ОГПУ
В кабинете Мартынова сидела роскошная блондинка, шикарно одетая и увешанная бриллиантами, как новогодняя елка игрушками.
– Лариса Васильевна, хочу Вам сообщить, что анализы Ваши нормальные, никакой венерологии нет.
– И на том спасибо, Федор Яковлевич. Не возражаете?
Дама достала золотой портсигар, извлекла из него длинную тонкую папиросу, закурила.
– Лариса Васильевна, – нас интересует все, что с Вами произошло, любые детали.
– Ну что же, – Лариса Васильевна затянулась глубоко, – ну что же… Первое, когда они меня в машину засунули, то могу сказать – авто «Русс-Балт», покрыто черным лаком, внутри обивка из черного шевро.
– Это Вы здорово приметили, – удивился Мартынов.
– Записываешь? – спросил он у сотрудника.
– Так точно.
– Пиши, только детали не потеряй. И что дальше?
– А дальше они на меня шлем летный надели, задом наперед, чтобы глаза закрыть. Так шлем этот вонял поддельным одеколоном «Коти». Приехали. Провели меня в дом и сняли шлем. Комната как в собственном доме, стол вязаной скатертью покрыт. Кровать полутороспальная с блестящими шишкам. Над кроватью портрет Ленина.
– А как они себя называли?
– Ричард и Альфред. Только морды у них больше для Ванек сделаны. Рассказывать, как было?
– Конечно.
– А молодой человек не смутится?
– Ему по должности не положено.
– Хорошо, – Лариса Васильевна закурила новую папиросу.
– Я, Федор Яковлевич, не такое видела. Две недели в семнадцатом с Кавказского фронта в Москву добиралась. Натерпелась, насмотрелась. Ну ладно. Привел он меня в комнату с Лениным и говорит: «Ваш муж арестован». А я ему: «Чего несешь, нет у меня мужа». А он в ответ: «Ложись, сука, иначе пристрелю». Покувыркались мы с ним часок. Потом второй пришел. Но слабенький, его минут на пять хватило. А потом оба пришли. Когда меня выводили, спьяну, поди, шлем-то не натянули. Так Альфред печку растапливал денежными бандеролями.
– Чем, чем? – удивился Мартынов.
– Бумажками, которыми пачки денег опечатывают.
– И много их было?
– Прилично. Потом во дворе они на меня шлем напялили, но я вторую машину увидела «Рено». Потом меня выкинули на окраине. Ничего не взяли, кроме денег. Но я добралась.
– Спасибо Вам, Лариса Васильевна. Ох, какое спасибо!
Манцев читал какое-то старое дело.
В дверь постучали, и сразу же вошел Мартынов.
– Василий Николаевич, прочтите протокол допроса потерпевшей Соболевской.
– Певица из кабаре «Не рыдай»?
– Именно.
Манцев взял, начал читать.
– Федор ну прямо Мопассан.
Мартынов деликатно промолчал.
– А вот это интересно, печку растапливал денежными бандеролями. Уж не эти молодцы в Старо-Ваганьковском на машину с деньгами напали?
– Возможно, и похоже очень.
– Бросай все, Федор, и ищи эту сволочь, пока они все деньги не пропили.
– Трудновато, три с гаком миллиона.
