Белов
Он отрабатывал связи Минина. Пять страниц машинописного текста с фамилиями и адресами.
Целый день Сергей сидел в десятом отделении, куда вызывал для беседы людей, так или иначе связанных с певцом.
Аккомпаниатор Мондрус Виктор Исаакович был на концерте в госпитале. Домработница Глебова Вера Ивановна была с женою Минина в Сандуновских банях. Полковник Калашников — в комендатуре. Концертмейстер Альберт Францевич Цоо — в Москонцерте. Поэт-песенник Лебедев лежал больной. Композитор Строков — в поездке на фронт. Администратор Москонцерта Климов возил группу в воинскую часть. Врач Либерзон — в больнице.
Почти у всех людей, перечисленных в списке, было алиби. Но Белов продолжал проверять каждого и уцепился за то, что Климов часто ездил в Ленинград. Это была хоть и слабая, но зацепка. Сергей начал отрабатывать связи Климова и из документов выяснил, что он был женат на Кире Розановой. Это уже было кое-что. Но мало ли кто на ком был женат? Брак Климова и Киры Розановой еще ничего не доказывал.
Пожили, пожили да и разошлись. По документам все выглядело именно так.
Сергей позвонил Минину. Телефон долго не отвечал, длинные басовитые гудки бились в эбонитовой трубке.
Но Белов не разъединялся, ожидал ответа.
Наконец женский голос ответил:
— Да.
— Можно Александра Петровича?
— Это из филармонии?
— Нет, из милиции.
Женщина на том конце трубки помолчала некоторое время, потом сказала:
— Минутку.
Белов уже знал, что Минин недавно вышел из больницы, что состояние его удовлетворительное и дело явно идет на поправку.
— Слушаю, — подошел к телефону Минин.
— Александр Петрович, старший лейтенант Белов из МУРа беспокоит. Вы бы не смогли уделить мне полчасика?
— Когда?
— Да прямо сейчас.
— Приезжайте.
Дверь Сергею открыла высокая красивая женщина.
— Что же вы не спрашиваете, кто там? — поинтересовался Сергей.
Женщина улыбнулась:
— А нам, товарищ старший лейтенант, уже некого бояться. Взяли все, что могли. Вы проходите, Александр Петрович ждет.
Минин сидел в кресле. Одет он был в темную байковую пижаму.
— Вы уж извините меня, — сказал он, — пока еще в себя прийти не могу.
Певец был желтовато-бледным, сложное переплетение бинтов окутывало голову.
— Вы садитесь, — пригласил он Белова.
Сергей сел.
— Слушаю вас. — Минин потянулся за папиросой.
— Александр Петрович, вы знаете Климова?
— Конечно. Очень милый человек, наш администратор.
— Вспомните, перед вашим... — Сергей сбился, не зная, как сказать.
— Вы имеете в виду перед ограблением? — усмехнулся Минин. — Да, Климов заходил. Говорил о каком-то концерте в госпитале.
— А вы не заметили ничего необычного?
— Пожалуй, нет. Только я дал согласие Климову, а утром позвонил в филармонию уточнить. А мне сказали, что ничего об этом концерте не знают. Правда, у нас такое бывает.
— Долго пробыл у вас Климов?
— Минут сорок.
От Минина Сергей позвонил в филармонию и точно узнал, что никакого концерта в госпитале не намечалось.
Значит, Климов приходил за другим. Квартиру он проверял, а потом наводил.
Он приехал в МУР и встретил в коридоре Никитина.
Тот шел, поскрипывая сапогами, насвистывая бесконечное «Утомленное солнце».
— Приехали? — обрадовался Сергей.
— Только я. Самолетом прилетел. Данилов и Муравьев на перекладных трясутся.
— Вышли? — спросил Белов.
— А то.
В кабинете Никитин развернул протокол допроса Шаримевского. Белов читал долго, потом засмеялся и положил перед Никитиным свои документы. Тот проглядел их, одобрительно хмыкнул:
— А ты молодец, Сережа. Вышел все-таки.
— Да разве это вышел, здесь работы еще на месяц.
— Пошли к Серебровскому, — Никитин подтолкнул его к дверям.
