Глава 33

В мае восемьдесят девятого года вернулся из кругосветного плавания капитан первого ранга Макаров. Степан Осипович не удержался от мелкого хулиганства — покидая Ном перед прибытием туда официальных представителей САСШ, он погрузил на «Витязь» полтонны неучтенного золотого песка. И, будучи приглашен на аудиенцию к его величеству, с невинным видом поинтересовался, куда и как его теперь сдать. Нельзя ли хотя бы часть пустить на создание морской исследовательской станции, о которой говорилось перед отбытием экспедиции?

Если бы прибыль от нее ограничилась только привезенным песком, Макаров действительно получил бы часть, причем очень небольшую. А так ему отдали все, что осталось после компенсации непредвиденных расходов на это дело. Плюс от отца он вышел уже контр-адмиралом, так что Степан Осипович преисполнился энтузиазма.

Только что привезенным золотом доходы от моего предвидения не ограничились. Русско-Американская геолого-техническая компания к настоящему моменту имела более трех миллионов долларов чистой прибыли, то есть уже после всех расходов, включая взятки. По идее, в ближайшие пять лет эта прибыль будет только возрастать. Князь Хилков, который и раньше успел пожить в Америке, сделав там карьеру от слесаря до управляющего подвижным составом Трансатлантической железной дороги, вновь отправился за океан для переговоров с хорошо ему знакомой компанией Юнион Пасифик о строительстве железной дороги от Владивостока до Хабаровска. Хотя вопрос о возможности проводки части дороги по китайской территории еще не был решен, соединяющая Владивосток и Хабаровск ветка будет нужна в любом случае.

Китайцы же пока вели себя как гады, то есть благополучно топили в бюрократических придирках все наши предложения о железнодорожной концессии, при этом совершенно недвусмысленно намекая на взятки. Отец, будучи человеком бережливым, пришел в возмущение, а узнав, сколько хотят китайцы — в ярость.

— Не волнуйтесь, ваше величество, — успокоил его я, — это у них ненадолго. По всем признакам близится война Японии с Китаем, в которой у китайцев нет шансов, хотя они этого не понимают. После подобных предложений поддерживать Китай было бы натуральным толстовством, так что России остается только поддержать Японию. Дипломатически, разумеется, без привлечения армии и флота. Ну, может, отправить туда наших военных наблюдателей, не более того. И после победы японцев договариваться про дорогу через Маньчжурию уже с ними. Куда дешевле выйдет.

Да уж, китайцы сами выбрали путь, что приведет их к краху государственности уже в ближайшее время. Ведь отец с моей подачи предлагал им, как людям, предоставить нам концессию даром и совсем немного доплатить России за помощь в случае конфликта с Японией. И тогда хрен бы обломился самураям, а не блестящая победа! Но подданные Цыси (так, оказывается, звали правившую там бабу) не проявили благоразумия, заявив, что великая империя Цин в чьей-либо поддержке не нуждается. Ну и сидите на обломках этой самой империи вместе со своей Цысей! Или как там правильно склоняется ее имя.

Хотя, конечно, военный конфликт с Японией все равно с моей точки зрения являлся неизбежным. Когда-нибудь он так и так начнется.

Дело в том, что вставшей на путь индустриального развития стране Восходящего солнца позарез требовались источники продовольствия, сырья и рынки сбыта. Причем источники такие, где все можно брать по дешевке или вовсе даром, а к рынкам сбыта предъявлялись прямо противоположные требования. И это при том, что японские товары даже без учета расходов на транспортировку были неконкурентоспособны ни в Европе, ни в Америке. Без выполнения этих двух условий Японию ждал крах, поэтому она давно облизывалась на Корею и Маньчжурию.

Однако трудность состояла в том, что помянутые территории нужны были и России! Разумеется, не в собственность, а как зоны влияния. Без маньчжурского продовольствия освоение Дальнего Востока будет сильно затруднено, как, собственно, оно и произошло в другой истории. А присутствие японских армии и флота в Корее будет постоянной угрозой

для Приморья. И, кроме того, японцы при желании смогут легко перекрыть нам выход в Тихий океан.

