Иван Мазепа
(1639–1709)
общественно-политический деятель, военачальник, дипломат, гетман Украины, князь
Личность Ивана Мазепы и роль, отведенная ему историей, вот уже три столетия подряд получают полярные, взаимоисключающие оценки. В 1860 году корифей украинской историографии Н. Костомаров написал, что образ Мазепы еще ждет непредвзятой истории, которая обрисовала бы его не под влиянием взгляда, допустимого в первой половине XVIII века. Заклейменная в своем времени проклятьем, эта трагическая историческая фигура требует к себе объективного отношения. К Украине он относился по-своему искренне.
Наиболее четко политическая позиция Ивана Мазепы обозначена в Конституции 1710 года, составленной, единомышленником и продолжателем его дела в эмиграции гетманом Филиппом Орликом. Своей актуальностью и высоким уровнем демократичности этот документ во многом предвосхитил идеи Французской революции.
Уже одно это должно предостеречь нас от односторонних оценок. Личность и деяния этого бесспорно выдающегося деятеля противоречивы и неоднозначны. Мазепа — человек европейской образованности, политик культуры барокко, с присущим ей вкусом к тонкой, запутанной интриге и высоким, декоративным эстетизмом, выразившимся не только в прекрасных, возведенных на его личные средства, храмах, но и в интимной сфере. Его жизнь — увлекательный авантюрный роман, не случайно он стал героем произведений поэтических гениев Дж. Байрона и А. Пушкина, В. Гюго и Ю. Словацкого, композиторов Ф. Листа и П. Чайковского, мастеров изобразительного искусства О. Верне и И. Репина, мыслителей и историков Вольтера и Н. Костомарова.
Иван Мазепа происходил из знатного украинского шляхетского рода Мазеп-Колединских, известного с первой половины XVI века. Один из его предков в 1544 году получил в ленное владение хутор Каменец под Белой Церковью (к югу от Киева), довольно быстро разросшийся в село, за которым закрепилось название Мазепинцы. Здесь, в родовом поместье, 20 марта 1639 года родился будущий гетман.
Его отец, православный шляхтич Степан-Адам Мазепа, был человеком высокообразованным. Он принимал активное участие в Освободительной войне под руководством Б. Хмельницкого, к которому был достаточно близок. Но по духу, да и по возрасту, большее взаимопонимание он находил с соратником и преемником Богдановой булавы Иваном Выговским. В 1654 году С.-А. Мазепа стал атаманом белоцерковского казачества, но промосковских настроений не разделял. После избрания гетманом И. Выговского Степан Мазепа по его поручению отправился в Варшаву для переговоров с королем Яном II Казимиром, закончившихся подписанием Гадячского соглашения. С.-А. Мазепа оставался сторонником польской ориентации, преобладавшей среди казацкой старшины Правобережья после Б. Хмельницкого, до конца своей жизни. Умер он в 1665 году.
Мать Ивана Мазепы, Марина, высокообразованная женщина из украинского шляхетского рода Мокиевских, пережила мужа на сорок лет. Овдовев, она посвятила свою жизнь ревностному служению православной церкви, приняв монашество под именем Марии Магдалины, и с 1686 года до самой кончины в 1707 году была игуменьей женского Печерского Вознесенского монастыря, располагавшегося напротив главного входа в Киево-Печерскую лавру. Она принимала деятельное участие в церковной и политической жизни Украины, неоднократно ездила в Москву в период гетманства сына, оставаясь его верным другом и советником.
Отроческие годы Ивана Мазепы пришлись на время Освободительной войны украинского народа против польско-католического ига, начавшейся весной 1648 года. В это время он учился в Киево-Могилянской коллегии. Появившись с отцом в Варшаве, юноша сразу привлек к себе внимание Яна Казимира и вскоре стал его «покоевиком» (пажем), одновременно продолжая учебу в иезуитской коллегии польской столицы. Для завершения высшего образования король направил его на Запад, и будущий гетман в течение трех лет слушал курсы в лучших университетах Германии, Италии, Франции и Нидерландов.
По возвращении в Варшаву перед И. Мазепой открывались блестящие перспективы придворной карьеры. В сложной международной обстановке начала 60-х годов XVII века он неоднократно выполнял секретные и деликатные дипломатические поручения короля в разных государствах Европы. Эти поездки расширяли его кругозор и углубляли знание сторон жизни, скрытых от большинства непосвященных в кулуарные интриги политиков. В школе тайной придворной дипломатии, расцветшей во времена французского «короля-солнца» Людовика XIV, окончательно формируется характер И. Мазепы. Тонкий расчет, построенный на понимании эгоистических интересов и прекрасном знании психологии игроков, умело сплетенная интрига становятся неотъемлемыми чертами его дальнейшего поведения. В этом Мазепа не имел себе равных не только среди украинских гетманов, но и в кругах политиков большинства европейских столиц.
