— А если они поедут другой дорогой? — спросил Данилов. — Тогда как?

— Другой дороги для них нет. Только эта. — Начальник райугрозыска лежал на траве, положив тяжелые руки на кожух МГ. — Вы не бойтесь, товарищ полковник, они выйдут именно сюда.

— Откуда знаешь?

— Ко мне утром сведения поступили, что банда базируется где-то в районе старых схронов, а дорога туда одна. Эта дорога. Другой нет.

И словно в подтверждение его слов вдалеке застучали колеса телег.

— Ну что я вам говорил, — начальник розыска глубже утопил сошники пулемета, повел стволом, — самое место.

Данилов чуть приподнял фуражку, подал сигнал.

Через несколько минут телеги выбрались на поляну. Данилов мысленно поблагодарил своего напарника — тот выбрал отличное место, в случае боя солнце било прямо в глаза бандитам.

— Ну, — прошептал он, — давай.

Пулемет ударил длинно и глухо. И сразу же две лошади, запряженные в бричку, упали. Одна телега перевернулась, мешки с зерном посыпались на поляну.

Бандиты ответили нестройными очередями из автоматов. Но снова пророкотал пулемет, звонко застучали автоматы оперативников. Бандиты заметались, но, потеряв двоих, поняли, что окружены. Тогда они начали сбрасывать мешки.

— Бросай оружие, выходи по одному! — крикнул, приподнявшись на локти, Данилов.

— Получи, сука!

Пули прошли совсем рядом, опалили волосы.

— Они там как в доте. Пока мы эти мешки расшибем, дня два пройдет, сказал начальник угрозыска, — они не сдадутся.

— Ладно. — Данилов достал гранаты, связал их ремнем и пополз к дороге.

— Вы куда, вернитесь!

Он слышал, как пули противно визжали над его головой, но он полз, и с каждым движением тело становилось все более послушным и гибким. Пора. Он поднял голову, прикинул расстояние и с силой метнул связку. Тяжелая волна придавила его к земле, но он тут же вскочил и бросился к разбросанным взрывом мешкам. С другой стороны бежали ребята его группы.

На дороге, полузасыпанные пшеницей, лежали шесть трупов.

— Погрузите их, — приказал Данилов, — и отправьте в город.

Он подобрал фуражку и пошел к машине. В лесу было тихо, и пороховая гарь клубилась синевой в лучах солнца. На поляне звонко и жалобно заржала раненая лошадь. Потом щелкнул одиночный выстрел, и вдруг, как никогда раньше, Данилову очень захотелось жить.