В той истории Япония выбрала самое удобное время для нападения — когда они к войне были уже более или менее готовы, а мы — еще нет. Поначалу у меня была мысль, что неплохо бы разобраться с дальневосточным соседом году в девяносто пятом, когда они будут готовы к войне с Россией даже меньше, чем она к войне с ними. Но в результате свинского поведения китайцев военные действия, похоже, теперь надо постараться оттянуть до полноценного ввода Транссиба в эксплуатацию. А это значит — придется признать права японцев на Корею и Ляодунский полуостров. То есть никакого русского Порт-Артура, порта Дальний и вообще всей южной ветки КВЖД в этой истории, похоже, не будет. И, значит, Сергею Юльевичу Витте придется обойтись без многочисленных гешефтов, которые он там прокручивал. Но так как ему об этом ничего не известно, то он на меня и не обидится.

После получения сведений о своем возросшем богатстве я занялся просмотром проспектов фирм «Вестингауз» и «Сименс» на предмет решить, у кого первое время покупать материалы и комплектующие для систем зажигания двигателей внутреннего сгорания. Потому как калильные моторы, считай, свою задачу выполнили. Как они устроены, знали уже почти все интересующиеся, а сама конструкция была запатентована в ведущих европейских странах и в Америке. Люди не жалели сил на попытки их усовершенствования, и так как идея об искровом зажигании давно витала в воздухе, скоро следовало ждать первых хоть сколько-нибудь работоспособных образцов. А то ведь калильные движки все-таки были натуральным извращением — например, даже чтобы завести восьмидесятикубовый моторчик мопеда, который мы с Ники сделали для маман, требовался здоровый мужик и аккумулятор весом около пуда. Если у наездницы в пути глох мотор, то она вынуждена была возвращаться домой на педальном приводе. У дельтапланов все было еще хуже, так как их двгатели имели существенно больший объем.

В силу вышеизложенного скоро следовало ожидать появления хоть сколько-нибудь работоспособных искровых систем зажигания. Поначалу их совершенство и надежность будут отставлять желать много лучшего, и тут на рынок выйдет мой заводик, продукция которого будет отличаться от всего существующего почти так, как плазменная панель от телевизора «КВН» с водяной линзой. Естественно, мои устройства будут защищены патентами. Ни больших площадей под заводик, ни серьезных вложений не потребуется, ведь система зажигания на самом деле довольно проста. Это контактная группа с кусочком войлока для смазки и распределителем, если цилиндров в двигателе больше двух. К ней — небольшой конденсатор вольт на триста емкостью около пятидесяти нанофарад. Плюс бобина, которая давно существует под названием «катушка Румкорфа» и требует не очень значительных доработок в основном для достижения герметичности. Ну и свечи зажигания, они еще не изобретены, но скоро это произойдет и без меня.

Кроме того, пора ставить в Пиорате свою электростанцию. До сих пор он запитывался из Большого Гатчинского дворца, но это была явная полумера. Кроме того, напряжение дворцовой сети было очень странным

— шестьдесят девять вольт постоянного тока. В чьем воспаленном сознании родился столь оригинальный стандарт, я не знал. Впрочем, из проспектов «Сименса» выяснилось, что параметры поставляемых

электростанций индивидуально согласовываются с каждым заказчиком. То есть любой идиот, возмечтавший идти в ногу с прогрессом, мог установить напряжение и вид тока сообразно своим представлениям о прекрасном.