Внешне привлекательный и блестяще образованный, смелый и остроумный, он имел завидный успех у женщин. Своими связями молодых лет он неоднократно пользовался для достижения политических целей до самой старости. Однако непрекращающиеся шляхетско-казацкие войны, с новой силой разгоревшиеся в те годы, провоцировали стычки православного дворянина с отпрысками знатнейших польских домов. После одной из них, когда дело дошло до сабельного боя и кровопролития, Ян Казимир был вынужден удалить из Варшавы своего молодого фаворита.
Из польской столицы в 1663 году И. Мазепа переехал на Волынь. Но и там юному донжуану вскоре пришлось пережить историю, скандально прославившую его на всю Европу. Неподалеку от поместья своей матери, в котором он на время обосновался, простирались владения престарелого магната Фальбовского, с молодой женой которого у варшавского щеголя вскоре завязался пылкий роман. Фальбовскому удалось перехватить письмо своей жены к Мазепе, которое вез его собственный слуга. В послании она извещала любовника о скором отъезде супруга и приглашала к себе. Обманугый муж приказал слуге доставить письмо адресату и взять ответ, в котором говорилось о скором приезде любовника. Заполучив ответное послание, Фальбовский с отрядом своих людей подстерег И. Мазепу. Слуга сообщил, что пленник у жены магната бывал уже столько раз, сколько у него «волос на голове». Разъяренный Фальбовский приказал снять с И. Мазепы всю одежду и привязать лицом к хвосту коня. Скакун получил несколько ударов нагайкой, а из пистолетов Фальбовский прострелил ему ухо. Очумевшее от боли животное понеслось через густой лес. И лишь несколько дней спустя измученного ловеласа в полуобморочном состоянии нашли местные жители, отвязали от коня и выходили.
Эта история поставила крест на дальнейшей карьере в Польше. Не имея выбора, И. Мазепа отправился в казацкое Приднепровье, где после смерти отца унаследовал почетное, но мало что дававшее звание черниговского подчашего. В это время, после падения И. Выговского и недолгого гетманства Ю. Хмельницкого, в Украине разгорелась ожесточенная борьба за власть между враждовавшими группами казацкой старшины, придерживавшимися пропольской (преимущественно на Правобережье) и промосковской (главным образом, на Левобережье) ориентации.
Сначала И. Мазепа, связанный родовыми корнями и знакомствами с правобережным казачеством и польскими знатными домами, оказался в окружении гетмана П. Тетери. Однако позорное бегство в Польшу гетмана, прихватившего войсковые символы и казну, а также самовольное подписание им Андрусовского соглашения о разделе Украины по Днепру между Польшей и Московским царством, вызвали раскол в лагере бывших сторонников Тетери. Одни, сохраняя верность Варшаве, пошли за уманским полковником М. Ханенко, остальные, в том числе и И. Мазепа, примкнули к избранному гетманом П. Дорошенко, который, утвердившись в Чигирине, взял курс на воссоздание казацкой Украины как независимого от Польши и России государства.
И. Мазепу в окружении П. Дорошенко мы видим с 1669 года. Тогда, уже в тридцатилетием возрасте, он женился на дочери генерального обозного Семена Половца Анне, вдове белоцерковского полковника Самуила Фридрикевича. В Чигирине Мазепу назначили «ротмистром надворной хоругви» (командиром личной гетманской гвардии), а вскоре он занял одну из высших в казацком войске должностей — генерального есаула.
Оказавшись между двух огней, П. Дорошенко, вынужден был пойти на сближение с Османской империей. Вместе с ним, в союзе с войсками Мохаммеда IV, И. Мазепа командовал казацкими полками во время похода на Каменец-Подольский и Львов в 1672 году. Но основным его делом была дипломатия. От лица П. Дорошенко он возглавлял посольства к крымскому хану Селим-Гирею в 1673 году и левобережному гетману И. Самойловичу в начале 1674 года. Однако положение П. Дорошенко становилось все более неустойчивым, значительная часть казаков не одобряла его протурецкой ориентации. Во время поездки на Левобережье Ивану Мазепе удалось установить хорошие отношения с тамошними промосковским гетманом и старшиной, что очень помогло ему уже через несколько месяцев.
