…Киев переживал на рубеже ХIХ-XX веков мощный социально-культурный подъем. Удивительно, но в то же время на протяжении буквально нескольких лет в нем родилось множество талантливых и знаменитых людей: Михаил Булгаков, Владимир Горовиц, Александр Вертинский, Михаил Кольцов, Вячеслав Левандовский, Илья Оренбург, Мария Литвиненко-Вольгемут, Григорий Козинцев, Анатолий Петрицкий, братья Покрасс, Алексей Каплер, Борис Ефимов… И, разумеется, Голда Меир (факт, который до недавнего времени был неизвестен большинству киевлян).

Голда Меир родилась в Киеве 21 апреля (3 мая) 1898 г. До сих пор сохранился дом № 5-а по ул. Бассейной, в котором жила ее семья. Вся левая сторона улицы поныне имеет практически тот же вид, что и во времена маленькой Голды Мабович (Голдой Меир она стала значительно позже).

«Мы жили тогда в Киеве, в маленьком доме, на первом этаже, — вспоминала Г. Меир семь десятилетий спустя. — Ясно помню разговор о погроме, который вот-вот должен обрушиться на нас… И еще я помню, слишком даже хорошо, до чего мы были бедны. Никогда у нас ничего не было вдоволь — ни еды, ни теплой одежды, ни дров. Я всегда немножко мерзла и всегда у меня в животе было пустовато».

Моше Ицхак Мабович, отец Голды, был плотником. Видимо, он был настоящим мастером своего дела, если ему удалось пройти специальный конкурс (изготовил изумительной красоты шахматный столик) и получить право на жительство в Киеве, не входившем, как известно, в черту оседлости. Поселившись на Бассейной улице, он быстро нашел заказ на изготовление мебели для школьных библиотек. На полученный аванс, а также взятые в долг деньги он открыл столярную мастерскую — пусть маленькое, но все же собственное дело. Казалось, семье наконец-то удастся уйти от нищеты и вечной нужды…

Родители (мать, как и большинство женщин в те времена, была домохозяйкой — кроме Голды в семье были еще две сестры, старшая и младшая) были по природе своей оптимистами, к тому же весьма общительными людьми, так что, несмотря на невзгоды, семья жила весело. «По вечерам в пятницу, — с удовольствием вспоминала Г. Меир атмосферу киевского дома, — у нас было полно народу, как правило, родственников: двоюродных и троюродных братьев и сестер, теток, дядей. До сих пор вижу, как все они сидят вокруг кухонного стола, пьют чай из стаканов, и, если это суббота или праздник, — поют, целыми часами поют, и нежные голоса моих родителей выделяются на общем фоне» (вся многочисленная киевская родня Голды Меир погибла в сентябре 1941 г. в Бабьем Яру — из нескольких десятков человек в живых не осталось никого).

Надеждам вырваться из нищеты не суждено было сбыться — фортуна отвернулась от этой семьи. Заказы на мебель иссякли, мастерскую пришлось закрыть, денег не было, были лишь долги, которые надо отдавать. «В моей памяти ничуть не потускнела одна картина: я сижу на кухне и плачу, глядя, как мама скармливает моей сестре Ципке несколько ложек каши — моей каши, принадлежащей мне по праву! Каша была для нас настоящей роскошью в те дни, и мне обидно было делиться ею даже с младенцем. Спустя годы я узнала, что это значит, когда голодают собственные дети, и каково матери решать, который должен получить больше; но тогда, на кухне в Киеве, я знала только, что жизнь тяжела и что справедливости на свете не существует». Нищета сменилась голодом, пищу варить было не из чего, питались хлебом и селедкой. Старшая сестра Шейна лишь спустя много лет призналась Голде, что часто, уходя в школу, она падала в обморок от голода…

В 1903 г. семья покинула Киев и перебралась в Пинск — к маминой родне. Но и там у отца не сложилось с работой. Тогда им завладела новая идея: поехать в Америку и разбогатеть (евреи называли Америку «а голдене медине» — золотая страна). Оставив семью на попечение родственников и с огромным трудом найдя деньги на дорогу, отец отправился в неизвестность — на поиски лучшей доли.

В Америке все сложилось совсем не так, как представлял себе Моше Ицхак. Отчаявшись устроиться в Нью-Йорке, он переехал в Милуоки, где еле-еле сводил концы с концами в бедном еврейском квартале. Так длилось три года. И только найдя, наконец, работу (в железнодорожных мастерских), он прислал в Пинск долгожданную весточку о том, что может оплатить дорогу жене и дочерям. Прочитав письмо, мама заплакала и принялась собирать чемоданы… Так 8-летняя Голда оказалась в Америке.

