики В-25 с авианосцев совершили налет на Токио. Он не имел серьезного военного значения, но поднял моральный дух американцев, потрясенных Пёрл-Харбором. А 8 мая произошло сражение американского и японского флота в Коралловом море. Каждая из сторон потеряла по одному авианосцу, эсминцу и вспомогательному судну потопленными, и по одному авианосцу поврежденным. Американцы лишились при этом 74 самолетов, а японцы более 80, и вдвое больше, чем противник, людей. Но потопленный американский авианосец «Лексингтон» был в 2,5 раза больше водоизмещением, чем японский «Сехе». Однако стратегически бой в Коралловом море можно было счесть скорее успехом американцев, так как они не допустили высадки японского десанта в Порт-Морсби на Новой Гвинее.

Адмирал Ямамото решил идти к Мидуэю, чтобы вынудить основные силы американского флота к генеральному сражению. Он рассчитывал, что американцы постараются любой ценой защитить Мидуэй, находившийся в 1100 милях от Пёрл-Харбора. Японцы рассчитывали атаковать сначала Алеутские острова, а потом, когда туда двинется американский флот адмирала Нимица, занять Мидуэй и поймать противника в ловушку.

Ямамото располагал 8 авианосцами, 11 линкорами, 22 крейсерами, 65 эсминцами, 21 подводной лодкой и еще около 80 боевых кораблей меньших размеров. У Нимица было лишь 3 авианосца и 73 других боевых корабля, но ни одного линкора. Положение американцев облегчалось тем, что они читали японские коды и могли заблаговременно узнавать о передвижениях неприятельских кораблей.

3 июня японские самолеты атаковали американские базы на Алеутских островах, причинив им значительные разрушения. При этом было потеряно 8 японских и 3 американских самолета. Японцам не удалось подавить оборону Алеутских островов, американцам — нанести ущерб авианосцам противника. Главное же, Нимиц не попался в ловушку и не отвел свои силы к северу. Уже 6 июня американский разведывательный самолет обнаружил в 700 милях к юго-западу атолла Мидуэй отряд японских кораблей. Нимиц ожидал атаки с северо-запада и держал свои авианосцы в 300 милях к северо-востоку от Мидуэя. Обнаруженное японское соединение атаковали базировавшиеся на атолле бомбардировщики В-17, но безрезультатно.

4 июня 108 японских самолетов совершили налет на Мидуэй. Тем временем летающая лодка «Каталина» обнаружила два японских авианосца северо-западнее атолла. Японские бомбы разрушили почти все объекты на Мидуэе, кроме взлетно-посадочной полосы. Американцы потеряли 16 самолетов, а японцы — 6. Неэффективным оказался налет американских бомбардировщиков на японские авианосцы. Из 10 машин было сбито 7. Последующие налеты бомбардировщиков морской пехоты также не нанесли авианосцам заметного ущерба.

Половина базировавшейся на атолле авиации была уничтожена, и японцы готовились торжествовать победу. Но тут вступили в дело самолеты с американских авианосцев. Они атаковали противника в тот момент, когда японские самолеты готовились взлететь для новой атаки Мидуэя с одного из американских авианосцев, и находились на палубах с полным запасом горючего и подвешенными бомбами и торпедами. Почти все американские торпедоносцы были сбиты, не добившись попаданий в авианосцы. Но они отвлекли на себя неприятельские истребители, расчистив путь пикирующим бомбардировщикам. Те атаковали авианосцы «Акаги», «Kaгa» и «Сорю» и подожгли их.

Единственный оставшийся неповрежденным японский авианосец «Хирю» бросил свои самолеты в атаку на американский «Йорктаун». Тот оказался под прикрытием 28 истребителей (частью — с «Энтерпрайза» и «Хорнета»). Лишь 8 бомбардировщиков с «Хирю» прорвались к цели. «Йорктаун» получил три попадания, но не потерял ход. Однако следующая атака японских торпедоносцев оказалась для него роковой. Несколько самолетов было сбито но две торпеды попали в «Йорктаун». Авианосец остановился, имея крен в 26°. Команда покинула его. Американский самолет-разведчик обнаружил «Хирю», и его атаковали бомбардировщики с «Энтерпрайза» и «Хорнета». Три из них были сбиты, но остальные прорвались. В «Хирю» попали четыре бомбы. Авианосец был охвачен огнем.