Летом 1674 года И. Мазепа во главе очередного посольства отправился в Крым и Турцию, но по дороге был перехвачен запорожскими казаками Ивана Сирко, решительно настроенными против сближения с ханом и султаном. Они выдали Мазепу И. Самойловичу, к которому тот в скором времени вошел в полное доверие. В ходе начатого по его делу следствия И. Мазепе удалось заручиться симпатиями боярина Артамона Матвеева. Боярин отослал Мазепу к царю Алексею Михайловичу, и тот также был очарован им. Царь даже разрешил ему вернуться в Чигирин, однако И. Мазепа, понимая безнадежность положения Д. Дорошенко, остался с И. Самойловичем.
Расчет и политическое чутье не подвели И. Мазепу. При И. Самойловиче, как и при П. Дорошенко, он занимается дипломатической работой, умело используя свои обширные познания и личные связи. Теперь он — частый гость в Кремле. К нему прислушиваются царевна Софья и ее фаворит, умный и весьма просвещенный, но не всегда твердый в своих намерениях князь Василий Голицын. Вместе с И. Самойловичем и Г. Ромодановским Мазепа участвовал в маневрах казацко-московских войск на левом берегу Днепра во время турецких Чигиринских походов 1677 и 1678 годов.
В 1682 году И. Мазепа получил от И. Самойловича ответственный пост генерального есаула, который занимал и при П. Дорошенко. При этом, прочно связав свою жизнь с Левобережной Украиной, он не забывает о своем материальном благополучии, получая от гетмана и царского двора поместья на Левобережье и в граничащих с Украиной областях Московского царства. Такая ловкость в делах скоро делает его одним из богатейших людей Украины, позволяя ему использовать личные средства для демонстративной благотворительности и подношения даров влиятельным государственным мужам.
Вскоре последовало падение И. Самойловича (к чему, по не подтвержденным документально слухам, И. Мазепа имел непосредственное отношение), на которого В. Голицын возложил ответственность за неудачный поход против Крымского ханства в мае-июне 1687 года. Перед И. Мазепой, пользовавшимся полным доверием Кремля, открывались новые перспективы. Распространив в годы правления И. Самойловича влияние на казацкую старшину и пользуясь поддержкой Москвы, он обеспечил свое избрание на гетманство на казацкой раде, состоявшейся 25 июля 1687 года.
В тот же день новоизбранный гетман подписал с московскими послами новое соглашение, так называемые Коломакские статьи. В целом, они повторяли Глуховские статьи 1669 года с дополнениями, внесенными в период гетманства Самойловича. Казацкий реестр определялся в 30 тысяч, гетман не мог снимать полковников без соответствующего царского указа, ему запрещалось поддерживать самостоятельные дипломатические связи с други ми государствами, в главных городах Украины оставались царские гарнизоны. При этом Коломакский договор впервые обязывал украинское правительство «народ малороссийский всякими меры и способы с великороссийским народом соединять и в неразорванное и крепкое согласие приводить супружеством и иным поведением».
Таким образом, подписанные И. Мазепой при получении гетманской булавы обязательства ставили Левобережную Украину в еще большую зависимость от Московского царства, чем при его предшественниках. Но это не помешало И. Мазепе вынашивать далеко идущие планы объединения под своей булавой всех украинских казацких земель вместе с Правобережьем и Запорожьем. Объединенная Украина представлялась ему в пределах государства Богдана Хмельницкого, летом 1668 года почти восстановленного П. Дорошенко.
С падением Софьи и утверждением на престоле в Москве Петра I Мазепа ничего не потерял. Привлекая молодого царя своей образованностью, «европейскостью» и широтой политического кругозора, он быстро вошел в доверие к всероссийскому самодержцу, помогая ему дельными советами и обеспечивая стабильность на всем пространстве от Днепра до Дона. Под командованием Мазепы украинские полки принимали участие в Крымском походе 1689 года, овладении Казикерманом в 1695-м, осаде и взятии Азова в 1696-м, последующих затем Азовских походах второй половины 1690-х годов. Безупречно выполняя поручения Петра, И. Мазепа окончательно расположил к себе молодого царя, развязав себе руки для борьбы за расширение своей власти на Правобережье.
Правобережная Украина после Чигиринских походов турецко-татарских войск до самого Поросья лежала в руинах. Вместе с тем, продолжавший войну с турками король Ян III Собеский принял меры для восстановления на возвращенных под власть польской короны землях казацких полковых структур, способных противостоять татарским набегам. Среди местных лидеров здесь выделялся Семен Палий, долгое время проведший на Запорожье. Прославившись в борьбе с татарами, он лелеял надежду освободиться от польской власти, в чем рассчитывал на поддержку Московского царства. С этой целью он сблизился с И. Мазепой и через него обратился в Кремль с просьбой принять его с правобережными казаками в российское подданство.
