КТО И ЗА ЧТО УБИЛ ВАСИЛИЯ СТАЛИНА?
(По материалам Д. Лиханова)
Василия Сталина арестовали через полтора месяца после смерти отца — 28 апреля 1953 года. В документах, рассекреченных полвека спустя, нет ни слова о том, кто замыслил эту операцию. Можно только предполагать, что инициатива исходила от бывших сталинских соратников — Берии, Молотова, Маленкова, Хрущева. Как раз в эти самые дни Лаврентий Павлович прямой дорожкой направлялся к трону: объединял госбезопасность с милицией, подчинил себе внутренние войска, злобно сверкал золотом пенсне на товарищей по партии, и те, по их собственным признаниям, впадали в транс, а про себя думали-гадали, как бы им поскорей спихнуть «товарища по партии». Возможно, Берия (и не только он) полагал, что Василий Сталин сможет занять место отца. Не в буквальном смысле, естественно (кто б ему это позволил), а в смысле народной любви или, правильнее сказать, народной памяти, которая, останься Вася на свободе, постоянно пробуждала бы к нему повышенное внимание. Ведь вспоминали же мы о Светлане, читая ее запрещенные мемуары.
Как «убирали» Василия Сталина? Об этом в гэбистских и партийных документах тоже молчок. Однако сохранились воспоминания последней гражданской жены Василия — Марии Николаевны.
О грядущем аресте сын Сталина узнал от друзей-летчиков по телефону. Неизвестно, что думал в эти мгновения Василий Сталин, но одна мысль пронеслась в его голове наверняка: «Предали, суки!» Василий перебрал все свои бумаги, кое-кто сжег, потом застрелил из табельного револьвера любимую овчарку и принялся ждать. Наутро пришли бугаи-чекисты: «Товарищ генерал, вот ордер на ваш арест». К тому дню генерал-лейтенанту Василию Сталину исполнилось тридцать два года. Он занимал должность командующего ВВС Московского военного округа. Много пил. Помогал спортсменам. Жил с любовницей. Но не могли же его арестовать только за это или за то, что он сын Сталина! Обвинили в разбазаривании государственных средств…
Допрашивать Василия начали 9 мая 1953 года. Поручено это ответственное дело было начальнику следственной части по особо важным делам генерал-лейтенанту Влодзимерскому и его заместителю полковнику Козлову. Суть протокола обвинения, состряпанного ими за три дня допросов, в двух словах сводится к тому, что Сталин Василий Иосифович, «занимая пост командующего ВВС Московского военного округа, допустил разбазаривание государственного имущества и незаконное расходование денежных средств, чем нанес большой материальный ущерб Советскому государству».
Виновным в «расхищении государственных средств» Василий себя признать отказался: «Расхищения государственных средств и казенного имущества в целях личного обогащения я не совершал и виновным в этом себя признать не могу». И то верно — обвинять в хищениях с целью личного обогащения человека, у которого всего лишь два месяца назад было все! А вот гипертрофированная страсть Василия Сталина к спорту и его щедрое покровительство спортсменам действительно происходили за казенный счет: «В период с 1947 по 1949 год, — каялся на допросе Василий, — в ВВС МВО были сформированы команды мастеров почти по всем видам спорта… Кроме того, я добился передачи ВВС из центрального клуба Советской армии футбольной команды. Во всех этих спортивных командах числилось более 300 человек, содержание которых обходилось в сумму свыше 5 млн. рублей в год». А в 1950 году на территории парка культуры и отдыха Ленинградского района штаб ВВС начал строительство спортивного центра, причем эту и все другие стройки, по словам Василия, санкционировал военный министр маршал Василевский, а стало быть, на всех бумагах стояла ею подпись. Однако Василевского на Лубянку даже не вызывали. А в памяти многих спортсменов послевоенного поколения Вася Сталин остался «мировым мужиком», который многим помог: перетягивал в Москву, устраивал квартиры, зарплаты, звания. Многие ветераны советского спорта до сих пор считают себя обязанными этому человеку, что называется, по гроб жизни.