Незадолго до этого Ямамото, ранее полагавший, что у американцев лишь один авианосец, узнал, что их все-таки три и что один из них выведен из строя самолетами с «Хирю». Тогда Ямамото срочно вызвал к Мидуэю 2-е оперативное соединение адмирала Какута от Алеутских островов, имевшее 2 авианосца. Однако вскоре японский командующий получил донесение, что «Хирю» горит, и понял, что проиграл сражение. Но он считал, что не все потеряно, и готовился атаковать Мидуэй. Вечером Ямамото отправил своим подчиненным бодрую телеграмму: «Флот противника фактически разбит и уходит на восток. Объединенный японский флот готовится преследовать остатки американского флота и захватить Мидуэй… Оперативное соединение вместе с силами 2-го флота и подводными лодками скоро обнаружит и атакует противника». Эта телеграмма была отправлена в 19.15 4 июня, а 10 минут спустя затонул «Kaгa». Остальные три авианосца Ямамото ушли под воду на следующий день.

Принявший командование над силами в районе Мидуэя адмирал Спрю-энс уклонился от сражения с более мощными линкорами противника и отошел на восток, не удаляясь, однако, слишком далеко от Мидуэя. 5 июня американская подводная лодка «Тамбор» обнаружила 4 японских крейсера. Свершая противолодочный маневр, крейсера «Могами» и «Микума» столкнулись друг с другом и получили серьезные повреждения. Поврежденные корабли были атакованы 12 пикирующими бомбардировщиками. Сбитый самолет был направлен его пилотом капитаном 1-го ранга Флемингом на «Микуму», и крейсер получил новые повреждения. Убедившись, что перед ним нет японского флота и что все четыре неприятельских авианосца погибли, Спрюэнс вечером 5-го пошел обратно к Мидуэю. 6 июня американские самолеты атаковали поврежденные крейсера и сопровождавшие их эсминцы. «Микума» затонул вместе с 1000 человек экипажа, а сильно поврежденный «Могами» смог добраться до острова Трук, где ему пришлось ремонтироваться больше года.

Разгром японского флота был полный. Кроме четырех авианосцев и тяжелого крейсера, японцы потеряли 322 самолета и 3,5 тысячи погибшими и пленными, включая несколько сот своих лучших летчиков. Американцы лишились авианосца, эсминца и 150 самолетов. У них погибло лишь 307 человек. Теперь господство на Тихом океане перешло к американскому флоту. Американцы начали постепенно вытеснять японцев с захваченных ранее позиций.

На советско-германском фронте в январе 1942 года Красная армия перешла во всеобщее наступление, но, понеся большие потери, добилась лишь местных успехов. К апрелю наибольшие потери понесли войска на западном направлении. Здесь лесисто-болотистая местность затрудняла применение танков. Сталин по совету начальника Генштаба Шапошникова и главнокомандующего юго-западным направлением Тимошенко решил перенести главный удар на Украину. Здесь советские войска захватили плацдарм в районе Барвенково, откуда можно было попытаться обойти и окружить харьковскую группировку противника. Наступление на Харьков планировалось как начало операции по полному изгнанию немцев с Украины. После освобождения города войска Юго-Западного фронта должны были выйти к Днепру. Одновременно армии Крымского фронта должны были вырваться с Керченского полуострова, деблокировать Севастополь, освободить Крым и ударить в тыл обороняющихся на Украине немецких войск. Однако 8 мая Манштейн, упредив изготовившегося к наступлению противника, атаковал первым. Войска генерала Козлова были захвачены врасплох. Построенная в один эшелон оборона не выдержала удара танков, поддержанных пикировщиками. Армии Крымского фронта были сброшены в море, только пленными потеряв 150 тысяч человек и лишившись всей боевой техники. Немногим удалось добраться на судах и подручных средствах до Тамани.