Московское правительство, находясь в то время в союзе с Речью Посполитой против Османской империи, не хотело портить отношения с Варшавой. Поляки, проведав о намерениях Палия, схватили его, но тот вскоре бежал и в Фастове, под Киевом, у границы королевских и царских владений, поднял против Речи Посполитой восстание.
Семену Палию удалось разбить шляхетское ополчение, и в октябре 1702 года он овладел Бердичевом, а затем Немировом и Белой Церковью, распространив свою власть на все Правобережье и Восточную Подолию. Ему способствовало то, что в начавшейся в 1700 году Северной войне, в которой против господствовавшей на Балтийском море Швеции выступили Россия, Речь Посполитая, Саксония и Дания, польские войска, сосредоточенные на севере, терпели жестокие поражения.
Резиденцией С. Палия стала Белая Церковь. Отсюда он слал письма Петру I и Мазепе с просьбами о переходе в российское подданство, однако царь, не желая портить отношения с союзниками, через левобережного гетмана убеждал Палия подчиниться полякам. Ввиду усиливавшейся на территории Речи Посполитой анархии, И. Мазепа по приказу Петра I весной 1704 года выступил на Правобережье. С. Палий откликнулся на его приглашение и прибыл в лагерь гетмана, где в конце июля того же года был задержан и обвинен в сношениях с врагами российского царя и польского короля — польскими сторонниками шведов во главе с гетманом Любомирским. Затем он был выдан российской стороне и после учиненного с обычной для петровских времен жестокостью дознания сослан в Сибирь.
Шведский король Карл XII.
Иван Мазепа не только избавился от популярного в народе соперника, но фактически стал хозяином всей Правобережной Украины. Против этого Петр I не возражал. Войска его союзника, польского короля Августа II, были разбиты еще в 1702 году, и Карл XII, заняв Варшаву и Краков, летом 1704 года посадил на престол Речи Посполитой своего ставленника Станислава Лещинского. В такой ситуации, при том, что российские войска противостояли шведам в Прибалтике и Белоруссии, Петр был заинтересован, чтобы Украина западнее Днепра, формально не включаясь в состав его царства (во избежание конфликта с союзными ему силами в Польше), находилась в руках доверенного человека, каковым в то время и являлся И. Мазепа.
Таким образом, летом 1704 года И. Мазепа объединил под своей властью Левобережную и Правобережную Украину, причем вассалом Москвы он был лишь как гетман первой из них, тогда как в качестве правителя второй был вполне самостоятельным. Благодаря этим мероприятиям Гетманская Украина фактически была восстановлена в тех границах, в которых она существовала при Б. Хмельницком.
В ходе успешных военных действий 1705 и 1706 годов против польских сторонников Карла XII Мазепа укрепил свои позиции на Волыни и Подолии, не забывая подносить щедрые подарки царю. Однажды он прислал Петру тысячу лошадей, крайне необходимых для продолжения войны со Швецией. Не скупился и царь: И. Мазепа одним из первых в российской державе был удостоен ордена Андрея Первозванного, ему во владение были пожалованы Крупицкая волость и Севский уезд.
В годы своего правления И. Мазепа, человек высокого художественного вкуса, музицировавший и сам слагавший лирические песни, первостепенное внимание уделял развитию образования и украшению городов Украины великолепными, богато декорированными постройками, главным образом храмами, в стиле украинского барокко. Своеобразные эстетические пристрастия позволяют говорить об особом, «мазепинском» стиле в этом направлении.
Особенно интенсивно в период гетманства Ивана Мазепы развивался Киев как церковный и образовательный центр Украины, в полной мере выступая духовной и культурной столицей страны. И. Мазепа, в прошлом ученик Киево-Могилянской коллегии, гораздо больше своих предшественников заботился о состоянии города и его жителей, разбирал жалобы киевлян, проявляя при этом незаурядную находчивость. Как-то во время очередного приезда в Киев гетман рассматривал тяжбу киевлян и монахов Межигорского монастыря по поводу прав на владение горой Юрковицей. Документы, подтверждавшие законность претензий той или другой стороны, исчезли в годы Руины, а надежных свидетелей найти не удавалось. Тогда И. Мазепа поставил вопрос иначе: чей кабак был на горе — монастырский или городской? Все хорошо помнили, что кабак был городской. Следовательно, рассудил гетман, и гора принадлежала городу. И закрепил ее за Киевом.
