Илья Ефимович Репин – сын бедного военного поселенца Ефима Репина – родился в городе Чугуеве в 1844 году. Детство было очень трудным, но все несчастья скрашивала тяга к рисованию. Илья прошел хорошую школу в мастерской местного иконописца, после чего, побуждаемый тягой к живописи, приехал в Петербург. Во время обучения в Академии художеств он проявлял интерес к самым разным темам в изобразительном искусстве. Илья Ефимович не считался последовательным демократом и передвижником, так как активно разрабатывал религиозные темы и писал портреты царей и членов правительства. Эмиграция Репина в Финляндию в 1918 году вовсе не случайна, так как Октябрьскую революцию он не принял и остался верен главному делу своей жизни – творчеству.

В XX веке из Репина пытались сделать народника и чуть ли не революционера. О художнике вообще рассказывали множество всяких небылиц. Например, что картина «Отказ от исповеди перед казнью» написана под влиянием романа Э. – Л. Войнич «Овод». Но никаких данных о том, что Репин читал «Овода», не существует. Или взять утверждение о том, что картина «Садко в подводном царстве» – следствие давнего замысла художника отразить на холсте знаменитую былину. А на самом деле, будучи в Париже, Репин зашел в один роскошный продовольственный магазин, увидел там гигантский аквариум, и ему просто захотелось «поэкспериментировать» с подводным миром.

У Репина был очень сложный характер. Это объясняется многочисленными невзгодами, которые художник пережил в ранней юности. Он не всегда мог договориться с покупателями о цене картины, отказывался он и пояснять что-либо по поводу уже созданных им произведений.

После кончины Репина осенью 1930 года дети художника не очень уважительно отнеслись к наследию своего отца. Вера Репина продавала рисунки отца финским коллекционерам за более чем скромную плату, многое бесследно исчезло. В 1964 году в СССР приезжал чешский художник Вацлав Фиала, который объявил, что платье царевны Софьи, созданное по заказу Репина для одноименной картины, находится в Праге, в семье Фиалы. Оказалось, что в 1924 году посол Чехословакии в Финляндии купил у Репина это платье и ряд картин. Картины художника по сей день не перестают быть предметом жарких споров.

Особенно много разных точек зрения было высказано по поводу картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Недавние политические события на Украине сопровождались переоценкой некоторых явлений в русской культуре, в том числе и творчества Репина. Была высказана мысль о том, что Репин создал карикатуру на запорожцев, представленных на полотне чуть ли не как шайка разбойников. А в действительности, мол, они были благородными рыцарями в духе свиты легендарного короля Артура.

Но если так, почему же картина была так популярна во время войны с фашистами, волнуя сердца как русских, так и украинцев? Не следует забывать и о том, что в вопросах истории художник был очень скрупулезен. Работая над образами казаков, Репин пытливо выспрашивал обо всех деталях известного историка Яворницкого, и достоверность костюмов и «реквизита» несомненна.

Картина «Иван Грозный и его сын Иван 16 ноября 1581 года» считается одной из самых таинственных картин великого Ильи Репина. Ученые до сих пор пытаются определить, почему репинский холст производит на зрителя такое странное впечатление, в чем коренится тайна этого произведения.

Художник обращался к образу Ивана Грозного еще в 1866 году, когда создал рисунок «Митрополит Филипп, изгоняемый Иоанном Грозным из церкви 8 ноября 1568 года». Рисунок мог стать эскизом к будущей картине, но так и не стал. Лишь через семнадцать лет Репин вновь обратился к эпохе Ивана Грозного.

На самой ранней стадии писания картины с художником стало твориться что-то неладное. Очевидно, трагизм изображаемого момента сильно повлиял на живописца. Репин убирал холст с глаз долой, ибо образ, написанный им самим, вызывал у него страх. Состояние трагической сцены передавалось самому художнику. Вот что писал тогда Репин: «Я работал завороженный. Мне минутами становилось страшно… Но что-то звало меня к этой картине, и я опять работал над ней».