Наступление советских войск с Барвенковского выступа и из района Волчанска началось 12 мая и в первые дни развивалось успешно. 6-я немецкая армия Паулюса, усиленная румынскими и венгерскими войсками, пятилась к Харькову. Тем временем 1-я танковая армия Клейста из района Славянска 17 мая нанесла удар под основание барвенковского выступа, смяла 9-ю армию Южного фронта и, во взаимодействии с войсками Паулюса, окружила ударную группировку Юго-Западного фронта. Было пленено 240 тысяч красноармейцев и захвачено 2026 танков и 1249 танков. Эта победа облегчила выполнение решения о новом генеральном наступлении вермахта на южном крыле Восточного фронта, в принципе принятого Гитлером еще в конце 1941 года.

Это наступление началось 28 июня 1942 года и имело своей целью захват Кавказа с его нефтяными источниками, а также Нижнего Поволжья от Сталинграда до Астрахани. В Крыму 11-я армия пошла на штурм Севастополя, который пал 2 июля. Морем удалось эвакуировать только высший командный состав Отдельной Приморской армии и Черноморского флота. 100 тысяч защитников Севастополя попали в плен.

Фюрер рассчитывал, что, лишившись нефти и промышленного и сырьевого потенциала этих регионов, Красная армия не сможет продолжать широкомасштабные боевые действия. После захвата Кавказа германские войска должны были вторгнуться в Иран и сокрушить позиции Британской империи на Среднем Востоке.

Немцам удалось легко прорвать фронт, занять Ростов, Новочеркасск и Воронеж и двинуться к Сталинграду и Кавказу. Наступление в двух расходящихся направлениях вело к растяжению линии фронта, для удержания которой немцам все активнее приходилось использовать на второстепенных участках итальянские, румынские и венгерские части, не отличавшиеся высокой боеспособностью.

За 8 дней до начала немецкого наступления советское командование узнало о нем, когда самолет с немецким офицером, имевшим при себе важные оперативные документы по плану «Блау», в условиях плохой видимости по ошибке сел на нейтральной полосе и был захвачен красноармейцами. Однако Сталин решил, что на юге Гитлер будет наносить только один из двух своих главных ударов, тогда как второй последует на западном направлении, и не отдал Тимошенко резервных дивизий из-под Москвы. Сталин заявил во время телеграфных переговоров с Военным Советом Юго-Западного фронта вечером 20 июня: «Возможно, что перехваченный приказ вскрывает лишь один уголок оперативного плана противника. Можно полагать, что аналогичные планы имеются и по другим фронтам. Мы думаем, что немцы постараются что-нибудь выкинуть в день годовщины войны и к этой дате приурочивают свои операции».

Между тем, для наступления на большей части советско-германского фронта у вермахта в тот момент просто не было достаточных сил и средств. Если зимой и весной 1942 года Сталин недооценивал противника, то после крымской и харьковской катастроф оправдалась поговорка, у страха глаза велики. Но советским войскам первое время удавалось отступать вглубь страны, избегая крупных окружений. Лишь в районе Миллерово немцам удалось захватить 89 тысяч пленных, но это не шло ни в какое сравнение даже с результатами харьковской операции, не говоря уж о «котлах» 41-го года. Советское командование собиралось упорно оборонять Сталинград и Кавказ, жертвуя пространством между Доном и Волгой. Вместе с тем Сталин был недоволен недостаточной, по его мнению, стойкостью бойцов и командиров и 28 июля 1942 года издал приказ № 227, где констатировал: «Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке (такого избытка не было никогда и в мирные 30-е годы, так что данный тезис был чистой сталинской фантазией, отражавший пропагандистский стереотип о „зажиточной колхозной жизни“. — Авт.). Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах… Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности… Паникеры и трусы должны истребляться на месте». Функции истребления должны были выполнять заградительные отряды, а всех нарушителей дисциплины отправляли в штрафные батальоны и роты «искупать вину кровью». Тем не менее, непосредственного влияния на военную ситуацию этот драконовский приказ не оказал, а на месте как «трусы и паникеры» часто расстреливались ни в чем не повинные люди.