Таких вопросов приходилось рассматривать сотни, но главное внимание И. Мазепы в Киеве привлекала славная коллегия, в январе 1694 года утвержденная Петром I, при деятельном участии гетмана, в ранге академии — первого высшего учебного заведения Российской державы. На содержание Киево-Могилянской академии было выделено постоянное ежегодное царское жалование в 50 рублей. Но этого было явно недостаточно, и гетман отдельными универсалами приписал Братскому монастырю (под патронатом которого находилась академия) несколько городков и сел. В 1703 году академии по приказу И. Мазепы были переданы некоторые здания на Подоле, а из гетманской казны на ее нужды ежегодно выделялось 200 рублей.
При деятельном участии Ивана Мазепы в последнем десятилетии XVII века в Киеве развернулось монументальное строительство. Одним из первых возведенных на его личные средства храмов города был Богоявленский собор Братского монастыря, освященный в 1695 году. В 1703 году гетман начал строительство нового каменного корпуса Киево-Могилянской академии. Особенно заботился И. Мазепа о пополнении академической библиотеки, передавая ей книги из собственного собрания. Поэтому не удивительно, что тогдашний Киевский митрополит Варлаам Ясинский называл И. Мазепу «обновителем, промысленником и благодетелем Братского монастыря», а Феофан Прокопович в посвящении своей драмы «Владимир» величал гетмана «ктитором» (основателем) «преславной Академии Могило-Мазепианской Киевской».
Мазепинское строительство в Киеве не ограничивалось Братским монастырем и академией на Подоле. На средства гетмана были реконструированы, достроены и украшены древнерусские храмы: Кирилловская церковь и главная святыня города — Софийский собор, при котором тогда же, в 1699–1707 годах, была сооружена большая каменная колокольня, ставшая композиционной доминантой верхней части Киева.
Во времена И. Мазепы изменился и вид Печерска. В 1690–1696 годах здесь был возведен величественный Никольский собор с высокой колокольней (построена в 1750 г.), монастырской трапезной и другими сооружениями.
По инициативе и на средства И. Мазепы большой объем работ был проведен в Киево-Печерской лавре. Еще до 1695 года на деньги гетмана вокруг этого древнего монастыря были возведены каменные стены с четырьмя башнями, в барочном стиле оформлена Троицкая надвратная церковь, позолочен верх и пристроены боковые приделы большой лаврской церкви Успения Пресвятой Богородицы. В 1696–1698 годах над Экономическими воротами лавры возвели пятикупольную церковь Всех Святых с родовым гербом гетмана, а напротив лавры — Вознесенскую церковь женского монастыря, игуменьей которого была мать гетмана. В 1701 году было обновлено здание лаврской типографии. В 1706 году построили новую Печерскую крепость с воротами. Онуфриевские ворота долгое время называли «Мазепиными». Троицкую надвратную церковь гетман объединил с прекрасным барочным ансамблем всей лавры.
Примеру гетмана в благотворительной деятельности последовали представители высшей казацкой старшины: племянник Мазепы, киевский полковник Константин Мокиевский соорудил на территории лавры церкви Рождества Богородицы, Воскресения Христова и Феодосия Печерского; полтавский полковник Павел Герцык финансировал строительство Крестовоздвиженской церкви над Ближними пещерами; стародубский полковник Михаил Миклашевский спонсировал сооружение величественного Георгиевского собора Выдубецкого монастыря.
Прекрасные храмы и особняки воздвигались И. Мазепой и богатыми людьми из его окружения и в других городах Украины: Батурине, Чернигове, Переяславе, Полтаве, Харькове. К церковному строительству мазепинских времен подключились и зажиточные украинские горожане. С развитием архитектуры был связан подъем монументальной живописи. На период гетманства И. Мазепы приходится и взлет староукраинского гравировального и прикладного искусства.
Значительными достижениями отличается и киевская барочная литература рубежа XVII–XVIII веков и следующих десятилетий, к подъему которой И. Мазепа, сам писавший ярко и образно, также имел непосредственное отношение. Примечательно, что в эпилоге трагикомедии Феофана Прокоповича «Владимир», посвященной принятию христианства на Руси, апостол Андрей объединяет пророчества исторической судьбы Киева с панегириками И. Мазепе и близкому к гетману тогдашнему Киевскому митрополиту В. Ясинскому.
Гетман Мазепа неизменно пользовался полным доверием царя, и, судя по всему, до 1708 года не имел намерений отойти от Петра I. Такой расчетливый политик, каким был престарелый гетман, не мог быть заинтересован в поражении Петра I, и в его интересах было поддерживать российского царя при одновременном укреплении в Украине режима личной власти.
Однако в Украине против И. Мазепы во все годы его правления существовала оппозиция. С юных лет усвоив нравы польской аристократии, в частности пренебрежительное отношение к простому народу, гетман никогда не пользовался особой любовью крестьян и рядовых казаков, имевших все основания видеть в нем не национального вождя, а пана и преданного ставленника московского самодержца. С санкции Петра I И. Мазепа приобретал в Украине огромные земельные владения с проживавшими там крестьянами, не препятствуя делать то же самое своим сторонникам из высшей казацкой старшины.