Пожалуй, работать лучше с «Сименсом», решил я по завершении просмотра. И это без всякого учета политических мотивов — у него вроде как и немного лучше, и дешевле. Вообще-то могло показаться, что серьезной причины экономить нет — миллиона долларов на

свечно-катушечный заводик хватит с огромным запасом, у кого станки и материалы не закупай. И на электростанцию тоже уйдет не последнее. Однако я давно подозревал, что люди, начинающие после появления в их руках хоть сколько-нибудь приличных сумм сорить деньгами,

состоятельными остаются недолго. Да, на нормальную электрификацию Приората и производство систем зажигания мне хватит. А вот на приличный завод по производству авиационных и автомобильных двигателей — нет. Даже с учетом еще одного миллиона, уже рублей, положенного мне сразу после совершеннолетия, до которого осталось ждать совсем немного. Тем более что я с согласия родителя уже успел тем миллионом слегка пользоваться, и сейчас на том счету какие-то жалкие восемьсот тысяч.

Я вздохнул. Неужели этот гадский Шахерезад действительно так спешил, что не смог выделить мне хотя полдня на подготовку, а лучше так

и вообще дня три? Я бы за этот срок выяснил изменения котировок самых привлекательных в этом времени акций, выучил их и сейчас вместо одного жалкого миллиона имел бы десять, если не пятнадцать. Но — увы. Наверное, он боялся, что за такой срок я успею передумать. Без подготовки же я не то что курсы акций — периоды экономических кризисов назвать не могу! Кроме разве что великой депрессии, но до нее еще дожить надо, она начнется в самом конце двадцатых годов двадцатого века.

Коротко звякнул зуммер, что означало «внимание!». А потом два раза вспыхнула крайняя правая лампа на табло над дверью. Таким сигналом мне сообщали, что в Приорат прибыл великий князь Михаил Александрович, наш самый младший брат.

То, что Георгий ни в каких наших с Ники сначала играх, а потом проектах не участвовал и вообще рос довольно-таки отдельно от нас, я рассматривал как свой совершенно явный косяк. Лень было немного потрудиться и заинтересовать парнишку? Вот теперь и получай — у него Сандро в лучших друзьях, ибо свято место пусто не бывает. Георгий собрался связать свою судьбу с флотом, из-за чего последние полтора года он зачастил к дяде Алексею, генерал-адмиралу, а сейчас вообще смотрит ему в рот. И дяде Володе, то есть великому князю Владимиру Александровичу — тоже. Так вот, свою ошибку я понял и повторять ее еще в отношении Михаила был не намерен.

В Приорате Михаил учился. Я читал ему курс основ физики и механики, а Николай Морозов преподавал математику и историю западной Европы. Надо сказать, что в его изложении она выглядела на редкость непрезентабельно. Что ни война — то сплошные предательства и грабежи. Что ни король — то или дурак, или подлец. Из пап каждый второй развратник, а каждый первый сребролюбец и властолюбец. Более того, из-за усилий инквизиции там даже сейчас трудно встретить красивую женщину. Сказывается отрицательный отбор — три века подряд красивых жгли как ведьм. Я специально попросил читать Михаилу историю именно Николая, ибо более или менее представлял себе его убеждения. Ну только мне еще не хватало, чтобы и из Михаила вырос англофил! Пусть хоть черносотенец — и то будет лучше.

Часа через два уроки у Морозова закончатся, и Мишка поднимется ко мне. Пора, пожалуй, просвещать его насчет законов Ньютона.

Однако сразу до них дело не дошло, да и потом Михаил слушал меня не очень внимательно Дело в том, что он вломился в кабинет столь поспешно и со столь воодушевленной физиономией, что даже не знай я его совсем, все равно догадался бы — что-то случилось. Михаил это сразу подтвердил:

— Алик, а ты знаешь, что нашел Николай Александрович в своей дальней комнате?

Надо сказать, что Морозов уже не являлся, так сказать, узником совести. И вообще никаким узником, ибо полгода назад родитель подписал указ о его помиловании ввиду перевоспитания. Однако покидать свое трехкомнатное узилище в моем подвале бывший арестант не спешил.

— Понимаете, Александр, — объяснил он свою позицию, — тут вовсе не так уж плохо. Вряд ли дешевое съемное жилье в Питере окажется сильно лучше. Уж электрического-то освещения там точно не будет. Кроме того, переезд — это событие сродни пожару, а у меня накопилось немало томов, да и записей тоже. Жалко, что меня так быстро помиловали — я-то надеялся посидеть у вас еще года два, а то и три. Если бы вы это как-то устроили, был бы вам очень благодарен.

