Глава 20
Пока я выходила из экипажа, я поняла несколько вещей. Во-первых, нас раскрыли. Сразу возник вопрос: а надо ли об этом говорить Паулю и Рэму? Или не стоит их беспокоить? Во-вторых, мы с милордом незаметно как-то и очень естественно перешли на ты. И как теперь с ним общаться? И в-третьих, я оставила сумочку, эдакий расшитый цветами мешочек, дома. И как теперь быть с покупками?
— У вас такое лицо, госпожа Лиззард, — негромко сказал мне милорд Верд, подавая руку, чтобы помочь выйти из экипажа, — словно на вас накинулись все мысли, какие только есть в вашей прелестной головке… Не надо их с таким старанием думать…
— Вы еще скажите, что мои мысли портят мне мозги, — пробурчала я.
— Не без этого… Кстати, вы уронили перчатку.
Действительно, перчатка, которую я сняла в процессе нашего с ним «общения», лежала на земле.
— Не вздумайте. — Он понял, что я сейчас наклонюсь, чтобы ее поднять, и остановил меня. — Доставьте мне это удовольствие.
— Какое? — не поняла я, забирая у него из рук перчатку.
— Когда дама хочет продемонстрировать интерес к мужчине, она невзначай роняет или перчатку, или платок…
— Следовательно, я продемонстрировала к вам интерес?
Должно быть, в моем голосе было столько ехидства, что милорд преувеличенно тяжело вздохнул и ответил опять же преувеличенно печально:
— Вы просто уронили перчатку…
— А может, все-таки интерес, — негромко рассмеялась я. — И я так выражаю что-то подсознательное.
И осеклась, наткнувшись на его слишком серьезный взгляд.
— Я что-то не то сказала?
— Нет-нет, — улыбнулся он, немного грустно, как мне показалось, — не паникуйте. Все хорошо. Просто…
— Милорд Верд! — окликнули его. — Вы к нам! Как мы счастливы!
Оказывается, мы уже дошли до магазина. Я была настолько поглощена беседой, что и не заметила этого.
Но перед нами уже открывали дверь. Мы зашли в огромный магазин, заставленный книгами, календарями, репродукциями… Чего тут только не было!
К нам между тем спешила целая делегация. Возглавлял ее молодой рыжеволосый мужчина, всем своим видом излучающий радость от нашего посещения и готовность услужить.
— Вот, госпожа Лиззард, это мой любимый магазин, — обвел руками все великолепие милорд Верд. — А это его славный хозяин господин Мирров. — И шепотом мне на ухо: — Твой земляк, между прочим. Из ваших.
Ну вот разве так можно! Я ведь тут же сделала стойку и захотела расспросить милорда Верда о том, как мой земляк оказался в Империи Тигвердов и… Но на нас уже обратили внимание присутствующие покупатели, да и подбежали, наверное, все продавцы, что были в магазине.
Поэтому я молча выслушивала приветствия и заверения в готовности служить и прочая, прочая, прочая.
— Что бы вам хотелось посмотреть? — обратился к нам господин Мирров.
— Мы прибыли выбрать книги для госпожи Лиззард, — невозмутимо сообщил присутствующим милорд Верд.
Взгляды обратились ко мне.
— А можно сделать это без такой… помпы? Просто книги посмотреть? — тихонько спросила я. Мне казалось, что взгляды всех посетителей магазина устремлены на меня. Меня рассматривают, оценивают. В общем, все как у дедушки Крылова: «По улицам слона водили…» И я в роли этого хорошо заметного зверька.
— Госпоже — хорошего консультанта. А мне — кофе, — распорядился милорд.
— Милорд Верд, вы не откажете мне в беседе? Нам в магазин пришли мемуары Осман-бея. Их все-таки перевели на имперский, представляете!
— Да что вы?! — искренне улыбнулся милорд. — С удовольствием! Через минуту.
Он тихонько сказал мне:
— Только не переживайте насчет денег. Я помню, что подарков вы не принимаете, поэтому вычту все из вашего жалованья.
— Его у меня столько нет — сколько вы так и не вычитаете.
— Вы же не знаете его размеров. Мы это никогда не обсуждали. И кстати, я вам его еще не платил.
Он чуть поклонился мне, я присела в книксене.
— Миледи, — обратилась ко мне невысокая молоденькая девушка. — Рада вам служить.
— Госпожа, — поправила я ее.
В ее глазах мелькнуло удивление, которое тем не менее быстро сменилось искренним желанием мне помочь.
— Что вам угодно выбрать?
— Книги для легкого чтения.