При этом гетман ревностно выполнял все связанные с Северной войной требования Петра I, отправляя казаков не только для ведения боевых действий в Прибалтике, но и на всевозможные хозяйственные работы, в том числе и на строительство Петербурга, где российские приказчики и урядники относились к казакам как к бесправным крестьянам.
Подобные принудительные акции, нарушавшие старинные вольности и права, возмущали украинский народ, поэтому когда в 1707 году казаки Дона под руководством Кондратия Булавина восстали против деспотического правления Петра, многие в Украине готовы были примкнуть к восстанию. На сторону донцов переходили казацкие низы и крестьяне Слободской Украины. Мятежные настроения господствовали и на Запорожье.
В этой критической ситуации многие с надеждой смотрели на И. Мазепу, имевшего возможность примкнуть к восстанию. Однако гетман проявил по отношению к царю полную лояльность и активно содействовал подавлению восстания весной — летом 1708 года. Теперь в глазах народа он уже не мог ассоциироваться с борцом за права и свободу угнетенных масс — лишь с типичным представителем правящей верхушки, никогда не вызывавшей особо теплых чувств у рядовых украинцев.
На этом фоне заметно активизировалась оппозиция казацкой старшины, которую возмущали не только польские, «панские» замашки и абсолютистские методы правления гетмана, но и то, что должности и поместья раздавались приближенным Мазепы, тогда как не менее заслуженные казацкие лидеры оказывались обделенными. По ставшей традиционной со времен гетманства И. Брюховецкого и Д. Многогрешного постыдной привычке устраивать личные дела при помощи доносов в Москву, враги И. Мазепы пользовались этим методом самым непосредственным образом.
Так, в 1699 году бунчужный товарищ Даниил Забила, договорившись с боярином Борисом Шереметьевым, написал царю о якобы имеющих место тайных сношениях гетмана с крымским ханом. Однако Петр не поверил и отправил доносчика в Батурин, где тот, после пыток, был приговорен генеральным судом к смертной казни, замененной гетманом на пожизненное заключение. Среди жалоб царю встречались и справедливые, касавшиеся своеволия и несправедливости гетмана, однако Петр I не считал нужным раздражать И. Мазепу мелочным вмешательством в его отношения с казацкой старшиной и закрывал глаза на эти сигналы.
В 1705 году гетман в очередной раз продемонстрировал Петру свою преданность, отправив ему письмо от шведского ставленника на польском престоле С. Лещинского, в котором тот убеждал Мазепу перейти на его сторону, обещая щедрое вознаграждение. После такой демонстрации верности царь уже не верил никаким доносам на И. Мазепу.
Однако в 1707 году гетману довелось пережить малоприятную историю, связанную как с интимной сферой его жизни, так и с политической карьерой. В 1702 году И. Мазепа овдовел. На его глазах созревала юная красавица, дочь генерального судьи Василия Кочубея Матрена, крестница гетмана. Мазепа покорил ее сердце и просил стать его женой, но родители девушки, мотивируя церковной недопустимостью брака крестного с крестницей, ответили отказом. В семье Кочубеев разразился скандал, и влюбленная девушка убежала к И. Мазепе. Чтобы не позорить девушку, гетман отправил ее к отцу, где ее жизнь теперь стала невыносимой. Матрена тайно писала Мазепе о своих страданиях и особенно об издевательствах своенравной матери, а он отвечал ей, что никого на свете еще не любил так, как ее, но понимая, какая беда выйдет, оставь он ее в своем доме, отправил ее к родителям. Послания с горькими упреками слал И. Мазепе В. Кочубей, в ответ гетман укорял его в попустительстве капризам жены и жестоком обращении с дочерью.
Разъяренный В. Кочубей, сговорившись со свояком, полтавским полковником Иваном Искрой, решил прибегнуть к испытанному способу выяснения отношений — доносу царю. Донос состоял из 33 пунктов, но при всей кажущейся обстоятельности ни один из них не содержал информации, доказывающей неверность И. Мазепы Москве. Из доноса следовало и без того понятное: в ставке пожилого гетмана ведутся разговоры о ходе Северной войны и взвешиваются шансы сторон на победу. При этом личный мотив доноса был очевиден.
