«ЖИЗНЬ СВОЮ ПОЛОЖИВШИМ…»
Русские военнопленные стали прибывать в Японию примерно за полгода до сдачи Порт-Артура. Самый крупный лагерь (японцы называли их «приютами») находился в городе Мацуяма на острове Сикоку, положение в котором, как и в других лагерях, было для военнопленных унизительным и бесправным. От установленных здесь порядков страдали не только нижние чины, но и офицеры всех рангов: жили впроголодь и по-казарменному тесно. Навещать друг друга без разрешения запрещалось, если же изредка такие разрешения и поступали, то при разговоре обязательно присутствовал японец-переводчик, который записывал каждое слово беседы. Самой большой радостью для пленных было прибытие почты из России, но в ответ они могли написать только 2–3 короткие строчки. К тому же японцы рекомендовали писать на открытках, что было проще для цензуры. И не дай бог, если цензор прочтет даже малейший намек на плохое житье в лагерях — тогда провинившийся сразу же лишается права переписки.
По японским данным, в этом самом большом «приюте» от ран, голода и болезней скончалось более 100 человек.
Скончавшихся хоронили в пригороде Мацуяма, но обязательно рядом с буддийскими кладбищами.
…Когда «приют» в Мацуяма не стал вмещать всех пленных, японское командование подготовило еще несколько лагерей, и в 1905 году начал функционировать «приют» в Хамадера, где в настоящее время и расположился городок Идзумиоцу. В первой партии сюда прибыло 6000 пленных, в марте — еще 6000, а к лету в лагере насчитывалось уже 28 000 человек — по сути четыре дивизии. Если в других лагерях пленных размещали хоть в каких-то помещениях, то в Хамадера их привозили в чистое поле. Самим сначала пришлось оборудовать палаточный городок, а потом строить бараки.
Верующие русские воины твердо исполняли данное землякам и сослуживцам слово: «Не зарывать в басурманскую землю без отпевания». И хоронили своих умерших товарищей как положено, по-православному. Всегда находился кто-нибудь на роль причетника, но не всем это нравилось, и тогда архиепископ Николай прислал в Хамадеру отца Симеона.
На пожертвования муниципальных властей соседнего города Сакаи в лагере были построены три часовни. А потом унтер-офицеры Д. Дюганов, А Каминский и П. Незутесин стали хлопотать перед властями Хамадеры о выделении участка земли под воинское кладбище. Они же «пустили шапку по кругу», так как деньги нужны были для облагораживания будущего некрополя. Да и сами пленные приложили свои руки и сноровисто, по-крестьянски взялись за обустройство кладбища. Сострадание и печаль придавали им силы, и все работали без устали и принуждения. Местные власти со своей стороны выделили каменотеса, которого звали Ото Дэн-кити. Не владея русским языком, он взялся за самое трудное — по бумажке выбивать имена на могильных плитах.
А потом был сооружен памятник — один на всех. Открытие его состоялось незадолго до отъезда на родину последнего пленного. Памятник представлял собой 7-метровую колонну, увенчанную двуглавым орлом; посередине шла надпись — «УМЕРШИМ РУССКИМ ВОИНАМ ОТ ТОВАРИЩЕЙ ПОРТ-АРТУРЦЕВ. 1905». Нижняя часть мраморной колонны упирается в пятигранник, каждая сторона которого имеет краткую эпитафию: «МИР ПРАХУ ТВОЕМУ» (на русском, латыни, арабском, еврейском и польском языках) и культовые знаки-символы пяти конфессий.
В устройстве русского кладбища участвовали и местные жители, на пожертвования которых были возведены каменные ворота с чугунной решеткой. Между могилами посадили молодые деревца сакуры и криптомерии, а позже сюда привезли саженцы русских берез…
Таким образом, после поражения России в Русско-японской войне могилы многих русских воинов остались при лагерях военнопленных на Японских островах, на Квантунском полуострове и в Маньчжурии. Спустя четыре года после окончания войны о кладбищах позаботились полковник В.К.Самойлов и старший лейтенант А.Н. Воскресенский. Не по казенной надобности, а по совести занимались они осиротевшими на японской земле русскими могилами. Они были людьми чести, и благодаря только им сохранились имена солдат и матросов, которые нашли вечное упокоение в братской могиле на старинном русском кладбище в деревне Инаса близ Нагасаки. Первое русское погребение появилось здесь еще в 1858 году, когда хоронили русского моряка с фрегата «Аскольд». В К Самойлов и А.Н. Воскресенский настояли и на том, чтобы не переносить захоронения из городов Мацуяма и Идзумиоцу, где были самые крупные «приюты» русских военнопленных Они прекрасно понимали, что со временем об этих лагерях мало кто вспомнит, другое дело — кладбища. И хотя они тоже угасают и стареют, но вокруг них дышит сама история, и потому они навсегда остаются памятным местом для людей всех наций и верований.