Следствие отыскало за Василием Сталиным еще множество грехов и грешков: летал на охоту в служебном «Дугласе», ездил по личным делам на казенном авто «паккард», построил на даче конюшню и баню, вывез из побежденной Германии несколько вагонов разного барахла…
Летом 1953 года «друзья по партии» устранили Лаврентия Берию, а в августе новый шеф госбезопасности Круглов отправил в президиум ЦК записку, в которой Василий Сталин официально обвинялся в растратах на 20 миллионов рублей, во «враждебных выпадах» и антисоветских клеветнических измышлениях. «После кончины Сталина И.В., — писал Круглов, — стал высказывать клеветнические измышления против руководителей КПСС и Советского правительства, якобы незаслуженно уволивших его из Советской Армии и стремящихся представить его как пьяницу и разложившегося человека. Вместе с тем Сталин В.И. осуждал мероприятия Советского правительства, направленные на обеспечение бесперебойного руководства страной после кончины Сталина И.В., а также высказывал недовольство тем, что Советское правительство якобы не проводит достаточных мероприятий по увековечению памяти Сталина И.В. Окончательно морально разложившись, Сталин В.И. в конце марта и апреле с.г. высказывал настроения встретиться с иностранными корреспондентами и дать им интервью о своем положении после кончины Сталина И.В.».
Василия Сталина осудили лишь два года спустя — 2 сентября 1955 года. Трудно сказать, чем была вызвана эта пауза. Может быть, какими-то внутриполитическими причинами? За антисоветскую пропаганду и злоупотребление служебным положением (растрату так и не удалось доказать) он получил восемь лет лишения свободы. Два года до суда Василий провел в Лефортове в роли безымянного узника, и только следователи и начальник тюрьмы знали о том, что это сын Сталина. После суда его отправили в знаменитую Владимирскую тюрьму, построенную еще при царском режиме. Здесь Василий провел почти шесть лет…
5 января 1960 года. Генпрокурор Руденко и главный гэбист Шелепин вновь пишут бумагу на Старую площадь. На дворе политическая оттепель — оттого, видать, и письмо такое: просят у ЦК за хорошее поведение и по причине болезни «применить к Сталину В.И. частную амнистию… поручить Моссовету предоставить Сталину В.И. в г. Москве трехкомнатную квартиру; поручить Министерству обороны СССР назначить Сталину В.И. пенсию… предоставить ему путевку в санаторий сроком на 3 месяца и возвратить изъятое при аресте лично принадлежащее ему имущество; выдать Сталину В.И. 30 тысяч рублей в качестве единовременного пособия». Чуть ниже пометочка: «Постановлением Президиума ЦК КПСС от 8 января 1960 г. предложение А. Шелепина и Р. Руденко были приняты». Казалось бы, добро пожаловать на свободу! Но тут как раз что-то происходит…
В рассекреченных документах имеется явный пробел — отсутствие двенадцати страниц, которые, возможно, составляли документ за номером 121, до сих пор нерассекреченный. Не исключено, что в нем таится разгадка того, что произошло с Василием Сталиным в последующие годы.
Следующий документ, от 7 апреля 1961 года:
«За период пребывания в местах заключения В.И. Сталин не исправился, ведет себя вызывающе, злобно, требует для себя особых привилегий, которыми он пользовался при жизни отца. На предложение, сделанное ему о том, чтобы после освобождения из тюрьмы выехать на постоянное место жительства в гг. Казань или Куйбышев, Сталин В.И. заявил, что добровольно из Москвы он никуда не поедет… На предложение о смене фамилии он также категорически отказался… и заявил, что если ему не будут созданы соответствующие условия… то он “молчать не будет, а станет всем говорить о том, что осудили его в свое время необоснованно и что в отношении его чинится произвол”.