Петр доносу не поверил и начал следствие против самих доносчиков. И. Искра под пытками признался, что на это дело его подбил В. Кочубей, а тот, не стерпев мук, сказал, что затеял все, желая отомстить, и показал царю связку писем И. Мазепы к его дочери. Тогда царь, сам не отягощенный предрассудками в амурных делах, велел обоих доносчиков передать гетману для казни по решению войскового суда. 14 июля Кочубей и Искра были публично казнены в присутствии И. Мазепы и его войска в военном лагере под Белой Церковью.
Но, как потом оказалось, И. Мазепа тайно, через своих старых знакомых в Варшаве, поддерживал связи с окружением С. Лещинского, а затем и с Карлом XII. Конспирация и интриги были настолько тонкими и умелыми, что доподлинно эту сторону деятельности гетмана восстановить невозможно. Несомненно, однако, что при неопределенности исхода Северной войны И. Мазепа, как всякий опытный политик на его месте, хотел подстраховаться и получить дивиденды при любом повороте событий. Он действовал не в интересах Петра или Карла, а в своих собственных, и потому, когда шведский король, выведя из борьбы Данию и Саксонию и утвердившись в Польше, все силы сосредоточил против России, И. Мазепа счел его шансы на победу более вероятными, чем у Петра. Переход на сторону предполагавшегося победителя позволял рассчитывать на создание (в стратегическом союзе со Швецией) независимой Украины по обе стороны Днепра под властью престарелого гетмана.
Видимо, никогда не будет точно установлено, избрал ли Карл XII свой маршрут в кампании 1708–1709 годов, заведомо полагаясь на поддержку со стороны гетмана, или же И. Мазепа окончательно решил перейти на его сторону ввиду начавшегося в середине сентября 1708 года, движения шведской армии в Украину. Вдогонку Карлу XII из Риги шел оснащенный артиллерией и большим количеством боеприпасов корпус генерала Левенгаупта, но в сражении при Лесной 28 сентября он был перехвачен и разбит.
Стремясь побыстрее воспользоваться плодами победы при Лесной и еще до конца 1708 года разбить основные силы шведов, Петр I приказал И. Мазепе с украинскими полками идти на соединение с русской армией к Стародубу. Однако тот медлил, ссылаясь на свою болезнь и другие осложняющие обстоятельства. Ему нужно было принять окончательное решение — с кем быть: с Петром или с Карлом, а исход войны опять становился неопределенным. Сохранение верности Петру гарантировало победу России и удержание Украины в ее составе, причем царь не скрывал намерения ввести тут новую, более отвечавшую принципам централизованного государства, форму управления. Этого опасались и запорожские казаки, в частности, близкий И. Мазепе атаман К. Гордиенко. К тому же, в любую минуту Петр мог узнать о тайном соглашении между гетманом и шведским королем. Переход Украины на сторону Швеции, казалось бы, перевешивал чашу весов победы на сторону Карла, а значит, и создания И. Мазепой самостоятельного украинского государства.
Царские войска приближались, приказы присоединиться к российской армии следовали один за другим. Тогда, после проходивших в глубокой тайне совещаний с самыми близкими людьми, среди которых особенно выделялся молодой, одаренный Филипп Орлик, Иван Мазепа, наконец, принял решение. 24 октября 1708 года с пятитысячным отрядом и вовлеченными в его план лицами из круга казацкой старшины он переправился через Десну и открыто пошел на соединение с Карлом, полагая, что на его призыв вступить в союз со шведами откликнется вся Украина. Официально переход на сторону Карла в воззвании к народу мотивировался невыносимостью царского гнета и попранием исконных вольностей и прав украинского казачества, что бесспорно соответствовало истине. Однако находившийся с войсками возле украинских границ Александр Меншиков немедленно предпринял упреждающие действия. Он быстро перекрыл переправы через Десну, чтобы не дать вслед за гетманом перейти на сторону Карла украинским полкам, и 28 октября издал манифест к украинскому народу. В нем он клеймил И. Мазепу как изменника, который сошелся со шведами для того, «чтобы украинскую землю закрепостить под польское господство и церкви Божии и монастыри отдать в унию». Это было ложью, но, тем не менее, цели достигало: народ готов был в это поверить.
Поступок И. Мазепы вызвал недоумение и растерянность не только простых людей, но и основной части казацкой старшины. Подобного поворота никто не ожидал. В то же время, А. Меншиков 2 ноября захватил гетманскую резиденцию Батурин, перебил население города (около 20 тысяч человек) и завладел запасами вооружения и продовольствия.
Через четыре дня в Глухове, в присутствии царских представителей состоялась казацкая рада с участием четырех полковников: стародубского — Скоропадского, черниговского — Полуботка, переяславского — Томары и нежинского — Жураховского. И. Мазепа был объявлен изменником и низложен, а вместо него гетманом избран стародубский полковник И. Скоропадский, который, не веря в успех предпринятого И. Мазепой шага, не откликнулся на присланный ему призыв перейти на сторону шведов и сохранил верность Петру.
