Глава 18
— Мама! Маааа! — Паша звал меня, а я все никак очнуться не могла.
— Госпожа Вероника… — это был уже Рэм. — Надо уходить отсюда. Скрыться.
— Нас выследили? — Я распахнула глаза и рывком села на кровати. Сердце бешено колотилось.
Голова загудела, тело заломило от боли. Я охнула.
Моя комната в поместье. Ночь. Ко мне пришли Пауль и Рэм.
— А почему ночью-то? — Я стараюсь не стонать от боли, понимая, что это их расстроит.
— Мы сбежали, — опустил голову Павел.
— От нас изо всех сил скрывали, что с вами случилось. Про то, что милорд Верд болен, в академии, конечно, знают. Но вот то, что на него покушались. — нет, — злобно ответил Рэм.
— И про то, что тебя обвинили… тоже молчали.
— А кто же вас просветил?
— Маркиз Борнмут, — выплюнул это имя мой сын. Подумал и добавил: — Козел.
— Козел, — подтвердил Рэм, который вдруг согласился с Паулем. — Он с таким удовольствием рассказывал, что милорда Верда отравила собственная экономка, за что ее и забили насмерть.
Я почувствовала, как всем телом вздрогнул Павел.
— Мы дождались ночи и удрали, — сказал он глухо.
— Потом пробрались сюда, в поместье, — перехватил его речь Рэм.
— Мам, как ты?
— Лучше, чем могло быть, — честно ответила я.
— Замечательно, — краешками губ улыбнулся Рэм. — Кажется, мы влезли в чью-то серьезную политическую игру… Кто-то пытается убрать милорда Верда.
— Надо делать ноги, — продолжил Паша. — Подальше отсюда.
— Вы сможете идти, госпожа Вероника?
— Подайте халат. Я попробую.
Пауль протянул мне одежду. Я замоталась, спустила ноги на пол и, кряхтя, поднялась.
— Хорошо, — скомандовал герцог, — а теперь — несколько шагов.
Они стояли и смотрели, как я пытаюсь идти. Как у меня слезы наворачиваются на глаза.
— Проклятье, — выругался Рэм. — Я не такой сильный целитель, как мать. Я могу и не вытянуть ваше лечение…
— И что нам делать? — спросила я у сыновей.
— Я могу предложить не решать сгоряча, — раздался голос от двери.
— Милорд Верд, — злобно улыбнулся Рэм, вытаскивая шпагу из ножен. Пауль повторил его движение.
Ноги у меня подкашивались, голова кружилась. Я со стоном схватилась за спинку кровати.
— Так. Достаточно, — недовольным взглядом окинул нашу живописную группу хозяин дома.
Молодых людей пришпилило на этот раз к стенкам — не к потолку, — только шпаги зазвенели жалобно об пол. Меня лорд Верд подхватил на руки.
— Давайте выйдем из спальни, мне здесь не положено находиться. А поговорить надо.
— Дети, — попробовала вырваться я.
— С ними ничего не случится, а нам надо обсудить все спокойно. Пожалуйста. Десять минут. Потом я их отпущу.
— Хорошо, — кивнула я.
Милорд вынес меня из спальни в прилегающую к ней комнатку, выполняющую роль гостиной.
— Простите, что ворвался вот так, посредине ночи. — Он усадил меня на диванчик. — Я почувствовал, что вы проснулись, испугались, а потом вам стало больно. И переполошился. Разрешите, я тоже присяду?
— Конечно.
Он подвинул себе кресло и уселся напротив меня.
— Вам не холодно?
— Нет. Каким образом вы чувствуете мой страх? Или мою боль?
— Сам точно не знаю, — быстро ответил хозяин дома — и я отчетливо поняла, что он лжет.
— И в тот момент, когда я была в пыточном подвале, вы меня тоже почувствовали?
— Да. Это был один из самых неприятных моментов в моей жизни… Если не самый. Я очнулся ближе к обеду. Отец был со мной… — В голосе милорда прозвучало бесконечное удивление.
— Да, — кивнула я. — Он был в поместье с ночи. Очень переживал.
— Я сказал, что вы для меня сделали. Я ведь действительно все видел: и то, как вы старались меня спасти, и то, как вы сражались с этой тварью… А сам был беспомощным… Беспомощность — отвратительное чувство. И унизительное… Потом, когда я очнулся, меня пытались убедить, что вы сбежали.
— С чего это так решили?
— Я так понимаю, что никто не понял, куда вы делись. Слишком много народа было в доме: следователи, военные, маги, лекари, контрразведка, охрана императора…
— У семи нянек дитя без глазу, — проворчала я.
— Еще одна присказка вашей родины?
— Совершенно верно…
Он помолчал. Потом заговорил с явной неохотой:
— В конечном итоге вас спас Вилли. Он видел, как вас увозили в экипаже. На рассвете. Он смог прорваться к Джону и смог описать черную карету с решетками и мышиную форму.
— Спасибо ему, — вздрогнула я от воспоминаний.
— После этого вас стали разыскивать в Уголовной полиции.
— А это правда, что есть такой принцип — если подписано признание, то вина считается доказанной?
— Этот принцип касается добровольно подписанного признания, — уточнил милорд Верд.
— Ну, чтобы получить «добровольное» признание, не обязательно забивать. Можно не поить. Или бить кого-то из родственников. Или… отправить побеседовать с подозреваемым пыточных дел мастера. Вы знаете, он удивительно убедителен.
— Простите меня…
— Мне несказанно повезло, что я вывела господина Монтесье из себя — это дало отсрочку. Пока он бил, потом меня лекари спасали, потом я без сознания была…
— Кто такой господин Монтесье? — В голосе милорда Верда было сплошное ровное равнодушие.