Эпизод, когда Иван Грозный в порыве бешенства убил жезлом своего сына царевича Ивана, получил множество интерпретаций. Историки много писали о неизлечимой психической болезни Грозного, о многочисленных странностях царя. Это значительно осложняло работу над картиной.

Илья Ефимович тщательно готовился к написанию полотна. Ему пришлось посетить Оружейную палату, делать наброски предметов быта времен Ивана Грозного. Он создал и эскизы костюмов обоих персонажей, а когда специально для работы над полотном по особому заказу были сшиты сапоги царевича, Репин расписал их масляными красками. Но покрытые узорочьем сапоги не должны были отвлекать внимание зрителя от залитого кровью лица царевича и от страшных глаз убийцы.

Репину в разное время позировало несколько натурщиков. Не установлено имя старика, который позировал Репину для Грозного. Известно лишь, что его нашел художник П.П. Чистяков. До нас дошли этюды головы царевича, в которых узнаются художник В.К. Менк и знаменитый прозаик Всеволод Гаршин.

Вскоре после позирования писатель бросился в пролет лестницы. Картина «Иван Грозный» стала предсмертным портретом Гаршина. В 1885 году, когда картина была готова, встал вопрос о ее приобретении для Третьяковской галереи. Но чиновники были смущены темой царя-убийцы: при произнесении это слово роковым образом складывалось в «цареубийца». Критики проводили параллель с портретом Д. Каракозова; получалось, что художник от портрета человека, покушавшегося на царя, перешел к изображению самого царя в качестве убийцы.

Обер-полицмейстер Москвы прислал Третьякову секретное предписание не выставлять картину. Там было сказано: «Принимая во внимание, что вышеупомянутая картина приобретена Вами для картинной галереи Вашей, открытой посещению и осмотру публики, имею честь покорнейше просить Вас не выставлять картины в помещениях, доступных публике».

После того по Москве поползли слухи о том, что картина сожжена, изрезана… Посыпались вопросы о том, существует ли она вообще… Кто мог знать тогда, что в этих слухах содержалось трагическое пророчество, которому суждено было сбыться?

После появления репинского холста в залах музея его трагическая биография продолжилась. В музей стали приходить члены террористических организаций, чтобы, стоя возле картины, произнести слова клятвы. Они клялись бороться с «ненавистной им монархией» до последней капли крови. Это настораживало полицию. Высказывалось мнение, что красная кровь на картине травмирует посетителей. Говорили, что от картины исходит некая особенная сила, энергия…

Настоящая трагедия разыгралась 16 января 1913 года. Старообрядец Абрам Балашов, иконописец по профессии, придя в Третьяковскую галерею, изрезал картину ножом. Покушение образно описал в своих мемуарах хранитель Третьяковки Николай Мудрогель: незадолго до закрытия музея он видел, как молодой человек быстрым шагом прошел по лестнице вверх, а затем раздался резкий звук. Хранители бросились наверх и увидели, что все бегут в репинский зал. А вот описание пострадавшего полотна: «На картине зияли три страшных пореза… Края порезов резко белели».

Преступник был задержан. При допросе он постоянно повторял одну и ту же фразу: «Довольно крови!» Балашов был признан душевнобольным и в течение двух месяцев лечился в психиатрической лечебнице, а затем был отпущен на поруки под ответственность отца.

Недоброжелатели Репина использовали поступок Балашова для новых нападок на картину: мол, вид крови возбуждает людей, вызывает у них нездоровую реакцию. Нельзя ли было вообще обойтись без крови, заставить зрителя пережить сам момент покушения или, еще лучше, драматический момент за секунду до покушения. Оппоненты Репина говорили, что живописец сознательно лишил зрителей возможности сопереживания действию: ведь царевич уже убит.

За этим мрачным событием последовала еще одна трагедия. Главный хранитель музея художник Хруслов не выдержал эмоционального потрясения и слег в постель, а через несколько дней покончил с собой, бросившись под поезд. По России поползли слухи, что с картиной связано нечто роковое. А в словах Балашова «Не надо больше крови!» позже нашли пророческий смысл: через полтора года началась война…