УЛИЦА МАВЗОЛЕЕВ В САМАРКАНДЕ
В 1202 году Афрасиаб (предок Самарканда) постигло страшное монгольское нашествие. Город был уничтожен так, что на поверхности земли не осталось ровным счетом ничего: крепостные стены были срыты, дворцы и дома сожжены, а знаменитый водопровод, в течение веков подававший воду в цитадель, разрушен. Там, где когда-то шумели цветущие сады, ворошились песчаные барханы. Но город не умер, и с конца XIV века началась его новая жизнь. День, когда великий полководец Тимур решил сделать его столицей своей империи, стал днем второго рождения города. Завоевав полмира, повелитель согнал в свою новую столицу художников, архитекторов, каменщиков, ювелиров, резчиков по дереву и других искусных мастеров из всех подвластных ему стран.
Шел 1404 год. Над Самаркандом висела пыль строительства: вереницы рабов несли кирпичи к стенам мечети Биби-Ханым, искусные хорезмские мастера клали плитки Регистана, стояла в строительных лесах волшебная улица мавзолеев Шахи-Зинда… Она не могла похвастаться своими размерами или величием замысла, потому что, собственно, и замысла-то никакого не было. Эту улицу никто не планировал и не проектировал, мемориальный ансамбль на ней возник как будто сам по себе, и мавзолей за мавзолеем строились сотни лет.
Шахи-Зинда означает «Живой царь», древний культ которого существовал еще задолго до прихода сюда ислама. Основа этого культа уходит своими корнями в старинные эпические сказания среднеазиатских народов о подземном царстве Афрасиаба — мифического повелителя страны Туран. Когда на эту землю пришел ислам, древний культ оказался настолько живуч, что мусульманство не только примирилось с ним, но и освятило древнюю святыню, связав ее с погребением Мохаммеда Кусама ибн-Аббаса — двоюродного брата пророка Мухаммеда. И хотя настоящий Кусам ибн-Аббас никогда не был в Самарканде, а со временем даже подлинные события и имена, связанные с завоеванием Средней Азии арабами, в народе были полузабыты, имя этого газия (воителя за праведную веру) обращенными в ислам самаркандцами было принято.
Древняя легенда рассказывает, что близ Самарканда Кусам ибн-Аббас выдержал около 70 сражений с неверными, которые потом все были обращены в ислам. Но однажды язычники, обитавшие в горах Пянджикента, внезапно напали на войско Кусам ибн-Аббаса в святую минуту, когда все воины стояли на коленях и молились. Неверные воспользовались их временной небоеспособностью и всех зарубили. Остался без головы и сам Кусам ибн-Аббас, но он не растерялся: взял голову и спустился в подземный колодец Шаабан, где и продолжает жить в подземных райских кущах.
Позднее народная фантазия расцветила это предание подробностями, продолжив цикл легенд о «Живом царе». По одной из версий газий не был убит: отбиваясь от врагов, он получил много ранений, но все-таки сумел добраться до священного колодца Шаабан и скрыться в нем. По другой — в этот день минбар под Кусамом ибн-Аббасом раскололся, и он, пройдя в образовавшуюся щель, скрылся с глаз неверных! Популярным было и сказание об отважном герое Бука, рискнувшем спуститься в колодец, чтобы выведать тайну «Живого царя».
Согласно легендам, Кусам ибн-Аббас умер в начале завоевания Самарканда арабами, то есть в 1160-е годы. Погребение возле могилы святого обеспечивает блага на том свете, поэтому многие вельможи и муллы хотели быть похороненными рядом с гробницей Кусама ибн-Аббаса. Удавалось это немногим, только самым богатым и знатным, и потому их мавзолеи — лучшие в Средней Азии. Таким образом, уже в XII веке оформился архитектурный ансамбль, тянувшийся от Железных ворот Самарканда на восток в виде дорожки, обстроенной парадными усыпальницами и культовыми сооружениями. Из-за неровностей рельефа дорожка перебивалась площадками, чартаками, ступенями лестниц и в восточном своем конце замыкалась гробницей Кусама ибн-Аббаса. Но монгольское нашествие оказалось роковым для этого архитектурного ансамбля, хотя суеверные монголы не решились уничтожить гробницу «Живого царя», опасаясь мести чужого для них, но, возможно, сильного святого. С мавзолеями других лиц они не церемонились и разрушили их.
В XIV веке начинается новая застройка Шахи-Зинда, особенно интенсивно строительство осуществлялось при Тимуре и его внуке Улугбеке. В настоящее время комплекс сооружений Шахи-Зинда тянется вдоль узкого коридора, который образует три группы мавзолеев — верхний, средний и нижний.
Древнейшим сооружением является гробница Кусама ибн-Аббаса, которая не раз подвергалась ремонтам и переделкам, и потому от ее первоначальной архитектуры осталось не очень много. Представление о прежнем облике мавзолея дает описание его арабским путешественником-географом Ибн-Батутой, посетившим Самарканд в 1330-е годы.
«Могила благословенна; над ней возведено четырехугольное здание с куполом; у каждого угла стоят по две мраморные колонны, мрамор зеленого, черного, белого и красного цвета. Стены здания также выстроены из разноцветного мрамора с золотыми орнаментами; крыша сделана из свинца. Гробница покрыта черным деревом, украшенным драгоценными камнями; углы ее обиты серебром.»
Надгробие в ту пору было иным, чем сейчас, и увидеть его можно было лишь через специальное оконце. Внутри мазара сохранились остатки настенной росписи геометрического орнамента (чередование звезд и крестовин), выполненного белым, синим и золотым. На полу стояло ступенчатое надгробие, обычно укрытое погребальными покрывалами. Во второй половине XIV века оно было облицовано прекрасными изразцами.