— Сентиментальные романы? Приключения? Или — самую популярную новинку этого сезона — романы с преступлением? Хотя дамы иной раз не покупают их — переживают за свои нервы.
Я улыбнулась, Стивена Кинга на них нет. А зря.
— Давайте всего понемножку.
В результате я разжилась романом о любви графа — сильного мага — к юной девственнице. Посмотрела, похмыкала. Увлеклась. Бедный граф: девственница и хотела, и любила, но нервы ему трепала… Сравнила со своей ситуацией: и он не граф, да и я не девственница. Про юность и говорить не приходится, вон, сын подрос — и ахнуть не успела. А все туда же. Насчет любви, правда, не знаю. Интерес к милорду явно присутствует… Больше, чем хотелось бы. А нервы потрепать — это мы со всем старанием… Но любовь?..
Приключения меня не вдохновили — после «Детей капитана Гранта», с помощью которых я сдавала всю географию в школе, особо не интересуясь учебником, этот жанр меня не воодушевлял больше.
А вот детективов я себе набрала пачечку: и серию про махинации на скачках, и серию про детектива Райза.
— Он и в графиню влюблен, и не знает, кто его родители. А уж красавец! И умный… Только в личной жизни не очень счастливый…
И тут графья! Что у них — других титулов нет, что ли?
То, что я опустошила полку с периодикой и выгребла все журналы и газеты, девушку, кажется, удивило.
— А можно договориться, чтобы мне поставляли какую-нибудь имперскую газету?
— Конечно, миледи, — кивнула девушка. — Ежедневную или еженедельную? Новости какого рода вас интересуют — политические или же светские?
— Не миледи, — поправила я, — госпожа. А новости… Скорее политические.
Не скажешь же прямо, что меня волнует одна новость — что там в герцогстве Рэймском творится. Когда я в прошлый раз скупила газеты, чтобы что-то узнать, — там ничего не было. Может, сейчас повезет.
Потом я надолго зависла в зале с репродукциями и картинами. И если репродукции были разложены по полочкам, как и открытки, то картины висели на стенах. Свет, струящийся из окон, ласкал краски.
Одна картина мне понравилась особо. Вроде бы ничего необычного, никакой пышности, помпезности. Широкий подоконник, легкая ажурная занавеска. Ваза с меленькими синими цветочками. Но на картине жил легкий ветерок, развевающий занавеску, а солнце чуть пригревало, пряча улыбку в пронзительно-синих лепестках…
— Госпоже понравилась картина? Прикажете завернуть?
— Нет-нет, не надо, — смутилась я. Ладно книги… Но вот за мои художественные вкусы милорд платить был не обязан. А что касается его «вычту из жалованья», я так понимаю, этого он делать не будет. Просто реверанс в сторону моей гордости… Конечно, в саквояже были деньги, и их там было немало. Но, опять-таки, это были деньги Рэма… На побег.
Я бросила прощальный взгляд на картину и отошла.
— Пожалуйста, проводите меня к милорду.
— Сию минуту, миледи. Прошу вас.
Лорда Верда мы встретили на лестнице, ведущей на второй этаж. Девушка-продавщица первая увидела его, показала мне. Поинтересовалась, может ли она мне еще чем-нибудь помочь. Услышав, что нет, поклонилась, заверила, что все покупки будут доставлены в дом не позднее, чем через час. На этом я ее и отпустила.
И тут поняла, что попала в неловкую ситуацию. Я слышала разговор, но вмешиваться мне не хотелось: разговор был серьезный. Но тогда получалось, что я подслушиваю… И что мне делать?
Милорд Верд разговаривал с какой-то женщиной. Миледи — без сомнения — была прекрасна. Но не ослепительной высокомерной красотой, на которую хотелось полюбоваться и пройти мимо. А какой-то чистой, кроткой, удивительно нежной…
— Подумай над этим, Луиза, — серьезно говорил милорд Верд. В голосе у него была разлита озабоченность и тревога. — Ты же умна и понимаешь, к чему это все ведет.
— Спасибо, Ричард, — тихо сказала она. — Но я свою судьбу выбрала.
— Луиза, это сумасшествие! — Оказывается, можно взреветь тихо, практически бесшумно. — Моего влияния может не хватить, чтобы переломить ситуацию…
— Не надо ни на что влиять, — так же тихо отвечала ему женщина. — Я лишь могу радоваться тому, что ты остался жив.
— Луиза… Семья твоего мужа того не стоит.
— Ты правильно сказал, Ричард, семья. Прости, я пойду.
Было понятно, что они давно и близко знакомы. Друзья? Любовники? Мысль об этом неприятно царапнула сердце.