Интересно, что Сталин, как и другие военные и политические руководители, знал о неизбежности отступления Красной армии в ближайшие месяцы. Ведь еще 13 июля Молотов, Ворошилов и освобожденный двумя месяцами раньше по болезни с поста начальника Генштаба Шапошников предупреждали союзных военных атташе в Москве, что советские войска вынуждены будут отступать до Волги и заставят немцев зимовать в этом районе, и что только Сталинград, Новороссийск и Кавказ будут удерживаться всеми имеющимися средствами. Но войскам Сталин предпочитал изображать отступление лета 42-го года как результат трусости и недисциплинированности отдельных бойцов и командиров. Он рассчитывал, что под угрозой расстрелов и штрафбатов красноармейцы будут сражаться упорнее и нанесут больше урона врагу. В действительности порой выходило наоборот. Опасаясь репрессий, командиры всех уровней порой запаздывали с отходом, а это вело только к дополнительным потерям. Так, в августе с опозданием была проведена эвакуация советского плацдарма на западном берегу Дона у Калача. В результате немцы разбили 8 дивизий, взяли в плен до 57 тысяч человек и уничтожили около тысячи танков и 650 самолетов.

Уже с 23 июля немецкое наступление велось в расходящихся направлениях. Группа армий «А» шла на Кавказ, а группа армий «Б» — на Сталинград 23 августа 1942 года немецкий 14-й танковый корпус вышел к Волге севернее Сталинграда. В тот же день люфтваффе совершили массированный налет на город. Ценой больших потерь три советские армии непрерывными контратаками задержали продвижение северной группировки 6-й армии и не позволили ей овладеть Сталинградом с ходу.

Только в начале сентября немцы достигли сталинградских окраин. Больше двух месяцев шли ожесточенные уличные бои в городе. Немцы применили тактику штурмовых групп, состоящих из отделения или взвода пехоты, усиленного саперами, огневыми средствами (пулеметами, огнеметами, минометами, противотанковыми орудиями) или танком (штурмовым орудием). Оборонявшие Сталинград красноармейцы несли значительно большие потери, чем противник, но упорно защищали каждый дом или корпус завода.

К середине ноября почти весь город был занят соединениями 6-й и 4-й танковой армий, но выбить 62-ю и 64-ю советские армии из узкой полосы прибрежных кварталов так и не удалось. На Кавказе тем временем немецкие войска овладели Новороссийском, Краснодаром, Ставрополем, нефтепромыслами Майкопа и Пятигорска и вели борьбу за перевалы Большого Кавказского хребта. Перевалы в конце концов перешли под контроль немецких горных стрелков, но прорваться в Закавказье вермахту не удалось.

Из-за разногласий с Гитлером начальник Генерального штаба германских сухопутных сил Гальдер вынужден был 24 сентября 1942 года уйти в отставку. Он видел опасность того, что немецкие дивизии узким клином вышли к Сталинграду, тогда как стороны клина прикрывают гораздо более слабые войска союзников. Гальдеру также не нравился большой разрыв между сталинградской и кавказской группировками, прикрытый лишь небольшим количеством войск. Он предлагал прекратить наступление на Кавказе и укрепить высвободившимися силами фронт у Сталинграда. Фюрер, однако, все еще мечтал о марше на Баку, а потом, когда стала очевидна невозможность достижения поставленных целей, пытался удержать все приобретения кампании, рассчитывая перезимовать на завоеванных позициях и весной 43-го вновь устремиться в Закавказье и к низовьям Волги. Считая, что население Сталинграда должно быть беззаветно преданно своему вождю, Гитлер предполагал всех жителей мужского пола уничтожить, а женщин — депортировать. Но этим планам не суждено было сбыться.

Советская Ставка Верховного Главнокомандования еще с сентября начала готовить контрнаступление с целью окружения 6-й немецкой армии в Сталинграде. Сталин рассчитывал на юге разгромить все действующие там армии Германии и союзников, не дать им уйти с Кавказа и из междуречья Дона и Волги, а затем освободить Левобережную Украину. На центральном же участке фронта предполагалось ликвидировать Ржевско-Вяземский плацдарм, а затем нанести удар по направлению к Балтийскому побережью, отрезав находившуюся под Ленинградом группу армий «Север». Координировал действия Донского, Сталинградского и Юго-Западного фронтов начальник Генерального штаба Василевский. Он же вместе с Жуковым был автором плана контрнаступления.

