Их было пятеро — злобных, решительных, готовых на все. Вооруженных до зубов. Каждый из этих людей имел дело с правосудием и хотел держаться от него как можно дальше. Им надо было поскорее вырваться из Алдана, где их искали, где шли за ними по пятам, поскорее оставить позади несколько сот километров, отделявших их от Транссибирской магистрали. А там ищи-свищи. И потом уж они себя покажут, погуляют, порезвятся... Правда, у них не было денег, еды. Но этим можно разжиться по дороге: на что же тогда автоматы и пистолеты?

С первой захваченной машиной не повезло: кончилось горючее. Пришлось бросить. Тогда морозным утром они высмотрели на автозаправочной станции автомобиль с красным крестом — «скорую помощь», — баки которого только что были залиты бензином. На шофера навели дула пистолетов: «Попробуй пикни!» Набирая скорость, машина рванулась по Амуро-Якутской магистрали на юг, к поселку Чульман. Стрелка спидометра плясала возле цифры «100». До поселка было двести пятьдесят километров...

Сообщение о том, что в Алдане появилась группа вооруженных преступников, поступило в дежурную часть Министерства внутренних дел Якутской АССР в 6 часов 50 минут 24 февраля 1975 года. А уже через несколько минут оттуда понеслись в разные концы республики телефонные и радиокоманды: по указанию министра генерал-майора милиции Удовенко немедленно вводился предусмотренный для таких случаев план чрезвычайных действий. По всей Якутии — частично, в Алданском и еще семи близлежащих районах — полностью. Заработал не раз проверенный в учебных условиях механизм...

По тревоге собран личный состав министерства. Сразу же ориентированы соседние области и республики. Под особую охрану берутся аэропорты, узлы связи, здания отделений Госбанка, сберкасс, почты. Усиленные наряды сотрудников милиции, общественников, дружинников блокируют в узловых местах магистраль как на север, так и на юг от Алдана. Перекрываются въезды во все поселки, расположенные вдоль тракта. Туда, где появятся разыскиваемые, в любой момент готовы прибыть на машине или вертолете оснащенные специальными средствами оперативно-поисковые группы, в состав которых входят проводники с овчарками.

В самом Алдане идет методическое прочесывание квартала за кварталом. Особенно тщательно проверяются магазины, столовые, заброшенные строения...

Поселок Чульман. Раннее утро 24-го застает сотрудников отделения в сборе. Сообщено о случившемся председателю райисполкома Кочневу, председателю поссовета Власьевой. И вскоре в распоряжение милиции поступает несколько автомашин и около сорока наиболее опытных дружинников, часть из них вооружена охотничьими ружьями. Буквально на ходу созданы шесть оперативных групп. После короткого инструктажа они разъезжаются в намеченные пункты.

Двенадцать с минутами. В дежурной части отделения один за другим раздаются два звонка. Первый: дружинники, блокировавшие вход в поселок Большое Хатеми, передают, что мимо них промчалась «скорая», хотя они и пытались ее остановить. Второй: только что в Алдане стало известно — разыскиваемые захватили «скорую помощь» и движутся в сторону Чульмана. Дежурный тут же звонит Зацепе, уехавшему в аэропорт.

Майор решает: немедленно поставить обо всем этом в известность группу Мотова и Игнатьева, находящуюся ближе всех к преступникам — у Чульмаканской петли. Туда спешит на машине дружинник Сарских.

Но, как потом оказалось, было уже поздно: события их опередили.

Чульмаканская петля — она находится в полутора десятках километров севернее аэропорта — потому так и называется, что дорога здесь вьется причудливым серпантином между сопками, то карабкаясь вверх по их склонам, то ныряя в распадки. Место для заслона превосходное.

Сюда-то и прибыла на двух УАЗах опергруппа — Мотов, Игнатьев, милиционер Родионов и трое дружинников, среди которых — водитель Журба. Машины замаскировали чуть в стороне, на небольшой площадке. Оба офицера пристроились возле размашистой лиственницы, по очереди разглядывали петлю в бинокль. Видимость в этот ослепительно-солнечный, с ядреным морозцем день была отличная...

Проверена одна машина, вторая, третья... Ничего подозрительного. Когда Мотов уехал звонить в отделение, Ариан еще издалека заметил зеленого цвета автомобиль-фургон с красным крестом. Что-то ему сразу не понравилось. Приглядевшись, понял, что большая, явно большая для такой дороги скорость. Опытным шоферским глазом определил: не меньше 80—90 километров в час. Выждав момент, когда «скорая» заканчивала последний, самый крутой подъем, Игнатьев — он был в штатском — вышел на трассу и сделал знак остановиться. Но что это? Вильнув в сторону так, что скрипнули тормоза, фургон помчался дальше — благо, дорога уже шла под уклон. В этот момент следователь успел заметить: в кузове мелькнули головы людей. «Значит, они!»