— И давно вы тут стоите? — окликнул меня милорд Верд.
— Да, — честно призналась я ему, ожидая недовольства.
— Вы были одна? Или?
— Продавщицу я отпустила сразу же, как только увидела вас.
— Вот и хорошо. Вы голодны?
— Пожалуй.
— Вы так смутились от того, что подслушивали, что даже сразу сказали как есть, без экивоков?
— Я сказала, что голодна. Я не сказала, что буду обедать с вами. Так что у меня есть пространство для маневра.
— Сударыня, — он рассмеялся, — общение с вами — это одна радость. А если так, я не буду сердиться, что вы подслушивали, а вы кротко согласитесь пообедать со мной.
— А вы сердитесь?
— Нет. Но могу сделать вид.
— Не надо. Только с «кротким» исполнением вашего приказа у меня могут быть проблемы. Я плохо знаю — как это.
— Да я уже заметил. Вы все выбрали, что хотели?
Я кивнула. Потом мы выходили из магазина, провожать нас вышли в расширенном составе. Я поморщилась — мне это было и необычно, и смущало отчаянно.
Наконец мы отбыли. Подсаживая меня в экипаж, милорд заметил, что мы находимся на Пиккадилли Роуз — магазинной улице, где есть все. И предложил — если мне что-нибудь нужно — пройтись и купить.
Мне нужны были какие-нибудь осенние ботинки — обувь у меня по-прежнему была вся летняя, но говорить ему об этом было неловко.
— Мы можем пообедать, а потом я вас подожду, а вы пройдетесь, — предложил он.
— Хорошо, — улыбнулась я.
— Почему вы так смущались в магазине? Вам неприятно мое общество?
— Нет. Просто я ощущаю себя зверьком на арене цирка. Неприятным таким, но крайне любопытным.
— Добро пожаловать в мой мир, — невесело ухмыльнулся милорд Верд. — Хотя вы, скорее всего, и так бы привлекали внимание.
— Не умею себя вести как полагается?
— Слишком красивы, слишком искренни. И слишком расположены к людям.
— За «красивы» спасибо, конечно. Но вы говорите таким тоном, как будто это все недостатки.
— Я не знаю, как в вашем мире, но в моем… Вы красивы, но у вас нет защиты — значит, вас будут добиваться. И не всегда пристойными способами. Вы искренни — для нашего общества это недостаток. А по поводу веры в людей… Знаете, иной раз хочется собраться, уехать на необитаемый остров…
— А кто вам будет готовить?
— Я вас с собой возьму… Поедете со мной?
— Остров расположен в теплых морях?
— Конечно. И дом с годовым запасом продуктов там есть.
— И вам не нужно будет охотиться или добывать огонь? Или доить коз?
— Я вот не уверен, что там козы есть… Если надо будет, прикажу завезти. Только можно сразу распорядиться, чтобы на мой остров молоко доставляли. И зачем именно козье? Вы его предпочитаете?
Я хохотала. Тоже мне, Робинзон Крузо с доставкой нужного вида молока в бунгало…
— И что вы так смеетесь? — насупился милорд.
— Я представила, что было бы, если бы вы действительно попали на необитаемый остров. Вы бы с голоду погибли! А где бы вы взяли кипенно-белые рубахи? Это же шок просто.
— Вы меня просто плохо знаете, — тихо сказал он. — И в других обстоятельствах, по счастью, не видели. В походе, например. Готовить я действительно не умею. Но еду добуду. И рубашку в порядок привести смогу.
— Простите, — сказала я виновато. Что за бес меня за язык тянул? — Я не хотела вас обидеть.
И, повинуясь какому-то безотчетному порыву, погладила его по плечу.
— Это же бездна знает, какое нужно иметь самообладание, — выдохнул милорд, жалуясь кому-то.
И в следующий момент он меня поцеловал. А я ответила.
Мы пили с ним друг друга, как путники в пустыне пьют воду, добравшись наконец до спасительного колодца. Совпали, как вода с иссушенным от жажды горлом… Я взъерошила его серебристые волосы на затылке, пропустив их через пальцы, — давно хотела. Жесткие… Он гладил мою спину, прижимая к себе все сильнее… Потом вдруг резко отстранился.
Я недовольно буркнула — и потянулась вслед за ним.
— Лошади остановились, — погладил он меня по щеке. — Мы растеряли перчатки.
— Хорошо, что только перчатки, — пробормотала я растерянно.
Послышался смешок лорда Верда.
Следом донеслось уже привычное «Мы прибыли, милорд!» в исполнении Натана.