За 15 лет пребывания в США вчерашняя первоклассница успела окончить школу и поступить в Учительский колледж, выйти замуж за эмигранта из Литвы Моррисона Меерсона, а также — событие, определившее всю ее дальнейшую жизнь! — познакомиться с Давидом Бен-Гурионом и Ицхаком Бен-Цви. Будущие отцы-основатели Израиля приехали из Палестины в Милуоки вербовать солдат для Еврейского легиона и остановились в доме ее родителей (спустя три десятилетия именно Бен-Гурион зачитает в Тель-Авиве Декларацию Независимости и станет первым премьер-министром Израиля, а Бен-Цви — вторым президентом). Оба с таким чувством рассказывали о необходимости защиты маленькой еврейской общины в Палестине от преследований деспотичного турецкого губернатора Джемаль-Паши, что Голда немедленно решила записаться в Еврейский легион. Ее ждал отказ — девушек не принимали. Тогда она вступила в еврейскую рабочую партию «Поалей Цион» — и это стало первым шагом на пути к земле обетованной. Спустя пять лет (май 1921 г.), поднявшись вместе с мужем и старшей сестрой на борт старенького парохода «Покахонтас», 23-летняя Голда Меир навсегда отправилась в Палестину.

Ко времени создания государства Израиль (1948 г.) Голда Меир уже не только мать двоих детей — 26-летнего Менахема и 22-летней Сары, — но и известный общественный деятель: активистка в профсоюзном объединении «Гистадрут», представитель Женского рабочего совета в США, член исполкома «Гистадрута». Возглавив в 1946 г. Политический отдел Еврейского Агентства, она становится вторым лицом в этой авторитетной организации (возглавлявший Агентство доктор Х. Вейцман вскоре стал первым президентом Израиля).

В ноябре 1947 г., когда ООН приняла резолюцию о разделе Палестины, Ближний Восток все явственнее напоминал бочку с порохом, а к январю 1948 г. арабы перешли к военному разрешению конфликта. В состоянии войны провозглашение Израиля, намеченное на май 1948 г., могло бы и не состояться. Нормализовать обстановку можно было лишь с помощью оружия, но оружия не было. Более того, не было денег на его закупку. И тогда Голда Меир совершает свой первый поступок, ставший легендарным (впоследствии их будет немало) — едет в Америку и всего за шесть недель собирает в качестве пожертвований… $50 млн. (!). Эти деньги, по сути, и решили судьбу Израиля. Потрясенный Бен-Гурион сказал ей тогда: «Когда-нибудь, когда будет написана история, там будет рассказано о еврейской женщине, доставшей деньги, необходимые для создания государства».

14 мая 1948 г. Голда Меир в числе 200 наиболее влиятельных еврейских политиков приняла участие в исторической церемонии провозглашения государства Израиль — ее подпись стоит под Декларацией Независимости.

На следующий день Египет, Сирия, Ливан, Иордания и Ирак вторглись в Израиль, заявив, что уничтожат новое государство за десять дней. Их намерения вполне могли стать реальностью — в тот момент Израиль располагал всего несколькими тысячами винтовок, сотней пулеметов и девятью самолетами (из которых лишь один был двухмоторным), и при этом у израильтян не было ни одной пушки, ни единого танка. И Голда Меир вновь спасает положение — на сей раз она собрала в Америке за несколько недель $150 млн.! Эти деньги позволили выиграть войну и на деле отстоять независимость страны.

В начале июня 1948 г. только что созданное МИД Израиля назначает Голду Меир послом в Советском Союзе. Посольство разместилось в московской гостинице «Метрополь». «Это была гостиница для иностранцев, — вспоминала Голда Меир. — Огромные комнаты со стеклянными подсвечниками, длинные бархатные шторы, тяжелые плюшевые кресла и даже рояль в одной из комнат… Мы так и не обнаружили микрофонов, хотя периодически их искали, но старые аккредитованные в Москве дипломаты не сомневались, что каждое слово, сказанное в наших комнатах, было записано». Питание в «Метрополе» оказалось настолько дорогим, что госпожа израильский посол лично приобрела электроплитки для 26 своих сотрудников и дважды в неделю, несмотря на занятость, отправлялась на рынок за продуктами для всего персонала. По субботам она готовила завтрак для посольских холостяков.

Ей довелось принимать Илью Эренбурга (единственный из ее сверстников-земляков, с которым довелось встретиться). Шел 1949 год, в СССР в самом разгаре была кампания по «борьбе с космополитами». Эренбург активно проводил в жизнь официальный курс тогдашнего руководства страны против евреев. Голда Меир была возмущена позорной ролью Эренбурга в этой кампании, поэтому аудиенция получилась короткой и более чем прохладной.

Спустя семь месяцев по просьбе Бен-Гуриона Г. Меир возвращается в Израиль, чтобы занять пост министра труда. Через две недели после этого она внесла на рассмотрение парламента мощный план домостроительства (на 30 тыс. единиц) и добилась его принятия, несмотря на возражения. Благодаря этому плану сотни тысяч репатриантов (ежедневно прибывало более 1000 человек) получили крышу над головой (в то же время министр труда, в чьем ведении находятся все жилищные вопросы, сама живет в небольшой чердачной комнате…). Другой крупный проект Голды Меир на этом посту — решение строить по всей стране дороги. И хотя она не была ни экономистом, ни инженером-строителем, сотни километров каменистой, неудобной земли были очищены, пересыпаны и обсажены лесом вручную (в народе эти дороги прозвали «золотыми», Голда на идиш — «золотая»).