В небольшой подсобной комнате имеется спуск в поминальную мечеть и чилля-хану — камеру для 40-дневного поста. Поминальная мечеть была отстроена уже в XV веке, и потому ее архитектура отличается от зодчества века предшествующего. Продолговатая в плане мечеть имеет 3-купольное перекрытие, интерьер ее свободный и легкий, в основании стен проходит панель из ярко-голубых шашек, местами оживляемая мозаичными медальонами.
Гробница Кусама ибн-Аббаса окружена другими мавзолеями. Здесь им тесно, ведь каждый владелец хотел, чтобы его гробница стояла как можно ближе к мазару святого. Больше других повезло мавзолеям Туман-ака (жены Тимура), Хаджи Ахмада — крупного религиозного деятеля и безымянной усыпальнице знатной «девушки, умершей в целомудрии» в 1360 году. Больше о ней ничего не известно…
Мавзолеи как гробницы святых или особо почитаемых лиц всегда привлекали к себе паломников. Поэтому впоследствии стали возникать вспомогательные помещения, которые пристраивались к усыпальницам, и со временем их становилось все больше. В сооружении мемориальных комплексов наметились два направления: для первого характерно объединение различных и разновременных построек, а для второго главным было возведение мавзолея со всеми необходимыми помещениями.
Комплекс Туман-ака складывался постепенно, и вначале ученые под этим названием подразумевали даже не весь комплекс, а только поминальную мечеть и небольшое помещение южнее нее. Только с конца 1970-х годов название «Туман-ака» стало означать всю группу сооружений, состоящую из 4-арочной купольной сни, мечети и мавзолея, возведенного в 1405 году. Он был задуман и построен как самостоятельное сооружение, но мавзолей еще не был сооружен, как началось возведение мечети, поэтому южная стена его была исполнена как северная стена мечети. Над входом в нее два мозаичных панно с надписями. Правая надпись гласит: «Сказал Пророк, да приветствует его Аллах: Спешите к молитве до погребения», на левом панно следует продолжение текста: «И спешите к раскаянию до смерти».
Мавзолей Туман-ака очень красив. Его изразцы и мозаики — вершина декоративного искусства тимуровской эпохи. Портал мавзолея представляет собой богатый, чистых красок ковер, в котором переплетаются цветы, ветки и надписи. Он не голубой, как многие другие, а фиолетовый, и потому еще больше выделяется в мире, где в основном два цвета: охра — песок и голубой — небо.
К мавзолею Туман-ака примыкает усыпальница, приписываемая Бурундуку — одному из военачальников Тимура. Мавзолей его скромнее: сам эмир сильно разбогател в военных походах, но потомки его, видимо, не посмели выстроить гробницу лучше, чем у членов царского рода. За мавзолеем Бурундука следуют две гробницы, сходные с ним в своем композиционном решении.
Прихоть истории и судьбы объединила в Шахи-Зинда гробницы очень разных людей — царицы и воина, муллы и «девушки, умершей в целомудрии». В районе верхних ступеней, но без всякой связи с ними высится один из самых выразительных по силуэту мавзолеев. Он отождествляется с усыпальницей астронома Казы-заде Руми — друга и соратника великого Улугбека. Казы-заде Руми не принадлежал к знатному роду, не нажил за свою жизнь ни богатства, ни земель. Но он был величайшим ученым своего, времени, и потому Улугбек соорудил ему усыпальницу рядом с мавзолеями ханов и цариц, сделав ее хоть чуточку, но выше.
Мавзолеи в нижней части улицы воздвигнуты уже после смерти Тимура — в следующем столетии. Чем ниже спускаешься по лестнице-улице, на которой никто никогда не жил, тем изысканнее становятся формы мавзолеев, тем тоньше узоры изразцов, хотя при этом иногда теряются чистота, лаконичность и благородство линий.
Коран считает смертным грехом изображать людей или животных, потому что в загробном мире изображенные существа будут вечно преследовать художника своими стенаниями и мольбами. Поэтому в мусульманском искусстве редко можно найти картины или скульптуры. Но фантазия, темперамент и изобретательность художников обрели свое выражение в орнаментальном искусстве. Стены мавзолеев Шахи-Зинда, карнизы, арки — все расцвечено, изукрашено затейливым узором, не имеющим ни начала ни конца. Отдельные части орнаментов, подчиняясь каким-то сложным и точным законам, повторяются бессчетное количество раз — то сплетаясь, то расходясь, чтобы потом снова соединиться.
Особенно хороши майоликовые орнаментальные композиции и бесконечная игра переливов полихромной глазури. Примечательны также арабески каллиграфических надписей, выполненных почерками куфи, сульф и насх. Большинство надписей имеет религиозное содержание, но встречаются сведения и исторического характера. В тонкой вязи архитектурных орнаментов кое-где сохранились скромные автографы — история сберегла для нас память об отдельных строителях, резчиках по дереву, мозаичистах, каллиграфах и других мастерах. Например, на усыпальнице Шади-Мулька можно прочесть имена Бареддина и Шамсетдина — мастеров из Самарканда и имя Зайнутдина из Бухары, написанные на базе колонны. В деталь облицовки мавзолея, построенного в 1380-х годах, вписано имя мастера Али Несефи из Карши, а на фигурном листе растительного орнамента мавзолея Хаджи Ахмада значится имя самаркандца Фахри-Али.
Шахи-Зинда прекрасен отовсюду. И с вершины холма, откуда видны две цепочки голубых куполов… И снизу, где за аркой открывается узкая цветистая улица порталов… И издали, когда этот архитектурный ансамбль кажется страницей из сказок Шахерезады, и вблизи — когда он ошеломляет буйством своих красок…