Полковник В. К. Самойлов разыскал в Японии 59 русских могил — одиночных и братских. На некоторых еще сохранялись деревянные кресты с полустертыми надписями, но иногда приходилось проводить эксгумацию, чтобы убедиться, что в могилах захоронены русские. Останки погибших в Цусимском сражении моряков перевезли на военно-морскую базу в Сасебо, где уже были приготовлены деревянные гробы. Через некоторые время их погрузили на палубу крейсера «Ивате» и с почестями отправили в Нагасаки. Весь путь из Сасебо крейсер шел с приспущенным национальным флагом Японии, а при появлении «Ивате» на военных и торговых судах, стоявших в гавани Нагасаки, были поставлены во фронт команды и в знак траура приспущены флаги. В Нагасаки 81 гроб с останками русских моряков японские матросы аккуратно уложили в склеп, а когда он поднялся над братской могилой, его покрыли дерном. Японские девушки положили на него гирлянды живых цветов, и их было так много, что не видно было надписи на мраморных плитах.
Сначала на территории Японии могилы русских поддерживались самими военнопленными, а после репатриации — на средства Русской духовной миссии. Заботу о могилах взял на себя начальник миссии — архиепископ Николай (Касаткин). Его стараниями были выстроены две церкви в память о погибших воинах, он первый обратил внимание русского правительства на разбросанные на территории чужой страны русские могилы и ходатайствовал о перенесении их в одно место. Большая часть останков в сентябре 1909 года и была перенесена на старинное русское кладбище под Нагасаки, содержавшееся на пожертвования чинов Тихоокеанской флотилии.
Время уничтожило или просто стерло из памяти чужие имена. Но хранителями русских могил стали японцы — наши военные противники того времени.
После Октябрьской революции советское правительство отказалось от всех обязательств царской России, в том числе и от заботы о кладбищах и могилах соотечественников. И они в прямом смысле оказались забытыми, вспомнили о них только в 1945 году: например о кладбище в Нагасаки напомнили нам американцы, так как неподалеку были погребены их летчики. Однако никаких практических действий со стороны советского правительства тогда не последовало, со временем могилы приходили в упадок, надписи на табличках стирались и имена уже с трудом можно было прочесть. Но русские могилы вновь были сохранены благодаря японцам. Несколько лет назад имена на могилах кладбища в Мацуяма были восстановлены японским писателем Токио Сайгами и московским писателем В.Г. Гузановым.
А господин Тэрукадзу Тятяни, мэр города Идзумиоцу, однажды внес на заседании городского совета предложение: «На русском некрополе не должно быть безымянных могил».
Много было цветов на кладбище города Мацуока, когда в 1963 году по решению местного муниципалитета вместо деревянных крестов, простоявших почти несколько десятилетий, на каждой могиле было поставлено каменное надгробие с розеткой для цветов. Братское кладбище заново освятили, и на церемонию был приглашен православный священник из Киотской епархии, в которую входит и остров Сикоку. В тот день шел сильный дождь, но жители Мацуока приняли участие в траурной церемонии.
По сей день центральное место на кладбище занимает обелиск, воздвигнутый капитану 1-го ранга Бойсману Василию Андреевичу — командиру броненосца «Пересвет». Корабль затонул на внутреннем рейде Порт-Артура, когда его командира уже отправили в Японию.
Сослуживцы отмечали, что Василий Андреевич был отчаянным идеалистом. Семейного достатка у него никогда не было, хотя он и получил наследство. Не было у него ни клочка собственной земли, ни денег, даже лишнего мундира не было, поэтому ему не надо было показывать себя с лучшей стороны никому — даже сановитым чиновникам, от которых зависела карьера… Нижние чины, томившиеся в лагере Мацуяма, мало знали капитана в лицо, но встретили в нем человека отзывчивого и доброжелательного. В.А. Бойсман был и известным гидрографом, в молодости много плавал в водах Тихого океана. Его именем в заливе Петра Великого названы бухта и банка, а в Японском море есть остров Бойсмана…