Острое, пронзительное ощущение опасности и — мгновенно пришедшее решение: немедленно в погоню, времени на сбор группы не терять. Крикнул Журбе: «Заводи! Быстрее!» — и сам с автоматом вспрыгнул на переднее сиденье.

В спешке, как назло, не сразу завелся мотор — драгоценные секунды были упущены. Когда рванулся их УАЗик, та машина уже пропала из виду. Но такого опытного шофера, как Михаил Степанович Журба — тридцать лет за рулем, трассу знает как свои пять пальцев, — это не обескуражило. Да и опасности он привык смотреть в лицо: во время партизанских боев в белорусских лесах и потом, когда шел на запад в солдатской шинели, бывало всякое...

— Догоним, Иваныч, непременно догоним! Сам видишь — идем под сто десять...

Навстречу им неслась нескончаемая белая стена леса. Тугой, колючий ветер яростно бился в лобовое стекло, на поворотах автомобиль отчаянно заносило, но он продолжал пожирать спрессованные скоростью километры. А впереди ждала неизвестность — тревожная, опасная.

Развязка наступила у 406-го километрового столба, как раз там, где магистраль пересекала старая грейдерная дорога, ведущая в аэропорт.

...Наконец-то впереди замаячил зеленый кузов. Игнатьев впился в него глазами — аж пот прошиб от напряжения! Расстояние между ними неумолимо сокращалось. Метр за метром. Он видел, как несколько раз приоткрывалась и тут же захлопывалась задняя дверца машины. Оттуда тоже велось наблюдение.

И вот в тот момент, когда они уже настигали «скорую», из ее бокового окна высунулся ствол автомата. И тут же ударила очередь. УАЗик наполнился грохотом и звоном.

Правое плечо Ариана полоснула резкая боль, а рука враз онемела и налилась свинцовой тяжестью. Журбе пуля угодила в ногу. Живы они остались каким-то чудом — под слишком острым углом прошла очередь. Заднее сиденье, на которое пришелся основной удар, было все изгрызено пулями.

— Нажми еще! Обгоняй! — крикнул Игнатьев.

Когда им удалось вырваться вперед, он оглянулся. Что ж, момент был вполне подходящим. Держа одной рукой ствол автомата и нажимая на спуск другой, раненой, Ариан послал ответную очередь. Прямо сквозь заднее стекло своего автомобиля. С удовлетворением увидел, что попал. «Скорая» резко затормозила. Из нее посыпались «пассажиры». Подумал: «Далеко не уйдете: тайга, снега по пояс».

Водитель М. Журба:

— Когда мы скрылись за поворотом и та машина пропала из виду, Игнатьев велел мне затормозить. Сказал: «Этих гадов нельзя пропускать в Чульман. Я останусь здесь и задержу их в случае чего... А ты поскорее привози подмогу».

Я стал ему возражать, говорил, что нам обоим нужно ехать в поселок: ведь мы же ранены. Он и слушать не захотел, попросил только достать из подсумка патроны... Уже потом я узнал, что впопыхах Ариан оставил в кабине шапку. А ведь с якутским сорокаградусным морозом шутки плохи...

Не обращая внимания на кровь, которая непрестанно капала из рукава полушубка, с тяжелой, как чугун, головой, он перезарядил автомат и залег прямо на дороге. Залег, как боец, лицом к врагу. Две запасные обоймы воткнул рядом с собою в снег. Боялся только одного: потерять сознание.

Между тем с аэродрома, возле которого происходили все эти события, поднялся в воздух самолет. Летчик имел задание: наблюдать за трассой. И первое сообщение, переданное им по радио, было таким: «Пятеро идут к аэродрому... по старой дороге...» Навстречу им тут же двинулся автобус с сотрудниками милиции и солдатами, прилетевшими незадолго перед этим из Якутска.

Преступники сдались им без всякого сопротивления, побросав оружие. Как потом выяснилось, они были начисто деморализованы смелыми, решительными действиями Игнатьева. К тому же двоих из них достали его меткие пули.

Лейтенант В. Жуков:

— Игнатьева я застал лежавшим на дороге с автоматом в руках. Снег под ним был красным, а сам он — белее снега. Его первые слова: «Задержали их?» Незамедлительно отвез Ариана в поселковую больницу, куда еще раньше доставили Журбу. Обоим им понадобилось сделать переливание крови. Узнав об этом, в приемном покое собрались все наши сотрудники. Каждый хотел помочь раненым. И помощь эта оказалась как нельзя кстати...

— Я выполнял свой служебный и партийный долг — так сказал Игнатьев при вручении ему ордена Красного Знамени.

И в этих словах вся суть его удивительно цельной, волевой натуры.

Сейчас он снова в строю, работает по-прежнему следователем. Плечо зажило, рука действует нормально. И если понадобится, он сможет держать в этой руке оружие так же крепко, как в тот памятный февральский день.