Оно началось 19 ноября, а уже 23-го армия Паулюса и большая часть соединений 4-й танковой армии Гота оказались в «котле». Советские войска атаковали прикрывавшие фланги сталинградской группировки дивизии румынской 3-й армии, которые очень скоро обратились в бегство. Германское командование знало о готовящемся советском наступлении к северу и к югу от Сталинграда, но недооценила его масштаба и мощи. 1 декабря 1942 года начальник штаба 6-й армии генерал Артур Шмидт, загодя предупреждавший о грядущем советском наступлении, признал: «Все мы не разглядели опасности во весь ее рост… и в очередной раз недооценили русских». Сил же для отражения советских атак не было ни у 6-й армии, ни в распоряжении группы армий «Б».

Попытка деблокады, предпринятая в декабре фельдмаршалом Манштей-ном, возглавившим группу армий «Дон» (так теперь называлась группа армий «Б»), провалилась из-за недостатка войск и, главным образом, из-за мощного советского наступления на среднем Дону, в ходе которого были разбиты 8-я итальянская, 4-я румынская и 2-я венгерская армии. Одну из трех танковых дивизий немецкой деблокирующей группировки генерала Гота пришлось бросить для отражения советских угроз на Дону, и это вынудило Манштейна прекратить наступление на выручку Паулюсу. Но советское командование, опасаясь, что Гот соединится с окруженными, бросило против него 2-ю гвардейскую армию генерала Малиновского, ранее предназначавшуюся для стремительного броска на Ростов. В действительности нужды в такой переброске не было, поскольку немецкое наступление к Сталинграду окончательно остановилось еще до прибытия туда войск Малиновского. Гот все еще оставался на расстоянии более 60 км от «котла», тогда как у 6-й армии горючего было лишь на 30 км пути. 31 января — 2 февраля 1943 года армия Паулюса капитулировала. Советские войска взяли более 90 тысяч пленных, а всего окруженная в Сталинграде группировка потеряла до 300 тысяч человек.

В конце декабря Гитлер санкционировал отход с Кавказа. Войска Манштейна смогли удержать Ростов до тех пор, пока через него успела пройти 1-я немецкая танковая армия. 17-я армия в это время отошла на Таманский плацдарм у Новороссийска. Как отмечал в мемуарах бывший начальник оперативного управления Генштаба генерал С. М. Штеменко, успешный отход 1-й немецкой танковой армии стал возможен также благодаря ошибкам командования Закавказского фронта. «Преследование отходящего противника началось недостаточно организованно и с опозданием. Средства связи оказались неподготовленными к управлению наступательными действиями. В итоге уже в первый день преследования части перемешались. Штабы не знали точного положения и состояния своих войск 58-я армия отстала от соседей и оказалась как бы во втором эшелоне. 5-й гвардейский Донской кавкорпус и танки не смогли опередить пехоту. Командование фронта пыталось навести порядок, но без особого успеха».

Но ошибки были совершены и на более высоком уровне. Если бы 2-я гвардейская армия была бы брошена Ставкой Верховного Главнокомандования на Ростов, а не против уже остановившейся деблокирующей группировки Гота, то, вероятно, далеко не всем немецким войскам удалось бы уйти с кавказских гор. Ростов тем не менее Манштейну пришлось оставить, чтобы сконцентрировать все силы, вместе с только что переброшенным из Западной Европы танковым корпусом СС, для удара на занятый 16 февраля Красной армией Харьков.

Начавшееся 18 февраля 1943 года наступление группы армий «Юг» оказалось неожиданным для Воронежского фронта, войска которого двигались к Днепру 15 марта танковый корпус СС ворвался в Харьков, а 18 марта захватил Белгород. Однако основная часть советских войск избежала окружения. Немцы взяли 14 тысяч пленных, 676 танков и 580 орудий. Так образовался южный фас Курской дуги. В ходе зимнего наступления 1943 года Красная армия освободила Курск и в январе прорвала блокаду Ленинграда, хотя пробитый к осажденному городу коридор простреливался немецкой артиллерией насквозь.