Летом 1956 г. Голда Меир назначена министром иностранных дел Израиля. Именно тогда Бен-Гурион велел ей, представляющей страну за рубежом, принять ивритское имя, и, подобрав схожее по звучанию слово, г-жа Голда Меерсон стала г-жой Голдой Меир (на иврите — «озаряющая»). Интересы своей страны она отстаивала настолько жестко, что к ней приклеилось прозвище «неуступчивая». Однажды она и сама призналась, что склонна к компромиссам лишь в вопросах, не касающихся государственных интересов.

В 1966 г. ее избирают генеральным секретарем Рабочей партии «Мапай». На этом посту Голде удалось совершить чудо — она добилась объединения трех родственных по духу партий, годами враждовавших между собой («Мапай», РАФИ и «Ахдут ха-Авода»), в единую рабочую партию. В январе 1968 г. долгожданное объединение состоялось и 70-летняя Голда Меир стала генеральным секретарем этой объединенной Лейбористской партии.

Пик ее политической карьеры наступил в марте 1969 г., когда Г. Меир стала премьер-министром — четвертым премьером Израиля, первой в стране женщиной, занявшей этот пост, и третьей в мире женщиной, достигшей положения главы правительства (до нее лишь на Цейлоне и в Индии правительства возглавляли женщины — Сиримаво Бандаранаике и Индира Ганди).

«Я переехала, — вспоминала она, — в обширную, не слишком уютную резиденцию премьер-министра в Иерусалиме… и стала приучать себя к постоянному присутствию полицейских и телохранителей, к шестнадцатичасовому рабочему дню, к почти полной невозможности уединения. Конечно, выпадали дни полегче, покороче, посвободнее — я вовсе не хочу, чтобы думали, что все пять лет моего премьерства я была какой-то великомученицей и что у меня не было радостей».

Ее премьерство, как уже сказано, длилось всего пять лет, но это целая эпоха. Главной заботой Голды Меир как премьера стало улучшение жизни сограждан, особенно малоимущих. В стране с вынужденно огромным военным бюджетом ей удалось снизить налоги с бедных (а в отдельных случаях — отменить их вовсе), широко развернуть строительство жилья для низкооплачиваемых. Она добилась пусть временного, но все же ослабления военного противостояния с арабами — во всяком случае, ни в 1971-м, ни в 1972-м годах войны не было.

Голда Меир стала первым израильским премьером, принятым папой Павлом VI. Высоко оценив ее государственные заслуги, понтифик подарил ей серебряного голубя мира с надписью: «Премьер-министру Израиля от Папы».

Войну Судного Дня (октябрь 1973 г.) она восприняла как личную трагедию. Провал израильской разведки, не сумевшей распознать признаки готовящегося египетско-сирийского вторжения, она восприняла не как упущение министерства обороны, но как свою собственную вину. И хотя война была выиграна (причем блестяще — за 16 дней), Голда Меир не сочла себя вправе продолжать руководить страной. Можно было, конечно, все упреки адресовать министру обороны, отправить его в отставку и продолжать премьерствовать. Ее просили остаться — редкий, кстати, случай в мировой политике. «Мое решение окончательно и бесповоротно, — сказала она в прощальной речи. — Пожалуйста, не старайтесь уговаривать меня, чтобы я его изменила, не ищите аргументов — они не помогут». Но прежде чем уйти, она добилась еще одного чуда — ей удалось заставить египтян и сирийцев (впервые за четверть века!) сесть за стол переговоров с Израилем и подписать договор о прекращении огня.

Вообще-то, премьер-министры по собственной инициативе не часто покидают свои посты, а уж по моральным причинам — еще реже. Выйдя в отставку, Голда Меир не пряталась от правосудия, не искала убежища в других странах, напротив — жила открыто, была до конца своих дней уважаема и любима. К ней ехали со всего Израиля за советом, просто побеседовать. Она принимала всех, разговаривала со всеми и выслушивала всех, кто имел что сказать. Даже будучи в отставке, она считалась национальной героиней. В 1975 г. американцы выбрали ее «Женщиной года», а в следующем году Социалистический интернационал избрал ее своим почетным президентом. «Что касается меня, то жизнь моя была очень счастливой», — писала она незадолго до смерти.

Голда Меир умерла 8 декабря 1978 г. и похоронена на горе Герцля в Иерусалиме.

Не забыта Голда Меир и в Киеве — городе, в котором она родилась. Дом № 5-а по Бассейной отмечен мемориальной доской с горельефом Голды Меир.