12 ноября, выполняя царский приказ, украинское духовенство предало Ивана Мазепу анафеме. Отлучение от церкви грозило всем, кто последует за ним и перейдет на сторону шведов. Вскоре к Петру присоединились еще два полковника, ранее поддержавших И. Мазепу: миргородский Апостол и компанийский Галаган. Посмертно были реабилитированы Кочубей и Искра, их семьям возвратили владения и дали новые привилегии. Из Сибири возвратился С. Палий.
Вскоре, видя, что силы Карла невелики и помощи ему ждать неоткуда, тогда как в армию Петра прибывают все новые пополнения, от И. Мазепы отступились и те, кто поначалу поддержал его: генеральный судья Чуйкевич, генеральный есаул Максимович, лубенский полковник Зеленский и другие. Простой народ сохранял лояльность к Петру, опасаясь в случае неповиновения зверских расправ, подобных тем, что обрушились на жителей Батурина и его окрестностей.
Между тем, боевые действия продолжались. К концу 1708 года шведы, перейдя Десну, заняли район Прилуки — Гадяч — Ромны; российские войска расположились возле Сум, Богодухова и Ахтырки, прикрывая дорогу на Харьков. В Киеве также оставались верные Петру войска. С наступлением весны Карл придвинул свою армию к Полтаве, гарнизон которой оказал сопротивление. К. Гордиенко привел на помощь шведам часть запорожцев, а в это время российские войска совместно с казаками Галагана атаковали и уничтожили Сечь.
Положение Карла и Мазепы становилось все более тяжелым. 27 июня (8 июля) произошло решающее сражение под Полтавой, в ходе которого лично от И. Мазепы уже ничего не зависело.
Никольский собор в Киеве. Построен под покровительством И. Мазепы. 1690–1696 гг.
Вместе с Карлом ему пришлось бежать к Днепру и, переправившись у Переволочной, искать спасения во владениях Турции. На татарских телегах хранившие верность гетману запорожцы перевезли их через степи к Южному Бугу, где беглецов настиг посланный вдогонку отряд генерала Волконского, но им все же удалось добраться до Очакова.
Петр решительно требовал от султана выдачи беглецов, однако его усилия оказались тщетными. В отличие от Карла, оказавшегося в Турции ни с чем (кроме, разумеется, королевского титула и славы великого полководца), И. Мазепа и здесь располагал огромными по тем временам суммами. Шведскому королю он вскоре одолжил 240 тыс. талеров, а после смерти при нем нашли еще 160 тыс. талеров, много серебряной посуды и драгоценностей.
Испытания последних месяцев подкосили пожилого гетмана. В ночь с 21 на 22 сентября 1709 года (по другим данным, 28 августа 1709-го и даже 18 марта следующего года) он скончался в селе Варницы близ городка Бендеры на Днестре. Отпевали его в присутствии Карла XII, затем тело покойного перевезли в Галац и похоронили в древнем монастыре святого Юрия на берегу Дуная.
Не доживи И. Мазепа до сентября 1708 года, оценка его как личности и политического деятеля авторами исторических сочинений были бы прямо противоположны имеющимся. Национальная украинская историография, отдавая должное меценатству Мазепы, клеймила бы его как прислужника Москвы, а российская считала образцом верности «братской дружбе» украинского и русского народов. Однако судьба распорядилась иначе.
Если бы планы И. Мазепы удались, то Приднепровская Украина обрела бы государственную независимость уже в 1709 году и, вероятно, смогла сохранить ее, тогда как Россия в XVIII веке могла бы и не войти в число сильнейших государств мира. Однако история не знает сослагательного наклонения. И неудача, постигшая замыслы И. Мазепы, определила быструю ликвидацию автономии Левобережной Украины при одновременном восстановлении на Правобережье неограниченной крепостнической власти польской шляхты.
Сам Иван Мазепа как личность, если подняться над политическими пристрастиями в его оценке, демонстрирует незаурядные черты тонкого, образованного, умного, эстетически развитого человека эпохи барокко, прекрасно знающего уязвимые точки противников и полагающегося на хитрость, расчет и интригу куда более, чем на героизм, порыв и энтузиазм. В этом он во многом противоположен Б. Хмельницкому и П. Дорошенко.
Как бы то ни было, Иван Мазепа стал знаковой исторической фигурой украинской истории. Он создал прецедент выступления властвующих кругов украинского общества против диктата российского центра. Не случайно его примеру в обретении Украиной независимости следовали политические деятели 1917–1918 и 1991 годов.