— Вам доложат, — рассердилась я. — И вообще, а что было бы, если бы я сломалась и подписала признание?
— В вашем случае — ничего. Я бы смог решить этот вопрос. Хотя было бы неприятно — пришлось бы идти на серьезные уступки и делать то, чего мне делать совсем не хочется.
— Например?
— Принимать обратно армию. Или жениться на какой-нибудь герцогине. Или пойти на бал. Может быть, дело обошлось бы партией в шахматы. Не знаю… Все, что у меня бы потребовал Его Величество Фредерик за ваше помилование.
— Когда мы общались ночью, мне не показалось, что Его Величество был расположен меня миловать, — проворчала я.
— Не скажите, — осторожно улыбнулся лорд Верд. — У меня сложилось ощущение, что вы ему понравились.
— В жизни бы не подумала!
— Он отправил вас отдыхать в вашу комнату, — пожал плечами сын императора. — И не озадачился тем, чтобы приставить охрану. Зря. Всех этих неприятностей можно было бы избежать… И мне очень жаль, что я был настолько слаб, что не сработало защитное заклинание. Того, кто на вас напал, попросту размазало бы. Но… Защита была завязана на мою силу — а ее-то как раз и не было.
Как-то внезапно ужас затопил меня — стало трудно дышать.
— Сейчас, — подскочил милорд. Быстро подошел к столику, уставленному какими-то пузыречками, которых у меня в комнатах до этого не было. Накапал чего-то в стакан, долил воды. Вернулся ко мне. — Выпейте! Целитель оставил.
Я сделала глоток, почувствовала уже знакомую невыносимую горечь лекарства — видимо, принимала его не в первый раз. Дикая паника тут же отступила. Я задышала ровнее. И поняла, что вцепилась в мужскую руку.
— Вероника… — склонился он над моими ладонями, развернул их к себе и поцеловал. — Как бы мне хотелось все изменить. Как бы мне хотелось выразить, насколько я сожалею… Вы сможете меня когда-нибудь простить?
— Я прекрасно понимаю, что вашей вины в произошедшем нет.
— Мне хотелось вам помочь. Я понял, что вы и мальчики от кого-то скрываетесь, чего-то боитесь. И вы, и ваши сыновья вызвали во мне симпатию. И я решил облагодетельствовать, тем более что мне это ничего не стоило… В результате я обязан вам жизнью, а вы чуть не погибли из-за меня.
— Видимо, судьба решила преподать вам урок смирения, а я попалась ей под горячую руку.
— Вы смеетесь?
— А что мне остается? Все живы и скоро будут почти здоровы. Надо лишь решить, что делать дальше.
— Тогда давайте пригласим молодых людей. В конце концов, это их касается в первую очередь.
Он отправился в мою спальню. А через секунду я услышала, как он разговаривает с мальчишками.
— Дайте мне слово, что не будете нападать. Нам надо поговорить.
— Из-за вас мама пострадала! — возмущенный голос Павла.
— Действительно, милорд. — А это был уже холодный и высокомерный голос Рэма. — Она была в вашем доме, под вашей защитой. Как это получилось?
— Один… — милорд явно проглотил несколько ругательств, — чиновник… решил выслужиться. По сути, он похитил вашу матушку.
— Может быть, вы придете сюда? — потеряла я терпение. — Ваш разговор в некотором роде и меня касается.
Повисла пауза, в которой мне послышалось: «Молчи, женщина, твой день — Восьмое марта…» Но потом что-то в мозгах у мужчин щелкнуло, и они появились в гостиной.
— Молодые люди! Сядьте и успокойтесь, — велела я. — А то вы так до многого договоритесь с милордом Вердом.
— Матушка, — обратился ко мне Рэм. — Я настаиваю на том, что здесь оставаться опасно и надо уходить.
— Я согласен с братом, — поспешил сказать свое слово товарищ Пашка.
— А что скажете вы, милорд?
— В словах молодых людей есть определенный смысл, — грустно улыбнулся он. — Но я прошу вас учесть несколько фактов. Госпожа Лиззард серьезно пострадала. В любом случае ей необходимо остаться, чтобы закончить лечение. Согласитесь, что личный целитель императора — это лучший специалист.
— Почему ее мучают боли? — вперил в милорда недовольный взгляд Рэм.
— Как я понял, помощь вашей матушке была оказана, но никто особо не старался. Кости срастили, внутреннее кровотечение остановили — и на этом все. С поврежденными тканями уже не работали. Да и разорванные нервы не сращивали. Отсюда боли.
— А что сейчас?
— Сейчас к лечению подходят со всевозможным старанием. Но госпожа Лиззард слаба, а целитель осторожен. Следовательно, этот процесс займет какое-то время.
— А что с чиновником, который маму похитил? — спросил Павел.
— Его ждут рудники, — пожал плечами милорд Верд. — Уголовную полицию — расследование и переформирование.
— Мне помогли там, — тихо сказала я. — Дважды.
— Когда будете в силах, расскажете, кто это был? Я возглавляю комиссию по работе Уголовной полиции, и мне очень важно это знать.
Я кивнула. Потом вспомнила свое обещание:
— Кстати, человек, который мне помогал… — я не решилась говорить при детях слово «палач», — очень хотел нормальное начальство.
— Я подумаю, что можно сделать, — нахмурился милорд Верд.
— Милорд, — обратился к нему Павел, — а как, с вашей точки зрения, стоит поступить нам?
— В любом случае следует дождаться выздоровления госпожи Лиззард.
— Это понятно. А потом?
— Потом я бы попросил вас не исчезать. Если вы примете решение уйти, я подыщу для вас убежище. В конце концов, я обязан вашей матушке жизнью. А никто не может сказать — ни мои друзья, ни мои враги, — что я остался кому-нибудь что-нибудь должен.