— Я собирался предложить должность преподавателя с окладом рублей сто двадцать в месяц. Готов сдать вам ваше теперешнее жилище за десятку, это вместе с питанием. Живите тут и получайте сто десять. Это вас устраивает?

— Вполне, а где и что я должен буду преподавать?

— Здесь, в Приорате. Что именно — сейчас и решим. Предваряя вопрос, который вы почему-то не задали — кому — отвечаю. Учащимся Приоратского профессионально-технического училища. Возможно, будет еще один индивидуальный ученик за отдельные деньги, но это пока еще не решено. И, разумеется, я по-прежнему жду от вас проработанной теории рабочего движения. Вопросы, просьбы есть?

— Если позволите. Раз уж я больше не арестант, то нельзя ли убрать из прихожей ваш сварочный агрегат? Нет, я, конечно, согласен, что это замечательный и очень полезный механизм, но больно уж он сильно благоухает спиртом и горелой касторкой.

Агрегат я убрал в электрические мастерские, а Морозов начал преподавать не только пэтэушникам, но и Мишке.

— Николай Александрович там нашел не то тайное помещение, не то вовсе подземный ход! Он мне дырку туда показал. Обещал за вечер разобрать стену так, чтобы получилось пролезть, — не унимался Михаил. Ну да, десять лет всего человеку, я бы в его возрасте вообще не утерпел. Не стал бы ждать расширения дыры, а протиснулся бы в ту, что уже есть.

— Можно, я завтра пораньше приду, посмотрю, что там?

— Можно. И я, пожалуй, с тобой схожу. Но сейчас давай все-таки займемся физикой.

Занятия продолжались часа полтора с небольшим перерывом, после чего я проводил Михаила до брички, которая отвезет его в Гатчинский дворец — сидеть у меня допоздна ему еще не разрешали, слишком маленький. А сам спустился вниз.

— Что это вас, Николай, на исследование стен потянуло?

— Как бы сказать… в общем, стены я потихоньку начал простукивать сразу, как только сюда заселился. Тюремная привычка, знаете ли. И быстро понял, что вот здесь за стеной пустота. Но делать ничего не стал, опасаясь быть неправильно понятым. Лишь сейчас, став свободным, я решил выяснить, что там.

— Простите, а какого именно неправильного понимания вы опасались?

— Ну… вдруг вы, например, решите, что я готовлю побег?

— Ага, имея возможность в любой момент просто подняться по ступенькам, выйти за ограду и уйти куда глаза глядят. Очень логично!

Я просунул в отверстие, из которого слегка тянуло плесенью, керосиновую лампу и продолжил:

— Да, и чтобы удобнее бежалось, вы не поленились выложить стены и пол кирпичом. Вам самому не смешно?

— Сейчас, конечно, я понимаю, что это глупость, но ведь поначалу-то я вас совсем не знал.

— Ладно, завтра с утра сюда прибежит Мишка, и мы втроем попробуем выяснить, что там такое. Как раз успею слегка подготовиться.

— Странный вы человек, ваше высочество, — вздохнул Морозов. — Я-то опасался, что вы захотите начать исследования прямо сейчас.

— Не переодевшись, с одной тусклой лампой, где керосина на донышке, без инструментов и даже без канарейки? Сам не полезу и вам не советую.

— Да я в общем согласен… а, простите, зачем канарейка?

— Это очень нежная птица, и шахтеры иногда берут ее под землю. Если там появляется какой-то газ, канарейка чувствует его гораздо раньше человека.

По дороге домой я прикидывал, какая может быть польза от подземного хода, про который мне довелось читать еще в прошлой жизни. Вроде бы он шел до Гатчинского дворца. Рельсы там, что ли, положить и пустить тележку с электроприводом? Чтобы ездить на работу не как недорезанный буржуй — на автомобиле, а как и положено нормальному трудящемуся, то есть на метро.