В неоднократных беседах с ним он постоянно подчеркивал, что по выходе из тюрьмы будет добиваться приема у товарища Н.С. Хрущева и других членов президиума ЦК КПСС, а также писать письма и заявления в различные инстанции. При этом он высказал мысль о том, что, возможно, снова обратится в китайское посольство с просьбой отправить его в Китай, где он будет лечиться и работать. Прокуратура СССР и Комитет госбезопасности убеждены, что В.И. Сталин, выйдя на свободу, будет снова вести себя по-прежнему неправильно. В связи с этим считаем целесообразным… в порядке исключения из действующего законодательства направить В.И. Сталина после отбытия наказания в ссылку сроком на 5 лет в г. Казань (в этот город запрещен въезд иностранцам). В гор. Казани предоставить ему отдельную однокомнатную квартиру. По заключению врачей, состояние здоровья В.И. Сталина плохое и он нуждается в длительном лечении и пенсионном обеспечении. Как прослужившему в армии более 25 лет, в льготном исчислении В.И. Сталину была назначена пенсия в размере 300 рублей (новыми деньгами). Однако, учитывая, что он своими действиями дискредитировал высокое звание советского генерала, предлагается установить для него по линии Министерства обороны СССР пенсию в размере 150 рублей в месяц. По улучшении здоровья его можно было бы трудоустроить на одном из авиационных заводов гор. Казани. Считаем также целесообразным при выдаче В.И. Сталину паспорта указать другую фамилию…»
Василий Сталин прибыл в Казань в марте 1961-го. У него отняли все: дом, друзей, женщин, работу и даже фамилию. В однокомнатную квартиру на Гагарина, 105 он зашел только с одним чемоданом, в котором лежал серебряный рог, бурка и пластинки с грузинскими песнями. Здесь, в Казани, Василий прожил всего лишь год. Однако именно этот последний год жизни сталинского сына буквально переполнен таинственными событиями.
В январе 1961-го, по воспоминаниям последней его жены — Марии Николаевны, — в Казани неожиданно появилась некая Мария Нузберг, о которой было известно, что КГБ привез ее вместе с детьми из Сибири специально для ухода за Василием и даже выделили ей отдельную квартиру. Более об этой Нузберг ничего неизвестно, однако совершенно очевидно, что она несколько месяцев жила на Гагарина, 105 по специальному заданию госбезопасности. И именно с появлением Нузберг сын Сталина «заболел странной болезнью», от которой не оправился уже до конца своих дней.
«Тогда, в январе, — вспоминает Мария Николаевна, — я вынуждена была уйти от Васи. Эта Нузберг постоянно находилась в квартире, делала ему уколы». Марии Николаевне говорили, что это инъекции снотворного, однако когда она попыталась рассмотреть одну ампулу, медсестра тут же ее выхватила и раздавила ногой на полу.
«В марте мне на работу позвонила врач Барышева, — продолжает Мария Николаевна, — и сказала: “Ваш муж очень плох. Он очень просит вас приехать”. Я приехала. Ему и в самом деле было очень плохо. Василий еще больше похудел и не стал похож на себя. Нузберг сидела тут же, не оставляла нас ни на минуту двоих. “Почему ты не позвонил сам?” — спросила я. “Я не мог. Меня не было”. — “Как?” — “Меня увозили”. — “Куда увозили?” — “Не имеет значения”. Куда его увозили? Зачем? Что они с ним там делали? У меня не было ответов на эти вопросы, и никто не собирался мне их давать. А он лежал передо мной, беспомощный, худой и страшный…»
17 марта Василия снова увозили в неизвестном направлении, а всего через два дня сын Сталина умер — в возрасте сорока одного года. Пройдя через девять лет Лефортова и Владимирки, этот молодой, крепкий мужик в казанской ссылке «сгорел» подозрительно скоропостижно.
И последний штрих. Когда на Арском кладбище открыли гроб для прощания, Мария Николаевна не узнала Василия. Его лицо было синим от гематом, а нос разбит. Она подумала: «Наверное, это кукла». Гроб опустили в могилу. Сверху приладили красный фанерный обелиск со звездочкой. Вместо имени — жестяная табличка с номером. Два года спустя друзья поставят здесь гранитный памятник с надписью «Единственному от М. Джугашвили» и фотографией Василия на фарфоровой пластинке, однако через несколько дней кто-то расстреляет фотографию несколькими выстрелами в упор…
